Молочные реки

АЗАД   ГАРАДЕРЕЛИ       
 

АЗАД ГАРАДАРЕЛИ (Велиев Азад Вели оглу)
Азад Гарадери (Велиев Азал Вели оглу) года родился  в 1954 году в деревне Гарадере Зангеланского района Азербайджана. Окончив педагогический институт, работал педагогом в школе. После оккупации армянами родного села и всего района (1993 г.) его семья переехала в Баку. 15 лет работал на радио. Автор книг «Dumduru su», («Чистые воды»), «Ulart;» («"Завывание"»), «Qar a;l;;;»(«Белизна снега»), «Burda ki;i var?» («Здесь мужчины есть?»), «M;harib; u;aqlar;» («Дети войны»), «G;n;; tutulan yerd;»  («Там, где встает солнце» повести и роман), ««;;h;rcik», («Городок»), «Kuma-man;; ;;k;kliyi» («Лощина Кума-манидж»), «;llid;n bir k;m»  («Кто-нибудь из пятидесяти» роман). В Турции была выпущена книга «S;t g;l;» («Молочые реки»). 
Рассказы писателя были переведены и опубликованы в журналах и на интернет-сайтах на русском, английском, турецком, польском языках.
Писатель является победителем конкурса на лучший рассказ, проводимый радио «Азадлыг» («Свобода») (2011) и дипломантом на лучший рассказ о Польше (2012).
Основатель и главный редактор литературного журнала «Yaz;» (“Razq”).
Е-mail: azadqaradereli@yahoo.com
Facebook: https://www.facebook.com/azad.qaradereli
 




МОЛОЧНЫЕ РЕКИ

Да проклят тот, кто увидит меня, 
Проклят тот, кто, увидев, не прочтет,
И проклят тот, кто, прочтя, не исполнит!
               
 (Надпись на древней скрижали )

Да поможет Бог каждому в деле его. Наша семья переживала черную полосу. И полоса эта была чернее некуда. Куда бы мы ни кидались, за что бы ни брались, все шло прахом. Сестра только устроилась на работу, как в офисе случился пожар. Руководство компании, испугавшись банкротства, уволило половину работников, в том числе и мою сестру…
Я устроился на работу в обувной магазин к двоюродному брату моей матери в торговом центре «Бина», но он оказался горе-бизнесменом (да закроются для него все пути в бизнесе), у одного турка-уйгура в Урумчи взял сто тысяч долларов и сбежал в Баку, а тот не поленился, написал оттуда заявление в нашу полицию и предоставил все документы о передаче денег. Хозяина магазина арестовали, имущество конфисковали, а я остался на улице…
Ну что скажешь такому невезению? Лица отца нашего, сукиного сына, мы и не видели, а мать, бедная, зарабатывала стиркой по домам, от чего руки ее почернели и были жесткими как деревянные обрубки. Но хорошо, хоть были эти руки, а то бы мы с сестрой просто померли с голоду. Сгоряча ругнул и отца покойного, от него нам осталась двухкомнатная квартира в старых каменных пятиэтажках возле 7 микрорайона. И все. Сестра Василя оставила школу после 9 класса, а я с трудом получил аттестат зрелости. (Если честно, я бы учился, только в школе практически ничего не преподавали… Мои одноклассники вообще в школу не ходили. В 11 классе на занятия приходило только несколько учеников из бедных семей, все остальные бегали по педагогам, готовились к поступлению в институт. Так что, даже если бы я хотел, ничему в школе научиться бы не смог.) Через пять-шесть месяцев мне идти в армию, а все мысли мои останутся с мамой и сестрой. Как они будут жить, чем будут питаться? Так я и жил в невеселых своих размышлениях, и вдруг Бог неожиданно послал нам удачу.
Одна богатая семья купила не только квартиру над нами, но и весь этаж, и мама работала у них прачкой, так вот, хозяйка как-то дала маме целый бидон молока. (Уж не знаю, видели ли вы когда-нибудь эти молочные бидоны, они вмещают 40 литров молока и сделаны из дюралюминия, чтобы молоко в них не сворачивалось. Знаете, откуда я все это знаю? Мама моя родом из Шамахы,  где и сейчас живут наши дедушка и бабушка, там, я видел эти бидоны, когда мы изредка ездили к ним в гости. Бабушка там хранила воду. В конце недели из мацони, которые заквашивали в течение недели, взбивали масло.) Мама позвала меня, и мы вдвоем принесли бидон домой. Довольная, она сварила молоко, разлила по банкам и заквасила. А я, собрав все эти банки в сумку, отнес на базар на продажу. В результате мы заработали хорошие деньги. Каждую пятницу нам давали бидон молока. Через какое-то время мама начала разбавлять молоко, на один бидон молока – полбидона воды, и доходы наши возросли пропорционально. Деньги сыпались. Мы начали лучше питаться, купили себе новую одежду.
Каждый раз, когда я поднимался помочь маме спустить бидон с молоком, я встречался с хозяйкой квартиры. Ей было лет 35-40, у этой ухоженной женщины груди, выступающие из выреза платья, ноги были такими же белыми, что и молоко в бидоне. Мама каждый раз, когда мы с трудом выносили из квартиры полный бидон, сыпала благословениями: «Спасибо, да будет дом твой полной чашей, да одарит тебя Господь всеми плодами жизни, чтобы все твои проблемы разрешались, не успев появиться, чтобы жизнь твоя расцветала как цветок, пусть изобилие никогда не покидает твой дом…» И откуда она находила такие слова и благословения, да еще и успевала все их произнести за те несколько минут, что мы выходили из квартиры. И хозяйка, слушая все эти слова, смотрела на нас так, будто и мир весь создала она…
Но по красоте женщине этой было далеко до моей матери. Мама была красива от природы, а богатая хозяйка просто была ухожена и с макияжем. Но кожа у нее была белоснежная, как называла ее мама, лунокожая…
…Через какое-то время мы перестали ходить на базар. Продавцы сами приходили и забирали мацони из дома. Мама увеличила количество воды в молоке и соответственно этому увеличились и наши прибыли.
Как-то раз, когда мы тащили бидон, я, не удержавшись, спросил прямо на лестнице:
– Откуда у них столько молока?
Мать аж вздрогнула, приложила ладонь к моим губам и прикрикнула:
– Молчи!
Я замолчал, но вопрос так и застыл на моем лице. Посмотрев на меня, она вытерла пот, выступивший на лице, и сказала:
– У ее мужа ферма есть… большое стадо баранов, верблюды. Они купили большой участок земли и открыли там ферму. Да и сам он работает заместителем министра. Вот только детей у них нет. Так и живут вдвоем. Каждую пятницу им привозят два бидона молока. Узнав, как тяжело нам живется, они решили вместо денег платить нам бидоном молока. Да поможет им Бог…
Слова были лишними. Бог нам через эту семью протянул руку помощи, так что лезть нам в их дела не следовало. И я заткнулся.
По утрам мы ели плов на молоке, днем сливки, по вечерам мацони. Я видел, как хорошеет моя сестра, а мама с каждым днем становилась все краше и краше. А я сам? И заросшего невзрачного парня я превратился в щеголя. (Раньше я был настолько худой, что мог свалиться от щелчка.) А теперь я осмелел настолько, что даже пытался с мимо проходящими девушками заговаривать. Мы постепенно становились на ноги.
Наш сосед Насир-киши, обращаясь к матери уважительно, просил:
– Сестра, я по вечерам пост открываю твоими мацонями, дай мне, пожалуйста, мацони пожирнее.
Наджиб-эфенди, несколько лет назад приехавший из Турции и снимавший квартиру по соседству, перемежая турецкие и азербайджанские слова, просил у матери:
– Сестра, мацони у тебя замечательные… Моя жена другие мацони и знать не желает… мы уразу держим, поэтому нам можно только халальное все кушать…
Я поправлялся и меня теперь распирало. Ведь теперь мы стали нужными людьми в махалле, с нами стали считаться.


                ***
Мама стала за собой ухаживать. Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить, стала просто красавицей.  (А что, ей, несчастной, в этом году должно было исполнится всего 46 лет. Она целых 15 лет жила без мужа, и чтобы нас вырастить бралась за любую работу. Только сейчас, благодаря этим новым соседям, судьба улыбнулась ей. И пусть улыбается дальше.)
К моей сестре посватался парень из нашего же дома. Господи, как же мама радовалась, как радовалась! Она закупила шерсти, начала готовить сестре приданое. Через три месяца меня должны были призвать в армию, и мама торопилась до этого времени сыграть свадьбу сестре. Благодаря молоку и мацони мы собрали довольно приличные деньги. Мама летала как на крыльях, денег хватало на небольшое приданое. Через два месяца сестра вышла замуж. Свадьба удалась на славу. Этой радости и счастья нам бы хватило еще на несколько лет.
Теперь во дворе мы пристроили что-то вроде небольшого магазинчика. Я складывал там молоко и мацони и торговал потихоньку. Зачастую все раскупалось уже до обеда. Как-то раз мне показалось, что Наджиб-киши недоволен. Перебирая банки с мацони, он ворчал:
– Мацони отдают каким-то привкусом… Но что за привкус, не пойму…. Да, да, раньше тоже был привкус, но не такой сильный… А сейчас он явно чувствуется …
Я ничего не понял. Пару дней назад еще один клиент ворчал, что мацони имеют какой-то странный привкус и запах. У меня зародились сомнения. Может, мама что-то подмешивала в молоко, а я об этом не знал? Воду? Но о воде я знал. И вода не дает никакого привкуса или запаха.
Я забыл сказать матери о своих сомнениях. И потом, клиенты не ругались же, просто ворчали себе. Ну поворчали, купили, что надо и ушли.
Как-то раз я очень быстро все распродал и поднялся домой. Из ванной доносился звук льющейся воды, видимо, мать стирала. Но мать стирала утром. Решил, может, купается. Но почему-то дверь в ванную она оставила чуть приоткрытой. Я отвернулся и прошел в комнату, хотел полежать, отдохнуть, но вначале решил подождать, пока мать выйдет из ванной и сходить в туалет. (У нас был совмещенный санузел).
Вскоре мать вышла и, вытираясь, прошла в спальную. (Она не слышала, как я вернулся домой). Я поднялся и направился в ванную. Когда я вошел туда, в нос ударил запах молока. Я не поверил глазам. Мать вылила целый бидон молока в ванну. На ее следах в ванной тоже были капельки молока… у меня закружилась голова, я чуть не упал там. Вернувшаяся из спальной мать, увидев меня, растерялась. Мы молча смотрели друг на друга. Между нами пролегла такая трещина, что за какие-то две минуты мы стали совершенно чужими людьми. Значит, мать купалась в молоке, которое нам давала соседка? (В этот момент я вспомнил, как на уроке литературы учительница нам рассказывала, как Фархад провел молочную реку в замок Ширин  Нет! Нет! Моя мать не может так поступить! Тогда о чем же говорил Наджиб-эфенди?! «Мацони отдают каким-то привкусом… Но что за привкус, не пойму…. Да, да, раньше тоже был привкус, но не такой сильный… А сейчас он явно чувствуется…»

                ***
Три дня мы с мамой молчали. И мацони она не заквашивала, и вниз мы не спускались. Мать ходила наверх к соседке, работала, а потом возвращалась. Подходило время очередного бидона. Или я должен был пойти помогать матери тащить этот бидон или же должен был поговорить с ней. Наконец мать не выдержала:
– Сынок, я знаю, что я согрешила… Но не я начала это. Во всем Бог виноват. Если бы Бог не заставил меня ходить и батрачить по домам, если бы я раз в неделю не купала хозяйскую жену в молоке, а потом не попросила бы молока, которое они спускали в канализацию, наверное, и не совершила бы этого греха… Черт меня попутал. Я подумала, все равно она уже искупалась в этом молоке, а почему мне нельзя, может и ко мне вернется былая красота, вспомню о том, что и я женщина… Вот мой грех. Через час я должна опять купать хозяйку в молоке. Потом ты придешь и поможешь мне спустить этот бидон вниз, я заквашу его, и мы опять продадим мацони…
– После того, как и ты искупаешься… Может и я еще искупаюсь… – ответил я непроизвольно.

                ***

Сейчас я в армии. После того, как отдам долг Родине, хочу уехать в Россию. Устроюсь на работу, женюсь и останусь там. Никогда не вернусь сюда. 
Иногда по утрам нам дают стакан молока. Все пьют. Кроме меня.

                2011
Perevod Natavan Xalilovoy