Военная разведка

ВОЕНННАЯ РАЗВЕДКА




МЫ БЫЛИ СОЛДАТАМИ

Книга посвящается героям, сражавшимся против фашизма.
 
Я очень любил со своими школьными товарищами гулять по улицам Берлина. Зоопарк находился недалеко от моего дома. Мои родители мне доверяли и после школы мы ходили в зоопарк. Моя подруга Марта редко выходила из дома гулять. Родители ее держали в строгости и постоянном контроле. После прогулки по улицам Берлина, я провожал ее домой. Нам не было разницы, зима на улице или лето, мы гуляли в любое время года и при любой погоде.
Отец мой служил в Берлинском гарнизоне командиром воинской части. Домой приходил поздно, а уходил слишком рано. Он редко отдыхал и находился дома с семьей. В выходной день отец отсыпался.
Мама преподавала в политехническом институте. Вечерами мы обсуждали политику Германии.
Тогда мне было пятнадцать лет. Шел 1934 год. В Германии новый порядок. Евреем не место в Германии – кричали немцы. Я не понимал почему? Их выгоняли из собственного дома.  Никто политику Германии откровенно не обсуждал. Рабочий класс поддерживал новую политику – новая власть дала им работу. Отец никогда не говорил о политике. Он сидел за столом молча, читая газету «Берлинские новости». Мой отец полковник Шленберг. Он воевал против Франции. Был несколько раз ранен. Имеет множество орденов и медалей. Но отец никогда о себе ничего не говорил. Мама постоянно говорила о работе, ее бурная политика Германии не интересовала. Она любила свою работу.
Однажды за столом отец задал мне вопрос:
- Кем ты хочешь стать, сынок?
- Инженером.
- Какой специальности?
- Автомобильной.
- Тогда надо учиться еще лучше. Я не хочу, чтобы ты стал военным, как я. Германия готовится к войне.
- Я знаю, отец.
- Откуда? Тебе всего 15 лет.
- Вижу, что происходит в городе, и еще читаю газеты так же, как и ты.
- Я рад, что ты уже определился по жизни. Я живу ради вас, если бы не война, твоя мама родила бы еще сестренку или братишку и тебе бы было веселее.
- Я бы очень хотел иметь младшего брата, было бы о ком заботиться.
- И я тоже хотел бы.
Время продвигалось вперед, а наши прогулки не прекращались. Мы ходили в зоопарк, кино, гуляли по парку. У нас был дружный класс. Летом, после окончания школы, родители предложили мне поехать отдыхать в деревню, к моей бабушке Елизавете. Я согласился. Бабушка жила одна. Мой дед умер давно. Он был военным в отставке. Тоже воевал в разных местах.
Когда я приезжал к ней в гости, она рассказывала мне о моем деде. Тогда я узнавал о нем очень много.
Вечером я встретился с Мартой недалеко от моего дома. Потом мы пошли в кафе «Цветочное». Мы пили кофе и беседовали.
- Завтра я уезжаю к бабушке в деревню.
- Надолго?
- Месяца на два, теперь мы не скоро с тобой увидимся.
- А у бабушки есть телефон? Я бы тебе звонила.
- Есть, - я дал ей номер ее телефона.
- Звони вечерами, я буду ждать. И я буду тебе звонить.
- Я буду скучать.
Марта скромная девушка. Мне она очень нравится. Я влюбился в нее еще несколько лет тому назад. Она знает о моих чувствах.
Родители ее работают на заводе. Отец – инженер, мать тоже большой человек.
Несколько раз я бывал у нее дома. Живет Марта с родителями на третьем этаже по улице Андерсена, в трехкомнатной квартире.
Утром мама собрала мне вещи и положила гостинцы для бабушки.
- Передавай от нас ей привет. Скажи, что скучаем по ней.
- Передам, мама, - ответил я.
В десять утра я был на вокзале. Здесь много народу, среди них военные и полицейские. Везде висят портреты нашего вождя. Я увидел много евреев, которые в спешке покидали Берлин.
- ,,Интересно, куда они направляются’’, - думал я. Может в Англию, а может в Америку, но подальше от нацистского режима.
Дождавшись своего поезда Берлин-Франкфурт на Одере. Я сел в вагон. Через час я был в деревне Кустова. Прошел по деревне. Обратил внимание, что и здесь повсюду висят портреты вождя.
В школе мы здоровались:
- Хай, Гитлер! - С 1933 года нас научили приветствовать так.
Открыв дверь, я зашел в дом.  Бабушкин дом находился на улице, под номером 5. У нее кирпичный двухэтажный дом. Жила она в нем одна и обходилась на свою пенсию.
Когда я вошел в дом, я увидел бабушку, лежащую на диване. Она лежала, не спала, уставив взор в потолок, о чем-то сосредоточенно думая. Увидев меня, она подняла голову и сказала:
- Мой внук Курт приехал ко мне, здравствуй, внук.
- Здравствуйте, бабушка.
- Как твои родители?
- Слава Богу, здоровы. Передавали привет. Я привез от них подарки и сладости.
- Спасибо, внук. Ты надолго?
- На месяц.
- Недавно звонила твоя мать, сообщила, что ты должен приехать. Я рада.
- Как ваше здоровье?
- Ноги стали болеть.
- Чего они болят? Вы еще молодая!
- Мне 63, я уже старая. Недавно, твой дядя Скот приезжал. Получил звание полковника. Оставил деньги. Спасибо ему, хотя мне и пенсии хватает. Знаешь, Курт, я поняла, что я с мужем хороших детей воспитала. Дорогой мой внук, не будь зверем, будь хорошим человеком. В нашей стране появились звери, теперь они будут кусать хороших людей. Я надеюсь, этот разговор, ты никому не передашь.
- Я хорошо понял вас.
- Нет, тебе еще очень многого не понять.
- Если вы имеете в виду политику, то я с вами согласен. Я многого не понимаю.
- Ничего, подрастешь, все поймешь.
Бабушка встала с дивана и пошла готовить обед. Потом мы вместе пообедали. Вечером я немного прибрался в доме. Лишние вещи убрал на чердак, сходил в магазин за продуктами. К бабушке пришла ее подруга и соседка тетя Анна. Она приходила каждый вечер навещать бабушку. Иногда они пили вино, а иногда просто разговаривали о политике, о том, что происходит в мире. Но открыто обсуждать происходящее в стране они боялись. В этот вечер они допоздна проиграли в карты, я ушел в свою комнату и засел за книжку. Несмотря на то, что я погрузился в сюжет интересной книги, мне хорошо был слышен их разговор.
На третий день я вышел погулять. На улице гуляли деревенские дети. Мы не были незнакомы, но одному мне скучно и я присоединился к ним. Мы познакомились. Ребята приняли меня в свой круг. Несмотря на то, что они были на несколько лет младше меня, я подружился с ними. Мы часто ходили купаться на озеро, там играли и загорали. Здесь чистая природа и замечательный воздух.
Вот уже пять дней, как я в деревне. По вечерам звонит моя Марта.
- Как отдыхаешь? - начинает она с традиционного вопроса.
- Хорошо, - тоже дежурный ответ.
- Я скучаю по тебе.
- Твои родители могут отпустить тебя к нам?
- Нет, ты же знаешь, они у меня строгие.
- Жаль, а то бы отдыхали вместе. Здесь здорово!
- Ладно, пока, я расстроилась. Буду звонить.
- А я буду ждать.
Я, действительно по вечерам ждал ее звонка. Но поговорить не всегда получалось.  Мне нравилась деревенская жизнь. Домой возвращаться совсем не хотелось. Бабушка любила рассказывать о своей жизни. Она побывала с мужем во многих гарнизонах.
- В 1909 году, летом, я с твоим дедом поехала в Париж. Какой же это красивый город! В первый же день мы поднялись на Эйфелеву башню. Оттуда вся Франция была видна как на ладони. Красота неописуемая! Помню, как мы пили вино в дорогих ресторанах и танцевали, танцевали, танцевали. Жили тоже в дорогих гостиницах – все по высшему разряду.
- А где вы еще были?
- Объездили всю Германию.
- Какой город в нашей стране, тебе больше всего понравился?
- Конечно Берлин. Он для меня родной. Я встретила твоего деда на танцплощадке в Берлине. В тот вечер меня пригласила моя подруга Элла. У одного генерала был вечер. Ее уже давно нет, она погибла на войне. Она была медсестрой. Воевала вместе с мужем Оскаром. Элла рано ушла из жизни и не оставила после себя даже следа на этой земле, но где бы он не служил, Элла всегда была рядом с ним.
- Любила.
- Очень. Я твоего деда в тот вечер полюбила с первого взгляда. Я тоже с ним была везде, никуда от себя не отпускала.
- Скучаете по нему?
- Очень. Хорошо, что у меня остался его портрет. Я часто разговариваю с ним. Здороваюсь по утрам, а вечером прощаюсь. Часто вижу его во сне.
- Да, я понимаю, как вы сильно любили моего деда.
- И до сих пор не перестаю его любить.
- Мне бы встретить такую любовь!
- Встретишь, непременно.
Я очень любил слушать рассказы моей бабушки. Она говорила четко и понятно. Я никогда не прерывал ее монолога. Бабушка знала много языков, и бывало так, что она начинала рассказ по - английски, а заканчивала его уже на французском языке, сама не понимая, как она во время рассказа могла сменить язык. Моя мама учила меня разным языкам, и поэтому я мог хорошо проследить ход ее мыслей.
Мы любили с бабушкой читать стихи разных поэтов мира на их родном языке. Нам это нравилось. Еще мы любили читать исторические книги.
Когда я отдыхал с ребятами, нам тоже было весело. Среди пацанов, были две девчонки: Ева и Анжела. Учились они в шестом классе, а парни в седьмом. При встрече мы здоровались по закону Рейха, такое приветствие распространялось на всех независимо дети это или взрослые. В этом, мы были равны.
 Соседка тетя Анна приходила к бабушке каждый вечер. Марта тоже звонила каждый вечер. Я узнавал новости о школьных друзьях. Девятого июля утром, бабушка проводила меня домой, а вечером я был уже дома. Вскоре пришли с работы родители.
- Как ты отдохнул, сынок?
- Хорошо! У меня появилось много новых друзей. Мы с ними играли, купались и загорали. Я проводил с ними все мое свободное время. Было весело.
- Я рада за тебя, сынок, - сказала мама.
- Как чувствует себя бабушка?
- Вроде неплохо. Ее навещают соседки и подружки. Они собираются по вечерам, играют в карты, беседуют, обсуждают политику мира, но не касаются нашей.
- Слава Богу, что у нее все хорошо.
Папа поздно пришел с работы, поздоровался. Я рассказал о деревенских новостях. Папа поел и пошел отдыхать в свою комнату. Я взял книжку и тоже пошел к себе. Потом позвонил Марте и предложил встретиться. Она пришла десять утра  в наше кафе. В этот раз она была в черной короткой юбке.
- Расскажи, Курт, как протекает жизнь в деревне?
- Ты не поверишь, замечательно! У меня появилось много новых друзей и подруг. Посмотри, как я загорел, а какой там воздух!
- Знаю, я тоже была в деревне.
- Где?
- Недалеко от Берлина, в Хайне.
- Я не слышал о такой деревне.
- Там живет папин старший брат, Иоганн. Правда, мы давно там не были. У папы нет свободного времени, чтобы повидаться с братом. Он постоянно на работе.
- И мой тоже. Рано уходит и поздно приходит. Марта, через день у меня день рождение, я бы хотел отметить его с тобой в нашем кафе.
- Я помню об этом, Курт, я приду.
- А я буду ждать.
Потом мы зашли в зоопарк и проходили по нему допоздна. Проводив Марту, я пришел домой. Вечером мама пришла домой уставшая в плохом настроении. Она села на кухне и глубоко задумалась.
- Что случилась, мама?
- Не обращай внимания, ты еще мал и много не понимаешь.
- Что вы имеете в виду?
- Я думаю о политике нашего государства.
- Да, мне пока многое непонятно.
- Сегодня к нам на работу пришли Гестаповцы, они забрали несколько наших работников. Они были простыми рабочими.
- Может, они были связаны с политическими?
- Не знаю, сынок. Может быть.
Мама много не рассказывала, и я знаю почему. Просто боялась за меня.
В школе вообще не говорили о политике. Мы были детьми и просто осваивали школьную программу.
Утром родители поздравили меня с днем рождения и подарили мне теплый свитер. Потом я пошел на встречу с Мартой. Она снова пришла в короткой юбке. Мне нравятся ее стройные ноги и  точеная фигурка.
- Привет, Марта, - улыбнулся я ей.
- С днем рождения, Курт, - сказала она и достала из своей сумочки теплые кожаные коричневые перчатки.
- Спасибо, Марта, - в благодарность, я поцеловал ее румяную щечку.
- Будешь носить их, и вспоминать меня. Хотя, сильных морозов у нас не бывает.
- Забыть не получится, я ведь люблю тебя.
- Я знаю это.
- Спасибо, подарок замечательный. Я хочу пригласить тебя домой.
- Зачем, посидим здесь.
- Я хотел бы приготовить для родителей ужин, но не уверен, что один могу справиться с эти.
- Готовить?
- Да.
- Тогда, конечно, помогу.
Мы посидели еще в кафе, а потом пришли ко мне домой. Раньше Марта тоже бывала у меня. Я показал ей, где находятся продукты, и она взялась за приготовления ужина. Я помогал ей, выполняя всякие мелкие поручения. К вечеру мы успели приготовить стол. Вышло красиво и вкусно, но она не захотела оставаться на ужин. Мы поужинали вдвоем, и я проводил ее домой. Придя с работы, мама была удивлена накрытому столу и приготовленному на плите ужину, сказала:
- Я поняла, что у нас была Марта?
- Была.
- Спасибо ей, сынок, из нее выйдет хорошая хозяйка. Я принесла торт.
- Подождем папу, он скоро должен подойти.
Вскоре, действительно, пришел папа. Они выпили вина, за мое здоровье, а я чай. В этот день я был счастливым человеком.
На следующий день мы с Мартой поехали на речку Орда. Целый день мы купались и загорали. Народу было много, но и нам хватило места. Вода теплая, выходить из нее было неохота. Потом мы растянулись на теплом песке, обсыхая, смотрели на людей. Было много детей разного возраста.
На Марту в купальнике я смотрел с открытым ртом. Ее небольшие груди притягивали мое внимание. Я подолгу смотрел на них, представляя их без купальника. Она перехватила мой взгляд.
- Не смотри на меня так, я стесняюсь.
- Чего? Своей красоты?
- Нет, твоего взгляда.
- Извини, милая, я ничего не могу с собой поделать. Я влюбился в твои груди.
- Дурак ты, Курт. Когда поженимся, они будут твоими.
- Скаже, Марта, почему ты не разрешаешь себя целовать?
- А ты хочешь этого?
- Еще как!
- Терпи, скоро придет это время.
- Когда?
- Оно само скажет тебе.
- Я внимательно его слушаю, но оно молчит.
Мы через день ездили на речку. В конце августа, я пригласил Марту домой. Она снова была в короткой юбке. Мы читали стихи разных поэтов немецкого народа, пили кофе, беседовали и просто мечтали. Возбудившись стихами, я обнял Марту, она ничего мне не сказала, тогда я осмелился ее поцеловать, она снова ничего не сказала. Я положил ее на диван и продолжил целовать ее сладкие губы. Мы целовались с ней в первый раз. Я думаю,-,, нам обоим понравилось это’’. Постепенно моя блуждающая рука дошла до ее груди. Марта в тот раз тоже ничего мне не сказала, и я продолжил массажировать их. Я испытывал необычайно приятное ощущение. Голова Марты качалась из стороны в сторону. Я решился поцеловать ее груди. Марта крепко обняла меня и притянула к себе. Я пошел в наступление. Потихонечку начал расстегивать пуговицы на ее кофточке, снял бюстгальтер. Марта сказала.
- Еще не пришло время для близких отношений. Не торопись.
- Я думал-«об этом».
- Правильно думал, пока рано, а целоваться я не против.
Мы еще долго целовались, мне не хотелось выпускать ее из своих объятий. Марта положила голову на мое плечо. Я отчетливо слышал биение ее сердца. Нам по шестнадцать лет, а очень хочется взрослой любви.
Этот поцелуй я помнил всю свою жизнь, потому что я целовал свою любимую девушку.
Когда начались занятия, я иногда приглашал Марту к себе домой, мы пили кофе и целовались, целовались и целовались. Наши родители с работы возвращались поздно, все остальное время квартира была в нашем распоряжении. Мы этим пользовались.
Наступила осень. Она принесла нам частые мокрые дожди. Вечерами мы редко выходили на улицу. Иногда раздавались выстрелы, на улице было находиться опасно. Что происходило за окном, мы не знали.
В 1935 году, я видел на рукавах евреев знак Давида – шестигранная звезда. Они стали рабами Рейха. Рейх открыто издевался над ними.
В Германии зимой снега почти не бывало.
1936 год мы отмечали с Мартой каждый у себя дома. Я поздравил ее по телефону. В конце января, я ездил с мамой к бабушке. К ней по-прежнему ходила тетя Анна. Моя бабушка не скучала. Я вновь увиделся с деревенскими друзьями.
И вот пришла весна, но уже с теплыми дождями. Все отогрелись и стали больше времени проводить на улице.
Марта приходила ко мне раз в неделю. Я угощал ее кофе и, конечно, мы целовались.
Мама часто интересовалась, как проходит твая дружба с Мартой.
Летом мы сдали экзамены. Мама постоянно спрашивала меня, куда я хочу поступать и где учиться.
- Я хочу в политехнический институт, хочу стать инженером.
- Инженеры нужны в нашей стране. А куда собирается поступать Марта?
- Марта собралась в медицинский.
- Удачи вам.
Мы подали документы каждый в свой вуз. У нас были собеседования и мы поступили. В августе я был в гостях у Марты. В тот день дома были ее родители. Отец Марты спросил меня:
- Курт, у тебя серьезные отношения с моей дочерью?
- Я давно люблю вашу дочь, после окончания института, мы обязательно поженимся.
- А что скажешь ты, дочь?
- Я тоже люблю Курта, и мы обязательно поженимся.
- Я спокоен за вас, - ответил ее отец. Курт, береги ее. Она у нас единственная, мы любим ее.
Летом ее родители отпустили Марту со мной в деревню. Мы были счастливы, что нам не нужно опять расставаться.
- Вдвоем вам будет веселее, - сказала мама, но я хочу надеяться, что вы не спали?
- Нет, мы только целовались.
- Хорошо, я верю тебе, сынок. Я собрала посылку для бабушки, ты отвезешь ей.
Утром пришла Марта, и мы поехали на вокзал. Там мы увидели много вооруженных военных. Они куда-то отъезжали. Нам так и не удалось узнать место их назначения.
Когда мы приехали к бабушке, я познакомил с ней Марту. Они только знали друг о друге, но еще не встречались.
- Красавица, - сказала бабушка, - я рада, что у моего внука такая очаровательная подруга.
- Бабушка, она ваша будущая невестка.
- Я уже догадалась об этом.
- Мама вам передала посылку.
- Спасибо, внук. Она недавно позвонила, сказала, что вы скоро приедете.
Бабушка угостила нас яблочным пирогом. Вокруг ее дома есть небольшой сад и огород, и яблоки и другие фрукты растут в ее саду. Так что пирог не только ее приготовление, но еще и из своих яблок. Было вкусно.
Мы рассказали ей последние наши новости. Куда поступили учиться.
- Учитесь, дети, учитесь. У меня в свое время не было такой возможности.
Бабушка всегда что-то интересное рассказывала нам из своей жизни и сейчас она погрузилась в рассказ о своей молодости.
Утром мы с Мартой встретили на улице моих друзей. Я познакомил с ними Марту, и мы пошли купаться на озеро.
Спали мы в соседних комнатах. Она находилась как раз напротив моей. Мы вели себя пристойно, даже позабыли про объятия и поцелуи. Однажды вечером бабушка спросила нас.
- Вы целуетесь?
- Да, - ответил я.
- Я тоже с твоим дедом целовалась до свадьбы. Он был моим первым и последним мужчиной. Его нет, а я продолжаю любить его. Надеюсь, что мы встретимся с ним на том свете, и я многое ему расскажу.
- Не торопитесь к нему. Вы еще должны понянчить моих детей, вы еще молодая бабушка.
- Ну, раз ты просишь меня жить, я постараюсь! Спасибо вам, дети, что вы есть.
26 августа мы вернулись домой. Я проводил Марту до подъезда и пообещал ей позвонить. Вечером, первой пришла с работы мама. Я рассказывал ей, как мы здорово проводили время у бабушки.
- Я рада за вас, сынок.
- Бабушка обрадовалась, увидев Марту. Она ей понравилась.
- Она и мне нравится.
- Я знаю, мама.
Первая неделя в институте посвящена знакомству. Знакомились с однокурсниками и с ребятами из других курсов и потоков. Один из них стал моим загадычным другом. Звали его Оскар, родом он из центра Берлина. Его папа тоже военный, как и мой. В конце ноября, я познакомил его с Мартой. Мы сидели в кафе. Из-за занятий в разных учебных заведениях, мы редко виделись с Мартой, каждый был погружен в свою учебу.
- Красивая у тебя Марта, - заметил Оскар, после знакомства с Мартой.
- Знаю.
- Береги ее от чужих глаз.
- Постараюсь.
Мы общались в кафе, но политику не трогали. Мамины слова я помню – не говорить о нашей политике при посторонних. Я держал стиснутыми зубы. Я не одобряю нашу политику, но говорить про нее нельзя. Разошлись поздно, я проводил Марту домой.  Зайдя в подъезд, я поцеловал Марту.
- Я соскучился.
- Я тоже.
- Завтра, жду тебя дома.
- А ты точно придешь?
- Постараюсь.
Я постоянно думал о ней. И тогда, когда иду в институт, и когда возвращаюсь домой и по вечерам, лежа уже в кровати.  Я был влюблен. Вечером Марта пришла. Время было четыре часа. Мы легли в пастель и целовались. Это было незабываемое время. В семь вечера проводил Марту домой, а в восемь пришла мама, за ней папа. Он всегда опаздывал на ужин. После ужина папа лег спать: он устает на работе, а утром уходит рано. За ним приезжает служебная машина.
 1937 год, мы отметили скромно. Папа был дома. Он по секрету нам сказал, что Германия готовится к войне.
- С кем? - спросила мама.
- Думаю,- «с соседями».
 Скоро?
- Пока не знаю. Начнется большой призыв в армию.
- Сынок,  я не хочу, чтобы ты был военным, - сказала мама, время неспокойное.
- А я и не хочу, я мечтаю стать инженером.
- Успехов тебе!
Эти разговоры оставались в стенах дома. Папа все чаще не приходил на ночь домой, а ночевал у себя в кабинете. Иногда звонил и предупреждал, чтобы мама не волновалась. Я очень люблю своих родителей.
В конце января факультет отдыхал пять дней. Я отсыпался два дня. На третий день пригласил Марту в кафе. Она пришла в длинном сером пальто. Я встретил ее у входа, обняв, поцеловал. Мы сидели вокруг стола и разговаривали.
- Как ты учишься? - спросил я ее.
- Неплохо, успеваю осваивать программу.
- И я тоже. Мама спрашивала о тебе, передает привет.
- Спасибо, Курт. Знаешь, вчера к нам в институт пришло Гестапо.
- Зачем?
- Забрало двух старшекурсников.
- Что с ними будет?
- Если они были связаны с какой-нибудь организацией, то им капут.
- Гестаповцы очень жестокие, от них все можно ожидать.
- Откуда ты знаешь?
- Что знаю я, тебе, милая, лучше не знать.
На самом деле, я не знал, что оно творит, но слышал от взрослых. Марта задумалась. Я старался успокоить ее разными веселыми анекдотами.  Много мы не знали, что происходит на территории Германии. Пока у нас было все: работа, еда, одежда, свободное время и все необходимое для спокойной нормальной жизни, но многие немцы не принимали власть Рейха, но подчинялись ему. Несогласных сразу арестовывали, и этот человек исчезал и больше уже никогда не появлялся. Везде и всегда мы разговаривали в полголоса – боялись лишних ушей.
10 апреля, Марте исполнилось семнадцать лет. Она на год моложе меня. Я купил ей легкий свитер красного цвета.
- Хороший подарок, - сказала она.
- Надеюсь, тебе понравился цвет, он тебе к лицу.
- Очень, я люблю красный цвет.
- Пойдем в наше любимое кафе.
До вечера мы просидели в кафе. Пили пиво и обсуждали учебу. Марта все время улыбалось, у нее было хорошее настроение.
- Я хочу пригласить тебя к себе домой.
- Я приду.
- Мы отметим мой день рождения, и ты останешься у меня. Не хочу, чтобы ты ночью возвращалась домой. Время очень неспокойное.
- Мне надо предупредить родителей.
- Позвонишь от меня.
- Хорошо, Марта.
Через полчаса мы пришли к ней домой. У них огромная квартира, Марта говорила, что родители недавно сделали ремонт. Она принялась за приготовления ужина. Я помогал ей. Потом пришли родители с работы. Около восьми часов вечера я позвонил маме и предупредил ее, что сегодня остаюсь у Марты. Она попросила поздравить Марту с Днем рождения.
Вечером мы с ее родителями разговаривал о нашей учебе. Я остался у них на ночь. Марта постелила мне в третьей свободной комнате. Утром мы вместе поехали на занятия.
Весна в Германии была теплая. Мы одевались легко. Рано расцвели цветы, и распустилась листва на деревьях.
На улице много военных. Они ходили с оружием. В конце мая к нам пришли гестаповцы. Один из них сказал:
- Среди вас есть желающие стать офицерами гестапо?
- Я желаю, - ответил один из студентов.
Потом поднялись еще несколько учащихся.
- Хорошо, - констатировал офицер и позвал желающих ребят на беседу.
Через день эти ребята исчезли, скорее всего, их направили учиться в военное училище.
Весной я успешно сдал все экзамены, и меня перевели на второй курс. Родители поздравили меня.
Летом, когда я был на отдыхе и находился один дома, ко мне зашли два человек и штатском. Они представились офицерами гестапо.
- Что вы хотели? – спросил я.
- Поговорить.
- О чем?
- Не о чем, а о ком.
- Слушаю вас.
Они интересовались кто мои родители, кто у нас в соседях. Они взяли с меня бумагу о том, что если я что-нибудь узнаю о своих родителях или о соседях, немедленно должен сообщить им. Естественно, я бы этого не сделал, но такую бумагу мне пришлось подписать.
Вскоре мы с Мартой уехали в деревню к моей любимой бабушке. Она ждала нас.
- Приехали, мои дорогие! - был ее возглас.
- Мы соскучились по вас! – сказал я и поцеловал бабушку.
- Недавно звонила с работы мама и сказала, что вы поехали ко мне. Какие у вас планы?
- Помочь вас и не дать скучать!
- Это очень хорошо, действуйте!
Сначала бабушка нас накормила. Потом мы занялись уборкой. К вечеру, закончив с работой, Марта приготовила ужин. Пришла тетя Анна, подруга моей бабушки. Мы пили шампанское. Утром мы встретились с ребятами, и пошли на озеро. До вечера мы отдыхали на природе. Купались, загорали, мечтали, думали, общались с ребятами.
- Мне нравилось жить в деревне, - сказала мне Марта.
- Мне тоже.
- Здесь тихо, не стреляют, не убивают, здесь нет насилия.
- Я согласен с тобой, Я не люблю фашистов.
- Я видела, как они на улице убивали евреев.
- Я знаю, милая, что они убийцы, но мы с тобой живем под их властью, значит, мы подчиняемся им.
- Здесь ты не прав!
- Больше не говори никому и ничего про них. За такие разговоры тоже могут арестовать.
- Я знаю.
Я сам, как Марта не любил и не уважал их, но я, как и все немцы подчинялся новой власти.
В деревне мы прожили месяц. Помогали по хозяйству бабушке. Она была довольна. По вечерам она обязательно рассказывала нам что-нибудь интересное из своей жизни, а мы ее внимательно слушали. В конце июля мы приехали домой. Я проводил Марту. Вечером, как всегда первой с работы пришла мама. Она была сильно уставшая. Мы обнялись.
- Как там бабушка? – спросила она.
- Хорошо, чем могли, мы ей помогли, а так она постоянно общается со своей подружкой Анной.
- Спасибо, сын, ты вырос настоящей опорой и хорошим человеком.
- Как отец?
- Все так же: поздно приходит и рано уходит.
- Мама, я не хочу быть военным и не хочу им служить.
- Хорошо, только больше никому и никогда не говори об этом.
- Я же тебе, знаю, что ты меня не предашь.
- Конечно, я сама их не уважаю.
В августе, мы с Мартой ходили по городу. Были в музее, зоопарке. Летом мы неплохо отдохнули.
С каждым днем в городе появляется все больше и больше военных. Я часто вспоминал слова папы о войне. Я тоже чувствовал ее приближение, но когда это произойдет, мы не знали.
После прогулки по городу, я пригласил к себе Марту. Иногда мы читали стихи, иногда целовались. Я очень любил слышить, когда Марта читала стихи. У нее мягкий и приятный голос. Лето дало нам общение и возможность быть вместе.
Наступила осень. Она пришла с мелким дождем. Началась учеба. Встречались мы только вечерами.
Новый 1938 год, мы отметили так же, как и предыдущий, очень скромно. Папа в праздник был дома. Он часто интересовался моей учебой и нашими взаимоотношениями с Мартой. Я обходился дежурной фразой:
- У меня все хорошо.
Родители годами не были в отпуске. На время отпуска им не могли найти замены. Дома у нас все необходимое для жизни было. Мы жили в достатке. Семья  Марты тоже. В Германии не было безработницы, каждый был обеспечен работой. Бездельников власть жестоко наказывала.
Я несколько раз видел Гитлера, он приходил на митинги с рабочими. Он выступал с обращением к нации, усиленно призывал всех в армию; и мужчин и женщин до 35 лет в разные рода войск.
В конце мая я тоже получил повестку. Принес справку с учебы военному комиссариату, и они остановил мой призыв.
Летом мы окончили третий курс. Марте было 18 лет, а мне 19. Мы уже были взрослыми. В разговоре с папой выяснилось, что некоторые части воевали на территории Испании против коммунистов. Вот тогда папа сказал - началась война. Возможно, скоро начнется втора мировая война. Папа подробно нам ничего не говорил, мы делали выводы и заключения только по обрывку его фраз. Он всячески охранял нас от беды.
Мы снова поехали с Мартой в деревню к бабушке. Все было так же, как и  в прошлые года нашего пребывания в деревне. Тетя Анна подарила мне связанные  теплые носки к зиме.
Вечером ко мне в комнату зашла Марта. Мы долго не спали, все разговаривали и разговаривали. Луна заглядывала к нам в окошко, создавая интимную обстановку.
- Сегодня я буду спать с тобой, - сказала она, я этого хочу.
Я долго ждал этого момента и, наконец, он наступил. Она медленно начала раздеваться, потом легла рядом со мной. Мои руки находились в непрерывном движении, а наши губы слились в страстном поцелуе. Я делал ей массаж, продолжая раздевать ее и себя. Наши тела слились, мы были мокрыми от пота, это был пот любви! Она подарила мне свою невинную душу.
- Знаешь, Курт.
- Что?
- Сегодня я стала твоей женой.
- А ты не боишься забеременеть.                - Я не был готов к близости?
- Нет. Я будущий врач, и знаю, когда можно, а когда нет.
В постели Марта была принцессой из сказки Андерсена и, конечно же, я был ее принцем. Эта ночь была воистину ночью любви. Уснули мы только под утро и проспали до обеда. Бабушка не беспокоила нас. В обед мы спустились к ней.
- Вас можно поздравить?-говорить бабушка.-
- С чем?-спросил я.
- С тем, что произошло этой ночью.
- Тогда поздравляйте!
- Это у вас в первый раз?
- Да.
- Знаю, Марта будет тебе верной женой.
- Я постараюсь, - ответила Марта.
- Я буде держать это в секрете,- сказала бабушка,- но постараюсь дожить до правнуков.
- Обязательно доживете, бабушка.
- Вы очень красивая пара и у вас будут красивые дети.
С этого дня мы спали вместе. Марта засыпала на моем плече. Это было счастье. Я очень хотел семью, война мне была не нужна.
Когда мы вернулись домой, мы встречались у меня дома. Нам было хорошо вместе.
В сентябре мы пошли учиться. Встречи стали редкими и непродолжительными. Я сильно скучал по ней.
В начале октября немецкие солдаты перешли границу Чехословакии. Вот тогда отец сказал мне:
- Сынок, ты взрослый человек, все понимаешь, выслушай меня. Началась вторая мировая война. Она распространится на всю Европу.
- Я понял, отец. Вы тоже будете воевать?
- Если прикажут, буду.
- Приказ уже подписан для немецкого народа, - отец задумался и пошел в свой кабинет.
Он не хотел, чтобы я стал военным, и я не мечтал об этом, но отец видит, что творится у нас и на Европейской территории. Мы с Мартой тихо обсуждали политику Рейха без посторонних глаз и ушей.
- Если так будет продолжаться и дальше, нас всех призовут служить, - сказала она.
- Знаю, служить все равно придется. Куда нас пошлют, пока неизвестно.
Мы учились. Нам не мешала власть Рейха, но за нами она следила. Во время учебы, некоторые наши преподаватели исчезали бесследно. Просто в один прекрасный день они не выходили на работу, и больше их никто не видел.
По институту ходило много агентов гестапо, поэтому студенты на запрещенные темы не разговаривали.
Я продолжал дружить с Оскаром, но о политике мы не говорили. Иногда он передавал Марте приветы.
- Красивая у тебя подруга, - говорил он.
Зима пришла в Германию неожиданно теплая. В этот раз новый 1939 год я встречал вместе с Мартой у нас дома. Отца не было. Он со своими солдатами, был в Чехословакии. Звонил оттуда с поздравлениями на Новый год. Мама сильно переживала за него.
Отец был прав, что началась Вторая Мировая война, она медленно распространялась по Европе. Европейцы знали об этом, но про войну мы дома не говорили.
У мамы постоянно было плохое настроение, она переживала и скучала по отцу.
10 апреля мы отметили день рождения Марты, я подарил ей зеленый шарф. Зеленый и красный цвет – это ее любимые цвета. В тот вечер я остался на ночь у нее дома, но спали мы в разных комнатах. Ее родители работали допоздна, так же, как и моя мама. Наши родители были знакомы, иногда они перезванивались и делились новостями. Зато бабушка звонила часто и обо всем расспрашивала меня. Я благодарен ей за то, что она есть.
Весну мы встретили с теплыми дождями. Мокнуть не хотелось, и мы часто встречались в нашем любимом кафе. Много говорили об учебе.
- С завтрашнего дня у меня начинается практика. Выхожу в больницу номер семь, - говорит Марта.
- Да, я знаю ее, она находится недалеко от нас.
- Там я буде дежурить через день.
- Второй день дается на отдых?
- Да.
- Хорошо, хоть отоспишься.
- Буду целый день валяться и отдыхать.
- Вечером приходи в кафе, поговорим.
- Приду, милый.
Марта была на практике, я продолжал учиться. По вечерам встречались в кафе. Иногда, когда родителей не было дома у меня или у нее. Мы сильно скучали друг без друга. Марта поправилась, у нее налились груди. Стали твердые и стоячие, во время поцелуя, я не отпускал их. Нам обоим это нравилось.
Отец редко звонил, а бабушка, наоборот, часто. Дядя Скот нам вообще не звонил, может, он боялся чего-то.
Летом мы сдали экзамены, и перешли на четвертый курс. Отметили это событие в кафе. Потом два дня лежали дома и отсыпались. Марта тоже. Потом несколько дней гуляли по городу, сидели дома, читали стихи и целовались. Потом снова поехали к моей бабушке.
Там как всегда помогали ей по хозяйству, встречались с нашими общими друзьями, купались и загорали на озере.
Так шли дни за днями. Бабушка была рада. Там отметили мой день рождения. Пришла тетя Анна. Подарила мне вязаные перчатки серого цвета. Потом, я носил их целый год.
В конце августа мы приехали домой. Мама спросила:
- Как вы отдохнули?
- Хорошо, - ответил я.
Отец по-прежнему находился в Чехословакии, звонил очень редко, говорил мало, только сообщал, что он жив и спрашивал как у нас дела, как учеба. Мама сильно за него переживала, я постоянно видел в ее глазах тоску.
До начала учебы оставалась неделя. Мы встречались в нашем любимом кафе. Пили кофе, мечтали о нашей совместной жизни, строили планы на мирную жизнь без войны. Мы были молодыми. Я понимал, что человек все время о чем-то думает и мечтает. А мечтал я жить с Мартой без войны, воспитывать своих детей. Я уверен, что моя милая Марта тоже часто мечтает об этом.
Первого сентября мы пошли учиться. Вечером мы узнали о нападении Рейха на Польшу. Я вспомнил слова отца, что война распространится на всю Европу. Второго сентября, наш факультет под руководством преподавателей приветствовал воинов Рейха, чтобы они защищали Родину Рейха, чтобы были верны нашему любимому вождю, было много похвальных выступлений.  Офицеры Гестапо в военных формах стояли и следили за речами преподавателей, слышав их положительные выступления, были довольны.
В Берлине появились пленные поляки, но среди них я не видел офицеров. Были одни солдаты и капралы. Только на улице, без посторонних глаз и ушей, мы могли с Мартой обменяться своими, мучавшими нас мыслями.
- Интересно, после Польши, куда двинутся наши войска?
- Не знаю, - ответила Марта.
- Кто находится  по соседству с Польшей?
- Италия, что ли?
- Нет.
- А кто?
- Франция.
- Почему Франция?
- Италия союзница Германии. Против нее не пойдем, значит, нападем на Францию. Только неизвестно, когда это случится.
- Неужели так может быть?
- Да.
Начался усиленный призыв, в институтах досрочный выпуск. Выпускники уходили на фронт, получив звание лейтенанта. Наш факультет пока не трогали. Мы продолжали учебу. По вечерам мама рассказывала, что происходит в институте. Она знала, что ее слова не покинут стены нашего дома. Рейх много скрывал от собственного народа. Мы не знали, что происходит внутри Германии. Мы знали только то, о чем писали в газетах и говорили по радио. Но все это была не совсем правда.
Пришла осень с теплыми дождями, за ней зима. Новый 1940 год я встречал с мамой. Марта осталась с мамой, так как ее отец работал ночами, и она не хотела оставлять маму одну. Звонила бабушка, поздравляла всех нас, потом позвонил папа, мама была счастлива, услышав его голос, но разговор был коротким, коммутатор давал ограниченное время для звонка.
Мы с мамой выпили шампанское, пожелав, друг другу счастья.
- Как я люблю вас! - вдруг сказала мама, - и как ненавижу эту проклятую войну.
- Попросите короткий отпуск и съездите к отцу.
- Идея хорошая, попробую.
Маме дали семь дней отпуска, она была счастлива. Я проводил ее на поезд. Она знает, где служит отец. Когда уехала мама, я жил у Марты. Мы вместе уходили в институт, но спали по разным комнатам. Позвонила мама к Марте, сказала, что виделась с отцом. Я слышал спокойный мамин голос.
После института, мы с Мартой встречались в кафе. Он стал нашим вторым домом. Здесь мы чувствовали себя детьми и часто вспоминали детство.
Через семь дней вернулась мама, я встретил ее на вокзале. Там было много солдат с оружием. Они уезжали служить на оккупированную территорию.
- Как отец? – спросил я.
- Тебе привет от него. Он сильно похудел. Спит мало, сутками на работе. В Чехословакии неспокойно, сынок.
По ночам отстреливают тех, кто не принял новый порядок третьего Рейха.
- Кому нравится чужой порядок?
- Ты, прав, сынок, он никому не нравится.
Вечером позвонил отец, буквально сказал мне два слова, спросил, как мама и отключился. Разговор длился три минуты. Мама немного успокоилась, у нее поднялось настроение.
10 апреля Марта отметила свой день рождения. Мы собрались в кафе. Я решил подарить ей кольцо. Оно было недорогое, зато на память. Деньги дала мама, отец каждый месяц делал ей перевод. Деньги и все необходимое для жизни у нас было, мы ни в чем не нуждались.
В этот год весна пришла к нам без дождя. Жара поднималась медленно.
В конце мая я окончил институт. Марта в это время сдавала экзамены. Я устроился на завод учеником. Мы выпускали военные автомобили для Министерства Обороны  Германии. После конвейера мы их отправляли по разным городам Германии и другим оккупированным государствам.
В начале июня Марта окончила институт. Устроилась работать в городскую больницу. Теперь мы встречались совсем редко и только по вечерам. Выходные дни бывали крайне редко. Нам платили хорошую зарплату.
Летом началась война против Французской республики. Вот тогда завод начал работать день и ночь. Я жил на заводе. По приказу военного министра, выпуск техники был увеличен в два раза. Мы работали по 18 часов. Некоторые рабочие засыпали стоя около своего станка. Они позабыли о своих семьях. Я тоже редко бывал дома. Иногда приходила ко мне мама и Марта.
В сентябре изменили график работы. Мы стали работать по 12 часов и уходили домой ночевать. Это устраивало всех. Вот тогда я опять начал встречаться с Мартой. В октябре мы поженились. В день свадьбы мы купили книгу нашего вождя «Моя мечта». Это было правилом: молодая семья должна была прочесть эту книгу, и мы это сделали, но выводы сделали свои.
На заводе меня перевели на должность начальника седьмого цеха. Некоторые вопросы мне позволено было решать самостоятельно. Директором завода был гражданский человек, а все его заместители были военными. Мы работали под жестоким контролем Гестапо. Хотя я не уважал их, но мы всегда здоровались. В конце декабря я получил повестку от военного комиссариата Берлина. Явился сразу. Приказом Министра, я был призван на действительную военную службу. Сдал дела и должность на заводе. Прямо в военкомате меня переодел в офицерскую форму. Я получил звание лейтенанта-инженера автомобильных войск и был направлен во Францию. В предписании был указан номер воинской части. День мне дали на прощание с близкими. Мама накрыла богатый стол, пришли родители Марты. В ту ночь мы не спали. Марта постоянно вытирала, набежавшие на глаза, слезы. Мама старалась ее успокоить.
- Я буду жить с твоей мамой, не переживай обо мне. Я буду верна тебе, я сильно тебя люблю!
- И ты не переживай обо мне, я обязательно вернусь.
- Буду ждать тебя.
Мама тоже украдкой вытирала слезы, отец вообще не знал, что я иду на войну.
 В начале 1940 года, Германия оккупировала половину Европы. Для этого были нужны солдаты; и вот я один из них. Через день я уехал во Францию. Я ехал с другими солдатами и офицерами через всю Германию, и на каждой станции к нам подсаживались вновь мобилизованные военные. На пятый день мы прибыли в Париж. По городу гуляло много немецких солдат и офицеров. На вокзале узнал у коменданта место нахождения моей воинской части. Дождавшись своего поезда, поехал в город Руан. До него больше 100 километров. Через три часа я был в нужном мне городе. Было десять часов вечера. Я остался до утра на вокзале. Все гостиницы были переполнены. На вокзале крутились красивые французские девчонки, предлагавшие свои услуги немецким солдатам. Тут же находились французские граждане, перешедшие на нашу сторону.
Утром, комендант вокзала объяснил мне, как добраться до своей части. Я шел пешком. В руке был небольшой чемодан с вещами. На контрольно-пропускном пункте меня встретили солдаты. Они вызвали дежурного офицера. Я представился вышедшему дежурному капитану. Он проводил меня к командиру. Территория была огромная. Солдаты, находящиеся на ней были заняты ремонтом боевых единиц. Они находились прямо на улице под палящим солнцем.
Во Франции, жара стояла еще сильнее, чем в Германии. Штаб находился в двухэтажном здании. Меня встретил командир, полковник Франк Густав. Я представился.
- Лейтенант, вы закончили институт?
- Так точно, политехнический.
- Я вообще-то не автомобилист. Назначили, вот я и выполняю приказ.
- А меня отправили прямо с завода. Отец полковник, сейчас служит в Чехословакии.
- Мой отец тоже был офицером. Он погиб в первую мировую на Украине. Я назначаю вас командиром седьмого ремонтного взвода. Дежурный покажет вам вашу комнату в общежитии. Здесь был армейский парк. Все это нам передали французы. Потом мы с вами еще поговорим. Сегодня отдыхайте, обживайтесь, а завтра примите взвод.
Поблагодарив полковника, я вышел на улицу. Там меня ждал дежурный офицер обер лейтенант (обер – старший).
- Меня зовут Ганс, - представился он.
- Я Курт.
- Курт, вы из Берлина?
- Оттуда.
- Как там город?
- Стоит на месте и в нем течет мирная жизнь.
- Я тоже из Берлина. Давно на войне. Я соскучился по Родине.
- Говорите давно, с какого года?
- С 1938.
- Будет время, заходите, поговорим.
- Обязательно.
Обер лейтенант Ганс, среднего роста с красивым улыбающим лицом, говорил тоже красиво. Я еще подумал о нем:
- ,,Что если не война, из него вышел бы хороший учитель’’.
Он показал мне мою комнату. Она была небольшой: стояла армейская кровать, тумбочка, стол и два стула. Аккуратная маленькая уютная комнатка.
- Здесь есть французские девчонки, которые нуждаются в деньгах и предлагают себя.
- Я женат и люблю свою жену.
- Я нет. Не женат. Моя девушка осталась в Берлине. Здесь я познакомился с другой, она живет недалеко от нас. Часто вечерами я бываю у нее в гостях. Если хотите, я могу взять вас с собой.
- Чем еще сегодня мне заняться? Хорошо, я согласен.
Общежитие было благоустроенным, был душ. Внизу готовили для нас. Меня накормили обедом, потом я помылся и побрился. Вечером зашел ко мне Ганс. В это время я лежал на кровати. Было шесть часов вечера. Мы собрались и пошли в гости. Прошли метров четыреста от воинской части.
- Пришли, - сказал Ганс, вот ее дом.
Мы без стука зашли в дом.
 Это был большой одноэтажный кирпичный дом, похожий на барак.
Нас встретила молодая красивая девушка в короткой юбке. Ганс, обняв ее, поцеловал. Мы поздоровались.
- Курт, познакомься, это моя Лана. Правда, она красивая?
- Правда.
- Ваш друг милый, - сказала Гансу Лана.
- Я соскучился по тебе, милая, - сказал Ганс.
- Знаю, вчера ты был на дежурстве, и мы с тобой не виделись.
- Да, это так.
Лана накрыла стол. Мы выпили немного французского вина, потом Ганс играл на гитаре и пел. Закончив песню, он обнял Лану и сказал:
- Люблю тебя, милая!
- Я тоже, - прозвучало в ответ.
Незаметно быстро прошло время. Мы остались ночевать, а утром вместе пошли на службу. Я принял взвод. У меня в подчинении было три сержанта и 42 солдата. Все были разновозрастные от 18 до 45 лет. Многие были женаты. Мы ремонтировали не только немецкую технику, но и французскую тоже, которая предназначалась для немецкой армии.
Служба шла. Я часто писал письма маме и Марте. Вечерами сидел в своей комнате. Ганс приходил ко мне редко. Почти все свое свободное время он проводил у Ланы.
Мой взвод успешно справлялся с поставленным планом. Полковник Франк Густав часто общался со мной. Наши беседы касались не только службы, но и прошлой нашей жизни.
- Моя семья живет в деревне. Старшая дочь уже замужем. Сын у меня тоже военный. Он служит на территории Польши. Я давно не получал от него писем. Сильно переживаю.
- Я тоже давно не получал писем из дома. Не знаю, получили ли они мои письма.
- Вообще-то наша почта работает хорошо. Не грустите, непременно скоро получите.
- Спасибо, господин полковник, вы успокоили меня.
В конце декабря я сразу получил два письма от Марты. Прочитав их, я обрадовался. Она передавала мне привет от мамы. Она рассказывала, что отец приезжал домой на два дня. Дома он узнал о моем призыве. Сразу же я написал ей ответ с ласковыми словами.
Однажды вечером Ганс пригласил меня в ресторан. Ресторан оказался большим. Было много военных из разных родов войск и женщин.
Я пригласил на танец одну молодую девушку. Она не знала немецкого и я общался с ней на французском.
- Вы хорошо говорите по-французски, - заметила она.
- Нет, я знаю его в рамках школьной программы.
- А я нет, очень плохо знаю немецкий.
- Ничего, выучите, думаю, мы здесь надолго.
Из ресторана мы вышли поздно. Мы посадили девушек на такси и вернулись в общежитие. Я люблю свою Марту, и решил пока их услугами не пользоваться.
Новый 1941 год мы с Гансом встретили в доме у Ланы.  Она накрыла богатый стол. Мы снабдили ее всеми необходимыми продуктами.
- Почему вы не хотите встречаться с девушками? – спросила Лана.
- Я очень люблю свою жену, мы долго с ней дружили, еще со школы.
- Но сейчас она далеко от вас, а здесь есть много прекрасных девчонок.
- Знаю. Спасибо. Мы давали слово друг другу ждать. Я хочу сдержать это слово.
- Я удивлена.
Мы танцевали, потом Ганс снова пел и играл на гитаре. Первого января я и мой взвод отдыхали. Ближе к вечеру я вернулся в общежитие. Ганс еще оставался у Ланы. Часа два поспал, потом написал два письма домой: одно Марте, а другое маме. Я сильно скучал по ним. Прошло уже два месяца. Я постепенно привыкал к военной службе. Из дома письма приходили каждый месяц, и мои родные также получали их. Днем мы в городе не бывали, в этом не было необходимости. Иногда отдыхали в ресторане, общались с местными девчонками и танцевали. Я лично не знал, что происходит в городе в данное время, новости доходили до нас с опозданием. Чуть позже узнал, что гестапо поймало членов подпольной организации, и они были расстреляны, а в горах были партизаны, которые не давали спокойно спать немцам. Партизаны были жестокими, поэтому полиция и гестапо не щадили людей, которые были арестованы ими. Об этом рассказывал мне Ганс.
Май был очень теплым. Однажды Лана пригласила нас:
- Давайте съездим на озеро, искупаемся.
- Разве здесь есть озера? – спросил я.
- Есть  недалеко от нас.
Через пятнадцать минут мы были на озере. Нашли удобное место для купания и отдыха. Я увидел красивую фигуру Ланы и вспомнил фигуру своей жены. Мы хорошо отдохнули. Недалеко от пляжа продавали мороженое. Мы, как дети, набросились на него. На несколько часов, мы забыли все плохое и наслаждались жизнью.
- Вам нравится здесь? - спросила меня Лана.
- Я давно так не отдыхал.
- А я с братом до войны, часто бывала на этом озере.
- А где живут ваши родители?
- Их давно нет на свете.
- Извините, я не хотел…
- Меня и брата воспитывала бабушка Лоренда. Она живет далеко от нас. Брат попал в плен к солдатам Рейха. Его судьбу я не знаю.
- Теперь солдаты и офицеры французской армии наши союзники и если он жив, то обязательно вернется.
- Я верю, что с ним ничего не случилось. Спасибо, Курт, вам.
Ганс, действительно любил Лану. Он часто говорил о ней. Я хорошо знаю, что такое любовь.
Во Франции работали ВУЗы, школы, заводы и фабрики. Фермеры кормили немецкую армию.
Каждый день арестовывали евреев и отправляли их в Германию. Я даже не мог представить, что делало с ними гестапо!
С начала мая с территории Франции военная техника, солдаты и офицеры перебирались на территорию Польши. Для чего? Пока это мы не знали.
12 мая, командир части полковник Франк Густав, поздно вечером собрал всех офицеров:
- Я получил приказ о передислокации наших частей в город Августов. Город находится на северной границе Польши с русскими. На подготовку нам дано четыре дня. Вся техника поедет своим ходом. Вопросы не задавать. Я сам не знаю, для чего. Мы, военные люди и подчиняемся приказу. Все меня поняли, господа офицеры?
- Да, - был ответ хором.
- Готовьтесь, будем работать день и ночь.
Мы работали, спали по четыре часа. Ганс не ходил к Лане, она сама приходила сюда. На третий день Ганс женился на Лане. Командир выдал им свидетельство о браке. Он хотел уберечь ее от гестапо. Она обещала ждать его.
На пятый день, собранная колонна стояла у выхода из части. Мы ждали команды. Нас провожали женщины, которые дружили с солдатами. Все прощались со слезами.
- Я вернусь к тебе, милая, - успокаивал жену Ганс.
- Я буду ждать тебя.
- Если будет ребенок, назови его, как тебе захочется.
- Я поняла. Курт, вы тоже не забывайте меня. Я буду ждать.
Я поцеловал ее по-дружески на прощание, мне тоже было тяжело расставаться с ней. В душе появилась тоска. Она напоминала мне мою Марту.
Мы ехали через разные города Германии. Если бы была возможность, я бы, хотел на секунду, заехал домой, хоть одним глазком повидать своих любимых и родных. Но такой возможности не было. Я ненавидел свою военную службу. Она была не для меня. Я люблю мир, как и все рабочие и крестьяне мира, но над нами власть и мы подчиняемся ей и живем по их закону.
29 мая наша часть прибыла в город Августов. Комендант города показал нам место городского автопарка.  Всю технику мы составили в колонну. Солдаты жили на территории в солдатских палатках, а офицеры в здании автопарка. Через три дня приехали солдаты из других воинских частей, для отгонки отремонтированной техники. Через пять дней, начала поступать вновь сломанная техника. Мы снова принялись за ремонт. Командир части, собрав нас, сказал:
-  До 17 июня, вся техника должна быть  готова.
Мы начали работать круглосуточно.
Ганс часто жаловался, что он скучает по Лане.
- Я тоже скучаю по родным, и чувствую, что больше их не увижу.
- Почему ты так думаешь?
- Для чего нас перебросили сюда?
- Не знаю.
- Мы на границе с Россией. Подумай!
- Война что ли будет?
- Думаю, -,,что да’’.
- С русскими?
- С ними, но неизвестно когда.
- У меня совсем испортилось настроение.
- А у меня, его давно нет.
Мы работали день и ночь. Отремонтированную технику передавали воинским частям, нам подгоняли вновь сломанную и так до бесконечности…
 Мы ремонтировали прямо на территории автопарка. В ночное время мы себя охраняли сами.
22 июня, утром нас собрал на совещание командир части и сообщил:
- Утром, армия III Рейха перешла границу СССР. Наши отважные солдаты воюют на территории СССР с коммунистами. Скоро наша часть двинется за нашими солдатами. Будем ремонтировать боевую технику нашей армии. Слушайте мой приказ. За неделю закончить ремонт, о выполнении доложить письменно. Понятен приказ?
- Понятен, - ответили офицеры.
- За работу.
- Есть за работу.
Офицеры разошлись по своим взводам. Я снова впал в уныние. Ганс опустил голову и пошел в свой взвод. Вечером за ужином мы встретились.
- Ты был прав, - сказал Ганс, - мы больше не увидим близких.
- Да, война с русскими – это смерть. Россия – огромная страна, ее нам не победить.
- Неужели это не видит наше правительство?
- Эти слова больше никому не говори. Ты, мой друг. Не хочу, чтобы тебя арестовало гестапо.
- Спасибо тебе, Курт, что ты веришь мне.
- И тебе тоже спасибо.
Приказ был выполнен в срок. Первого июля наша часть на отремонтированной техники двинулась в сторону России. Через несколько часов пути, мы перешли границу. Мы миновали пограничные столбы, пограничные казармы, подбитую русскую технику и разрушенные дома. Навстречу нам попадались колонны русских пленных. Среди них было много раненых. Мы двигались дальше в глубь страны. По дороге шли женщины и дети. Мне было нестерпимо жалко их, но я был солдатом III Рейха и выполнял приказ.
- На войне можно стать палачом, - ,,думал я, но сам себе дал слово никогда им не быть’’!
Я снова вспомнил слова моей бабушки, она всегда говорила мне:
- Будь добрым человеком, внук.
Вечером мы остановились в городе Лида. Город был почти полностью разрушен нашими войсками. Комендант города нашел нам место, где бы могли ремонтировать сломанную технику. Это был городской автопарк. Сюда свозили технику с поля боя. Здесь же были и советские автомобили. Мы взялись за ремонт. С нами работали местные гражданские люди. Они за работу получали немецкие марки. Жили они в подвалах или своих домах.
По вечерам мы пили самогон, иногда вино. Я каждый день писал домой письма, но ответа не получал. Сильно тосковал по маме и Марте, а Ганс - по своей Лане. Мы понимали, что больше не увидим их.
В конце августа нас отправили в город Харьков. Здесь остался маленький ремонтный взвод. Мы снова в пути. Ехали мимо разрушенных сел, деревень и городов. Ночевали в заброшенных домах. Кое-где нас угощали самогоном, но в большей степени нас ненавидели.
Мы старались не трогать местных жителей и тогда они не трогали нас. В одной из деревень, я встретил маленькую девчушку, ей было 9 или 10 лет. Она была грязная и оборванная. Я дал ей банку тушенки, хлеба и шоколадку. Она сказала:
- Спасибо, - и быстро убежала.
Мне было очень жалко ее и всех таких же молодых мальчишек и девчонок, рано повзрослевших. Война заставила меня, и других таких же, как я, глубоко задуматься.
В захваченных городах стояли воинские части и гестаповцы. Я понимал, чем они занимаются.
В нашей колонне находились три бензовоза с горючим. В топливе мы не нуждались. Две недели мы ездили по Харькову. Здесь была большая мастерская, были специалисты из числа военнопленных. Они вместе с нашими солдатами ремонтировали нашу и советскую технику в сохранившихся помещениях. Работали рестораны под командованием немецких чиновников. Женщины стирали и готовили. За это они получали зарплату. Наконец мы с Гансом вышли в город. Зашли в ресторан. Здесь мы познакомились с русскими девушками. Мы угостили их. Одна из них не плохо, но говорила по-немецки. Рассказывала, что язык изучала к школе. Звали ее Анна, девушки жили недалеко от ресторана.  Они рассказывали, что стирали и ремонтировали белье для солдат Вермахта. Два раза в неделю, мы ходили ужинать в ресторан и встречались там с ним. Анна интересовалась, откуда я родом, аккуратно расспрашивала меня о делах на фронте и о том, чем мы здесь занимаемся.
- Мы не воюем с русскими, мой взвод ремонтирует технику. Ганс рассказывал об этом, - ответила Анна.
- До войны, я был гражданским и работал на заводе.  С декабря 1940 года я надел эту проклятую форму.
- Почему так говорите, Курт?
- Я не хочу стрелять в людей. Мне не важно кто он: немец или француз или русский. Я люблю чистое небо, люблю гулять возле дома, хочу, чтобы дети ходили в школу. Я люблю мирную жизнь.
- Вы философ или мечтатель.
- Я человек, который любит мир.
- И я тоже.
Ганс и его подруга слушали нас. Подруга Ганса не знала немецкий и поэтому молчала, а он не переводил ей.
Я по-прежнему безуспешно писал домой. С лета не получил ни одного письма. Уверен, родные тоже писали мне, но их письма где-то затерялись в дороге. Несколько раз мы меняли места дислокации, и я снова писал новый адрес.
Однажды девочки пригласили нас к себе домой Анна жила на втором этаже по улице Пушкина. Мы принесли с собой продукты. Девочки приготовили ужин. Не знаю, откуда, Анна принесла самогона. Она называла его шнапсом. Включили музыку. Играл патефон, была приятная музыка, потом заиграла русская песня, но мы не танцевали, мы беседовали. Ганс с подругой ушли в другую комнату, а мы остались за столом.
- Вы будете со мной спать? – спросила Анна
- Буду, но без поцелуев, я люблю свою жену.
- Я не люблю немцев, но вас с Гансом, мы полюбили.
- Мы другие немцы. Мы пришли сюда не по своей воле.
- Мы знаем это.
Мы разговаривали откровенно. Я лег с ней спать и представил, что со мной лежит моя Марта. Мы обнялись. Анна знала, что между нами ничего не может быть, только секс. Во сне я разговаривал с Мартой, но что ей говорил, я не помню, а утром мою ночную беседу рассказала мне Анна. Мы знали, что все равно погибнем, поэтому не хотели терять времени даром. Хорошо, что у меня была работа, на которой я должен был сосредоточиться и думать, думать, думать! Если бы я находился в окопах, то, наверное бы, сошел с ума.
15 сентября, нас собрал командир части, полковник Франк Густав и сказал:
- Я получил приказ. Мы передвигаемся в Калугу. Там накопилась в большом количестве неисправная техника наша и русская. За неделю мы должны отремонтировать оставшуюся здесь технику и передать в действующую армию. Всем понятен приказ?
- Да, - ответили офицеры.
В воинской части больше 32 офицеров и две тысячи двадцать солдат. Все они профессионалы. Мы работали до 12 часов, а в шесть часов приступали к работе вновь. За пять дней мы закончили ремонт оставшейся техники. День нам дали на сборы и отдых.
Вечером мы пригласили девчонок в ресторан. Немного потанцевали, а остальное время просто расслаблялись. Потом поехали к ним домой, и продолжили отдых.
- Знаете, Анна, завтра мы уезжаем.
- Обратно домой?
- Нет, мы едем дальше. Я думаю,-,, что мы с Гансом погибнем здесь, на чужой земле’’. А за что погибнем? Я не защищаю свою Родину, наоборот. Я захватчик. Если бы вы только знали, Анна, как я хочу домой!
 - А я уверена, что вы останетесь живы.
- Хотелось бы мне в этом быть так же уверенным, как верите в это вы!
Я дам вам свой Берлинский адрес. Однажды кончится война, приезжайте в гости со своей подругой.
- Хорошо, Курт, мы приедем.
Я записал ей адрес.
- Я выучу его и порву этот листок.
Утром мы рано встали. Обнялись на прощание.
- Запомните нас девчонки, - сказал Ганс.
Мы расстались. В десять часов утра колонна выехала из городского парка. Мы взяли с собой оставшиеся запчасти, горючее, продукты. Мы ехали в сторону Курска. Ехали по красивейшей природе. Погода была теплая, но не жаркая. Каждые четыре часа мы отдыхали. В городе мы только заправились и поехали дальше. Повсюду стояли немецкие войска. Солдаты приветствовали нас, как старых друзей. По дороге шли пленные русские. Среди них было много раненых, медсестры помогали им передвигаться. На поле боя оставалось много погибших. Глядя на них, я думал:
- ,,Они хорошо воевали и погибли на своей земле’’.
Это солдатская судьба. Неважно враг ты или друг. Переночевали в городе Шаблыкино.  Городок был маленьким. По городу было мало полицейских, следивших за порядком в нем. Мы продвигались дальше, через русские села, деревни и города. Везде царила разруха. На седьмой день ближе к вечеру мы прибыли на место. Нас встретила группа гестапо. К нам подошел полковник и сказал нашему командиру.
- Фронту нужна техника. Необходимо ускорить ремонт, будем работать в две смены.
- Мы будем стараться.
- Я буду находиться с вами, полковник.
Мы начали ремонт. Запчастей было мало. Часто приходилось собирать из двух одну машину. В начале октября пошли дожди, и мы работали под дождем. Многие солдаты простудились, и пришлось в полуразрушенных домах организовать госпиталь.
Техники было так много, что казалось, и за год мы не успеем ее отремонтировать, а ее все еще подвозили и подвозили.
Наши войска подошли к Москве. Все думали, что возьмем Москву и войне конец. Позабыли, наверное, что Россия огромная страна и победить ее невозможно.
После 20 сентября пошел снег, вечерами становилось холодно. Нам, когда выходило и пригревало скупое осеннее солнце, было немного теплее. Одежда на нас была легкая, и в начале октября нам выдали теплые вещи. У меня в чемодане были теплые перчатки, подаренные мне тетей Аней. С каждым днем мороз крепчал. Там, где мы ремонтировали технику, разводили костры и так мы немного согревались. Солдаты матерно ругали мороз. К ноябрю холод доходил до 27 градусов. Мы не видели такого мороза. В начале декабря холод дошел до 40 градусов. Мои солдаты отмораживали пальцы на руках и ногах, от нестерпимой боли тихонько плакали.
7 декабря Красная Армия начала наступление на всех фронтах. Они подошли близко к нам. Был приказ отступить к Могилеву. Он находился в 470 километров от нас. Когда Красная Армия отбросила войска Вермахта, я сделал для себя вывод, что лучше с русскими не воевать. Это была роковая ошибка нашего правительства.
Мы вынуждены были оставить не отремонтированную технику, и утром колонна, в сопровождении гестапо, вышла. Был жуткий мороз, солдаты были одеты не по уставу. Командир разрешил надеть гражданские вещи. В городах и деревнях немецкие солдаты одевались. Все запасы виски были уже выпиты. Технику, практически не выключали, иначе завести ее было невозможно. Наша колонна медленно продвигалась назад – мы отступали. Отступать – значит проигрывать. Когда мы остановились на ночлег в покинутой жителями деревне, в сохранившихся домах топили печки и согревались, готовили горячую еду. На чердаке обнаружили старые мужские шапки-ушанки, валенки и тут же переодевались в более теплые вещи. Утром колонна снова была в пути. Командир части вел нас по карте, а мороз не отпускал. Вскоре мы вышли на прямую трассу, навстречу попадались войска Вермахта, они двигались на Калугу, а мы к вечеру были в Десногорске. Нас встретили наши солдаты и подсказали, где можно остановиться. Мы нашли городской автопарк. Некоторые ангары уцелели. Устроились там. Офицеры тоже нашли место для ночлега: даже квартира была с печкой. Мы отогревались горячим кофе.
За чашкой кофе я вспоминал свою Марту. Скучал, часто видел ее во сне, написал ей десятки писем, а отправить не было возможности. Ганс научился курить, я пока терпел, только выпивал для согреву.
Наконец мы добрались до Могилева. Это большой город. Здесь техника стояла в неисправном виде с начала войны.  Мы устроились на территории школы. В городе был госпиталь, работали магазины, кафе, рестораны. Мы устроились на теплых квартирах. Начался ремонт. Однажды вечером мы пошли в ресторан. Деньги нам платили. Ресторан был недалеко от нас. За порядком следили полицейские. Играла немецкая музыка, столики обслуживали молодые девчонки. Директорам ресторана был немец. Мы познакомились с ним. Звали его Гонтер. Ему 45 лет, невысокий коренастый шустрый мужчина и я решил передать ему накопившиеся у меня письма.
- Когда вы возвращаетесь в Берлин? – спросил я.
- Нескоро, я тоже призванный солдат.
- Жаль, я хотел отправить с вами письма. С 41 года не получал из дома вестей. Мы часто меняем дислокацию, письма не доходят до нас.
- Я помогу вам. Отправлю их через штаб. У меня там друзья.
- Я буду вам благодарен. Завтра принесу.
Мы подружились с ним. Письма я отправил, а Ганс отправил письмо своей жене во Францию. Новый 1942 год мы встречали в ресторане. Я танцевал с красивой девушкой. Девушки поднимали наше боевое настроение, но мы постоянно находились пол пристальным вниманием Гестапо. Некоторые из девушек знали немецкий язык, и мы спокойно с ними общались. Я догадывался, что среди них были агенты подпольных организаций партизан.
Вечерами в городе стреляли и по этому нас часто  не выпускали из ремонтных мастерских. На втором этаже ресторана для нас Гонтер открывал дежурную комнату, и мы оставались там на ночь.  Ганс нашел себе подругу, Светлану. Она работала поварихой, она не знала немецкий, поэтому они мало общались, только спали вместе. Девушка была симпатичная, Ганс помогал ей деньгами и продуктами, но он не ходил к ней, общались они исключительно на втором этаже ресторана. Ганс не падал духам, всегда был веселым
В конце февраля, я получил звание обер лейтенанта (старшего лейтенанта). Мы отмечали в ресторане.
Наступил март, на улице немного потеплело. Работать стало намного веселее, и она пошла значительно быстрее. Отремонтированная техника уходила на фронт, взамен ей привозили сломанную, казалось, что ей нет конца и края. Запчастей, катастрофически не хватало. Иногда приходилось из трех машин собирать одну. Остатки пленные собирали, грузили и отправляли металлолом на переплавку в Берлин. Смотря на пленных: изможденных больных и голодных, мне искренне было жалко их. Иногда украдкой, мы с Гансом угощали их хлебом и сигаретами.  Это было запрещено, но мы находили выход, как это сделать, чтобы никто ничего не заподозрил.
В конце марта ко мне подошел капрал и передал мне три письма. Мне писали мама и Марта. Я читал их, целовал и плакал! Из писем я узнал, что у меня родился сын. Марта по-прежнему работает в больнице, мама на прежней работе, отец там же в Чехословакии. Они были рады, что я жив и здоров. Каждый вечер, я перечитывал эти письма снова и снова, я знал их уже наизусть, но снова читал и читал и постоянно носил их во внутреннем кармане кителя под сердцем. Часто наворачивались на глазах радостные слезы счастья, что у меня родился сын. Марта назвала его Иоганном. Я отец! Отец, который еще ни разу не видел сына. Ганс заметил мое настроение.
- Получил письмо? Вижу, что получил.
- Даже три!
- А я, пока, нет.
- Они рады, что я жив и здоров. А еще у меня родился сын, Иоганн!
- Это счастье, Курт! Я тоже хочу ребенка. Если останусь жив, я приеду к ней и заберу ее в Германию.
- Это будет не скоро. Ты правильно делаешь Ганс, что мечтаешь об этом.
- И ты тоже мечтай.
Когда в следующий раз мы пошли в ресторан, я позвал Гонтера и поблагодарил его за отправленные письма, сообщил ему, что у меня родился сын.
- Обращайтесь, если надо, - сказал он.
Знаю, что при необходимости он еще поможет нам. После ужина, мы остались ночевать на втором этаже. Ганс дождался свою подругу, они ушли в другую комнату. Я снова достал из внутреннего кармана письма и стал их перечитывать. Там был привет от моей бабушки. Она здорова. Я очень ее люблю. Я каждый день мечтал об окончании войны, мне очень хотелось домой, к родным, но я солдат и я подневолен.
Нам сообщили, что русские прорвали западный фронт. Они шли вперед, а мы отступали. Вермахт начал проигрывать эту войну. Летом 1942 года русские самолеты стали чаще летать над нами и бомбить. Иногда мы успевали добежать до укрытия, а иногда просто падали на землю и ждали конца бомбежки. Ночью они не летали, все происходило днем.
В один из теплых летних дней, я получил два письма из дома. Я был счастлив, а Гансу писем так и не было.
В конце августа, нас усиленно бомбили русские самолеты. Я получил ранение в левое плечо. Меня сразу же отвезли в госпиталь. Там был просто «курорт». За мной ухаживала молодая красивая медсестра. Примерно ей было года 22-23. Она была строгая и не подпускала к себе никого. Звали ее Ларой. Мы часто общались с ней. Она напоминала мне Марту. Однажды она подошла ко мне и сказала:
- Я сегодня приглашаю вас на ужин. Не откажите, господин обер лейтенант.
- Я приду, а куда?
В кабинет медсестры.
- Хорошо, скоро буду.
Я надел халат и тапочки и медленно пошел. Раньше здесь была трехэтажная больница. Я лежал на первом этаже. Кабинет медсестры находился в конце коридора. Когда я подошел к кабинету, он был открыт. Там сидело несколько молодых медсестер в звании унтер-офицера. Стол был богато накрыт. Стояло несколько бутылок вина, лежал шоколад, нарезанная колбаса, сало, хлеб. Я не понимал – откуда все это?
- Девочки, познакомьтесь, это обер лейтенант Курт, он из Берлина. Сегодня мне исполнилось 24 года, и я хочу с вами отметить эту дату.
- Поздравляю, Лара, но я без подарка.
- Ваше здоровье - для меня подарок. Присаживайтесь, Курт.
Я сказал в ее адрес несколько тостов. Все веселились. Девочки тоже поздравили ее. Среди них были молодые врачи, выпускники 40 года.
Я поинтересовался:
- Кто из вас учился с Мартой. Она тоже выпускница 40 года.
- Скажите ее фамилию.
Я сказал.
- Она работает в Берлине в больнице. Недавно у нее родился сын.
- А кем вам она приходится?-спросила одна из них.
- Это моя жена.
- Она была скромной и порядочной девушкой. Весь курс ее уважал.
- Спасибо за теплые слова о моей жене.
Вскоре девушки разошлись по своим рабочим местам. Я помог Ларе убрать стол.
- Хочу, чтобы вы остались сегодня со мной.
- Вы же слышали, что я женат.
- Я два года на войне, сегодня я хочу любви. Я не сплю, с кем попало, а вы мне понравились. Я тоже хочу от вас ребенка.
- Я люблю свою Марту.
- Мне нравится ваш ответ. Если бы все так были бы верны своим женам… .
Я не знал, что делать? В моей душе кипела кровь, моя скромная любовь вдруг растворилась от Лариных слов. Лара подошла ко мне, сама обняла меня и мы пошли спать.
Через месяц меня выписали, но мы продолжали встречаться. Однажды о моем романе узнал Ганс.
- А ты говорил, что любишь свою жену.
- Да, каждую минуту, и не думаю разлюбить ее.
- А как же медсестра?
- Я ее жалею, но мое сердце принадлежит Марте. Если останусь живым, Марте признаюсь в своем романе.
В конце сентября, я узнаю о беременности Лары. Я поздравил ее.
Наконец-то Ганс получил письмо от своей Анны из Франции. У него родилась дочь Джульетта. Ганс сразу написал ответ. Мы отметили это событие в ресторане.
В середине октября командир, собрав нас, сказал:
- Мы окружены русскими. Нам приказано присоединиться к действующим войскам и воевать. У нас нет другого выбора. Мы солдаты и приказ надо выполнять. Остановить ремонтные работы. С утра идем к войскам.
Вечером я побежал к Ларе, объяснил ей обстановку.
- Значит, нам не видать Берлина, - сказала она.
- Кажется, да.
- Я так хотела родить ребенка.
- Если русские прорвутся только остается сдаться в плен. Пленных они не трогают.
- Я подумаю об этом, Курт.
Мы расстались с печалью. Лара плакала, я успокаивал ее. Когда лег отдыхать, то долго не мог уснуть. Ганс был в ресторане со Светланой. Ночевать он не пришел, появился только утром.
Командир части собрал личный состав. Указал нам машины, которые нам было необходимо занять, и куда нас повезли, мы не знали. Над нами летают русские самолеты; они то стреляют, то бомбят. Мы выехали в чистое поле. Шальные пули настигли несколько наших солдат, некоторые получили ранение. Много починенной нами техники снова вышла из строя. Несмотря ни на что, мы продолжаем движение вперед. Всем стало ясно, что фронт уже совсем недалеко. У вечеру нас встретили солдаты Вермахта. Раненых перенесли в землянки, всех накормили. В десять вечера нас собрал полковник Агарян. Все командиры полка и офицеры нашей ремонтной части прибыли к нему. Более 47 офицеров было у командира полка на совещании.
- Господа офицеры, нам приказано держаться до последнего. Мы окружены. Помощи нам ждать неоткуда. Получается, что мы смертники. Спасти нас может только чудо.
- Будем бороться, - подали голоса некоторые офицеры.
Как быть с ранеными? – спросил я.
- Солдаты Гитлера не должны сдаться русским – смело ответил полковник Агарян.
- Вам не жалко их? Они пролили кровь, доказывая верность нашему вождю.
- Вы правы, обер лейтенант, но от меня требует этого командующий.
- Я не дам погибнуть моим солдатам.
- Были бы такие командиры как вы, мы давно бы выиграли войну.
Среди нас были офицеры гестапо. Я понимал, что эти гады сделали свою грязную работу. После совещания, я следил за ними.
Пока они не трогали раненых. Мы ждали наступление русских, но они молчали. Нам хорошо было видно их в бинокль. На третий день из русского окопа поднялся белый флаг. Пошли парламентеры. Полковник Агарян приказал пропустить. Среди них были два офицера и солдат, капитан и майор. Я встретил их и представился.
- Я, майор Князев, прибыл с пакетом вашему командиру, - он неплохо говорил по-немецки.
- Вас ждет майор, вы хорошо говорите по-немецки.
- Я учился в Берлине в политехе.
- И я там учился. Я не военный. Я инженер. Что поделаешь, призвали.
- Я понимаю вас, обер лейтенант.
По приказу командира полка я завязал глаза парламентера черной повязкой и привел его в окоп. Дальше солдаты доставили его полковнику. Целый час шли переговоры, затем я снова доставил парламентера к месту нашей встречи.
- Как, майор, договорились?
- Нет, ваш командир не хочет сдаваться. Мне жаль ваших солдат. За что вы воюете?
- Я готов сдаться. Есть офицеры и солдаты, которые пойдут за мной. Но мы хотели бы знать, что будет с нами потом?
- Мы не издеваемся над пленными. Они работают у нас, а после войны поедут домой.
- Я понял вас, майор. Может, еще увидимся.
- Пока, обер лейтенант.
Через час, нас собрал командир в своей землянке. Офицеры стояли и смотрели на него, а он на нас. Я понимал, в каком состоянии он сейчас находится.
- Они предложили сдаться; не проливать кровь немецких и русских солдат, но я ответил, что мы будем драться до конца. Они дали нам два дня на раздумье.
Наступила полная тишина.
- Я хотел бы знать ваше мнение?
Офицеры молчали, они боялись гестаповцев.
- А если прорваться к своим с тыла? Выйдем ночью, а утром будем у своих. Дальше вместе прорвем котел.
- Можно так, но разведка доложила, что в тылу огромные войска русских, мы не сможем прорваться. Нам остается только погибнуть – так требует Вермахт. Будем драться, раз вы молчите.
Офицеры вышли с командного пункта. Все были грустными. Всем хотелось жить. Я позвал Ганса.
- Ты хочешь увидеть свою жену и дочь?
- Хочу.
- И я тоже хочу.
- Что ты предлагаешь?
- Сдаться и сохранить себе жизнь.
- Как?
- Взять полковника в плен и заставить его сдаться силой. Ганс, наша война окончилась. Подумай.
- Я согласен.
Ночью мы зашли к полковнику. Он сидел за столом и пил виски. Был уже под хорошим хмельком. Увидев нас, спросил:
- Виски будете?
- Никак нет.
- Тогда что вы хотели?
- Господин полковник, дайте приказ офицерам сдаться. Если вы решили погибнуть – это ваше право – стреляйтесь, мы не против.
- Вы знаете, что будет с нашими детьми и женами?
- Мы в окружении, ничего не будет.
- Гестаповцы этого не простят.
- Мы возьмем их в плен.
- Сначала возьмите, потом придете ко мне.
Ганс остался с полковником. Я взял своих солдат, арестовал офицеров гестапо, потом мы привели их к полковнику.
- Вижу, что вы смелые солдаты, - сказал полковник.
Он дал приказ офицерам поднять из окоп белые флаги, так мы сдались в плен. Русские хорошо обращались с нами. Ко мне подошел майор-парламентер.
- Я знал, что вы не фашист.
- Я немец.
- Вы правы.
- Что будет теперь с нами?
Раненым окажем медпомощь, других отправим туда, где нет войны. Будете работать. Нас переписали, потом повели куда-то. На улице холодно, нам дали возможность погреться возле костра. Спали в домах, где была крыша. Через день мы прибыли в Ярославль. Нас немного пододели - дали теплые вещи, потом прочитали лекцию на немецком языке, что такое фашизм и его последствия. Мы слушали и перевоспитывались. Однажды ко мне подошел капитан Нечухаев.
- Есть к вам дело, - сказал он по-немецки.
- Я слушаю вас.
- Вы хотели бы работать в военной разведки, чтобы победить фашизм, чтобы на земле Германии был мир после войны?
- Вы хорошо сказали про мир. Каждый солдат мечтает об этом.
- Я предполагал, что вы так и ответите.
- Что я должен делать?
- Воевать против нас и одновременно оказать помощь.
- Теперь они не поверят мне.
- Мы сделаем так, что поверят.
- Это как?
- Это уже наша забота.
- Мой друг Ганс тоже антифашист. Я пойду с ним.
- Кроме него с вами будут солдаты. Чтобы поверила военная разведка Вермахта, после побега вас будут проверять.
- Знаю, капитан.
- Обер лейтенант, вы сказали, что окончили политехнический институт?
- Вы правы, капитан. Я не военный человек, просто призванный.
- В плен попадают почти все гражданские лица. Кадровых военных мало. Я сам окончил институт и был призван в 1940 году.
Мы еще долго беседовали. Он угостил меня сладким чаем с хлебом. Потом я рассказал свою автобиографию. Капитан все записывал. Через день он снова пригласил меня к себе на беседу. В этот раз он дал мне чистую бумагу и карандаш. Я написал согласие работать на них.
 - Это расписка, - сказал капитан, - она будет лежать в нашем секретном архиве. Если измените нам, она пойдет в Берлин.
- Я не люблю такие шутки. Да я служу не по своей воле, меня призвали. Наша власть ужасна, но мы вынуждены ей подчиняться.
- Я верю вам, Курт. Ваша легенда готова. Вам остается выучить ее.
- Я как же Ганс?
- О нем поговорим завтра.
Я выучил легенду, которую написал мне капитан Нечухаев. На следующий день около десяти часов утра меня снова вызвал к себе капитан. Когда я заходил к нему, то увидел сидящего на табуретке Ганса. Они уже беседовали. Я поздоровался.
- Как отдохнули? – спросил капитан.
- Спасибо, хорошо. Как ты Ганс?
- Неплохо, Курт.
- Я рад за тебя.
- Два дня вы будете жить здесь и тщательно изучать свою легенду. Я приду через два дня.
Капитан ушел, мы начали заучивать свою легенду. Задавали друг другу вопросы и отвечали на них, путая и сбивая, друг друга. Гестапо не должно знать, что мы сами сдались в плен, легенда была о том, как нас русские захватили в плен во время боя. Через два дня, как и обещал, пришел Нечухаев.
- Вы готовы? – спросил он.
- Да, готовы.
- Завтра, вы уйдете к своим. Возьмете с собой солдат. Солдаты будут из другой части, их мы взял в плен в бою. Своих брать нельзя, в гестапо под пытками они могут сознаться, а правда нам не к чему.
- Как мы уйдем?
- Торопитесь, Курт. Вы уйдете в сторону Борисовки. Там скопились свежие войска Вермахта. До Борисовки больше 220 километров. Пойдете своим ходом, иначе не поверят вам. Теперь заучивайте пароль. К вам, Курт, подойдет наш человек. Он немец, антифашист из Германии. Скажет:
- У вас красивая форма, обер лейтенант.
Вы ответите.
- Я не люблю свою форму, отец любит.
Он ответит:
- Привет от вашего отца.
Вы должны спросить:
- Как он?
- Пока в Чехословакии.
- Ганс, - говорит капитан Нечухаев, вы подчиняетесь Курту, без его команды не делать ничего
- Я понял, капитан.
- Вы нужны будущей Германии. Мы, русские, хотим, чтобы на земле Германии был мир. Помогите не только нам, но и немецкому народу. Побег завтра. Вас на машине отвезут в другой город на работы. Солдаты-охранники будут переодетыми офицерами. Патроны будут холостыми. После разоружения охранников, вы отводите их метров на сто от своих солдат и расстреливаете. Солдаты должны вам поверить. В винтовках по пять патронов, используйте все, не оставляйте, иначе провалите операцию.
- Мы поняли вас.
- Лично я не хочу, чтобы просто так погибали немецкие солдаты.  Удачи вам! Бог даст, увидимся после войны в Берлине.
Вечером нас часовой привел в казарму. Я в последний раз увидел свой взвод, общался с некоторыми солдатами. Мы уважали друг друга.
Утром часовой привел нас к машине, там уже были солдаты. Их было одиннадцать человек. Потом привели Ганса и мы поехали. В кабине сидел водитель и сержант. С нами тоже находился сержант. Мы выехали из города. Едем по дороге, которая проходит через лес. Через два часа машина остановилась. Мы сходили по нужде. Часовой, который охранял нас, моргнул глазами – это был знак. Я ударил его камнем по голове, и он упал. Быстро выхватив винтовку, я направил ее на другого часового. Они сдались. Мы с Гансом отвели их в лес, сняли с них форму, потом на глазах солдат расстреляли их. Часовые упали. Солдаты были напуганы. Мы выпустили все патроны. Быстро дал команду солдатам садиться в машину, сам сел за руль и мы продолжили путь. У меня была карта сержанта. Рассмотрев внимательно карту и остановив машину в нужном нам месте, я дал команду солдатам бежать за мной в лес. Мы переоделись в форму охраны и вывели пленных в сторону Борисовки. До города было далеко. Хорошо, что спал мороз. В лесу мы организовали костер и переночевали там. Утром двинулись дальше. Продукты у нас были от прежних часовых. Я знал, что охранников подберут, иначе они могли замерзнуть. Мы сняли с них шинели и шапки-ушанки. Винтовки у нас остались без патронов.
К вечеру мы вышли из леса. Перед нами была заброшенная деревня. Деревенька была всего из несколько хат. Здесь мы переночевали. В подвале одного из домов, солдаты нашли консервы и свои заготовки на зиму. Сделали кипяток, поели и пошли дальше. Вскоре зашли опять в лес. Через два дня мы дошли до города Горки. В городе были немцы. Мы направились туда. Нас встретили полицейские. Нас проводили в комендатуру, и там начался допрос. Как попали в плен? Как бежали? Солдаты подтвердили наш побег и то, как попали в плен. Они обещали проверить. Тогда я не знал, что Горки захвачен немцами второй раз. В лесу мы не встретили партизан и вообще никаких людей. Просто нам повезло.
Солдат отправили воевать. Мы с Гансом сидели под домашним арестом, пока шла проверка наших данных. Только через неделю к нам пришел майор юстиции и сказал:
- Вы свободны, мы проверили вас. Завтра отправляетесь в Борисов. Там скопилось много нашей техники. Ее необходимо отремонтировать.
- Кого даете нам в помощь?
- Два батальона, они уже там вас ждут. Получайте документы и идите на поезд.
К вечеру все необходимые документы у нас были на руках. Нас привезли на вокзал. Здесь мы увидели ужасную картину. В Берлин отправляли раненых. Они лежали на холодном полу, их было очень много. От боли они плакали и кричали. Подошел эшелон. Мы заняли места. Стояли долго, ждали, когда погрузят всех раненых. Мне было их жаль. Спустя два часа, мы прибыли в городе Борисовка и направились в комендатуру. Она находилась недалеко от вокзала. Комендант дал нам адрес ремонтной части. Поблагодарив, мы пошли пешком.
- Ганс, ты не жалеешь, что будешь воевать против фашизма?
- Я ненавидел его с детства.
- Я люблю Германию, но ненавижу фашизм. Таких как мы много, но они находятся в безвыходном положении, поэтому и подчиняются палачам.
Мороз больше двадцати градусов. Мы опустили шапку ушанку. Для нас это непривычный мороз. Нас встретили солдат и проводили к командиру. Командиром части был Ханс. Мы рассказали о себе: где служили, чем занимались и так далее. Майор Ханс не знал нашего бывшего командира. Нам выделили комнату на втором этаже кирпичного двухэтажного дома. Мне поручили пятый взвод, а Гансу седьмой. Работали на улице. Один из солдат следил за костром и кипятком. Чтобы совсем не замерзнуть, пили горячий кофе. Солдаты были в возрасте от 35 лет до 50. Все автомеханики. Работали, практически, без отдыха.
 Я снова написал письмо родным, Ганс отправил письмо во Францию. Здесь погода день за днем становилась все теплее и теплее. В город мы не ходили. Вот уже прошел месяц, как мы здесь. Я собирал сведения и точно знал количество техники, солдат и офицеров, которые отправляются на фронт, но передать эти сведения было некому. В начале апреля мы в первый раз вышли в город. Пошли в ресторан поужинать. Здесь мы наелись и хорошо согрелись. В ресторане было много офицеров и молодых девчонок. Среди офицеров были женщины военнослужащие. Мы отдыхали как в мирное время. Ко мне подошла лейтенант-связистка и пригласила меня танцевать. Я с удовольствием с ней танцевал, вдруг она говорит:
- У вас красивая форма, обер лейтенант.
Я понял, о чем речь.
- Я не люблю свою форму, отец любит.
Она ответила второй правильный пароль, я подтвердил его.
- Никогда я не думал,-,, что в разведке работают такие очаровательные девушки’’.
Я передал ей все накопленные сведения. Потом она сказала:
- Вы меня не знаете, я сама вас найду, когда вы понадобитесь.
- Хорошо, я понял.
Обнимите меня и поцелуйте.
Я сделал так, как просила она, затем проводил ее до столика, спустя полчаса, я пригласил русскую девушку. С ней мы не общались, а просто тихо танцевали. Ганс тоже общался с девушками, но вернулся вместе со мной. Ночью ходить по городу небезопасно, иногда стреляют, хотя патрули были на каждом углу. Неожиданно Ганс спросил:
- Это была связная?
- Да.
- Какая она красивая.
- Война выбирает не только красивых…
- Я понимаю, мне ее жаль.
- Почему?
- Если погибнет, я буду переживать.
- А почему?
- Понравилась. Передай ей в следующий раз, что она мне понравилась.
- Шутник. Передам.
В городе было темно. Мы медленно шли до части. Спали крепко. Утром нас разбудил дежурный солдат. Наш взвод работал с пяти утра. Мы снова были под контролем гестапо и, конечно, подчинялись им. Они были зверями, не жалели ни чужих, ни своих. Лично я их очень боялся.
В конце мая я получил из дома два письма. Как всегда одно от Марты, другое от мамы. В письме были следы губной помады и Мартина подпись: «Я тебя крепко целую» - твоя Марта. Я снова читал и перечитывал эти письма и постоянно носил их в кармане под сердцем. В письмах были приветы от отца, бабушки мамы и сына. Я вновь стал спокоен, что мои родные живы и здоровы. Ганс был рад за меня, но своих писем он не получал.
- Тебе повезло с женой, а моя перестала писать.
- Успокойся, до Франции письма идут очень долго. Жди и надейся.
- Я жду каждый день и очень скучаю.
- Я тоже, но не от нас зависит наша судьба!
- Я знаю, Курт.
Несколько дней Ганс прибывал в плохом настроении. В начале июня мы снова ходили в ресторан. У меня были новые сведения, их необходимо было срочно передать. Когда мы зашли в ресторан, я сразу же увидел связную.  В прошлый раз мы не успели познакомиться, и я не знал ее имени. Я сказал Гансу:
- Пригласи ее на танец и передай ей сведения. Мне нельзя, здесь много глаз.
- Договорились.
Мы пили виски и ели жареное мясо. Ганс много не пил. Он всегда знает меру. Мы сидели вдвоем за столом. Играла тихо музыка, и желающие танцевали в центре зала. Ганс пошел приглашать ее на танец. Я пригласил ее подругу. Мы разговаривали о ничего не значащих мелочах. Подругу звали Берта, она тоже из Берлина.
- Приходите к нам в гости – пригласил я ее.
- У нас нет свободного времени.
- Ну, если захотите, его всегда можно найти.
- В принципе, да.
- Возьмите с собой подругу.
- Ее зовут Рэнас.
- Странное имя.
- Она француженка.
- Понятно.
Берту я два раза приглашал на танец. Ужин закончился поздно. Девчонки уехали на машине, а мы пошли пешком в часть.
В этот раз ярко светили звезды, освещая нам путь. Погода была теплая.
15 июня командир части собрал нас возле автопарка и сказал:
- Сегодня русские прорвали нашу оборону. Командующий приказал перевезти ремонтную мастерскую в город Грозный. Готовьтесь, через день на отремонтированной технике уезжаем, не отремонтированную - взорвать.
- Есть, - ответили офицеры.
Мы приступились к минированию. Саперы подорвали машины. Мне было жаль технику, она бы пригодились русским. Готовили колонну. Колонна двинулась медленно вперед. Было слышно, как шли бои за пределами города. Наши войска отступали. На дороге были брошены разбитые танки. Навстречу попадались солдаты и офицеры, которые направлялись в сторону Могилева. Вечером мы остановились в деревне. Название ее я не запомнил. Деревня не была заброшенная, но солдаты не тронули местных жителей. Мы переночевали, погода была хорошая, ночью было светло, как днем. Возле костра, я написал одиннадцатое письмо, и все они были со мной. Не было возможности отправить ни одно из них.
Дальше ехали по дороге, проходящей через лес. Нас предупредили, что в лесу партизаны, необходимо быть предельно осторожными. Мы были хорошо вооружены, но все равно боялись. Наше оружее было направлено на обе стороны дороги. Колонна прошла благополучно. К вечеру мы доехали до другой деревни. Деревня была тоже обитаема. Полицейские нам помогли припарковаться. Я выспался в машине. Ночь была душная. Я сидел возле костра и писал очередное письмо. Таким путем я успокаивал себя. Ганс перестал писать. Откуда-то он принес бутылку самогона.
- Откуда? – спросил я.
- Не думай о плохом, я не обидел их. Поменял на тушенку, детишкам дал шоколад. Дома молодая хозяйка. Ее муж где-то воюет.
- Ты знаешь, что мы на чужой земле? Они имеют право защищать свой дом от нас.
- Знаю, Курт. Давай выпьем.
 Мы позвали к себе несколько офицеров и вместе с ними выпили. Самогон был крепким.
- Умеют русские делать крепкий спиртной напиток – сказал один из лейтенантов.
Офицеры быстро опьянели и заснули возле костра. Я еще долго сидел и смотрел на огонь.  Нас охраняли часовые.
После обеда, мы были в городе Грозном. Это большой город на границе с Польшей. Город многолюдный. В городе много солдат и полицейских. Гражданские были на работах. Комендант города показал, где скопилась неисправная военная техника. Когда я увидел ее, мои волосы встали дыбом – так ее было много.
Офицеры жили в многоэтажном доме, солдаты построили себе бараки возле техники. Все удобства у них были рядом: баня, кухня, постель. Работали в две смены: день и ночь по 12 часов. Я тоже работал то ночью, то днем. Через неделю первые семь автомобилей были отремонтированы. Мы собирали из двух или трех - одну машину. Запчастей у нас не было. В начале августа большая часть техники была отремонтирована. Из Польши пришла колонна с горюче-смазочным материалом (ГСМ), спецодеждой и продуктами.
 Нас, ремонтников, можно было различить по запаху. От нас всегда пахло ГСМ. В конце августа 1942 года я получил из дома три письма. Прочитав, я узнал, что у них все хорошо. Отец по-прежнему находится в Чехословакии. Мама работает в институте, жена в больнице. Количество писем под моим сердцем растет. Я ношу их очень бережно, иногда перечитываю, начиная с первого письма. Я написал ответ, попросил отправить фотографии свои и сына.
Жена Ганса по-прежнему молчит. Он часто ходит грустным. Я понимаю его состояние. Иногда я поддерживаю его веселыми разговорами.
У нас накопились сведения, и я ждал связного. К нам он не приходил, и в город мы не выходили. Командир части не давал нам увольнение. К нам на территорию никого посторонних не пропускали. В начале сентября, мы с Гансом подали рапорт на разрешение выхода в город в вечернее время.  Нам подписали разрешение. Мы переоделись в чистую форму. Ресторан находился от нас на расстоянии километра. На улице светло, ходит много народа. Город достался нам почти без разрушения. Навстречу попадалось много патруля и полицейских. Подошли к ресторану, там было много офицеров и женщин. Зал большой, на эстраде пела молодая девушка в короткой юбке. Нас встретил администратор, показал нам свободное место.
Мы заказали еду и виски, здесь готовили вкусно. Примерно через час пришла связная и с ней Берта. Увидев их, мы обрадовались. Я подошел к ним, поздоровался и пригласил за наш столик.
Сделав заказ и сказав короткий тост в их адрес, мы выпили. Вскоре пошли танцевать. Играла тихая медленная музыка.
- Давно вы здесь? - спросил я.
- Мы искали вас.
- Мы снова на ремонтных работах. Наш батальон расположился на месте бывшего автопарка. Там много сломанной техники Мы не успеваем ее ремонтировать. Работаем в две смены
- Мы так и поняли, что у вас нет времени выйти в город. Есть у вас новости?
- Есть. Я передал их во время танца.
- У вас работают гражданские?
- Работают.
Теперь у вас будет молодой связной, ему 27 лет, он хорошо говорит по-немецки. Пароль остается прежним.
- Я понял. Когда вам заступать на дежурство.
- Утром.
- Я хочу, чтобы вы остались со мной.
- Хочется с кем-нибудь поговорить.
- Хорошо, я согласна.
Берта сказала, что рядом с рестораном есть гостиница только для офицеров. Мы взяли с собой виски и немного закуски пошли в гостиницу. Дежурной была молодая девушка. Мы заплати за номер. Все удобства были в комнате. Я с Бертой занял соседний номер. Немного выпили, потом Берта сказала:
- Хватит, у меня завтра дежурство. Курт, у меня есть жених. Он служит в Берлине.
- Я женат, у меня есть жена и сын. Я не видел их с 1940 года.
- Я на войне с сентября 1941 года. За это время у меня не было ни с кем близких отношений. Мне хочется, чтобы меня ласкал мой любимый, но его нет рядом. Курт, я хочу, чтобы сегодня вы были моим любимым человеком.
- Я не хочу вас обижать.
- Вы не обидели, наоборот обрадовали. Сегодня я этого хочу.
Я лег с ней, но представлял себе, что я лежу с Мартой. Мы ласкали друг друга. Я часто называл ее Мартой. Она понимала меня и молчала. Берта в постели была темпераментной девушкой и очень сексуальной. Я старался не отстать от нее. Это была для нас ночь мирной жизни. Мы наслаждались нашей близостью. В шесть утра мы вышли из гостиницы и простились. Днем мне не удалось даже расслабиться, зато вечером я уснул мертвецким сном. В этот день я Ганса не видел. Он был со своим взводом. Встретились мы с ним только через день. Ночью он дежурил.
- Рэнас понравилась мне, - сказал он.
- А мне Берта, хотя я не хотел изменять Марте, но…
- Что но?
- Берта хотела быть со мной…
- Мы на войне: сегодня мы живы, а завтра нет. Почему бы ни взять от жизни все, что она предлагает.
- Это называется - не упускай удачу! Она была вчера, и мы ее поймали.
Возможно, ты прав.
В конце сентября один гражданский рабочий подошел ко мне и попросил сигарету. Я угостил его. Потом он сказал пароль. Я передал ему скопившиеся у меня сведения. Он не плохо говорил по-немецки. Оказывается, он до войны преподавал в политехническом институте. Уехать вовремя не успел, так он оказался здесь.
Раз в месяц мы встречались в ресторане и гостинице с милыми девушками. Пришла зима, сначала с маленькими морозами, потом они стали крепчать. Батальон продолжал работать на улице. У ремонтников замерзали руки и ноги. Круглосуточно горел костер, который обеспечивал хоть небольшое тепло и кипяток.
1943 год мы встретили на работе, а девушки в ресторане.Потом через неделя мы подарили им вино, шоколад, конфеты и колбасу. Я угостил шоколадом связного и попросил передать его детям. Он получил от меня важные сведения и передал мне настоящую обстановку на фронте. Он грамотный человек и хорошо разбирается в мировой политике.
В конце января, я снова получил два письма.  Пришла фотография; так произошло мое первое знакомство с сыном. Из письма я узнал, что у них все хорошо. С каждым письмом мой карман становился все тяжелее и толще.
Когда я рассказал Гансу о том, что получил письма из дома, Ганс совсем занервничал:
- Что-то случилось с моей женой, почему она не отвечает?
Да, за пять месяцев, письма должны были вернуться. Завтра утром сходи в комендатуру.
- Зачем?
Попроси, чтобы твое письмо отправили через штаб.
- Хорошо. Спасибо, Курт. Ты мой друг и брат.
Командир части отправил письмо. Он отправил два письма. Одно в комендатуру города Руан, письмо было отправлено от имени командира части, чтобы получить сведения о жене обер лейтенанта Ганса, другое жене домой. Ганс немного успокоился. Я знаю, что письма через штаб доставляются быстро. В начале февраля мы узнали о капитуляции под Сталинградом фельдмаршала Паульса, командующего шестой армией. Я радовался. Мою радость кроме Ганса никто не заметил. Войска Вермахта отступали назад в Европу. Это понимали и солдаты и офицеры III Рейха, но они по-прежнему подчинялись палачам, так же, как и мы.
Весна пришла с дождями. Я и Ганс встречались с нашими очаровательными девушками. Это был для нас кусочком счастья. В начале марта я получил еще два письма от отца и Марты. В конверте жены было письмо от мамы. Дома было все относительно спокойно.
Погода наладилась, мы ходили в летних одеждах. Ремонтные работы, с приходом тепла, шли значительно быстрее. Когда приезжали солдаты и офицеры с передовой получать отремонтированную технику, я от них узнавал, что происходит на фронте. Сведения передавал связному. Ганс мне тоже помогал и собирал нужные сведения. Партизаны по нашим сведениям взорвали несколько поездов с боевой техникой. Мы продолжали изредка встречаться с девушками. Берта рассказала  мне о готовящемся наступлении на Курском направлении.
- Будут бои за Курск.
- Как скоро?
- Об этом молчать, но я узнала через девчонок.
- Передали данные в центр?
- Давно, но не я, это сделали другие люди. Русские знают об этом.
- Слава Богу. Войска Вермахта отступают, значит скоро конец войне, которую мы проигрываем.
- Еще немного повоюем. Я хочу увидеть мирную Германию, без фашизма.
- Я тоже этого хочу, поэтому и помогаю русским.
- Русские защищают свою землю, а за что погибают немецкие солдаты, этого я не понимаю.
- Их, так же как и нас, обманули палачи.
Мы разговаривали очень тихо, чтобы не было слышно нашего разговора. Берта влюбилась в меня и утром она призналась мне в этом. Я не был против ее чувств. Мне она тоже нравилась, было хорошо и приятно просыпаться рядом с ней. Мне казалось, что я сплю с Мартой.
Свой день рождения я отметил в ресторане. Были девчонки. Мы весело провели время. Берта подарила мне новую бритву, которая в последствии мне пригодилась.
Потом до нас дошли сведения о провале немцев под Курском. За победу русских, мы выпили тихо и молча.
Наконец Ганс через штаб части, получил три письма из Франции. Прочитав их, Ганс поделился со мной своей радостью.
- Я теперь спокоен. С ней все хорошо. Растет дочь, жена работает. Власти помогают моей семье.
- Я рад за тебя.
- Спасибо, Курт. Я выпил бы вечером.
- Обязательно. Попросим у командира увольнение.
- Хорошо.
Вечером командир отпустил нас. Мы отметили радость Ганса вдвоем. Девушки редко приходили в ресторан. Они дежурили сутками. Наконец-то я увидел улыбку на лице Ганса. Он ходил в приподнятом настроении. Между нами была дружба. Я был готов умереть за него, и я доверял ему свою жизнь.
Постепенно подошла осень, начались дожди, потом пошел мокрый снег. К нам все больше и больше поступает поломанной техники. Мы едва справляется с ее ремонтом.
Пальцы примерзают к металлическим деталям, а в перчатках менять вышедшие из строя части, невозможно. Чтобы согреться, дежурный постоянно поддерживает кипяток, а мы пьем то чай, то кофе.
В конце декабря, командир части получил приказ переправить мастерскую в город Варшаву. До нее было около 370 километров. Все понимали, что близок конец войны.
- Я рад, что близится конец войне.
- Я тоже этому рад.
- Как мне хочется увидеть дочь и жену.
- Мы живем надеждой, обязательно увидишь их.
Мы готовились к отправке. По ночам отчетливо стали слышны пушечные выстрелы. Шли бои. Через два дня колонна вышла из города. Над нами летали русские истребители, и мы постоянно находились то под обстрелом, то под бомбежкой. В этот раз колонна потеряла три грузовика. Появились раненые. Мы въехали на территорию Польши. Здесь царила тихая мирная жизнь. Люди работали, солдаты служили, полицейские охраняли город и следили за порядком. Нам выделили старую школу для проживания личного состава. Технику разместили на территории школы. Три взвода перебросили в городской автопарк, остальные остались в школе.
Здесь мороз не ощущался таким суровым, как в России. Работали тоже день и ночь. С нами работали Польские ремонтники. Они получали зарплату.
С переездом, я потерял связного. Накопилось много интересных сведений от солдат и офицеров, которые привозили нам сломанную технику.
Новый 1944 год Мы встретили в казарме. У нас было все, что можно было выпить и закусить, но в душе была тоска. Я сильно скучал по Марте. Здесь мы тоже не ходили в город, командир не разрешал, строго следил за дисциплиной. Ремонтный батальон был под командованием офицеров гестапо. Офицеры почти все были молодыми. Я общался с ними, но дружбы не водил.
В конце января, я получил три письма из дома. Моя душа была спокойна за семью. В феврале узнал, что союзники СССР открыли второй фронт. Вот тогда все немецкие солдаты и офицеры стали понимать, что эта война проиграна. Открыто говорить об этом боялись, но тихие разговоры постоянно велись. Весной русские войска подошли к Польше. Об этом мы узнали от Польских рабочих, но немцы про это молчали. В начале мая нас отпустили в увольнение. Мы сходили вначале в кино, потом зашли в ресторан. Там царил мир и рай. Большой зал был украшен цветами. Оркестр играл тихую мелодию. Дамы и офицеры ужинали и общались. Мне очень хотелось встретить кого-нибудь из знакомых. Но, увы. Никого нет. Мы танцевали с местными девушками. Они понемногу научились говорить по-немецки, по крайней мере, можно было понять, что они хотят. А впрочем, мы неплохо отдохнули. Вечером вернулись в часть. На улице много патрульных, после девяти часов наступает комендантский час.
В марте установилась теплая погода. Мы почувствовали весну. Каждый месяц я получал письма от близких. Почта работала хорошо. В мае получил первый раз посылку из дома. Были высланы теплые вещи и станок для бритья. Мама рассказала, что отец получил звание генерала майора и продолжает службу в Чехословакии. Бабушка жива и здорова. Все живут и работают на прежних местах. Марта пишет, что иногда английские самолеты бомбят Берлин. После ее письма я утвердился в том, что до конца войны осталось совсем немного.
Два раза в месяц нас стали отпускать в увольнение, но связной давно не выходил на встречу. Наверное, в этом отпала необходимость. В мае в городе было восстание. Воевали с местными подпольными партизанами англичане и евреи. Восстание было разгромлено. В июне мы получили приказ: Сменить место дислокации, переехать в город Зелена-Гура. До нее было около 500 километров. Мы бежали: и от своих и от русских. На следующий день колонна выдвинулась в дорогу. Ярко светило солнце. Мы двигались мимо разрушенных Польских домов и городов. Самолеты здесь не летали. Мы двигались со скорость 45 километров в час. С нами были: ГСМ, кухня, армейские палатки, технические запчасти. Наша колонная была длиной с километр. Продвигались довольно спокойно. Колонна шла под охраной наших солдат. Спали прямо в технике. Сон берет свое, и когда ты устаешь, тебе неважно, где и как уснуть.
Наконец, на одиннадцатый день колонна прибыла в город Зелена-Гура. Мы разместились на территории стадиона. Еще до нашего прибытия, сюда свозили технику из разных городов Польши. На второй день после прибытия колонны, начался ее ремонт. Отремонтированная техника своим ходом уходила на фронт. Нам не говорили, что происходит на фронте, мы узнавали от приезжающих за техникой солдат и офицеров. Американцы и англичане освободили Италию, Францию, они успешно шли по городам Европы. Летом русские были на территории Польши. Войска Рейха стояли насмерть. Бои шли день и ночь. Немецкие войска были окружены вторым фронтом. Знали немцы, что будет с ними. Осенью русские были недалеко от нас. Русские самолеты летали над нами. Однажды я получил сообщение из дома, что английские и американские самолеты бомбят Берлин почти каждый день. На улицу было страшно выходить. С этого дня я стал сильно переживать. Ганс перестал получать письма. В это время Франция была уже освобождена. Почта не работала.
В конце ноября мы получили приказ о переводе мастерских в Котбус. До города около 150 километров. Мы выехали утром. Снайперы взрывали не отремонтированную технику. Солдаты понимали, что конец войны близок.
Через два дня мы прибыли в пункт назначения. В городе есть автомобильный завод и нас направили прямо туда. Мы разместились на его территории. Вместе с немецкими рабочими работали русские, английские, французские военнопленные. Работали день и ночь. Жили и работали под землей. До моего дома было примерно километров 100, но съездить домой, не удавалось. Написал домой и отцу, и ждал ответа.
Новый 1945 год мы встретили на рабочем месте со своими солдатами. Здесь был жесткий контроль со стороны Гестапо. Мы подчинялись им. В конце января я получил письмо из дома. Сообщили, что у них все хорошо. Отец пока молчал. Я сразу написал ответ. Наши письма проверяла служба безопасности завода. Я знал об этом, и писал только то, что разрешалось.
В конце февраля, русские были на территории Германии. Теперь с завода военные автомобили выпускались совсем в малом количестве. Запчасти перестали поступать из других городов Берлина. В марте завод перестал работать. В апреле нас перебросили в Берлин не для ремонта техники, а для защиты города. Мои солдаты были стариками, они не хотели воевать, но мы находились под прицелом Гестапо. В Берлине сражения были короткими. Мои солдаты не хотели стрелять в русских. Мы арестовали группу гестаповцев, и все сдались русским в плен. Почему сдались? Просто не хотели воевать. Я и Ганс рассказали Советскому полковнику, что мы с 1942 года работаем в русской разведке. Они обещали проверить наши докладные.
- После войны в Германии нужны военные кадры, которые будут поддерживать мир-сказал полковник.
- Что будет с моими солдатами?
- После окончания войны, их отпустим домой. Гестаповцев будем судить по военному времени.
Мы сняли погоны и фуражки и стали помогать русским в восстановлении порядка. После войны, я был назначен директором автомобильного завода, а Ганс моим заместителем.
Завод был сильно поврежден после бомбежки.
С июня месяца, я начал искать семью. Мой дом был разрушен. Я не знал судьбу своих родных. В конце июня, я поехал на служебной машине в деревню, где жила бабушка. Ее дом был целый. Я зашел в дом. В доме ничего не изменилось. Все стояло на своих местах. Бабушка все так же лежала на диване. Услышав мои шаги, она спросила:
- Кто там?
- Это я, Курт, ваш внук.
- Курт! – она подняла голову и смотрела на меня, - с войны вернулся мой любимый внук! Подними меня, Курт.
Я помог ей подняться. Она обняла меня и поцеловала. Потом заплакала.
- Рассказывай, Курт, как ты?
 Несколько часов длилось мое повествование пятигодичной жизни. Бабушка лежала и внимательно слушала меня. Она потихоньку плакала. Я вытирал ее радостные слезы своим армейским платком.
- Бабушка, где моя мама, жена и сын? Где находится отец?
- Я уже целый месяц ничего о них не слышала. Мама звонила мне еще в апреле, потом звонки прекратились. Мой телефон не работает.
- Я ищу их. Где они могут быть? Дом разбомблен. Я ничего про них не знаю.
 - Найдешь их обязательно. Как я рада, что ты жив, вот теперь я могу спокойно умереть. Каждый день я молилась за тебя и своего сына. Бог услышал мои молитвы.
Я долго беседовал с ней. Приготовил на костре еду. Я принес для нее русскую тушенку и хлеб. Накормил бабушку и поехал. Обещал приезжать к ней почаще. Ее подружка по-прежнему приходила к ней каждый день и поддерживала ее. Я был счастлив, что отыскал бабушку.
Германию часто бомбили англичане и американцы. Русские прямо на улице готовили еду и кормили стариков, детей и раненых. Я был благодарен им за это.
Я продолжал искать свою семью. На рабочем месте их не оказалось. Говорят, что пропали во время бомбежки. Часто ездил к бабушке, отвозил ей продукты, готовил и кормил. Рабочие ремонтировали сломанную технику, она нужна была для города. Пленные и местные жители расчищали город от мусора, разбирали завалы, под развалинами лежали трупы. Смердело.
Одновременно ремонтировали завод. Иногда по ночам были слышны одиночные выстрелы. Не знаю, может, еще оставались фашисты, которые не хотели сдаваться. В начале августа меня вызвал дежурный из моего кабинета и сказал:
- Вас вызывает женщина на контрольно-пропускном пункте.
- Молодая?
- Не знаю. Мне позвонили, я не видел ее.
- Спасибо, я сейчас.
Я подумал,-,, что пришла моя жена, и бегом побежал на КПП’’. Бегу и думаю о ней. Когда прибежал, то увидел, что это была моя подруга медсестра Лара. Я молча обнял ее и поцеловал.
- Я думала,-,, что вы попали в плен’’.
- Нет, мой милый Курт. Нас успели эвакуировать.
- Как я рад снова увидеть вас! Где вы остановились и как нашли меня?
- Остановилась недалеко отсюда, там, где работала ваша жена Марта, а нашла вас через справочное бюро.
- Откуда вы знаете мою жену?
На восьмом месяце меня уволили. Я приехала в Берлин к родственникам.
После рождения дочери, я работала в больнице, и там мы познакомились. Я рассказала ей о вас и о нас. Она знает, что у вас родилась дочь. Вы не переживайте, Курт, она поняла вас и простила. Мы были подружками.
- Она никогда не писала мне о вас.
- Это значит, она простила вас. Марта – ваша судьба.
- Спасибо вам, Лара. Вы подарили мне вторую жизнь. Я снова улыбаюсь. Я искал своих родных, но из всех, нашел только бабушку.
- Я помогу вам.
- Это было бы здорово.
- Если вечером придете в больницу, то вы увидите дочь.
- Как назвали ее.
- Сана.
Я пригласил ее к себе в кабинет и угостил чаем. Мы еще долго разговаривали. В это время зашел Ганс. Он сразу узнал ее, подошел, крепко обнял, и они расцеловались.
- Неужели это Лара?! Медсестра, которая влюбилась в моего друга и брата.
- Да, Ганс, это я. Как вы, Ганс?
- Мне плохо, Лара. Не знаю, жива ли моя семья во Франции.
- Попробуйте сделать запрос через русских.
- Идея хорошая. Спасибо. Почему я раньше не догадался,
- Я жду вас вечером. Мне пора. Я на работе.  Курт, ваша жена потерялась, после бомбежки англичан и американцев. Это было в апреле. Я тоже не знаю, что с ней.
- Спасибо, Лара, мне в больнице ответили так же.
Я знал, что Лара ждет ребенка и скоро должна родить, но кого я не знал, и ее дальнейшая судьба мне была неизвестна. А сейчас я увидел ее. Конечно, я хотел, чтобы моя жена узнала от меня, о внебрачном ребенке, но что поделать, если это уже случилось. Кто знает, может, она обиделась и ушла с родителями куда-нибудь.  Германия – большая страна, поэтому я до сих пор не могу ее найти.
Вечером я купил две бутылки вина, хлеба, тушенки и мы пошл в гости. Лара ждала нас. Она жила с Санной в подвале. В комнате с ней жила ее подруга Анга. Мы познакомились и приступили к ужину. Ганс с Ангой ушли наверх, а я с Ларой легли спать. Лара до сих пор любит меня.  Каждую свободную минутку, я бежал к ней и играл с дочкой. Лара была счастлива.
- Женитесь на мне, Курт,-  попросила она.
 - Я до сих пор женат, пока не могу.
- А если вы не найдете жену, что тогда.
- Пока не знаю.
После рождения ребенка, в моей жизни никого не было. Я ждала вас, молилась, чтобы вы вернулись.
- Я был в плену, потом со своими солдатами мы бежали.
- Я не знала этого.
- И никто об этом не знает. Я мог бы остаться в плену, но я хотел воевать против фашистов и я успел это сделать.
- Я не понимаю вас, Курт.
 Я был солдатом, но я не любил власть III Рейха.
- Мы были простыми жителями Германии и подчинялись власти.
Она понимала меня. По вечерам, мы долго разговаривали. В конце августа, я взял с собой ее и дочь и поехал к бабушке. Я хотел, чтобы она увидела внучку.
- Как она похожа на тебя. Я надеюсь, твоя жена поймет, что ты находился на войне.
- Она поняла меня и простила – вступила в разговор Лара. Я работала с ней в больнице.
- Вы знали мою невестку?
- Знала, мы работали вместе и я очень хочу, чтобы она нашлась.
- Я растеряла всех, от моего сына тоже нет никаких вестей. Он полковник, я даже не знаю, жив ли он.
- Вы надейтесь и верьте, что он жив.
Вечером мы вернулись в больницу. Я практически жил у нее. Ганс встречался с ее подругой. Он обратился в советское посольство с просьбой отыскать жену и дочь. Написал заявление и указал точный адрес. В посольстве обещали оказать ему помощь.
Дома были разрушены, мы жили в подвалах. Мы с Гансом жили на заводе. Военнопленные и рабочие разбирали завалы, ремонтировали дома и в первую очередь заселяли туда детей и стариков. У нас редко бывали выходные дни, а когда они выдавались, я уходил на поиски семьи. Лара понимала меня и молчала. Сама она так и не нашла своего жениха, ничего о нем не знала, а потом и совсем перестала что-либо узнавать о нем. Были вместе и жили одним днем. Лара знала, что если найдется моя семья, то я уйду от нее, а еще она знала, что она мне нравится, но я люблю только одну женщину, это моя жена.
В начале октября заработал телефон моей бабушки, мне стало намного легче. Я мог меньше волноваться и по несколько раз в день звонить ей; узнавать новости и ее здоровье. Если бы знала Марта, как я жил на войне и после, с надеждой встретить ее, сына и родителей. Я чувствовал на своем сердце огромный камень, и могла снять его только моя Марта. Когда это наступит, я не знал. Хорошо, что у меня есть работа, Лара и моя дочь, иначе от переживаний я сошел бы с ума.
До конца декабря, дорога была расчищена, но было еще много разрушенных домов и завалов. При разборке дома, находили вещи и ставили их возле этого дома, чтобы живые могли их опознать. Я часто ходил к своему дому и дому Марты. После нового года, я нашел семейный фотоальбом, кухонную посуду, отцовскую военную форму. Я взял их с собой.
Наш завод мы почти восстановили полностью. С нами работали бывшие солдаты  III Рейха, некоторые были с моего завода.
Наконец Ганс получил письмо из Франции. Помогло посольство СССР. Его жена и дочь живы, но в июне, она вышла замуж за французского офицера. У Ганса совсем пропало настроение. Я его хорошо понимал.
- Может, она не знала, что ты жив?
- Может быть. Были бы возможности, я бы поехал к ним, чтобы увидеть и поговорить.
- Границы Франции закрыты.
- Знаю, Курт, но я ее до сих пор люблю, хотя и бываю с другими женщинами.
Ганс несколько дней ходил в плохом настроении с опущенной головой. Многие люди этого не замечали, потому что у всех у них была своя беда. А Ганс продолжал жить со своей подругой медсестрой Анчой.
В конце марта бабушка просила меня срочно к ней приехать. Посреди недели мне не было возможности уехать, и я ждал выходных, которые бывали крайне редко.
По улице ходили полицейские, охранявшие город от хулиганов и мародеров.
- Курт, мне посоветовали искать родных через красный крест. Что ты на это скажешь?
- У нас нет даже их представителей.
- А где он находится?
- В Швейцарии.
- А если тебе туда съездить?
Мне сложно выехать, и с завода меня сейчас не отпустят, но эта идея вселила в меня надежду.
В начале мая 1946 года, я обратился к начальнику Берлинского гарнизона с просьбой найти отца или хотя бы узнать его судьбу. Они приняли мое заявление, а я предоставил им все сведения о нем.
Летом у Ганса родилась дочь Рейзита. Ганс женился второй раз на Анче. Теперь он не ночевал на заводе, вечером после работы бегом бежал домой.
В конце сентября завод почти полностью был восстановлен, налаживалось производство. Во всех цехах работали станки. Рабочие получили одежду, обувь, продукты. Деньги III Рейха были отменены.
Я по-прежнему жил с Ларой в подвале городской больницы. Потихоньку привыкал к новой своей семье.
Новый 1947 год мы встретили вместе с семьей Ганса. Мы жили по-прежнему в подвале. Мы не обижались на неудобство. Вечерами Лара рассказывала о своей службе во время войны и до нее. Мне нравилась ее довоенная жизнь. Она была веселая. Лара не нашла своих родителей. К ней приходила тетка Августа. Она тоже жила в подвале недалеко от нас. Она часто спрашивала меня:
- Если найдется ваша семья, вы уйдете от меня?
- Честно?
- Конечно.
- Да, я сильно скучаю по ним. Мне плохо и эта боль мне не дает покоя.
- Хорошо, Курт, я не стану обижаться на вас.
- Я хотел бы надеяться на это.
Лара хорошая хозяйка, мать и жена, но я не любил ее так, как мою Марту. Во сне, я часто звал Марту, а утром мне рассказывала Лара об этом, и я хорошо понимал ее состояние. Жить с одной, а постоянно думать о другой, это просто невыносимо.
Весна пришла с холодными дождями. Город почти весь был очищен от мусора, завалов, стройматериалов. Можно было передвигаться на машине по улицам города. Были восстановлены школы, больницы, вокзалы. Жизнь налаживалась. Стали работать магазины. В ходу были русские деньги. До конца 1947 года свои деньги не входили в обиход.
Летом меня вызвали в партийный комитет Германии. Я не знал для чего. Обычно эти люди приезжали к нам.
Я прибыл в назначенное время. Меня принял первый секретарь берлинского комитета, товарищ Бранштент.
- Знаете, для чего мы вызвали вас?
- Нет. Не знаю.
- У нас будет своя республика. Республике нужна своя армия. В армии должны быть военные кадры. Мы хотим назначить вас начальником обеспечения военной техникой.
- Когда это будет?
- Скоро. Советский Союз в этом нам помогает.
- Значит, служить.
- Служить, Курт.
- Я должен подумать.
- Хорошо. Такие, как вы, нужны нашей республике.
- Я понял вас.
 Вернувшись на завод, я пригласил Ганса, чтобы поговорить о службе в нашей республике. В этот раз, Ганс был тоже в плохом настроении.
- Ганс, хотел бы ты продолжить службу здесь в Германии?
- Здесь Коммунисты.
- Коммунисты, а не фашисты. Я имею в виду в новой немецкой армии.
- Если пойдешь ты, то я тоже пойду.
- Я пойду.
- Тогда и я с тобой.
Об этом вечером я рассказал Ларе.
- Тебе решать, что хочешь ты?-ответила она.
- Я люблю свой завод, а не военную службу.
Летом я получил письмо из посольства СССР. В письме было сообщено о моем отце, что он 9 мая попал в плен к американцам, сейчас живет в городе  Франкфурте. Это американская территория. Мне выслали адрес отца. Я написал письмо и отправил его заказным. Продолжал разыскивать жену, сына и маму, но пока все было безрезультатно.
В сентябре меня и Ганса, наша молодая республика призвала на действительную военную службу. Мы получили звание майора и были утверждены в должностях. Увидев мою новую форму, Лара сказала:
- Ничем не отличается наша от французской.
- Форму носили немцы, хотя они были фашистами и мы продолжаем носить их форму, изменив знаки войск для мирной жизни.
- Ганса тоже призвали?
- Призвали.
- Если нужны медсестры, скажите Курт, я пойду служить теперь немецкому народу.
Завод я сдал своему заместителю Шульцу. Он в возрасте, поэтому служить его не призвали. Среди солдат и офицеров были ветераны войны, которые прошли службу на территории СССР, Польши, Франции и так далее. Они служили и понимали, что лучше для мира служить, чем воевать и погибать. Наша армия началась с маленькой казармы. Силами солдат и офицеров восстановили развалившиеся казармы и военные госпиталя.
Новый 1948 год я встретил в штабе Министерства Обороны со своими подчиненными. Лара с дочкой и женой Ганса встречали вместе. Звонил бабушке, поздравил ее. Теперь я редко езжу к ней, служба! Отлучаться некогда. Наша молодая армия росла день за днем.
В начале февраля бабушка позвонила мне в кабинет и сообщила новости.
- Я получила письмо из Дрездена. Знаешь, кто его написал?
- Конечно, не знаю.
- Твоя жена, Марта.
- Где это письмо, я хочу сам прочитать его.
 Когда приехал на выходной день,бабушка достала из-под подушки письмо Марты. Первое, что сделал, я взял его в руки и поцеловал. Затем с радостью начал читать. Из письма я узнал, что они живы и здоровы. Марта работает в больнице, а мама преподает в школе. В начале апреля, папа их вызвал к себе в Чехословакию, но по дороге эшелон попал под бомбежку американскими самолетами. До пункта назначения они не доехали, остались в Дрездене, в это время освобожденного советскими войсками. Я сразу написал ответ. Письмо было длинное. Я рассказал все, что произошло со мной, но не написал, что я снова на службе.
От счастья, я закружил бабушку по комнате.
- Надо верить, - констатировала она.
- Я и верил, что они живы.
- Теперь я буду ждать сына!
- Скажи, внук, почему ты снова надел немецкую форму?
- Чтобы защитить вас и мою семью.
- От кого?
- Теперь от американцев и англичан.
- Мне много не понятна, но я не хочу вновь увидеть фашизм, не хочу, чтобы он поднял голову.
- Он теперь никогда не поднимет ее.
Я отправил письмо заказным. Сначала радость я разделили с Гансом, потом с Ларой. У нее упало настроение. Мне самому было тяжело. Она присела, на глазах навернулись слезы. Ее душа плакала, я понимал это.
- Теперь уйдете от нас?
- Как только привезу их сюда.
- Я не могу вас держать. Знаю, что любите свою жену.
В армии требовались сестры. Лара согласилась. За короткое время ее проверили и взяли младшим лейтенантом в госпиталь. Там она познакомилась с хирургом-капитаном.  Он тоже воевал. Его звали Вальтер Лансберг. Я видел его несколько раз. Он воевал на территории Белоруссии, Украины, Польши. После знакомства с ним, Лара перешла жить к нему, а я вновь переселился в кабинет.
В начале мая позвонила бабушка.
- Как тебе служится, внук?
- Неплохо.
- Сядь и слушай внимательно, - попросила бабушка.
  Я затаил дыхание.
- Здравствуй, мой милый Курт! - раздался в трубке до боли знакомый голос.
- Здравствуйте, милая моя Марта, как я рад слышать ваш голос. Спасибо, что вы живы и здоровы.
- Мы соскучились! Я передаю трубку вашей маме.
- Здравствуй, сынок.
Дальше я не мог выговорить ни слова, слезы душили меня. Больше я не мог говорить, и линия была служебной, я не мог ее занимать надолго. Я обещал вечером приехать.
Я обратился с просьбой к Министру Обороны отпустить меня на один день по семейным обстоятельствам. Взяв с собой Ганса, на служебной машине мы поехали к бабушке.
В доме горело электричество. Мы зашли. Нас встретила Марта с сыном Иоганном. Мы обнялись и несколько минут стояли не двигаясь. Ганс стоял возле нас, и у всех от радости текли обильные слезы. Подошла мама и тоже присоединилась к нам, получился круг объятий.
- Снова призвали? – спросила мама?
- Мы нужны новой республике.
- Вижу, ты в звании майора.
- Это пока. Дослужусь до генерала, как отец. Он жив, живет во Франкфурте. Он попал в плен к американцам.
- Знаю, сынок. Но к нему я не могу доехать.
- Почему?
- Туда нас не пускают.
- Я помогу.
- Спасибо.
Мы проговорили до рассвета. Вспоминали прошлые годы, строили планы на будущее. Плакали и смеялись. Марта все время держала мою руку в своей. Встретив родных, я сбросил с сердца тяжелый камень. На душе стало легче. Ганс ушел спать. Мы остались разговаривать.
- Мы знаем, что у тебя есть дочь.
- Есть. Ее зовут Сана. Я встретил ее на войне. Мы попали в окружение, думали, что это конец, и я спал с ней. Сейчас она сошлась с хирургом из нашего госпиталя. Мы видимся с Ларой и Санной.
Мы с Гансом попали в плен, перешли на сторону русских. Они организовали нам побег, и мы снова служили до победы. Мы работали на русскую разведку, помогали победить фашизм.
Марта простила меня. Мы еще долго с ней беседовали. Она попросила:
- Найди мне работу.
- Хочешь служить? Нам нужны врачи.
- Возьмешь, я пойду служить.
- Возьму.
- Договорились.
Около десяти часов утра проснулись бабушка и Иоганн, а мы решили немного отдохнуть. Через час мы встали, но я не хотел отпускать от себя Марту. Мы снова беседовали, обнимались и целовались. Тоска не давала оторваться нам друг от друга.
Пока семья осталась жить у бабушки, мне перевезти их было некуда. Я изредка навещал их, служба не давала это делать чаще.
 В начале сентября 1948 года нам выделили служебную квартиру недалеко от Министерства Обороны ГДР. Я виделся со своей дочерью, а Лара к этому времени была уже беременная вторым ребенком. Я видел в ее глазах радость. Я считал себя предателем по отношению Лары.
Перед Новым годом, мама получила письмо от отца. Он рассказывал, что живет один, получает военную пенсию, учит детей в школе.
- Я поеду к нему,-  сказала она.
- Немного надо подождать, пока вам не сделали загранпаспорт.
- Когда же он будет готов, у меня больше нет сил ждать.
Новый 1949 год я встретил с семьей. Вот так мы строили социализм на территории ГДР. Он был лучше фашизма. На службе я видел молодых солдат, которые воевали против Красной Армии. Их перевоспитывали в военнопленных лагерях и направляли служить к нам.
Летом у Ганса родился сын. Он назвал его Крейсом. Ганс любил свою семье.
Мы часто с ним бывали на заводе. Там выпускали автомобили для армии ГДР. Армия была вооружена оружием СССР. В республике появилось несколько военных училищ. Преподавателями служили бывшие офицеры III Рейха. Они поняли свою ошибку перед народом Германии. Жизнь постепенно менялась. Появились восстановленные дома, школы, магазины, больницы, кинотеатры, вузы, стало работать метро. Но некоторые люди эмигрировали на Запад. Почему, я так и не понял? Наверное, поэтому границы были закрыты.
В январе 1950 года у меня родилась дочь Григита. Дома был праздник. А у Лары – вторая дочь. Мама регулярно писала отцу и получала от него ответы. В конце мая, она уехала к нему насовсем. Раз в год они приезжали к нам в гости, как туристы. Поночуют дома, погуляют с внуками, а я продолжаю службу. В 1954 году Ганс съездил во Францию, повидал дочь и бывшую жену. Когда дочь подрастет, она будет сама приезжать в гости к отцу.
Наша республика расцветает, люди получают бесплатное образование, квартиры, медицинское обслуживание.
В 1962 году Я и Ганс стали генералами. Мой сын Иоганн будет офицером. Бабушка покинет этот мир в 1971 году. Дядя так и не нашелся, мы не знаем его судьбу. За границей я не бывал.
Иногда я думаю,-,, за что погибали солдаты на разных фронтах? Кого они защищали?’’. Тогда  МЫ БЫЛИ СОЛДАТАИМ  III Рейха и подчинялись ему.
Мы с Гансом уйдем в отставку в 1978 году. Будем заниматься внуками, их воспитанием и образованием. Будем рассказывать им о войне, чтобы они знали историю Германии из первых уст.
Иногда мы с Гансом ходим на рыбалку. Любые наши разговоры с другом сводятся к воспоминаниям о войне, и мы вновь и вновь переживаем те годы.