Негрустин

Труд не всегда бывает благодарным — именно к такому выводу в который раз пришел школьный учитель к концу очередного рабочего дня. Подобные мысли волей-неволей приходят в голову, когда до зарплаты остается почти полторы недели, а хозяин квартиры в коротких телефонных разговорах становится все настойчивее, каждый раз спрашивая у проблемного квартиросъемщика, почему ему так сложно вовремя отдавать эти несчастные десять тысяч в месяц? Неужели это так много, да еще и с учетом коммуналки?

Александр вовсе не считал Михаила Антоновича, энергичного пенсионера с по меньшей мере двумя квартирами в городе и одним частным домиком в близлежащем дачном поселке, плохим человеком, нет. Десять тысяч рублей — поистине божеская цена за неполных двадцать шесть квадратных метров, и требовать плату за них вовремя старик имеет полное право. Умом это Александр понимал, но все равно всякий раз злился, когда владелец их с супругой четвертого по счету временного жилища оставлял на мобильнике по несколько пропущенных вызовов за вечер.

Школьный учитель вслух выругался, пытаясь припарковаться возле супермаркета. За рулем он уже чувствовал себя не так уверенно, как раньше. Практики давно не было, а личного автомобиля — вообще никогда (отцовский запорожец в девятом классе — не в счет). Потому до этого момента как-то не замечалось, что творится на парковках возле крупных торговых центров после шести вечера. Не протиснуться, ей богу!

Очереди возле касс тоже уходили в метры, но Александр никуда не торопился. Дома ждет супруга, которая почти наверняка снова устроит ему привычную вечернюю перебранку, это уже стало своего рода традицией. Вчера очередная ссора произошла, как это часто бывает, на бытовой почве, сегодня же центром нового конфликта обещали быть последние пятьсот рублей, которые школьный учитель прямо сейчас собирался потратить на любимое пиво (как раз на него сегодня акция!) и дешевые сигареты. Временное жилье давно превратилось в настоящее поле битвы, так что мужчина справедливо рассудил, что уж лучше Марина наорет на него из-за несогласованной с ней бесполезной покупки, чем из-за чего-то другого. Она в любом случае это сделает, все равно найдет повод, а так хотя бы последние деньги будут потрачены с удовольствием. Да и наверняка знаешь, за что прилетит — тоже сомнительный, но плюс.

Вставив карту в терминал, быстро набрав ПИН-код и уже машинально смяв чек, Александр и не заметил, как дошел до черного пикапа — автомобиля, который, казалось бы, никак не вязался с его финансовым положением, — так как, к своему неудовольствию, на протяжении недолгого пути пришел как минимум пять раз к одному и тому же мысленному выводу: придется снова влазить в долги. Если бы старший брат, за рулем чьей машины он и сидит сейчас, решил вдруг припомнить, сколько Александр за последние полгода брал у него взаймы, то пришлось бы, вероятно, всерьез задуматься о продаже какого-нибудь здорового органа (если таковые вообще остались). Дмитрий всегда одалживал денег, стоит его только попросить, и тактично умалчивал о все разрастающейся сумме долга, которую младший братишка даже при всем желании не смог бы отдать и за двенадцать месяцев. Наверное, будь на то реальная необходимость, школьному учителю в один прекрасный момент давно бы «ненавязчиво» намекнули, что чужое полагается возвращать, но, к счастью последнего, такой необходимости пока ни разу не возникало.

По ту сторону лобового стекла уже горели оранжевые фонари. Вывески супермаркетов и незнакомых кафешек, которые Александр раньше редко проезжал мимо, потому как маршрут его автобуса не лежал через Академгородок, не привлекли бы к себе особого внимания, но от скуки мужчина вскоре стал изучать непримечательные урбанистические пейзажи — пробка растянулась, наверное, на полкилометра, не меньше.

Где-то в этом районе живет его старший брат, как и многие члены местной научной элиты. Александру было неприятно это признавать, но он всегда завидовал Дмитрию. И учитель явно слукавит, если скажет, что эта зависть была исключительно белой. Дмитрий так же отчасти связал свою жизнь с педагогической деятельностью, но, в отличие от своего непутевого родственника, преподавал в университете, а не в школе. Недавно защитил докторскую, уже как несколько лет был завлабом и мог себе позволить ездить по заграницам несколько раз в год. Трое сыновей от первого брака выросли, каждый получил высшее образование и по примеру отца делает удачную карьеру в научной сфере. Татьяна, нынешняя супруга заведующего лабораторией, казалась — по крайней мере, со стороны — идеальной второй половинкой. Умная, ухоженная, с потрясающим чувством юмора. К тому же, любит порядок и просто божественно готовит. Мечта, а не женщина.

Александр тряхнул головой, стараясь хотя бы сейчас не думать о Марине. Когда они только-только поженились, эта никуда не поступившая девушка, его будущая вторая половинка, представляла собой слегка неразборчивую в связях (хотя если верить слухам, «слегка» — слишком мягко сказано), но зато весьма симпатичную особу, про таких говорят «за любой кипиш, кроме голодовки». Теперь же Марина в свои тридцать один все больше напоминала Александру теток, которых он почти каждое утро и вечер видит в маршрутках и на автобусных остановках. Разжиревшая, с короткой стрижкой, неудачным татуажем бровей, безвкусным ярким макияжем и одеждой размера, далеко ушедшего за пятидесятый. Ей всего лишь три десятка с небольшим, а незнакомые люди дают все сорок пять, а то и больше. Александр старался не осуждать жену, придя к выводу, что все это — последствия депрессии в результате трех неудачных беременностей, но все же порой делал супруге замечания по поводу ее внешности и фигуры. Еще шестью годами ранее Марина была тощей, как щепка, и школьный учитель был уверен, что она относится к категории тех людей, которые, как принято говорить, «жрут и не толстеют». Но уже после первой попытки завести ребенка, закончившейся выкидышем на четвертом месяце беременности, тело Марины начало стремительно расплываться, к чему, видимо, привели регулярные вечерние налеты на холодильник. Женщина не обращалась к специалистам и избрала один из самых старых способов борьбы со стрессом, заменив антидепрессанты булочками, пирожными, шоколадными батончиками и прочей радостью гастрономических наркоманов.

Когда мужчина перешагнул порог своей квартиры, то ставшие привычными квадратные метры встретили его шумом открытого крана. Коридор, как таковой отсутствующий, переходил сразу в кухню. Марина стояла к мужу спиной, мыла посуду и, казалось, никак не отреагировала на его появление. На столе возле микроволновой печи лежали какие-то бумаги.

— Я сегодня была в больнице. Пришли результаты обследования, — женщина закрыла кран, вытерла мокрые руки драным полотенцем и подняла усталые глаза на супруга. Тот разулся и, даже не сняв верхнюю одежду, зашагал в сторону спальни.

Несостоявшаяся мать троих детей прошла следом.

— Ну и как? — безучастно спросил Александр, расстегивая на ходу куртку.

— Врач сказала, что все в порядке. Уровень сахара в крови слегка повышен, но это не может быть причиной...

— То есть детей иметь ты можешь?


— Да.

— Ну, вот видишь, а ты переживала.
   
— Ты тупой или прикидываешься? — она взвилась своими объемными телесами, лицо сделалось красным от накатившего раздражения, а дыхание — тяжелым и учащенным. — Ты хоть понимаешь, что это означает?

— Что? — апатично поинтересовался мужчина, лихорадочно шаря по карманам. Он даже толком не знал, что хотел найти, лишь бы не пересекаться взглядом со второй половинкой, которая сейчас, если припомнить последние дни, была хоть и не в самом скверном расположении духа, но все равно явно не в настроении.

— Что проблема в тебе. Саш, ты хоть это понимаешь?! — Марина заглянула супругу прямо в глаза. — Проблема в тебе! 

Пауза затянулась на дольше, чем могло позволить элементарное приличие, молчание напряженным облаком воспарило в пространстве, состоящем из четырех стен с выцветшими обоими, пола и потолка. Женщина, по-видимому, решив сбавить обороты и хоть чуточку смягчиться по отношению к мужу (это было заметно по лицевым мышцам, расслабившимся почти мгновенно), раскрыла рот и уж было хотела что-то сказать, но тут Александр с излишней резкостью развернулся к ней всем своим телом. Предполагалось, что этот жест будет нести успокаивающий характер, но мужские руки чересчур уж тяжело шлепнулись на женские плечи — Марина аж вздрогнула, и ее второй подбородок вместе с ней.

— Все будет хорошо, — слова, буквально выцеженные сквозь зубы, возымели желаемый эффект: женщина потерянно замолчала и выжидающе и непонимающе одновременно смотрела на мужа. — Просто мы должны больше стараться. Ты понимаешь меня?

Александр легонько приобнял жену — несмело, даже робко, как будто после самого первого их свидания. Очередная затянувшаяся пауза натолкнула на мысль: либо надо делать ноги и уехать переночевать к брату, пока еще не слишком поздно, либо делать так, как скажет Марина. В первом случае дело может дойти до «эн-ной» по счету угрозы развода, а во втором — до кровати, и не факт, что на этот раз все получится — в последнее время неудачи в постели стали происходить с завидным постоянством. Знать бы заранее, какая из всех продуманных в голове возможностей реализуется с большей долей вероятности.

Все эти рассуждения привели к, казалось бы, несложному для понимания выводу: зачем нужен такой дом, в который нет ни малейшего желания возвращаться? Ни-ког-да. Этот тот случай, когда цель есть, а средств на ее претворение в жизнь — нет.
   
— Ну так идем, — все видимые признаки указывали на то, что супруга окончательно растаяла и скандала не предвидится. Она взяла мужа за руку, увлекая за собой в сторону раскладного дивана, который выполнял роль кровати.

— Куда? — несколько растерянно спросил Александр.

— Пробовать. Иди в душ. Я буду ждать тебя здесь, в спальне.

— Может, все-таки потом, ближе ко сну?..

— Нет, сейчас. Иди уже. И, кстати, — бросила она вдогонку мужчине, выражение лица которого было красноречивее любых слов: похоже, сегодня все-таки намечается что-то похуже скандала. Уж больно странно ведет себя Марина. Да еще и эти резкие перепады в настроении... Слегка настораживало. — Я сегодня весь день в этих сраных очередях простояла, так что ужин — с тебя.

                ***
Перед тем как принять душ, Александр достаточно долго мучился, прежде чем соорудить из подручных средств, которые только можно было найти в ванной комнате, нечто, что можно было использовать в качестве подставки для телефона. Затем открыл страничку Ольги во «ВКонтакте», симпатичной десятиклассницы, одной из его учениц. Кликнул на первую попавшуюся фотографию, и на весь сенсорный дисплей всплыло изображение девушки, надувшей накрашенные толстенным слоем насыщенно-сливовой помады губки и позирующей напротив зеркала. Мужчина поместил телефон на импровизированную подставку, приспустил штаны... Как вдруг — настойчивый стук в дверь.

— Эй! Ты че там, еще не помылся?

Школьный учитель натянул штаны с такой поспешностью, как если б щеколда на двери была не задвинута, и женушка застала бы его с поличным: без трусов, пытающимся возбудиться на фотографию малолетки. Вот тогда бы уже точно о нем либо хорошо, либо — никак.

— Да, я... Я уже почти!

— Хм, что-то я не слышала звуков воды, — глухо раздалось по ту сторону стены. — Давай уже в темпе!


                ***
Возвращение в спальню, как и предполагалось, не сулило ничего хорошего, а в данном случае для Александра понятие «хорошее» ограничивалось таким необходимым для него сейчас отходом ко сну без лишних разговоров и уж тем более интима. Да и потом, теперь перспектива вошедшей в привычку вечерней ругани снова стала актуальной, поскольку возбудиться в душе мужчине так толком и не удалось. Но и в который раз потерпеть фиаско на супружеском ложе он не мог себе позволить, так как Марина не любит, когда уязвляют ее собственное самолюбие от слова «совсем». Так и «гиппократову маску» примерить недолго...
 
Школьный учитель не спешил сбрасывать с пояса полотенце. Одеваться, собственно, и смысла не было. Марина уже ждала его. Она сидела на кровати-диване, вцепившись в его края наманикюренными длиннющими ногтями и встречая мужа вызывающим взглядом. Затем приглашающе указала на место рядом с собой. На женщине сейчас не было ничего, кроме алого бюстгальтера, и через него вываливалась ее огромная грудь, которая без его поддержки свисала почти до живота. От бюстгальтера вниз тянулась полупрозрачная красная ткань — похоже, она выполняла роль легкой сорочки, но многострадальное извращенное подобие ночнушки только лишь обтянуло три огромных складки на животе Марины, именно поэтому очень хорошо открывался вид на кружевные трусики, почти полностью скрытые дряблыми ляжками. Такого наборчика в гардеробе супруги Александр припомнить не мог, а возбуждающий комплект белья выглядел отнюдь недешево.

— Я после больницы решила пройтись по магазинам. Вот. Решила сделать тебе сюрприз, — с наигранным смущением ответствовала несостоявшаяся мать троих детей, перехватив слегка ошалелый взгляд мужа. Создавалось впечатление, что женщина вылила на себя минимум полфлакона духов. Веки, намазанные ярко-голубыми тенями, еле держались под тяжестью ресниц, на которые было нанесено слоя три дешевой туши. А на раскрасневшееся лицо — столько же слоев тонального крема.
Заметив, что супруг не спешит проявлять инициативу, Марина поманила его к себе пальцем.

— Марин, а откуда деньги на?..

— Одолжила у Аньки на две недели. У тебя же все равно скоро зарплата.
Кокетливо улыбаясь, женщина легко вскрыла пачку презерватива зубами, намекая, что хочет надеть его прямо ртом (минет без резинки она не делает принципиально). Свободной рукой она мяла свои огромные груди, как бы призывая мужа заменить ее в этом деле.

Александр скинул полотенце.

— Саш! Ну я же сто раз тебе говорила, что не люблю, когда ты не бреешь «там»! — Марина, подобно капризному ребенку, надула малиновые губки и нахмурила брови.

«Я бы тебе сказал то же самое, сука ты жирная», — без намека на усмешку подумал про себя школьный учитель, сократив расстояние между собой и супругой до пары сантиметров. Он возвышался прямо над ней и как-то отупело смотрел вниз. С этого ракурса из-за огромной груди и свисающего живота супруги даже не было видно красных кружевных трусиков, которые он с гораздо большей охотой стянул бы зубами с той же самой Ольги...

— И вообще! — снова взвилась женщина. — Почему ты всегда обращаешься ко мне так… Так просто? Мог бы и уже какую-нибудь ласковую кличку придумать! Ну я там не знаю… «Котенок». Или «малышка».

«А, хочешь ласковую кличку? Так, давай подумаем. М-м-м… «Марина-тварина»! Ну как, подойдет? Стой, или подожди… Может, «Марина-****ина? Ну, дорогая, как тебе такие варианты?»

                ***
Крадучись, Александр пробрался на кухню. Было странно идти на цыпочках, и тот факт, что ты ощущаешь себя шпионом в собственном доме, вызывал не самые приятные чувства. С минуту он на ощупь искал свой потертый мессенджер, затем тихонько-тихонько, едва шевеля пальцами, потянул за металлический замок, и молния на сумке с монотонным скрипом расползлась в разные стороны. Не было даже возможности воспользоваться фонариком на мобильном телефоне — у Марины очень чуткий сон, и любой неосторожный звук, любое колебание воздуха в радиусе нескольких метров и даже щелчок выключателя могут разбудить ее. А будить ее не хотелось.

Стараясь не греметь бутылками, Александр выудил из коричневого, совсем уже изношенного мессенджера три «Клинского» в «стекле», еще не распечатанную «Тройку», накинул куртку прямо на голый торс и со всей аккуратностью, на которую только был способен, оставил железную входную дверь позади себя.

Время уже было поздним, так что навряд ли на лавочке возле подъезда удастся застать кого-нибудь из мужиков, живущих по соседству, с которыми обычно по вечерам можно выпить пивка, подымить и посетовать на неблагодарных жен.
 
Торопливо спускаясь по лестничным ступенькам, школьный учитель уже полностью настроился на то, что эти полчаса;час он проведет в гарантированном одиночестве, которое позволило бы ему целиком и полностью отдаться бессмысленной, как всегда ни к чему не приводящей рефлексии.

Но какого же было удивление мужчины, когда подъездная лавочка встретила его не ожидаемым одиночеством. На синей скамейке с изрядно ободравшейся краской сидела девушка. Со спины было трудно что-либо сказать о ее внешности, но сразу стало ясно: она дама, что называется, «в теле». Но почему-то Александр сразу отметил про себя, что полнота эта была приятной, не то, что у его супруги. Впрочем, то, что он лицезреет каждый день, полнотой в привычном понимании этого слова назвать уже язык не поворачивался.

Мужчина демонстративно пошарил по карманам — зажигалка у него была при себе, но по какой-то причине возникло спонтанное желание завязать разговор с этой особой, которая непонятно что здесь делает одна во время, когда стрелка часов уже убежала за полночь.
 
— Эм-м... У вас случайно зажигалки не найдется?

Девушка обернулась на хриплый прокуренный баритон. Было очень хорошо заметно, как она внутренне напряглась, увидев перед собой незнакомого запитого мужчину, который мало того, что обратил на нее внимание, так еще и с негласного разрешения присел рядом.

Подавив подступившую легкую растерянность и нырнув свободной рукой (второй она придерживала раскрытую почти на половине книгу, лежащую у нее на коленях. В лампочке, слабо рассеивающей темноту в паре метров от подъездной двери, буквы были едва различимы) в небольшой рюкзачок, незнакомка вскоре молча протянула школьному учителю коробок со спичками и почти сразу же выудила из недр красного кожаного портфеля клубничный «Бонд».

Александр в удивлении изогнул брови. Весьма необычно было получать от случайного, скажем так, прохожего в качестве «огня» именно спички, а не зажигалку. Тем не менее, он чиркнул по коробку черенком и сделал первую затяжку. Девушка же откинула светлые волосы, свисающие чуть ниже плеч, назад, зажала между пухлыми губами сигарету и тоже затянулась. Все ее движения выглядели крайне неуклюже, как будто она курит впервые в жизни.

— Не подумайте, я не новичок в этом деле, — выдыхая из легких сладковатый дым, вполголоса ответила она на немой вопрос мужчины, который, судя по всему, выражает желание завести беседу. — Просто стараюсь поджигать осторожно, — и, немного подумав, добавила: — С некоторых пор.

— Почему же? — машинально спросил учитель, пропуская через дыхательные пути едкий дым. Невзирая на почти пятнадцатилетний стаж, с «Тройки» иногда было очень сложно не закашляться.
 
С полминуты юная особа молчала. В книгу, где роль закладки выполнял простой карандаш, она уже не смотрела. Приглядевшись получше, Александр увидел в тусклом свете подъездной лампы какие-то заметки, сделанные на полях корявеньким почерком.

— Как-то раз, когда я поджигала сижку, я подпалила ресницы — ветер был капец сильный. Повезло, что свои не пострадали. Выглядело стремно. Пришлось на следующий день идти к мастеру и наращивать заново.

Мужчина получше присмотрелся к белому личику новоявленной знакомой, именем которой он, к слову, до сих пор не удосужился поинтересоваться. Она ответно взирала на него из-под своих полуопущенных от накатывающей сонливости и тяжести густющих опахал, обрамляющих выразительные голубые глаза. Девушка давно не делала затяжек, сигарета тлела без толку. Ветер, до этого не дававший о себе знать и родившийся непонятно откуда, чуть потрепал ее обесцвеченные волосы. 
Александр с силой ударил краем горлышка бутылки о выступающую, с отслаивающейся синей краской доску, и пробка, отлетев на добрый метр, со звоном прокатилась по асфальту.

— Будешь? — спросил Александр так, как будто предлагает выпить давней подруге или по крайней мере очень хорошей знакомой. Он не был уверен, что, невзирая на очевидную разницу в возрасте, было уместно и тактично, не спрашивая позволения, переходить на «ты», но решил на этом не зацикливаться.

Юная особа чуть нахмурилась. Затем снова нырнула пухленькой ручкой в портфель, и через пару секунд поверх уже закрытой книжки стоял маленький розовый термос. Девушка открутила крышку, и вблизи воздух сразу же пропитался ароматом фруктового чая.

— Наклони чуть-чуть. А то вспенится.

— Я люблю с пенкой.

Мужчина пожал плечами и наполнил кружку-чашку из нержавеющей стали почти до краев. Получилось практически без пены, слегка пузырился только белый полусантиметровый слой на самом верху.

— Тебя как зовут?

— Света. А вас?

— Александр.
 
— Хм, прям как моего папу.

— Стало быть, ты у нас Светлана Александровна. Ну, давай за знакомство, что ли, — бутылка из зеленого стекла легонько ударилась о металлическую чашку, и каждый из тех двоих, кому не спалось этой ночью, сделал несколько небольших глотков хмельного напитка.
 
Разговорить красотку с пышными формами хотелось, но именно в данный момент тишина, наверное, была даже лучше. У двух людей, не нашедших спокойствия тогда, когда почти ни один квадрат окна в многоэтажках не выдает себя включенным светом, создавалось четкое впечатление, что они давние знакомые, встретившиеся после долгих лет разлуки. Только с родственной душой можно вот так просто посреди ночи сидеть на холодном городском воздухе и молча курить, чередуя дым с дешевым пивом. Знал бы Александр, взял бы побольше...

— Что читаешь?

Девушка затушила сигарету (от нее остался один только фильтр) о мусорный бак. Затем, почти что залпом осушив небольшую стальную чашку, передала мужчине совсем новенькую книгу. На синем фоне было золотистым выведено «Фотон, которого нет» и рисунок, представляющий из себя рой субатомных частиц, стилизованных под призраков. Внизу — имя автора: Лыткин Дмитрий Владимирович.
 
— Значится, увлекаешься физикой и прочей космической хренью?

Светлана неопределенно пожала плечами. Школьный учитель снова наполнил ее импровизированный бокал.

— Да я в целом научпоп люблю. А так... Ну, это все-таки как-никак связано с моей будущей профессией.

— А где ты учишься?

— В ТомГУ. На физфаке, — студентка шмыгнула носом и, поставив кружку-чашку рядом на лавочку, потерла друг о дружку замершие ладони, обдавая их выпущенным из легких горячим воздухом. Теплый плед сейчас был бы очень к месту.

— Замерзла?

— Да так, немного.

— Ну, я бы одолжил тебе свою куртку, но под ней ничего нет.

Оба в унисон негромко рассмеялись. Мужчина выкинул уже опустошенную бутылку в урну и принялся за вторую, а Светлана раскрыла книгу на первой из страниц.

— «Я дышу, следовательно существую. Я мыслю, следовательно живу», — выразительно зачитала она. — По-моему, лучше и не скажешь.

— Я не читал эту книгу... Вообще не шарю во всем таком, но ее написал мой брат.

Глаза студентки физического факультета стали напоминать пятирублевые монеты. А искорки в них были острые, как звезды...

— Серьезно?! Дмитрий Владимирович ваш брат?! Вот так совпадение...

— А вы что, знакомы?

— Да. Он читает у нас лекции по неравновесной термодинамике. И еще — он научный руководитель моей дипломной работы.

— Ну, тогда, полагаю, перспективой знакомства с ним тебя не заинтересовать, — Александр апатично усмехнулся.

— А вы хотите меня заинтересовать?

Рядом снова прошелестел холодный осенний ветер. Неловкую паузу в странном ночном диалоге прервал мелодичный женский голос:

— «...Карпатские славяне верили, что мир был создан двумя голубями, которые сидели на дубе среди моря и думали, «как свет основать». А затем решили спуститься на дно морское, взять мелкого песку, посеять его, а с него пошла бы «черная землица, студена водица, зелена трава». А с золотого камня, который тоже добыт на дне морском, — пошло бы «синее небо, светлое солнце, ясен месяц и все звезды.
Во всех без исключения мифологиях наша Вселенная не происходит из ничего, до «начала Бытия» («начала начал») что-то все равно должно существовать. На подсознательном уровне людям кажется чужда сама мысль происхождения «всего» из «ничего», потому что наш будничный опыт просто не позволяет осмыслить эту идею. Именно поэтому сейчас современные космологи ищут теории, которые бы ответили на вопрос: что было до Большого взрыва? Может, мы когда-нибудь найдем Мультивселенную с миллионами и миллиардами других вселенных-пузырей, таких как наша и кардинально отличающихся от нее, но все равно вопрос о том, что было в «самом начале», скорее всего, так и останется открытым. Исчерпывающего ответа просто не существует, а
 если и существует, то человеческим умом все равно понят не будет».

Еще когда Александр был ребенком, старший брат как-то выразил при нем непонятную для детского мировосприятия мысль: «После прочтения книг, в которых поднимаются извечные вопросы Мироздания, я впадаю в депрессию». Только теперь школьный учитель понял причину такой реакции головного мозга на подобного рода самокопания космического масштаба.

— Почему книга вообще так называется, «Фотон, которого нет»? Бессмыслица какая-то.

— Да почему же бессмыслица? Эта отсылка к тому, что вакуум не является пустотой в привычном для нас понимании. Ну, то есть... Это не абсолютная пустота, где совсем ничего нет.

— Знаешь, Светочка, понятнее не стало. Кажется, мы с тобой говорим на разных языках.

— Ну, вакуум, он просто... Кишит виртуальными частицами, — студентка на секунду оборвала себя и как-то снисходительно улыбнулась. — Ладно, проехали. Не думаю, что вам это интересно. Хотя на фотографии вам бы стоило взглянуть, здесь они цветные. Это снимки с телескопа «Хаббл», — она провела пальцем по офсетной бумаге. — А некоторые и с Земли... Интересно, почему на фотках небо и вот эта полоска — ну, которая Млечный Путь — такие яркие, а в жизни все выглядит как-то... Менее грандиозно, или как сказать. Наверное, в нашем полушарии просто фигово видно.

— В нашем полушарии все фигово.

— Звучит, как тост, — стекло звякнуло о сталь.
 
— Ну-ка, дай сюда, — мужчина взял из ослабевших от легкого опьянения рук девушки книгу, а сам ей отдал уже ополовиненную бутылку. Света снова закурила.

«Меня с подросткового возраста занимала не столько космология, сколько исследование природы на крошечных расстояниях, т.е. субатомный мир, где не действуют привычные нам законы классической механики. Но в своей новой книге я решил, насколько это возможно, объединить эти две проблемы», — выцепил Александр взглядом из страницы, вверху которой жирным шрифтом было написано «От автора». — «...Перед каждой главой имеется раздел «математическое введение» — это предназначается для тех, кто желает углубиться в материал и понять, на чем строится аргументация автора. Используемый там математический аппарат вполне доступен пониманию всех тех, кто знает физику и математику хотя бы на уровне одиннадцати классов. Однако вовсе не обязательно углубляться в эти математические подробности — если вы решите пропустить эти разделы, на понимание сути книги это никак не повлияет».

— Знаете, — как-то робко втиснулась студентка в мысли своего полуночного собеседника. — Я уже читаю эту книгу на второй раз и... Именно после чего-то такого... Прочитав что-то подобное, пока ты под впечатлением от прочитанного... Понимаешь, что все повседневные проблемы ничто по сравнению с проблемами, над которыми бьются все великие ученые типа Стивена Хокинга, — девушка, глотнув «Клинского», забрала книгу назад и открыла одну из страниц, на которую был наклеен стикер кислотно-желтого цвета — видно, в той главе автор оставил то, что ее впечатлило особенно сильно. — «Кто мы, как мы оказались здесь, откуда появилась Вселенная, которую мы знаем и которая стала домом для нас — тех, кто может наблюдать и познавать ее. Ведь, по сути, наблюдатель, вы и я, формируем окружающий мир таким, каким он предстает перед нашими взорами. Не было бы наблюдателей — не было бы и ничего. Вселенная бы не выглядела никак, потому что не существовало бы глаза, который смог бы воспринимать все эти излучения. Вокруг нас рождаются и умирают звезды, космос полон нарывов вселенского масштаба наподобие Бетельгейзе и планетарных зомби, чей смертоносный радиоактивный «свет» способен уничтожить целые миры. И все это создали мы, наше зрение», — студентка перевела взгляд на новоиспеченного знакомого, и ее лицо выражало потрясение: было ясно, что оно связано с прочитанным и собственными мыслями, но никак не с этой спонтанной бессонной беседой. — И как после этого можно депрессовать по поводу мелочей типа нечем заняться или ссоры с кем-нибудь?

Разумеется, вопрос был риторическим.

— Это само по себе лекарство от депрессии, — Светлана вынула из рюкзака мобильный телефон и включила кнопку разблокировки. В ее белое личико ударил холодный свет дисплея. — Однако, мне пора. Поздно уже. Завтра хоть и ко второй паре... Все равно не помешает поспать. И спасибо за пиво.

— Вы мое лекарство от депрессии, Светочка, — этот резкий переход на «вы» резанул по слуху. — Может, оставите номер? Я не против был бы как-нибудь вот так же посидеть, поболтать... Только в менее холодном местечке. Серьезно. Жопа уже к лавочке примерзла.

Студентка широко улыбнулась и как-то излишне резко встала на ноги. Ее чуть пошатнуло, хоть и выпила она немного. Скорее всего, сказались еще и несколько выкуренных подряд сигарет. Затем девушка поставила рюкзачок на лавочку, пошарила в самом большом кармане, и в ее руках звякнули ключи от домофона и квартиры. С ними она достала что-то еще.

— Вот вам от депрессии. В любой аптеке и без рецепта, — Светлана вручила мужчине еще не початую упаковку из-под таблеток с красноречивым названием «Негрустин». На пачке были изображены улыбающиеся смайлики. — И привет Дмитрию Владимировичу.
Студентка помахала Александру рукой. Прошла минута, а ее выразительные голубые глазки все еще перекрывали луч зрения.

 
                ***
Поворот ключа в двери разбудил Марину. Сонно потягиваясь и шаркая босыми ногами по холодному полу, она вышла из комнаты. На женщине была только растянутая футболка мужа, которая еще несколькими годами ранее стала ей в обтяжку и позволяла разглядеть каждую складку на животе. Ляжки терлись друг о дружку при ходьбе.

— Милый, куда ты выходил? До магазина? — ближайший круглосуточный магазин и вправду находился совсем недалеко, прямо через дорогу. — Точно, мы же так и не поужинали! Поэтому с тебя причитается. Так... Что у нас на ужин?

Александр снял куртку, неторопливо подошел к кухонному столу и положил в пустую, вроде как чистую тарелку упаковку с двумя стандартами легкого антидепрессанта.

— «Негрустин».


P.S.Упоминающаяся в рассказе книга «Фотон, которого нет» является авторской выдумкой, как и отрывки из ее содержания.