Глава 3. Крик сапсана

«Вот и отдохнул до утра, - сжимая приклад автомата, подумал Федор, поторапливая солдат быстрее занимать свои места в вертолете. – Единственное, что успел, это отчет написать».

- Мансуров, что спишь? Давай быстрее, быстрее! – кричал он Тохиру, влезающему последним.

Но навряд-ли его голос слышал даже бортмеханик, который стоял с ним рядом. Шум от быстро вращающихся винтов и гула двигателя был настолько сильным, что свой голос мог слышать только издающий его человек.

И вот машина отрывается от земли, Федор, как и остальные бойцы, припал к иллюминатору и смотрит на полосу аэродрома, которая бежит под ними и становится уже. Через минуту ландшафт меняется, хорошо просматривается длинная шоссейная дорога города, домики – хона, глиняные мазанки с высокими дувалами (заборами). Хорошо просматривается соседний вертолет с группой второго взвода старшего прапорщика Сашки Виденеева. Так и не может Фадеин закрепить за этим взводом офицера. Двое пришли. Лейтенант Ивонцев погиб через неделю после прибытия на эту должность, когда на Гардезской дороге прикрывали проход колонны автоцистерн.

Кивлин, пришедший после него, был тяжело ранен под Пагманом при проверке каравана. Тогда, как оказалось, афганцы везли на верблюдах и лошадях оружие. Большой караван был, душманы прикрывали его с гор. Вот в этот капкан и попала группа Игоря Кивлина с группой старшего прапорщика Виденеева. Они заняли оборону и отбили несколько атак душманов, пытающихся их выдавить из возвышенности, на которой шурави, благодаря сколам из каменных глыб, окружающих возвышенность, могли долгое время продержаться, ведя прицельный огонь по моджахедам. 

Но душманы себе в помощь подключили миномет, разрывающиеся снаряды которого приближались к месту обороны советских бойцов. Два солдата Виденеева были тяжело ранены, один убит.

Бойцам Кивлина тоже не было сладко. Их начали обстреливать сверху, с восточной стороны ущелья, а чуть позже и с западной. Чтобы спрятаться, нужно было найти мертвую зону, закрывающую их от пуль и снарядов душманов.

Кивлину первая пуля сломала кость на ноге. Ища прикрытие, он со своими бойцами решил спрятаться за камнями, находящимися в двадцати метрах от них. И, кинувшись туда, они напоролись на душманов, вместо которых, там должна была находиться группа Виденеева. 

Федор со своей группой тогда не смог им помочь, хоть и находился совсем рядом, только с другой стороны этого ущелья, и хорошо видел, как со скал по солдатам открылся огонь. Но скалы, это не поле, на котором можно четко определить нахождение противника и открыть по нему ответный огонь.

Горы, это крепость со множеством пещер, сколов, трещин и разных других прикрытий. Единственное, что смог тогда сделать Федор, ударить в тыл огрызающегося огнем каравана, прорваться через него к группе Кивлина и, собрав убитых и раненых, закрепиться под навесом скалы, в метрах пятидесяти от дороги, и ждать подкрепления.

Глядя на тяжело раненого Кивлина, на борющегося за его жизнь рядового Леонида Скобелева, перевязывающего его окровавленное тело, чуть ниже грудной клетки, он с дрожью осматривался, ища, где сейчас может находиться группа прапорщика. Да он верил, что они еще могут быть живы.

К счастью, эта операция прошла на рассвете, а не ночью, как ожидали разведчики.  И вертолеты пришли вовремя, когда душманы уже ничего не боясь, шли почти в полный рост, окружая группы Москалева и Кивлина. ПТУРы с огнем из пулеметов трех «крокодилов», ворвавшихся в ущелье со стороны встающего солнца, сделали свое дело, уничтожая наступающих душманов.

Запомнился из этого боя лишь один момент, крик на английском языке. Федор сначала кинулся в ту сторону, но треск по камням рикошетящих пуль вовремя остановил его. Мог погибнуть под огнем своих же «крокодилов». А стон раненого солдата привел его в себя, нужно спасать ребят, восемь человек против сорока душманов, если не больше навряд-ли изменят ход боя.

Тело, потерявшего сознание Кивлина, тащили на себе впереди идущие бойцы Скобелев с Шершневым. Кость Кивлина, торчавшая ниже колена, уперлась в штанину, наполнившуюся темно-бордовым цветом крови. Нужно было остановиться, и поправить ее, наложив на открытую рану хоть какую-то шину в виде саперной лопатки или автомата и забинтовать ее. Но это они сделают чуть позже, останавливаться было никак нельзя, так как были на виду противника, а это значит, погибнуть. Только в низине, среди бегавших со стороны в сторону животных – лошадей, верблюдов, мог сесть вертолет, чтобы забрать бойцов.

Но «восьмерка», приблизившаяся к ним, вставшая правым колесом на камень, дала возможность меньше терять времени по спасению раненых. И каким было удивление у Федора, когда в двери вертолета появилась фигура Виденеева. Старший прапорщик помог своим солдатам затащить внутрь машины тела раненых и убитых.

Забрал оставшихся бойцов из групп Кивлина и Москалева другой вертолет, опустившийся одним колесом на этот же камень, после первого, точка которого становилась все меньше и меньше, удаляясь в сторону Кабула…

Солнечному лучу, пробивающемуся через иллюминатор, расположенному напротив и слепящему глаза Москалева, перекрыла «путь» фигура Скобелева, вставшего перед ним в полный рост. Федор вздохнул и посмотрел на своего бойца.

…Да, в тот день,
 когда тяжело ранили Кивлина, этот долговязый Скобелев, через два часа после возвращения в казарму, вместо награды получил от Федора мощную затрещину. Выяснилось, что он принес выпрошенный где-то литр спирта. А вместе с ним «затрещину» и вся группа, попробовшая его. Вместо отдыха после того страшного боя, двенадцать раз она преодолевала полосу препятствий. Да, да, наградой стала цифра двенадцать, вместо двадцати раз преодоления этой полосы в честь дня рождения Скоба. Как об этом мог забыть тогда Федор, уму непостижимо. Но это было именно так.

А спирт быстро опьянил попробовавших его солдат, которым после этого стало и «места мало, и земли». Ладно бы бесились в закрытой казарме, но они открыли окна, призывая всех проходящих мимо к себе в гости. К счастью, первым из них стал знакомый командиру роты капитан…

Хотя в душе Федор тогда и сам был бы не против составить компанию своим солдатам. Но этот день был не тем, в ночную смену их ждал выход в тот же участок, навстречу новому каравану…

Вечная улыбка тонких губ на лице Скобелева, стоявшего над своим командиром, исчезла в одно мгновение, и он кинулся к противоположному от двери иллюминатору, и, открыв его, стал в него смотреть. И Москалев, обернувшись назад, тоже припал к стеклу, и всматривался в линию шоссейной дороги, изрытую ямами от взорванных мин. Часть ее покрывалась сначала серой дымкой, но она быстро меняла свой цвет, становясь темнее и темнее.

Шум громкого стука выстрелов от КПВТ, за которым стоял штурман, заставила и его открыть иллюминатор. Вертолет, сделав небольшой крен на правый борт, заставил Москалева бежать к летчикам. В их кабине было невыносимо жарко, и поэтому не удивился, что они сидели не в форме, а в майках.

- Что там? – кричал он на ухо пилоту.

- ДШК, ДШК, там! - показал он рукой в левую сторону.
Федор кинулся назад, припал к открытому иллюминатору и начал всматриваться в скалы, плотно подступающие к дороге, которой из-за черного дыма, поднимавшегося от горящих автоцистерн, уже не было видно. Но из-за сильного ветра черному шлейфу не удавалось подняться высоко. По трассерам, редко вставленным в пулеметную ленту, трудно определить, откуда душманы ведут огонь. Тем более, вертолет пошел на круг, как и два вертолета с группами из их роты.

И только после второго захода на точку расправы душманов с колонной автоцистерн, вертолет пошел не на нее, а за горку, уступив место звену «крокодилов», или как еще называли эти вертолеты в своем кругу разведчики, «истребителей».
Их «восьмерка» не стала забираться на саму вершину скалы, а найдя подходящее место, зависла над одним из ее выступов.

- Там, ниже метров на семьсот у них ДШК. Два ДШК, - кричал в ухо старшему лейтенанту бортмеханик. – Пещера во! – сложенные им два пальца – большой и средний – в виде круга, дал понять Москалеву, какую он должен искать и уничтожить цель.

- За мной! - крикнул уже в створку двери Федор, прыгая на камни, и отбежав подальше от места десантирования, развернулся к нависшему над ними борту.

Сильным потоком воздуха щеки раздувало во всю ширину, но Федор ничего поделать не мог, считая прыгавших с вертолета ребят. Когда машина освободилась от десанта, чуть-чуть поднявшись, снова зависла над ними в метрах тридцати. И только через несколько десятков секунд, словно набравшись сил, прижимаясь к камням, полезла по скале вверх.

Осмотревшись по сторонам, Федор подозвал к себе командира отделения сержанта Виктора Скриталева.

- Витя, берешь Шерша со Скобом туда, метров на сто продвинься с ними, - показал рукой. – Осмотритесь, через пять минут доложишь. Стоп! – остановил он сержанта, ухватив его за рукав. – Под нами два ДШК, один из них в пещере, на какой глубине она находится, я не видел и не знаю. Второй где-то там же. Ты определись, где туда можно спускаться и как. Давай, пять минут, - и сам, махнув Мансурову, Грибову и Ниязову, что остаются с ним, указал, куда им нужно двигаться.

- Гога, со мной, остальные на месте.

Грибов тут же приподнявшись, подняв замотанную в тряпку винтовку, подбежал к командиру и лег рядом с ним.

- Игорь, ползем вперед, посмотрим, как спускаться. Под нами минимум две огневые точки с ДШК. Работаем!

До края скалы оставалось метров десять. Добравшись до нее, начали смотреть вниз. В этом месте, где находились они, провал. Вытянув голову вперед, Федор попытался определить насколько он глубок. Метров на пятьдесят-сто, за ним скос каменной глыбы и снова, наверное, провал, пропасть. Посмотрел вправо, то же самое. Нашли же вертолетчики, куда их высадить.

- Ёклмн, - прошептал Москалев.

- Товарищ старший лейтенант, - окликнул его сзади голос Скрипа. – У нас можно слезть. Опасно, правда.

- Но если потихонечку, то давай, - и, махнув рукою оставшимся бойцам на площадке десантирования, нагнувшись, побежал за сержантом.

А спуск был действительно страшноватым. Несколько десятков секунд всматривался в него, просчитывая, насколько это возможно.

- Гога? – кликнул он снайпера. – Глянь, и, отодвинувшись в бок, уступил место Грибову.


- Ой, товарищ старший лейтенант, а может…

- Правильно, - не дав до конца сказать свою мысль Гоге, посмотрел на сержанта. – Витя, а ну дальше посмотри, там дальше, похоже, можно спуститься прямо по скале, ползком. А здесь без веревок и т.д., только на крыльях.

- Есть, - улыбнулся Скрип и пополз дальше.

«Умница ты, сержант, только не хватает в тебе чего-то, - сплюнул офицер, и стал вглядываться вдаль, в равнину, раскинувшуюся на пару километров от дороги, на которой под ними горело около десятка автоцистерн, грузовиков. – Сволочи, нашли же местечко, а. Нет чтоб там, около горевших машин остались, так мы бы вас и без десантирования тогда прихлопнули бы…»

- Товарищ старлей…, - голос запыхавшегося сержанта отвлек от мысли Федора. – Вы правы, там проще спуститься. Но одна проблема, пропасть метров около тридцати. Поэтому нужно спускаться сначала здесь, метров на двадцать. Я же вам говорил.

- Говорил? – сощурил глаза Москалев и посмотрел на ухмыляющегося сержанта, но сдержался. – Точно?

- Дальше гора, по ней только вверх.

- Гога, то есть, стоп. Шерш! - он посмотрел на выпуклый широкий подбородок Шершнева, потом на его широкий нос и глаза, провалившиеся в глазницах. – Сможешь?

- Да у меня уже зажила рука, товарищ старший лейтенант, - улыбнулся боец. – Я уже пятнадцать раз на турнике подтягиваюсь.

- Ну, смотри, Геночка. Веревка где?

- Ой, - спохватился солдат, а за ним и Ниязов, стаскивая с себя мотки веревки.

- Здесь крепите, - стукнул по валуну Федор, - хватило бы ее длины. 

Первым спустился сержант Скриталев. Судя по неполностью раскрученному мотку связанной веревки, глубина  спуска, как казалось, была не такой большой. Приблизительно метров около двадцати.

- Товарищ старший лейтенант, я последним буду спускаться, - прошептал в ухо Москалева Мансуров. – Я всю жизнь прожил в горах, здесь легко спускаться, и веревку сохраним, вдруг пригодится еще.

«Всю жизнь, - поперхнулся Федор, - а тебе-то всего девятнадцать, парень. Всю жизнь. Я так как-то сказал также на предмете по психологии в училище, так преподаватель долго не мог успокоиться, как и весь курсантский взвод, смеялись до упаду. Ладно, старик, уважаю за инициативу».

Москалев спускался четвертым. Больше полагался на цепкость своих рук и пальцев ног, одетых в легкие кроссовки. А вот с ремнем автомата, закинутого на спину, немножко не рассчитал. Своим ремнем он все сильнее и сильнее сдавливал горло. И только после того, как почувствовал под ногами твердые камни, понял, что в том, что чуть не задохнулся, был виноват не столько ремень автомата, сколько веревка, стянутая на спине. Именно она, связанная в поясе и проходившая по спине, натягивала вниз автомат, который держался на ремне.

Но еще больше испугало, когда увидел, что под ним оставалась почти та же пропасть. Скриталев стоял недалеко от него слева, держась руками за скальную стену, на нешироком, с метр, выступе. Игорь Грибов с Кофуром Ниязовым стояли справа от него.

Москалев, отпустив конец веревки, который был завязан у него на поясе, дернул им несколько раз, и он пополз вверх за другим бойцом.

- Все, можно идти туда дальше, я проверил, товарищ старлей-т, - он всегда проглатывал последнюю часть слова, что коробило Москалева. Но в горах не сильно, привык. – Пошли?

- Там есть за что ухватиться, или тоже веревка нужна? - спросил Москалев.

- Кажется, не нужна.

- Тогда погоди, Шерша подождем, сейчас спустится.
Кличка Шерш, в смысле шершень, очень подходила к Шершневу. Парень невысокого роста, сбитый, таких называют, качок. С детства занимается культуризмом (атлетической гимнастикой). Попав с учебки к ним в роту, Гена часто устраивал напоказ жим одной рукой на бицепс двух траков от гусеницы танка Т-62. Каждая весом по шестнадцать килограммов. Поднимал их по пятнадцать раз. Федор пробовал повторить его упражнение, выжал три раза, но добиваться большего, тренируясь, не стал, понимая, что это может сыграть отрицательную роль на его мышечной активности.

Эту мысль не раз ему доказывали медленные движения Шершнева на тренировках по самообороне: он тюфяк, мешок для бокса. Очень медлительный, при отражении удара, вместо того, чтобы уйти телом в сторону, наоборот, напрягает на все мышцы, и на руках, и на спине, как и на ногах, стремясь удержать силу удара. Но вместо кулака может оказаться нож, штык, лопата, а им все равно, какая у тебя будет стойка, мышечная масса.

Но Москалеву с этим пришлось смириться, понимая, что парня, долго занимающегося культуризмом, перевоспитать даже за год, невозможно. Пусть его сознание и понимает, что и как нужно делать, но мышцы не имеют того мозга, как голова…
Гена спустился шумно, громко дыша и раскачиваясь. Если бы его не подхватили вовремя Москалев с Гогой, то он ногами не попал бы на этот выступ…

Дождавшись, когда Шерш отдышится, старший лейтенант потянул его за собой, пытаясь нагнать Скриталева. На месте остался Ниязов, который должен сопроводить за ними других бойцов. Нужно торопиться…

- 2-

Картина, расположившаяся под ними, была страшной. По дороге в ряд стояло шесть или семь горевших бензовозов, уточнить, сколько их, сложно из-за плотного дыма. Чуть дальше, просматривается еще несколько стоявших машин, между ними три грузовика и три бронетранспортера, скорее всего подорванных, наехавших на мины или обстрелянных из гранатометов или крупнокалиберных пулеметов типа ДШК. Со стороны низины хорошо просматривались живые точки, передвигающиеся с места на место. Судя по еле слышным хлопкам, они вели автоматный огонь по скале, на которой находилась группа Москалева, справа от них группа его замкомвзвода старшего сержанта Николая Иванько и командира второго взвода старшего прапорщика Александра Виденеева.

Вертолеты – два» крокодила», барражирующих в километре, и высоко зависшая над ними «восьмерка», говорили о том, что противник уничтожен. Так хотелось думать Федору. Молчали и соседи, которые должны были спуститься на эти горы вместе с ним.

«Неужели опоздал на этот «праздник»? - кольнула приятная мысль Москалева. – Кто же ее завершил? Вертолетчики! Наши, пока, как и я, молчат».
Но долго над этим вопросом ему размышлять не пришлось. «Крокодилы», сделав разворот, пошли на них, из продолговатых фигур, превращаясь в танки.

- Спря-та-ться за кам-ни! – приказал Федор своим бойцам. – Хоть бы не по нам дали!

Вертолеты быстро достигли дороги, и, открыли из своих пулеметов огонь, по цели, расположенной намного ниже их. Федор понял, что они указывают ему цели. Но, вылезти и посмотреть, где они находятся, было не менее опасно, чем выйти на дорогу, по которой на тебя несется с огромной скоростью грузовик. И все потому, что вертолетчики навряд ли знали, что группа бойцов, занявшая данную точку, состоит из своих.

Во-вторых, эти летчики были не только профессионалы, но и сумасшедшими, которым все страхи были нипочем. Они прошли, чуть ли не по самой кромке скальной поверхности, на которой залегли солдаты Москалева, чуть ли не брея ее своими винтами. И создавалось такое впечатление, если бы кто-то из них приподнял голову, то она тут же превратилась бы в измельченный фарш, оросивший горный воздух в виде дождя.

Федор еле удержал свою панаму, которая от поднятой вертолетом бури, хотела превратиться в испуганную птицу и сорваться в небеса.

- Похоже, мы пришли на праздник, где уже все съедено, - протирая глаза, сказал Москалев.

Сказал, но так не думал. Горы, это та театральная сцена, на которой может быть развешено множество антрактных занавесов, как говорил когда-то на лекции их военный преподаватель. И теперь, с ним вполне мог согласиться Москалев, добавив, что только смена этих занавесов происходит постоянно неожиданно, и что тебя ждет в любую наступающую секунду определить невозможно, как было и сейчас.

Всматриваясь в низину, распластавшуюся перед ним, часть которой покрыта черным дымом, а другая маревом кипящего от жаркого солнца воздуха, он пытался найти хоть какие-то движущие, или издающие звуки точки.

- Похоже, колонна из Кабула идет! - вскрикнул Скриталев.

Федор, всматриваясь в бинокль, тоже увидел эту колонну, движущуюся в полукилометре от горящих машин, и поднимающих за собой серую пыль. Только она шла не по дороге, а сбоку от нее, на большой скорости. Впереди идущую машину трудно определить по образцу, гусеничная ли она, или колесная, так как перед ней самой тут же поднималась эта маскирующая ее пыль.

- Готовься, - тихо скомандовал Москалев. – Внимание!
Единственное, что могло отвлекать, это удаляющийся рокот вертолетов. Но о его присутствии забывать было никак нельзя, так как эти «крокодилы» могли вернуться в любое время, чтобы продолжать утюжить своими длинными носами скальную поверхность и уничтожать на ней все движущееся.

- Ч! – кто пискнул, Федор вопросом не задавался, а вот то, что это говорило о возникших изменениях на сцене, было и так понятно.

- За нами духи, - прошептал Скриталев.

Резко обернувшись, Москалев стал всматриваться, ища тех, о ком говорил сержант.

- Правее, в метрах пятидесяти. Видите, под скалой самой появляются.

- Не наши ли? – наконец увидев маленькое движение в камнях, спросил Москалев.

- Так уходят вверх.

- Думаешь? Ч-ч-ч, ребята, готовимся, - и, полуразвернувшись к цели, вытащив вперед себя автомат, продолжал всматриваться. – Человек десять.

- Похоже, - соглашается с ним Скриталев.

- Вот, где их тропка, - легонько присвистнул Москалев. – К скале прижаться, а то будет для них все видно, как в тире, и ползком. Быстрее! – чуть громче сказал он, и немножко приподняв свое тело от земли, двинулся к горной стене.

Через несколько секунд после остановки, дал команду всем внимательно изучать обстановку осматриваясь по сторонам. Ведь вполне могло быть и так, что они сами находятся на душманской тропке или рядом с ней, или чуть поодаль. А те ребята имеют огромный опыт передвигаться в горах, так как это их колыбель, а можно сравнить и с альма-матер. Они с рождения воюют здесь сотни, а может и тысячи лет.
- Кофур, иди вперед, осмотри местность и тропку, по которой они пошли. Гога, контролируй его, - передал Федор снайперу. – Только чь!

И все снова погрузилось в тишину, с дальним рокотом еле видных «крокодилов», которые на данный момент были не менее опасными для бойцов, как и сами душманы.
Через несколько минут, не выдержав, Федор, чуть приподнявшись, перебежал к Ниязову, и стал изучать обстановку. Тропка, если так было можно назвать то место, по которому поднимались душманы, представляла из себя почти вертикальную стену, с малым сравнением с физкультурной шведской стенкой. Только вместо деревянных перекладин она состояла из каменных сколов, позволяющих за них хвататься, и по ним ступать ногами. Но, к счастью или несчастью ее просматриваемая высота была небольшой, метров тридцать –пятьдесят, которые душманы преодолели очень быстро, не дав себя бойцам Москалева остановить.

Ниязов, по отмашке головой своего командира, быстро и бесшумно стал подниматься вверх, как заправский скалолаз. А Федор, провожая его взглядом, слушал и осматривался по сторонам, ожидая, что может произойти в эти медленно тянущиеся секунды.

Подняв голову, с трудом нашел передвигающееся тело Кофура. Резко обернувшись назад притаился. Или что-то показалось, или действительно кто-то под ним шумит. Отполз в сторону, и у Федора, чуть не екнуло сердце, когда увидел дыру в камнях, на которых лежал. Она находилась в метрах пяти от него. Хоркая, громко сплевывая, кто-то шумно лез в ее чреве, и только сейчас он увидел кусочек каната, привязанного к камню, и догадался, что перед ним и есть скальный кяриз – подземный ход.

Всем телом сжавшись, достал из-за пояса нож, и стал ждать.
Сжатая в кулак ладонь, появившаяся из кяриза, держала ствольную часть винтовки или автомата, на секунду замерла. Освободив из захвата край ствола, немножко подбрасывая его вверх, стала перехватывать его свободную часть снизу. Это был бур, старая английская винтовка, типа русской трехлинейки. Федор приготовился к броску, легко сдавливая рукоять ножа.

Челма, а за ней высунувшаяся из дыры голова, заросшая длинной и серой, как скальные камни бородой, замерла на несколько секунд, осматриваясь по сторонам. Тело человека, одетого в землистого цвета перхуан (рубаху из толстой ткани), быстро вылезло наружу и, схватив винтовку побежало в сторону скалы, по которой с минуту – полторы назад поднимался Ниязов.

Ожидая, пока он не доберется до стены, Федор прислушивался к звукам, которые могут появиться в подземном проходе. Занервничав, глядя на удаляющуюся фигуру душмана, метнул в него нож, и отметив, что он достиг цели. Нож воткнулся в спину мужчины, который от неожиданно резкой боли раскинул руки в стороны, и упал на спину, до конца вогнав в себя лезвие оружия.

Федор, приблизившись к кяризу, уже не смотря на корчащееся в предсмертных судорогах на камнях тело, стал прислушиваться. Но в нем было тихо. Не было движений и по сторонам, как ему кивком передал сержант Скриталев. Поднял глаза вверх, тут же увидел Ниязова, показывавшего ему рукой, что можно подниматься за ним.

Тохиру Мансурову, подползшему к нему, приказал оставаться у кяриза.

- Если кто полезет, дай ему полностью вылезти, а только потом убивай. И еще, передайте Иванько, что духи пошли к нему, пусть готовится к встрече. Я иду наверх. Два клика сапсана, значит всем подниматься, один - оставаться на месте, - и, махнув рукой Грибову, Москалев стал вместе со снайпером подниматься к Кофуру.
Ниязов доложил, что душманы подниматься не стали. Дойдя до скальной стены, растворились в ней.

- Пещера, говоришь? – то ли спросил, то ли высказал свое мнение Москалев. – Хотя, может быть и тоннель, как внизу. Гога, чуть влево возьми и наблюдай. И ты тоже, - взглянул он на Кофура, и задумался.

Что самое интересное, буквально час назад он здесь со своей группой спускался, и ни кто из душман его не остановил. Значит, здесь у входа в пещеру или никого не было, или караульный посчитал правильным не ввязываться в ненужный и опасный для него бой с шурави. Теперь он этого не допустит. А то, что кто-то из душманов остался караулить это место, так и должно быть.

Москалев посмотрел на Грибова. Тот, почувствовав взгляд командира, помотал головой. Ниязов – тоже.

Рассматривая перед собой местность, Федор показал Ниязову каменный выступ, мол, к нему нужно перебраться, а Гоге – быть начеку.
Кофур с легкостью, как пушинка, подхваченная ветерком, привстав, за несколько секунд бесшумно перебрался к месту, указанному старшим лейтенантом. Теперь у него была возможность просмотреть глубже этот участок, где растворились моджахеды.
Федор не сводил с него глаз. Через несколько минут Ниязов, опустив голову под выступ камня, обернулся и показал один палец. Значит, Москалев не ошибся, караульный душман у входа в укрытие выставлен.

Ниязов не сводил глаз с командира.

Федор ему показал рукой и подбородком, чтобы тот разобрался, как можно подобраться к часовому. Солдат вроде бы все понял правильно и приподнявшись, стал осматриваться, как и Москалев.

Что говорить, пещера, которую можно воспринять, как дыру в скале, скорее всего здесь, как таковая отсутствует. Вместо нее - это обрушившиеся при землетрясении камни, благодаря которым между ними и стеной образовалась щель. С такими пещерами Федору уже не раз удавалось встречаться. Если все так, то уничтожить в этом укрытии противника нетрудно, можно это сделать несколькими гранатами, или выстрелом из гранатомета.

Камень, падающий по каменным выступам скалы, отвлек его внимание. Присмотрелся и увидел движение на самом верху скалы, спускались люди. То, что это группа Иванько, сомнений не вызывало. И тут же мелькнула мысль, что этот камень заинтересовал и душмана, караулившего вход в укрытие. И не ошибся, раздавшийся щелчок со стороны Кофура, говорил о том, что он выстрелил из своего автомата, на ствол которого был одет глушитель.

Федор быстро перебрался к Ниязову.

- Он выскочил и смотрел вверх, - прошептал Кофур. – Вон лежит убитый под камнем.
Москалев стал рассматривать место указанное рукой Ниязова.

- Видел, что попал в него? – спросил он.

- Вроде.

- Передвинься от меня вправо на три метра. Ну!

А сам Федор передвинулся на такое же расстояние влево.

То, что нельзя торопиться, выдвигаясь к пещере, это понимали и солдат, и офицер. Душмана голова, лежавшая лицом на камнях, говорила о том, что он не убит в спину. Тогда бы его лицо смотрело вверх, так как он, смотря на скалу, упал бы, теряя равновесие, на спину. Беда в одном, Кофур упустил этот момент.

Падение камня, скорее всего, услышали и другие душманы, находящиеся в укрытии, как и падение караульного, который при ранении мог вскрикнуть. Ну, а если Ниязов промазал, то пуля ударилась в камни, это еще один звоночек, который предупредит моджахедов об опасности. Докинуть гранату в сторону пещеры не сложно, это около тридцати – сорока метров. Но сделать это лежа невозможно, значит, придется подниматься хотя бы на половину корпуса, подставляя себя под выстрел врага.

Москалев взглянул на снайпера, который, над винтовкой держал два поднятых пальца. Ну, вот, не ошибся. Что делать? Скорее всего, эта мысль сейчас больше волнует не его, а самих душманов. Они зажаты в капкан, а не он.

Приложив ладонь к губам, Федор начал издавать тонкий звук; «Кьяяяк, кьяяяк, кьяяяк». И через несколько секунд, повторил его, прибавив к нему новый: «Ии-чип, ии-чип, ии-чип».

Навряд-ли эти звуки были похожи на птичий клик, Федор не обладал таким умением, но для своих солдат, они были вполне понятны: нужно выдвигаться к командиру и быть очень осторожными.

То, что произошел внизу выстрел, поняли и спускающиеся со скалы солдаты. Они замерли. Так ли это на самом деле, Федору было смотреть некогда. Его задача сейчас стояла в другом, уничтожить группу душман, затаившихся в пещере...

- 3 –

…По стрельбе, начавшейся внизу, перемешанной автоматными очередями с одиночными выстрелами, Москалев понял, что его группа вступила в бой с душманами, которые, скорее всего, шли за теми, которые сейчас находились в пещере. И он своим бойцам, находящимся внизу, в данный момент ничем не может помочь, так как сразу же будет атакован в спину моджахедами находящимися здесь.

Но на раздумья времени было в обрез, тем более его сократили сами душманы, выскочившие из своего схрона и бросившиеся к обрыву. Это облегчило сложившуюся ситуацию. Федор с Гогой и Кофуром открыли по приближающимся  душманам прицельный огонь.

Противник, не ожидавший такого поворота событий, запаниковал. Два душмана, выбежавшие из пещеры последними, кинулись назад, побросав свои винтовки. И Федор, забыв об осторожности, вскочив в полный рост, кинулся за ними.

На тело одного из убитых афганцев, лежавшее под камнем, он наступил, и с испугу, почувствовав его мягкость, резко отпрыгнул в сторону, и, ударившись коленом о камень, прикусив губу от боли, ринулся в пещеру. Попав в темное пространство, нажал на курок, и тут же получив удар в плечо, сильнее сжав автомат в руках, пригнулся и замер.

Шорох со стоном раздался впереди, но его глаза еще не успели привыкнуть к мраку, который начал рассеиваться, и все, что находилось вокруг, стало обретать очертания. Тело одного человека, с раскинутыми в стороны руками, лежало на спине, второе в судорогах, на боку.

Больше в пещере никого не было. Резко повернувшись, Федор кинулся назад, но глаза задержались еще на одном теле, сидевшем у самого входа. Судя по комбинезону, это был солдат афганской армии. По трясущимся рукам, которыми он прикрывал лицо, было видно, что он жив.

Схватив его за локоть, Федор с силой поднял его и вытолкал из укрытия. Да, это был молодой афганец, лет двадцати, который испугано смотрел на Москалева.

- Ну(!), вперед! – крикнул Федор.

И тот, поняв слова шурави, тут же вскочил на ноги и, закинув руки за голову, побежал в ту сторону, куда ткнул рукой офицер.

Гога с Кофуром стоя встречали их.

- Что там? – крикнул Федор.

- Все нормально, товарищ старший лейтенант, - остановив афганца и повалив его на камни, ответил Ниязов. - Наши хлопнули еще пятерых душманов. Все здоровы!

- В смысле? – вырвалось само по себе из уст Федора, хотя сам хорошо понял последние слова Кофура.

- Все живы, ни кто не ранен, - сказал Гога.

- Да, да, - приближаясь к обрыву, сказал Москалев. – Кофур, допроси его, что за… - и, не договорив начатой фразы, присев на корточки, начал смотреть вниз.

- Нам к вам подниматься? – крикнул ему снизу сержант Скриталев.

- Все нормально? – не ответив на заданный вопрос, спросил Москалев.

- Да. Этим на хвост наши наступили, Иванько.

- Что, что? – не понял Федор.

- Иванько.

- А, понял, понял. Николай, где ты?

- Я тут, товарищ старший лейтенант, - закричал стоявший в десяти метрах от Скриталева сержант. – У нас все чики-чики.

- Ясно, - вздохнул Федор и, поднимаясь, только сейчас ощутил в плече ноющую боль.
И в это же мгновение, кто-то налетел сзади на него, и, ухватив за ворот со спины, резко потащил назад, заваливая его на спину.

Федор не упал, а вывернувшись, автоматическим движением с полуоборотом подсек ногу нападавшего и, не давая ему найти равновесие, тычком приклада ударил в грудь.

Это был старший прапорщик Виденеев.

- Стой, стой, матэ! – подняв руку, крикнул повергнутый.

- Ты чего, сдурел? – поглаживая ноющее плечо, спросил Федор.

- А ты сам чего? – в голосе Александра была дрожь.

- Чего? – с раздражением спросил Федор.

- Так дуру гонишь!

- Ты, это, Саша, - Федор посмотрел на ладонь руки, и присвистнул, увидев на ней кровь.

- А чего на смерть лезешь! – вскочил на ноги старший прапорщик. Жить надоело?

- Ты это, не суетись, - сбавив на несколько тонов свой голос, уселся на камень Федор, - подставляя Гоге плечо, который помог ему снять с него комбинезон и рассматривал рану.

- Что там?

- Непонятно, товарищ старший лейтенант, - и резко выдернул что-то из плеча и показал Москалеву.

- А-а, камень. Отрикошетил видно от пули, - сделал вывод Федор, - Там в пещере.
Солдат из соседнего взвода, подскочивший к Федору, достал из пакетика шприц.

- Ты чего, промидол хочешь мне вколоть, а что потом, тащить меня на себе хочешь? – остановил его офицер. – Обработай йодом, сможешь? Медбрат? Ну, молодец.

- Давай, лучше я, - оттолкнул в сторону солдата старший прапорщик, и начал обрабатывать йодом рану Федора.

- А ты чего на меня, как зверь набросился? – посмотрел исподлобья на Виденеева Москалев.

- Так встал и пошел на них, паля. Они же тебя могли убить, Федор!

- Придумал все, - морщась от боли, прошептал офицер.

- Фадеин тебе же говорил, не лезь под пули. У тебя же солдаты.

- Стоп! - схватив за ворот прапорщика, и скрутив его, Федор усадил его подле себя. – Ты это, где находишься, на танцплощадке что-ли?

- Федя, Федя! – пытаясь сбросить с себя руку офицера, поддался ему Александр и присел.

- Так вот, старший прапорщик, еще раз так будешь себя вести при моих бойцах, скулу сверну, понял? Папаша нашелся! – сплюнул в сторону Федор.

- Так я тебя старше на семь лет, - хмыкая носом, прошептал Виденеев.

- Так хоть на двадцать семь. Понял? И это, не строй из себя… - не найдя подходящего слова, чтобы не обидеть товарища, Федор посмотрел ему в глаза. – Ну, чего не бинтуешь? Нам еще спускаться нужно, а скоро ночь…

Когда Федор надел на плечо окровавленную часть комбинезона, Гога, помогавший ему, прошептал?

- Товарищ старший лейтенант, не слышите?

- Чего? – не понял Федор.

- Сапсан кричит.

- Сапсан? – и только сейчас Москалев уловил крик птицы, где-то парящей над ними: «кьяк-кьяк-кьяк».