Рыбак отрывок из повести Тамаркины мытарства

Вопреки Серёгиным ожиданиям, на путейском блокпосту, из электрички вылезли не пара-тройка рыбаков, а внушительный отряд мужиков: в валенках, унтах, с коробами и рюкзаками за плечами. В руках у них были ледобуры, но ни у кого не наблюдалось лыж.
— Что-то, кроме нас ни кого с лыжами не видать, –  удивился Серёга.
— Им по тропе пять километров, больше двух часов переться – шаг в сторону и по пояс в снег провалился. А мы напрямую за полчаса доберёмся.
Они надели лыжи, и пошли по припорошенной снегом лыжне. От первых глотков духмяного, морозного воздуха, Серёгу даже повело: слишком давно он не был в зимнем лесу и не вдыхал этой прозрачной чистоты.
Словно круглая плешь, окружённая густой шевелюрой  сосняка, виднелась с горы Медвежка. Как и обещал Палыч к озеру они подошли первыми.
— Я на своё старое место сяду, а ты, хошь рядом забуривайся, а хошь новое место выбирай.
— Отойду малёхо, чего толкаться-то.
Палыч открыл свой самодельный, трёхведёрный короб и, зарывшись в нём с головой, принялся выкладывать на лёд рыбацкие принадлежности: зимние удочки, черпак для шуги, багорик, банки, коробочки...
— На сколько удочек ловить будешь? — спросил Палыч, продолжая копаться в коробе.
— Я с одной-то не знаю что делать, – усмехнулся Серёга.
— А, чего тут знать – наливай, да пей! – Палыч раскатисто заржал. – Вот тебе снасти, черви, выбирай место, какое понравится и столби, пока вся толпа не подтянулась.

Уже добрых три часа Серёга сидел у лунки, а поплавок покачивался на воде лишь от дуновений морозного ветра. И ладно бы только у него не клевало, но и остальные рыбаки, рассеявшиеся по озеру, так же тупо смотрели в лунки и подёргивали удочки, а многие уже кучковались, чтобы принять для «сугреву» и обсудить причины никудышного клёва.
Может быть, ветер не тот или какое атмосферное давление, а скорее всего не было в этом озере никакой рыбы и все эти мужики, так же, как и он, просто сбежали из дома, чтобы побыть в лесной тиши.
— Па-а-алы-ы-ы-ч, может, перекусим! Жрать уже охота! – вяло прокричал Серёга.
— Давай через полчасика! Ветер поменялся, должен начаться клё-ё-ёв! – крикнул в ответ Палыч.
Серёга совсем продрог и, скорее от нечего делать, решил сменить наживку. Попытался открыть жестяную банку с червями, но окоченевшие пальцы не слушались и банка не поддавалась. Тогда он подцепил ножом крышку, нажал, лезвие соскользнуло и полосонуло по пальцу. Порез был не глубокий, но на морозе кровь хлестала, как со свиньи. Бежать к Палычу за аптечкой не хотелось. Матеря всё на свете, он прикладывал к ране снег и то и дело полоскал окровавленные пальцы в лунке.
Наконец ему надоело это бесполезное занятие. Серёга закурил, сделал несколько глубоких затяжек, забил порез пеплом и перемотал завалявшейся в кармане бушлата тряпкой.
Ему всё же удалось открыть банку и заменить червя. Удочка валялась на льду, поплавок снова покачивался на воде, а Серёга, сидя на коробе, курил и попивал горячий кофе.
Вдруг поплавок задёргался и начал тонуть! Серёга бросил кружку с недопитым кофе, схватил удочку, подсёк и почувствовал на другом конце лески приятную тяжесть. Настроение мгновенно поднялось, когда он увидел трепыхающегося на крючке окуня. Серёга тягал окуней, не обращая внимания на морозный ветер и совершенно позабыв о голоде. Теперь он не видел и не слышал, того, что творилось вокруг – мир сузился до размеров лунки. Его занимал лишь маленький, красно-белый поплавок и больше ничего не существовало.
Клёв прекратился так же внезапно, как и начался. Серёга сел на короб, закурил и, оглядевшись по сторонам, только сейчас заметил, что рыбаки облепили его со всех сторон: ближний сидел меньше чем в метре от него, самый дальний – метрах в пяти… но возле их лунок валялись по паре-тройке мелких рыбинок, а рядом с Серёгой красовалась довольно внушительная кучка окушков.
«Посмотреть бы на это место сверху, когда все уйдут, – усмехнулся про себя Серёга, – наверное, этот «пятачок» будет похож на большой дуршлаг — лунку на лунке набурили. А Палыч-то со своего места не сдвинулся…»
Снова сделалось зябко, а пустой желудок забурчал, требуя провианта. Он выкинул окурок, потянулся до хруста в костях и уже собрался сматывать удочку и идти на перекус к Палычу.
Поплавок стремительно пошёл под лёд, леска натянулась и резким рывком выдернула из Серёгиных рук удочку. Он поймал удочку уже в лунке и, подтянув леску, намотал её на руку. Крупная и сильная рыба отчаянно упиралась,  а он тянул её, продолжая наматывать леску на руку и, наконец,  увидел извивающееся в воде щучье тело. Подтянул ещё – щучья морда упёрлась в лунку. Сердце его бешено колотилось, а тело мгновенно взмокло от пота…
 — Палыч, у меня щука, падла, в лунку не пролазит! – Осипшим от волнения голосом заорал Серёга.
— Не упусти её! Сейчас багориком подцепим — никуда не денется!  – уже на бегу кричал Палыч.
И тут случилось страшное: натянутая до предела леска лопнула и поплавок, выскочив из лунки, упал Серёге под ноги. Всю свою боль от безвозвратной потери он вложил в протяжный, отчаянный вопль! Вопль разнёсся по всей округе, взбудоражив лесную живность и заставив вздрогнуть рыбаков не знавших, что этот дикий звук исходит из человеческой глотки.
И немедленно со всех сторон посыпались советы:
— Слабую бы дал, а уж потом подтаскивал…
—  Да за глаза её надо было хватать и держать, она б и не шелохнулась!..
— А я бы за жабры схватил!..
Серёга окинул угрюмым взглядом советчиков, те тут же умолкли и сосредоточено уставились на свои поплавки. Он пнул короб и с тихим стоном сел на лёд.
— Знаешь, сколько я щук за свою жизнь упустил – хрен сосчитаешь! – подбадривал друга Палыч. – Окуней-то вон, какую гору натаскал – больше, чем мы все вместе взятые.
Но Серёга уже отошёл от потрясения и почти успокоился, разве дрожащие руки и испарина на лице выдавали его недавнее, бешеное возбуждение.
— Щучку, конечно, жаль ну… да пусть себе плавает. Меня в натуре чуть кандратий не хватил, когда леска порвалась, вот ведь азарт-то какой бывает…
— Такая уж это штука – рыбалка! – Важно произнёс Палыч и многозначительно помолчав, добавил:
— Клёва больше не будет. Пошли к лесу, там ветра нет. Посидим, перекусим и можно к электричке выдвигаться…
Они разложили на коробе свой нехитрый харч: разогретую на газовой горелке тушёнку, варёные яйца, прихваченные морозцем солёные огурцы, бутерброды с колбасой и сыром…
Палыч налил себе в кружку водки, отломил кусочек чёрного хлеба,  выдохнул…
— Мне тоже плёхни, – Серёга протянул ему крышку от термоса.
— Тьфу! Кто ж под руку говорит, чуть не подавился. А, у тебя, вообще – аллергия, тахикардия…
— Давай, не выделывайся. Сказано наливай – значит наливай.
Озеро уже опустело, а они всё сидели: вспоминая былое, рассказывая анекдоты и рассуждая о жизненных перипетиях.
— Подъё-ё-ём! – посмотрев на часы, скомандовал Палыч. – Хорошо здесь, но пора шлёпать к паровозу.
Серёга встал и его качнуло в сторону.
— Ух, ты! Хорошо меня торкнуло без тренировок. А водка-то прижилась без побочных эффектов: ни пятен на морде, ни зуда… – вылечился.
— Живительная сила природы! – подытожил Палыч, надевая на плечи короб.

В полупустом вагоне Серёга сразу обратил внимание на симпатичную женщину лет тридцати. Она сидела, закинув ногу на ногу, и со скучающим видом смотрела в окно. Он и не думал ни о каких любовных интрижках, просто не мог  спокойно смотреть, как мается в одиночестве интересная женщина, а бурлящая в крови водка подталкивала к решительным действиям.
— Пойду-ка я с девушкой побеседую, а то, вон как тоскует бедняга.
— Горбатого могила исправит, – ухмыльнулся Палыч, укоризненно качая головой.

Начало: http://www.proza.ru/2019/05/10/539