История одного мошенника

Где-то около 1989 года я первый раз приехал в Аян. Там было дело о  большой недостаче материальных ценностей на складе райпо.   
А начиналось все очень хорошо: завскладом, Катя Трифонова  при проверке обнаружила у себя излишки  на несколько тысяч рублей. Считая, что ей крупно повезло, излишки сняла, уехала в отпуск, на Черноморское побережье, и там все истратила.
К концу года на складе выявилась громадная недостача. Приехали ревизоры из Хабаровска, разобрались. Оказывается, излишков у Кати летом не было. Ей завезли летом в рамках северного завоза пианино по заказу. Чтобы не везти эту крупную вещь на склад, она отдала его заказчику прямо с теплохода, а тот внес деньги. Само же пианино она на складе забыла учесть. Вот так образовались излишки, которые она прогуляла. А когда учет восстановили, вылезла недостача именно в стоимость пианино.
Катя после всего этого из райпо уволилась и, поскольку с кадрами в Аяне всегда напряженка, устроилась секретарем к народному судье Корнеру, который единолично осуществлял правосудие в районе.
Вроде бы все ясно. Дело о недостаче на складе само по себе не сложное. Закончить расследование и в суд передать. Дело расследовал следователь Еремин, кстати, тоже в единственном числе осуществлявший предварительное следствие в районе.  Он стал Кате предъявлять обвинение в хищении государственной собственности, т.е. денег. Она, кстати, как материально-ответственное лицо еще раньше, сразу возместила недостачу.
Но при допросе продолжала заявлять, что ничего не похищала. Это просто образовалась по неизвестной причине недостача. На Черное  море ездила на свои деньги.
На слова же следователя, что все знают, как ты, выявив излишки, сняла их и потратила в отпуске, сказала, что не хорошо эти бабьи сплетни распространять.
Следователь ничего умнее не придумал, как задержать ее в ИВС в порядке статьи 125 УПК РСФСР: вдруг «расколется» и признает, что она на поездку на Черное море потратила деньги, что взяла в кассе райпо.
Но Катя сообразила, что, если признать, то судимость за ней останется. А муж ее тоже в единственном числе осуществлял пожарную охрану в районе, то есть тоже начальник и понимает, что судимость жены ему совсем ни к чему. Он на самолет и в Хабаровск жаловаться начальнику СУ УВД края. Тот меня и направил в Аян разобраться и   принять законное решение.
Кстати, заказчиком пианино был тот самый следователь Еремин, который это дело расследовал.
Там со многими интересными  вещами еще пришлось столкнуться. Так, судья Корнер был заядлый охотник и обычно на 2-3 месяца уходил на соболя. Перед охотой в этом году рассмотрел одно дело. Осудил злодея, передал конвою. В сопроводиловке написал, что такой-то осужден на два года лишения свободы. И только в СИЗО обратили внимание, что не указано, за что именно осужден человек. Через прокуратуру запросили дело, а в суде на хозяйстве одна Катя. Она, не вняв указанию судьи не лазить в его сейф, дело отправила в прокуратуру. Там обнаружили, что в деле нет приговора. Это судья решил, что приговор он потом напишет. А что прокурору делать? Судья только через два месяца вернется с охоты. Пришлось прекратить производство.
Ну, Катю я из узилища освободил и стал знакомиться с поселком, на рыбалку с местными жителями ездить, достопримечательности осматривать.
В РОВД обратил внимание на ориентировку о розыске какого-то гражданина, уж очень похожего на актера Жженова. Мне рассказали, что он у местной жительницы мошенническим путем похитил 50 000 рублей и скрылся. Я еще удивился, какие богатые люди тут живут, и улетел в Хабаровск. А там вскоре меня вызывает начальник СУ УВД края и предлагает, раз я Аян знаю, лететь туда и расследовать дело этого мошенника, так как в прокуратуру поступила жалоба от этой дамы-потерпевшей.
Вот так мне пришлось расследовать это самое уголовное дело в отношении некого Кузнецова – Кривошникова. Он как настоящий шпион, периодически менял документы и фамилии. Когда я приехал в Аян, то бабушка Анастасия Мурашова его знала как Кривошникова. Он под такой фамилией давал ей расписки на общую сумму 50000 (пятьдесят тысяч) рублей, что она ему дала под хорошие проценты.
На Северах действительно жили и в то время богатые люди. Так мне пришлось бывать в поселке Джигда, где по информации он пытался развести на крупную сумму денег Огурцова Владимира Ивановича. Когда мы на лодке по реке пришли в Джигду, мне показали дом Огурцова на берегу Маи. От реки шел трубопровод к бассейну размером примерно 5х10 метров. Вода в Мае, конечно, очень холодная, но в бассейне она быстро согревалась, и можно было купаться. К бассейну от дома пристроена большая крытая и застекленная веранда, где знатная публика собиралась водки попить и покупаться, так как створчатые рамы с веранды открывались прямо в бассейн.
Ну, а дом, конечно, был очень большой. Когда в Джигде по недосмотру сгорела школа, они его представили под школу, и все ученики, 80 человек, всю зиму в нем учились.
Когда Огурцов узнал, что следователь УВД края ждет его в сельсовете, он срочно на велосипед, прихватил пару бутылок коньяка и приехал знакомиться. « - А Валентина Ивановна обед готовит и через полчаса ждет»
Никакие отговорки вроде того, что я не пью, не воспринимались « - А что тут пить? Как это, все пьют, а ты не пьешь?»
Так и познакомились.
Огурцова, Кривошников, конечно, не сумел развести, но усиленно обхаживал.
Как остальной народ он разводил, Вера Павловна Побойная описала с наших слов в статье  «Тайна надгробной плиты, которая не заинтересовала правосудие», опубликованной в «Тихоокеанской звезде» от 15 декабря 1990 года. Там говорилось следующее:

«Я скоро вернусь»
В монотонную жизнь   бабки Анастасии, многие годы знавшей только личное подворье и более ничего, ворвалось собы¬тие.
Их далекое северное село посетил высокий гость, о ко¬тором неизбалованная сенса¬циями здешняя молва забалаболила вo всех дворах.
- Большой начальник. С те¬лохранителями приехал, не как-нибудь…  Старательскую артель, говорят, будет создавать, залежи тут какие-то цен¬ные обнаружились, так обе¬щает, большой аэропорт у нас откроют, железную дорогу про¬ведут и понастроят всего, как в городе, во заживем! Глянь, уже пробы берут и теодолитом что-то там отмеряют. Скоро, видно все и завертится.
Бабка внимала молве с лю¬бопытством и была  весьма польщена, когда сосед Степан сообщил ей, что заезжий на¬чальник имеет к Анастасии де¬ловое  предложение.
Ни для кого в селе не бы¬ло секретом, что умеющая счи¬тать копеечку трудолюбивая Анастасия располагала нема¬лыми сбережениями. О них-то и повел предварительные ¬ переговоры Степан.
- Удобный   случай   пустить деньги  в оборот,  - порадовал он бабку. - Толку-то, что они у тебя на книжке, там процен¬ты - слезы, а дашь начальни¬ку   взаймы   на   технику   и  обо¬рудование,   он   перед  тысячами не постоит. Сколько запросишь под   проценты,   столько   и   от¬валит.    Собственными      ушами слышал.
- Ой ли? А не надует? - заколебалась  Анастасия.
- Да что ты! Солидный че¬ловек,   сама   убедишься. То  ли бывший летчик, то ли даже ра¬ботник  КГБ,   а  уж   горное   де¬ло  знает,   как свои   пять   паль¬цев.    Он    тебе   расписки    даст, чего ж  бояться.   Упустишь мо¬мент,  локти  будешь кусать.
Заинтригованная бабка охот¬но вступила с высоким гос¬тем в деловой контакт. Он представился Борисом Дмит¬риевичем Кузнецовым и с первого взгляда покорил Анастасию внешним сходством с ар¬тистом Жженовым,  вежливым обхождением и горячим желанием получше устроить дальнейшую  бабкину судьбу.
- В  ваши-то годы  уже  несподручно    за    скотом    ходить, - слушала    расчувствовавшая¬ся   Анастасия.   Может, решите переехать,   есть   у    меня домик в Приморье,   прекрасные места.  Наша  база там  будет.   Поставим   пасеку,   вам   и делать    ничего    не       придется. Будете   себе   отдыхать   на   старости   лет.   Хоть   завтра   готов туда   с   вами   слетать.   Понравится, останетесь,   А   за   деньги    не    волнуйтесь,    на    любую сумму расписки выпишу.
Заглянув для верности в паспорт и документы Бориса Дмитриевича - действительно, начальник старательской артели «Север», - Анастасия решилась. Под заем в 50 тысяч  рублей у Кузнецова не дрогнула рука написать расписки на 30 и 52 тысячи. От такой удачи бабкина голова пошла кругом. Как завороженная, последовала она со своим благодетелем в аэропорт - лететь смотреть домик, но тут неожиданно вышла осечка. Взяв у Анастасии еще полсотни на билет до Приморья, Борис Дмитриевич перед самым взлетом огорошил ее, что полетит один - с билетом, дескать, не получилось.
- Я  скоро  вернусь!   -  помахал   он    с   трапа    оторопев¬шей бабке к растворился в небесах,  прихватив с собой,  кроме 50  тысяч, и билетные  полсотни.
Когда через год - совсем по иной надобности - начальник отдела следственного управления УВД крайисполкома М.И. Поротников оказался в этом селе, бабка Анастасия, как и все посвященные в эту историю, уже прозрела: ее нагло обманули. Обаятель¬ный начальник вместе с тело¬хранителями точно в воду ка¬нул. От него не было никаких вестей, и артели «Север», сколь¬ко ни искала бабка, в природе не существовало. Анастасия рвала на себе волосы.
Михаила Ивановича эта си¬туация заинтересовала. Кра¬ем уха он слышал о неком предпринимателе, импозант¬ном мужчине в летной кожа¬ной куртке, действительно внешне похожем на артиста Жженова, который разъезжа¬ет по северным селам, пред¬ставляясь то директором горно-обогатительного комбина¬та, то начальником старатель¬ской артели, берет деньги в долг под будущее прибыльное дело.
Поротников не поленился про¬ехать тем же маршрутом и был вознагражден. В Приморье он вышел еще на одну ста¬рушку, едва не ставшую жерт¬вой оборотистого приезжего. Тот же прием: просьба денег взаймы под баснословные проценты и предложение пере¬ехать и домик с пасекой. При¬морскую старушку Кузнецов обхаживал как вдовец, чья семья погибла в авиакатастро¬фе. Предложение руки и серд¬ца, невзирая на двадцатилет¬нюю разницу в возрасте, боль¬ше насторожило, чем прель¬стило объект кузнецовского внимания. Тут что-то не то, смекнула «невеста», наотрез отказав Борису Дмитриевичу, вскоре перешедшему от ухаживаний к плохо скрытым угрозам, в какой-либо субсидии, а тем более в 50 тысячах, к которым он подбивал клин.
- Не перестанете приставать, в милицию обращусь, - пригрозила приморчанка, и обольстителя как ветром сду¬ло.
Встреча с правоохранительны¬ми органами была мнимому золотопромышленнику противопоказана. Уже. не один год Борис Дмитриевич значился во всесоюзном розыске, и фа¬милия Кузнецов не была его настоящей. Но Поротникову вместе с подключившимся к разматыванию этого детективного клубка следователем Ни¬колаем Ивановичем Травки¬ным еще предстояло это уз¬нать. Помогла, как ни пара¬доксально, надгробная пли¬та.

Находка в подвале
Они шли по следу Кузнецо¬ва и в Приморье обнаружили два дома, купленные тем в разное время и для разных яко¬бы целей. В одним, по легенде «начальника артели», будто бы должна была разместиться ба¬за старателей, во втором - усадьба пасечника. Займы де¬нег  под будущую пасеку, как выяснило следствие, были столь же беспроигрышными и доходными в аферах Кузнецо¬ва, как и займы под будущую добычу полезных  ископаемых. Клевали на эту приманку и млад, и стар, отваливая медо¬точивому Борису Дмитриеви¬чу кто тысячу, кто две, кто три и видя в мечтах, как воз¬вращаются к ним эти тысячи с большими нулями.
Насчет нулей не ошибались. Только их и получали в ито¬ге мечтатели, когда обходитель¬ный знакомый исчезал вместе с позаимствованной суммой. Поротннков с Травкиным диву дались, день за днем откры¬вая, сколько охотников доб¬ровольно расстаться со своими деньгами заманил скры¬вавшийся под фамилией Куз¬нецова аферист в свои сети.
Установить личность мошен¬ника помогла надгробная пли¬та. Поротников наткнулся на нее, обследуя подвал одного из купленных «начальником» домов в Приморье. На фото¬графии, венчавшей плиту, сель¬ские жители - понятые с изумлением узнали наведавше¬гося сюда несколько месяцев назад Бориса Дмитриевича, хо¬тя датой смерти, высеченной на плите, был давний 1986 год.
И фамилия у псевдопокойника была другая, под которой он значился в розыске. Плиту украшали символика Аэрофлота и скромная надпись: «от друзей и сослуживцев».
- Сам себя похоронил, вот так штука? - ахнули поня¬тые. - Сколько на свете жи¬вем, никогда такого не видели.
Поротников и Травкин тоже столкнулись с таким мрачным юмором впервые. Но теперь они знали точно, кого им сле¬дует искать. Круг поисков .распространился не только на дальневосточный регион, но и на Ленинград, Сочи. Новоси¬бирск .и другие города стра¬ны. «Сам себя похоронивший» вел весьма подвижней образ жизни. Травкин не вылезал из командировок. Допросы потер¬певших и свидетелей едва уме¬стились в семи томах уголов¬ного дела.

Из обвинительного заключения
«Скрываясь под фамилией Кузнецов, а также под другими фамилиями. К. Борис Дмит¬риевич, 1935 года рождения, нигде не работавший, без пос¬тоянного места жительства, ранее судимый, на протяжении пяти лет систематически входил в доверие к различным ли¬цам и под всякими предлогами выманивал у них деньги. Кроме поездок пo северным селам, он избрал средством преступной деятельности по¬езда дальнего следования, где, называясь начальником старательских артелей «Север» и «Амазар», директором ГОКа, организатором пчеловодческо¬го кооператива и т. п., брал деньги под паевые «взносы», на приобретение техники и другие надобности, после чего скрывался.
К. также вымогал взятки у родственников осужденных лиц, обещая им содействие в прокуратуре СССР…  Занимался спекуляцией и кражами… Таким образом он причинил мате¬риальный ущерб гражданам в сумме 63 тысячи 220 рублей».

  Почему это стало возможным
Рассказывает  М.И.   Поротников:
- Чем больше я раздумы¬вал над поведением этого афериста, сперва по откры¬вающимся нам фактам, а за¬тем и по личным наблюдени¬ям, когда мы этого Бориса Дмитриевича арестовали, тем чаще вспоминал Остапа Бендера и его основанные на знании человеческой психоло¬гии способы добывания денег. Ведь никого он не убил, ни¬кому не приставил к горлу нож. Сами с радостью отдава¬ли, стоило К. заикнуться о легких барышах, возможнос¬ти обойти закон (верили, что в московской прокуратуре у ловкача есть «рука», которая все провернет в лучшем ви¬де») или добыть дефицит. На одном только обещании дос¬тать кожаные куртки он без труда заполучил 600 рублей, а подобных операций у него была целая серия. Никого из северян не  смутил схожий сюжет с Нью-Васюками: аэро¬порт, железная дорога... Никто не сказал, ври-ври, да меру знай.
Нет, мошенник не имея ни¬какого отношения ни к летно¬му делу, ни к КГБ. Когда-то работал в старательских арте¬лях, оттого и умел обращаться с теодолитом. И вообще умел пустить пыль в .глаза.
Весь этот антураж: облик преуспевающего человека со связями, если поезд, то толь¬ко спальный вагон, если визит в глубинку, то непремен¬но с внушительной свитой..,, аб¬солютная трезвость, обволаки¬вающая готовность помочь, - был тщательно продуман и срабатывал, как правило, безотказно.
Oн понимал, что ходит по лезвию бритвы. Бабка Анас¬тасия обратилась в милицию, поджимали и другие «кредиторы», из-за объявленного ро¬зыска он мог засветиться в лю¬бом месте страны, почему и возникла идея заживо похоронить себя, тогда все взятки с него будут гладки. Он об¬судил эту задумку с женой, живущей в Хабаровске, кото¬рая, естественно, не погибала пи в какой катастрофе, Заботливый супруг, из предосторож¬ности покинувший семейный очаг, время от времени слал ей посылки и переводы, благо было чем делиться, и посвя¬тил в детали своего плана. Надгробье готово, осталось улучить момент для фиктив¬ного захоронения, а затем фо¬тографию плиты жена предъявит милиции. Розыск, без сомнения, прекратят, и он смо¬жет спокойно жить под чу¬жим именем.
Кощунственная акция не уда¬лась. Мы арестовали здравст¬вовавшего «покойника». Уго¬ловное дело было  передано в Индустриальный народный  суд Хабаровска. И, увы заплуталось в бюрократических кругах.

Неожиданный финал
Признаться, сообщение М.. И. Поротникова о том, что воз¬бужденное два года назад уго¬ловное дело до сих пор не рассмотрено, а мошенник, от¬быв заключение на период следствия, вновь обрел свобо¬ду, показалось невероятным.
Чем мотивировал Индуст¬риальный суд свое нежелание принимать решение по делу, повторенное,  кстати, четыреж¬ды? То необходимостью до¬полнительного  расследования (известный, к сожалению, при¬ем, когда суду не хочется брать на себя лишней ответ¬ственности), то необходимостью сбора характеризующих данных на обвиняемого, как будто семь томов описания похождения мошенника недостаточно его характеризуют!
По мнению Поротникова и Травкина, суд просто смутила объемность материалов уголовного дела и надобность созывать в Хабаровск свидетелей и потерпевших со всех концов страны. Кто будет оплачивать их приезд. где их размешать на время процесса, который невесть насколько растянется… Тем паче, что и краевая про¬куратура, куда дело переко¬чевало на дополнительное рас¬следование, не проявила к этому никакого рвения. Тогдаш¬ний следователь прокуратуру Харии. изрядно продержав дело под сукном, счел .возмож¬ным прекратить уголовное преследование Кузнецова - К. Почему? А так: раз мошенник давал потерпевшим расписки, вот  пусть они и взыскивают с него... в гражданском порядке.
Потерпевшие и их защитни¬ки не согласились с таким по¬воротом событий. Дело двину¬лось в прокуратуру РСФСР, в Верховный суд, в прокуратуру СССР. Что они решат, пока не¬известно, а Поротников встре¬тил недавно в Хабаровске фла¬нирующего по улицам Бориса Дмитриевича.
Пережитая небольшая - и вполне благополучно завершив¬шаяся стычка с законом, судя по всему, не отразилась; на мироощущении бывшего под¬следственного. Он не скрыл при взгляде на Михаила Ивановича торжества и иронии. и про¬должил свой, независимый шаг - импозантный мужчина, го¬товый к новым знакомствам.
В. Побойная

Вера Павловна Побойная свою статью закончила так: «Пережитая небольшая - и вполне благополучно завершив¬шаяся стычка с законом, судя по всему, не отразилась на мироощущении бывшего под¬следственного. Он не скрыл при взгляде на Михаила Ивановича торжества и иронии и про¬должил свой, независимый шаг - импозантный мужчина, го¬товый к новым знакомствам».
Надо сказать, что это не совсем так.  Я вскоре стал начальником следственной части СУ УВД края. Дело это продолжил расследовать Николай Васильевич Травкин (кстати, сейчас глава администрации одного из районов Томской области).
 Но дело всегда было под моим контролем. Сколько раз суд отказывал принимать решение по делу, столько раз мы через прокуратуру возобновляли производство (а это 5 раз). Каждый раз получали санкции на арест.
Задерживали обычно его где-то в европейской части и везли в «столыпинском вагоне» в Хабаровск. Он привык всегда передвигаться в «СВ», а тут месяц в таких условиях. Ему это не нравилось, и он предлагал возить его на самолете, а разницу он готов оплатить лично. Ему было сказано, что лучше бабке Мурашовой верни деньги. Он понемногу начал возмещать, а мы продолжали его возить по стране. Он так в «столыпине» пять раз проехал по Транссибирской магистрали через всю страну. Конечно, деньги, которые он ей высылал, были не те, не советские, полноценные рубли. А потом Мурашова умерла…  Травкин мне потом говорил, что принял это дело к производству лейтенантом, а прекратил производство майором.