Жопка

Даже дедушка без ног танцевал немного, не говоря уж о папе! Папа, казалось, все время пританцовывал, даже во время работы в огороде. Когда Иринка смотрела на деда, она искренне не понимала: «Как это у него нет ног?» А дед однажды всерьез сказал, что ноги злой дядька оторвал. На самом деле дед с войны вернулся из плена и не очень хотел говорить о войне, а ноги гангрена забрала, когда от тяжелой работы в плену однажды их отморозил в конце войны в Германии. А потом, когда свои освободили, без лишних допросов комиссовали восвояси и забыли. Дед радовался, что хоть живой остался. 
Иринка, даже несмотря на строгую маму учительницу, была дикой до невозможности. Росла со всей дворовой живностью вместе, вечно голая, загорелая, с кошкой под мышкой, которая уже, казалось, сдалась от норова Иринки. Поросята - лучшие друзья - бежали навстречу неизбежной ласке, и она их гладила, гладила, гладила и гладила. Собака веселее виляла хвостом при Иринке, а кошка, несмотря на затисканность, сама прибегала к ней по же первому зову. Но особенно Иринке нравилось, когда за ней, шутя, бегал папа, виляя как бы хвостиком, как бы подражая иринкиной манере бегать, как маленький хищник.   
Бегать от папы было удовольствием высшей пробы. Иринка всегда хотела бегать и бегала. Было прикольно бегать от собаки, от брата на велосипеде, от папы бежать вообще было блеск! Папа весело пародировал ее звериные повадки и очень, очень смешно вилял попкой, как она! Мама тоже хохотала, а потом, когда Иринка с легкостью перемахнула  через забор и в чем мать родила убежала от шутливой погони в поле за деревню, все поняли, что она так далеко убежать может. Папа тогда шутливо ей махал пальчиком – мол, все равно поймаю!
А еще Иринку забавляло, как нервничала и психовала бабушка, когда она с ней ходила в соседнюю деревню. Бабушка-то ходила, а вот Иринка - то бегала, то пугала бабушку до полусмерти, выпрыгивая из кустов, устраивая ей зверины засады!   
А потом у папы отняла стопы ног сенокосилка по какой-то самой нелепой случайности во время работы в колхозе. Это было страшно! Такой веселый папа больше не бегал и не танцевал. Иринке ничего не объясняли, а только намекнули, что если она будет так же бегать где попало, то злой дядька и тебе ноги оторвет! С этого момента Иринка стала бегать, чуть-чуть огладываясь, потому, что ноги были вся ее жизнь, и жуткий страх пробрался ей до самой спины. А когда папа чуть-чуть пришел в себя и стал немного уже снова улыбаться, и жить более-менее без обеих стоп на протезах, он ей, конечно же, подтвердил, как и дедушка, что и у него тоже злой дядька ноги отобрал за то, что тот быстро бегал и не слушался. Иринка от таких объяснений иногда сильно грустила.
Верткая, как ужик, красивая и ушастая Иринка доросла до школы. Больших трудов было уговорить ее надеть школьную форму, трусики и колготки. Все чесалось и мешало, особенно бант на голове! Мама лично ее привела в класс, попутно объясняя, что в школе есть уроки физкультуры и там досыта можно бегать и прыгать с другими детьми: «Тебе понравится в школе».
И началось. Ноги на уроках чесались, попе было неудобно! Колготки были дурацкие, а трусики вообще в жопку лезли. Форма за все зацеплялась, а фартук куда-то потерялся сразу же.
Физкультура была уже невыносимо желанным уроком, чтобы набегаться досыта, как мама рассказывала!  Пулей выбежав из раздевалки, как давай шурум-бурум устраивать, как всех детей завела, что тут началось! Шум, гам, урок сорвался – дети не слушались. А физрук из-за нехватки кадров был сторожем школьным по совместительству, бывший военный спортсмен. От него несло табаком и водкой, и он какой-то злой был. Видимо военное прошлое сказалось или просто не на своем месте был. Но, когда он полном серьезе крикнул Иринке, что он ей ноги оторвет и еще добавил ей со злостью очень сильно скакалкой прямо по ногам, Иринка дрогнула и вдруг она поняла, что этот самый злой дядька, который у всех ноги отбирает за шалости! Сильно испугалась и только дома смогла откровенно заплакать в будке вместе с собакой. А когда она спросила маму, что делать, когда злой дядька будет ей ноги отрывать, мама спокойно сказала, что нужно драться изо  всех сил и убегать как можно дальше и прятаться в лесу, пока дядька не уйдет! Папа с дедушкой сказали то же самое. Драться за ноги нужно очень сильно! Изо всех сил, а потом бежать и прятаться, пока мы тебя не спасем!
Иринка была готова к возможному поединку, но  на следующем уроке физкультуры того дядьки уже не было. Вместо него была другая учительница, которая временно заменяла физрука, и Иринка со всей мочи стала опять бегать, как веселый зверек, и весь класс понесся за ней вокруг школы вместе с весело лающими деревенскими собаками сквозь падающую листву теплого бабьего лета! Это было так самозабвенно - бежать и танцевать одновременно! Было шумно и заливисто смешно, пока Иринка не натолкнулась на этого дядьку-физрука, прямо в упор врезавшись в него! А он был с ножовкой в руках, видимо, что-то ремонтировал по школьным потребностям. И Иринка поняла: дядька пришел за ее ногами из-за того, что она опять визжала и бегала! И она со всей  мочи как прыгнула на него и как давай кусаться и бить его по лицу, нашла брусок и как треснет его по голове, испугалась от того еще пуще, что тот упал, и как бежать и бежать из школы в лес. Бежала очень, очень долго! Ноги сами бежали, спасая себя самих! Силы от этого становилось только больше! 
А когда упала на берегу широкой речки, так сразу и уснула крепко от страха, свернувшись в клубочек. В себя она не пришла от такого бега и от такого страха - в Иринке, что-то прорвалось в ее позвоночник и она стала только ловчее и сильнее. Ноги ее стали пружинистее, а спина налилась невиданной огненной плавностью! Ноги домой просто не пошли! Нечего там делать с этими злыми дядьками! Ноги стали ей всем. Она даже не могла сразу вспомнить, как ее зовут и куда возвращаться. Только глаза смотрели на ягоды, которые были вкуснючие-превкуснючие. Но главное, она ощущала себя снова счастливой и сильной, также, как до школы, когда бегала еще голенькой.
Через пару часов после пробуждения она уже с яростью снимала с себя колготки и ненавистные трусики, совсем как зверь, на которого шутники надели одежду! Купалась в речке, брызгалась, бегала, бегала, бегала и дышала всей своей непостижимо человеческо-звериной сущностью! Ей было хорошо. Она ощущала себя зверьком без всякой тяжести портфеля судьбы за спиной!
Она радовалась, что теперь дядька злой у нее ноги не заберет, потому что бегать и кривляться для нее - это самое важное-преважное! Она вся ушла в мир, который ей был больше понятен – это мир движений, смеха в теле и улыбки счастья на всю спинку до самого затылка! Спинка танцевала, и казалось, что дышать и жить всем телом - это то, для чего вообще стоит существовать. Иринка тихо, медленно исчезала под волнами счастья, а взамен в нее снова поселилась смешная девочка-зверек с невидимым хвостиком, который вилял ее жопкой.
Наевшись ягод и выспавшись, Иринка даже не подозревала, что ее уже ищут всей деревней. И, услышав шум в лесу и увидев снова злого физрука в куче народа,  недолго думая, переплыла на другой берег и дала деру дальше! Лишь бы ноги унести!
Ее не видели целых две недели бабьего лета. Следы ее были повсюду и мама с папой оставляли ей еду и одежду на берегу, но Иринка только нюхала все это и скучала по своим, но ноги не хотели домой.  Удивительным нюхом находя всякую съедобную снедь в лесу, ей становилось даже лучше, потому что все дышало в ней, и даже по ночам изнутри исходил мягкий свет энергии в теле. Она говорила на неведомом, очень нежном языке со всем букашками и растениями. Видела добрых духов леса и понимала и знала по имени каждую травинку. Пару дней она провела с кабанчиками, а потом за ней увязался друг-бурундук. Она наливалась поэтичной стихийностью и ничего не могла уже поделать с танцем тела, который давал такое непростительное среди людей удовольствие. Уже несколько раз ее захватывал сильнейший экстаз существования, она буквально не касалась земли! Ее никто не кусал и не царапал потому, что она была родной здесь в лесу – всем было хорошо от ее присутствия. Она расцветала звериной Душой и вспоминала свое настоящее имя - она вспомнила имя Ума, человек-волчонок с другой планеты, где никто и никогда не обижал никого! Во  сне ей виделась ее очень яркая шерстка. и она была нескончаема счастлива себя называть Умой. Имя давало ей еще большие силы и подлинную разумность всего небосвода над головой – она становилась счастливой! Она шептала сладкие заклинания, и лес ей открывал родники и дарил сладкие дары. Ума танцевала от захватывающего ее удовольствия и несколько раз она была выше земли в танце счастья. Особенно ей нравились облака, из которых, ей казалось, она состоит на самом деле, настолько невесомой она себя ощущала. Но больше всего ей нравилось, что она с каждым днем почти не нуждалась в еде, а танцевать, смеяться и бегать ей хотелось все больше и больше.
А однажды она нашла на берегу палатку, в которой спал ее папа. Он ее ждал. Папу стало очень жалко, и она ощущала, как он тоскует по ней и как у него от чудовищной усталости отпали ноги на работе, а только потом уже ему их косилка отрубила. И у дедушки также. Он решила его подождать, а папа проснулся, вылез и они встретились взглядом. Любоваться дочерью было самозабвенно. Он сразу понял, что Иринка стала другой: она сильно окрепла и повзрослела в свою, нужную ей сторону. Его глаза плакали, глядя на свободную дочь, осознавая, что ноги на самом деле отрываются только  от планов на тяжелую жизнь, а вот уметь радоваться жизни никто ведь не научит, особенно в школе. Папа, стоя на протезах, чуть-чуть подтанцовывал Уме. На каком-то зверином чутье он понял, что она стала сама себе родной, и уж точно командовать ей уже не получится – только ласка. Обнимаясь и танцуя вдвоем, к ним постепенно подбирались деревенские вместе с физруком. И Ума снова ушла в лес. И только через пару дней она снова пришла на берег. Ее снова искали, но не могли найти. Ума умело пряталась и ждала, когда останутся ждать только ее родные.  А  папа тем временем научил маму, как разговаривать с дочерью. Увидев Иринку издалека, мама с папой, братиком и бабушкой решили ее позвать особенным образом из леса – вместе они станцевали смешной танец попками! Ума вышла заплаканная и наконец-то понятая родными. Вечером Ума пританцовывала жопкой уже дома, и мама с папой тоже – это было прекрасно! Особенно, когда ее поняла мама: откуда ветер побега подул. Она потом поговорила с физруком и он извинился.
Разными движениям попадая в унисон, они праздновали ее возвращение радостными красивыми движениями. Уже потом дома  Иринка стала отзываться только на Уму. Злой физрук больше не вел физкультуру. А Иринка еще долго рассказывала детям о своих похождениях в лесу и, самое главное, она с гордостью любовалась своими ножками, которые спасла собственными волчьим хвостиком!  Ума точно была  из другого мира! Где все-все-все всё время танцуют, бегают  и никого не едят. А только жопками виляют, потому что у всех есть хвостики. А сама она - волчонок, и все в лесу ее любят, и никто ножки оторвать ей не собирался. Она сильно окрепла, стала носить только очень свободную одежду. И научила танцевать и вилять хвостиком даже бабушку! А брат назвал ее Умкой, и так за ней закрепилось новое имя навсегда.
Уроки физкультуры она вела уже сама, потому что в серьез нацелилась на кривляние жопкой всю свою жизнь и получить за это золотую медаль! Так оно потом и получилось, когда Ума стала многократной олимпийской чемпионкой. Вся деревня ей гордилась, а внутри школы появилась своя деревенская спортивная школа с танцами и веселыми кривляниями.
Со временем в деревне стали рождаться красивые дети, потому что после Умки выросло большое количество людей, выбравших здоровый путь радости и удовольствия!