Страна приливов

Солнце, несколько часов назад перевалившееся через зенит, степенно опускалось к горизонту, лениво поливая лучами дорожную суету вокзала в одном из крупных городов. Редкие облака развеивали скуку небесной голубизны, то подгоняемые порывами ветра, то недвижно застывая, будто наблюдая за людской вознёй.

Молодая женщина стояла на перроне и смотрела в  тоннель, из которого должен был появиться поезд. Тяжёлые ботинки смотрелись нелепо на её длинных ногах-спичках, цветастый сарафан, натянутый на чуть выступающие рёбра, выглядел крайне помято, маленькие ладони сжимали лямки дорожной сумки, большие карие глаза на бледном лице с тоской вглядывались в пустоту тоннеля. Несколько светлых прядей прилипли к обветренным губам, но она словно и не замечала этого. Её поза, взгляд, редкие дёрганные движения - всё выдавало в ней напряжённое ожидание, а светлые оттенки сарафана и бледная кожа придавали ей сходство с привидением, призраком.

Наконец, рельсы загудели, послышался далёкий ещё свист приближающегося состава, гнусавый обитатель громкоговорителя объявил о прибытии поезда. Женщина отошла на пару шагов от края платформы, оттиснутая в сторону толпой встречающих. Поезд показал нос из тоннеля и начал замедлять ход. "Призрак" неторопливо пошла вдоль вагонов, будто размышляя, какой ей нравится больше. Кивнув своим мыслям, она остановилась напротив дверей выбраного вагона - кажется, седьмого.

Двери распахнулись,выпала подножка, следом выплыла грузная проводница. Улыбаясь, она кивнула кому-то, стоящему в вагоне, и из дверей начали выходить пассажиры, неловко спрыгивая с высокой подножки. Навстречу хлынули встречающие. Женщина, не приближаясь к людям, тёмными глазами всматривалась в лица и фигуры, напряжённо высматривая кого-то. Наконец её взгляд наткнулся на спутанную тёмную шевелюру и нервно перекошенное лицо молодого парня. Она тяжело вздохнула, пробормотала себе под нос что-то похожее на " новичок" и уверенным шагом направилась к нему, мысленно отметив гитару в чехле за его плечами и синяки под глубоко посаженными глазами.
Парень выглядел очень испуганным: глаза бегали по лицам окружающих, побледневшие губы сжаты, густые чёрные брови дёргались в нервном тике. Бедняга едва не выпрыгнул из ботинок от испуга, когда женщина крепко схватила его за запястье.

- Идём со мной. Твой билет у меня.

И она потащила парня в сторону, подальше от толпы. Он покорно пошёл за ней. Отойдя на приличное расстояние, женщина достала из сумки узкую полоску плотной бумаги и протянула парню.

- Вот, держи. Давай мне мой билет.

Парень несколько секунд смотрел пустым взглядом на протянутый билет. Моргнул пару раз, замотал головой.

- Нет, нет, нет, я не хочу так больше, - он оттолкнул от себя её руку. - Почему это вообще происходит? Почему я? Зачем это всё вообще?

В голосе звенели детские слёзы непонимания. Женщина вздохнула. Совсем ещё молодой. Не смирился ещё, пытается понять. Ещё и музыкант... Творческим людям это особенно тяжело даётся, она уже видела. Она посмотрела на его билет и на стрелки вокзальных часов. В принципе, время ещё есть.

- Возьми билет, - парень упрямо замотал головой в ответ. - Да возьми же! Пойдём, я тебе расскажу то, что знаю сама. Правда, я и сама почти ничего не знаю.

Последние слова она прошептала сама себе. Парень покорно взял билет и последовал за женщиной. Она направилась в сторону небольшого привокзального кафе.

- Я Аля. Тебя как зовут?

- Борис.

Аля любила большие вокзалы - там было тепло и можно было тихонько посидеть в кафе, потягивая чай, и наблюдать за окружающими, тихонько завидуя их возможности уйти с вокзала. А здесь кафе было ещё и с верандой, посреди которой рос большой клён. Девушка выбрала столик прямо под его развесистой желтеющей кроной.

- Садись, - Аля махнула рукой на кресло напротив. Борис посмотрел на неё, как на ненормальную, - Да садись уже. Успеем.

Парень устало упал в кресло. К ним подошла официантка, Аля заказала чайничек травянного чая. Борис кинул на собеседницу требовательный взгляд.

- Слушай, я сама не всё знаю и понимаю, - сказала Аля, поморщившись.

- Но ты ведь... - начал парень.

- Да, я знаю, что сказала. Я расскажу тебе то, что узнала за годы поездок.

- Годы..? Сколько ты уже..?

- Почти десять.

Борис сжал подлокотники кресла. Его рыжие глаза остекленели, губы задрожали. Подошедшая официантка испуганно покосилась на него, поставила чайник и две чашки, и поспешно отошла в сторону. Аля разлила ароматный напиток и подвинула одну чашку Борису.

- Выпей. Полегчает.

Парень отрешённо покачал головой. Аля вздохнула, отпила глоток и начала рассказывать.

- Почти десять лет назад  на вокзале одного маленького городка я встречала сестру. Со мной была дочка, Софийка, - тут Аля улыбнулась мечтательно и печально, - Поезд приехал, сестра вышла на платформу и помахала нам рукой. Софийка бросилась к ней обниматься, а я улыбалась и смотрела на них. И тут... тут мне показалось, будто меня кто-то окликает, будто бы из окна вагона, - на этих словах Борис дёрнулся, впился взглядом в лицо женщины, - я увидела... старика. У него было худое лицо, короткая стрижка, волосы белые, а глаза...

- ...Голубые и колючие, строгие такие, да? - перебил парень, - Он кивнул, глядя прямо тебе в глаза, а потом ты потеряла сознание, так?

- Ну вот, - улыбнулась Аля, - ты и сам знаешь, как всё начинается. Очнулась я на том же вокзале, вечером, совсем одна, с билетом в руках и без телефона. Видимо, звонить нам не положено.

- Но неужели ты не попыталась выяснить, откуда у тебя билет, где твои близкие и вообще... - Борис махнул рукой, иллюстрирую это "вообще".

- Конечно попыталась, - спокойно отозвалась Аля, - Но стоило мне подойти к работникам вокзала и открыть рот, как я забывала все заготовленные вопросы, а могла спросить только что-то о расположении платформ и путей.

Аля взяла чашку и отхлебнула ещё немного чая, с наслаждением вдохнув аромат. С клёна аккуратно спланировал прямо в чашку красивый жёлтый резной лист. Женщина аккуратно выловила его и положила на салфетку. Борис отрешённо наблюдал за её действиями.

- За последующие годы, - продолжила женщина, - я собирала информацию. В бытности человеком я работала журналистом, вот привычка и осталась. Одно время даже делала записи, пыталась найти объяснения или какие-то закономерности, но потом выкинула их за ненадобностью. Так вот. Мы не стареем. Не болеем. Можем не есть и не пить неделями. Хорошо запоминаем и пересказываем истории попутчиков. Не можем избавиться от билета - если его выкинуть, он прилетит обратно, если порвать или сжечь, в кармане появится его точная копия. Если мы не сядем на свой поезд, он не сможет уехать - обнаружится какая-нибудь неисправность, проблемы в диспетчерской или же просто время для всех, кроме нас замедлится до тех пор, пока мы не зайдем в вагон. Каждый сезон мы так или иначе получаем подходящие к погоде одужду и обувь. Вообще, большинство наших желаний исполняется - будь то место в пустом купе или ресторан с хорошей кухней. Большинство - но не все. Мы не можем покинуть вокзал, выбрать направление или, - тут Аля бросила на парня быстрый взгляд, - или умереть.

- А встретиться с близкими? Передать им весточку?

- С близкими можем встретиться, - Аля едва заметно вздрогнула и закрыла глаза. Налетевший со спины женщины ветер взлохматил ей волосы и скрыл от собеседника лицо под спутанными прядями, - Только весточку не передать. Да и радости такие встречи не приносят - только горечь, горечь на долгие дни пути

- Почему?

Аля резко вскинула голову и посмотрела прямо в глаза Бориса. Он поёжился.

- Потому что они не узнают тебя. Ты для них - лишь попутчик, у них нет никаких воспоминаний о тебе, и единственное, что тебе остаётся: смотреть на них. И нельзя ни обнять, ни вспомнить, ни заплакать... - голос женщины сорвался. Она замолчала и в пару глотков прикончила оставшийся в чашке чай.

Борис долго смотрел ей в глаза. Расчехлил гитару, настроил и заиграл что-то очень печальное и красивое.

Аля откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Надоевший за годы шум вокзала стих, отошёл на второй план. Остались только запах пыльного желтеющего клёна, лёгкий, необычайно свежий ветерок, аромат травянного чая, темнота за сомкнутыми веками. И эта музыка. Вся печаль, вся горечь, все умершие надежды Путников - так они себя называли - были собраны в тихом переборе шести струн. Мелодия звучала и звучала, и Аля плакала, пожалуй, впервые за много, много месяцев.

Борис доиграл и устало склонил голову. Длинные вьющиеся волосы закрыли его лицо. Вытянутые вечерние тени прижимались к нему,  казалось, они тоже были околдованны его музыкой и стремились утешить парня. Аля протянула ладонь через столик и коснулась его ладони. Парень крепко сжал в ответ её руку.

- Пойдём, - Аля встала и мягко потянула Бориса за собой.

Парень зачехлил интструмент, закинул его за плечо и последовал за женщиной. Она вела его через толпу, крепко сжимая руку. Казалось, люди вокруг не замечают их, казалось, окружающий мир застыл, замедлился, а воздух обратился в плотную морскую воду. И они двое, Путники без возраста, медленно пробирались сквозь эту воду, и каждый шаг давался неимоверными усилиями. Они шли неторопясь, и люди, сами того не замечая, расступались перед ними, не желая оказать в круге их общей печали, их тоски по дому, тишине и свежему воздуху.

Аля остановилась у ворот вокзала.

- Иногда, - проговорила  она, - когда бывает особо тяжело, я стою у выхода с вокзала и смотрю на всех этих людей, таких счастливых и не осознающих своё счастье. Я так им завидую!

Борис смотрел на неё, на её лицо, несшее печать глубокой усталости. Поднял взгляд в сторону вокзальной площади, так манящей каждого Путника. Он дёрнулся в сторону выхода.

- Я пойду туда!

- Нет, постой, - Аля испуганно вцепилась ему в предплечье, - Ты не сможешь уйти. Ты просто попадёшь на другой вокзал и получишь другой билет. Для тебя ничего не изменится. А я, я редко встречаю Путников, похожих на тебя, таких, с которыми ещё можно поговорить, рядом с которыми я могу вспомнить и почувствовать что-то кроме ожидания следующего поезда и глухой тоски.

Борис с минуту смотрел на неё, напряжённый, готовый сорваться в попытке достигнуть такого близкого и манящего мира людей. Потом вздохнул и сник.

- Спасибо. - Аля снова устремила взгляд в мир людей, - Когда-то давно я тоже пыталась бежать от всего этого. Я выходила в арку, попадала на другой вокзал, снова пыталась уйти, и снова, и снова. Я бежала и бежала, с одного вокзала на другой, с вокзала на вокзал. В итоге на одном из них я упала без сил на землю. Путник, принёсший мне мой билет, пытался поднять меня, но он торопился и в итоге просто положил его мне в сумку и ушёл. А я лежала. Не хотелось ни вставать, ни идти, не хотелось жить. Я лежала долго. Приехал мой поезд, а я лежала. Объявили о его неисправности, а я всё лежала. Наконец, время остановилось. Я лежала. Люди вокруг застыли, птицы замерли в воздухе. Я одна была живой. Я лежала и хотела закрыть глаза и умереть. Кажется, прошла целая вечность, прежде чем я осознала всё то, что тебе только предстоит понять. Выхода нет. Сбежать невозможно. Поезда начинают свой путь только благодаря нам, и всё, что нам остаётся - смириться с этим.

Аля посмотрела на часы.

- Тебе пора ехать, Борис.

Они шли к платформе медленно. Поезд ещё не прибыл, но на платформе уже стояли люди, нетерпеливо его ожидавшие. Борис посмотрел Але в глаза.

- Но куда мы вечно едем? Что в конце пути?

Аля грустно улыбнулась.

- Никто из нас не знает наверняка. Правда, ходит множество легенд. Кто-то говорит, что в конце ты просто засыпаешь на полке и растворяешься, будто дым. Другие говорят, что тот старик, который сделал это с нами, однажды берёт тебя за руку и выводит с вокзала в мир людей. А я вот верю, что когда мой путь закончится, я снова окажусь на том вокзале, где для меня это началось, и рядом будут мои сестра и дочка, и всё это окажется просто сном, который я смогу забыть.

Борис смотрел на неё. Он погладил её светлые волосы. Со свистом подошёл его поезд. Люди вокруг заторопились, подхватили свои сумки, ринулись к вагонам, затолпились у дверей. Борис прижал Алю к себе, что-то зашептал ей на ухо. Женщина заплакала, тихонько, как маленькая девочка. Они стояли посреди платформы, два одиноких существа среди людей, не осознающих счастья своей свободы, двое некогда таких же свободных, по насмешке судьбы ставшие духами поездов, не свободные более, не видящие конца пути, не имеющие дома, не имеющие близких. Они прижались друг к другу, а время стало вязким, тягучим, будто бутафорией, и эти двое были единственной реальностью.

Аля шагнула назад, отвернулась в сторону.

- Тебе пора ехать.

Борис сжал её руку, до боли. Резко развернулся и направился в сторону вагона. Время вернулось в нормалное состояние. Парень показал билет проводнице, зашёл в вагон. Поезд медленно тронулся с места, металлическим змеем уползая в чёрный зев тоннеля. Аля долго смотрела ему вслед, потом полезла в карман сумки. Усмехнулась. А ведь он так и не дал ей её билет. Совсем юный... ещё не очерствлённый дорогой, пытался помочь ей.

Женщина направилась в сторону кафе. Ей снова ждать следующего Путника, того, который принесёт ей её билет. И снова ехать.

Тоненькая молодая женщина в цветастом сарафане сидела в плетённом кресле возле большого дерева. На столике стояли чайничек и чашка с чаем. Небо темнело, на западе догорали красные полосы заката. Старый клён ронял жёлтые листья на столик, в чашку с чаем, на светлые волосы женщины. Она покачивала головой в такт играющей в голове музыке и плакала.