Девятого июля две тысячи первого года

Девятого июля две тысячи первого года
--------------------------------------------------
"...и сейчас, когда враждебные силы всего мира объединились против нас, пришло время спросить, кто мы!"
Замерли ряды желающих услышать это, новое для себя, слово.
"Мы - нация!  Есть общий признак, который всех нас, умных и глупых, добрых и злых, черных и белых, толстых и тонких, маленьких и больших, красивых и уродливых, старых и молодых, кучерявых и лысых, бедных и богатых..
Неожиданно у генерала выключился микрофон. Он, чтобы, дать оператору время, неспеша спустился в зал и спросил у молодого солдата в первом ряду:
- Ну-ка скажи, сынок, какой есть наш объединяющий признак?
- Не знаю, – сказал солдат.
- Это молодой салага, только из карантина! - крикнули из заднего ряда.
Микрофон включился и генерал, обняв по-отечески солдата за плечи, сказал:
- Запомни салага, наш объединяющий признак: *** во лбу. Сегодня, всего лишь через какие-нибудь сто лет после большого генетического взрыва, можно с уверенностью сказать: «Мы – великая нация! У нас хуй во лбу!» А всем тем, кому это кажется странным или смешным мы ответим...
Это была домашняя заготовка. Генерал знал, то что он скажет сейчас, уже вечером станет мемом в социальных сетях, сделал паузу и выкрикнул: «Лучше *** во лбу, чем соловей в жопе!».
Когда зал отгремел овациями и наступила тишина, генерал спросил у молодого солдата:
- Как твоя фамилия, солдатик?
Поднес микрофон.
- Рабинович, - сказал салага.
Это была редкая случайна удача, мимо которой генерал, как опытный трибун, пройти не мог. Нет, он не был антисемитом, но  точно знал настроение своей аудитории, понимал, что народу нужно немножко антивещества.  Нет, конечно, у этих семитов, был такой же *** во лбу, как и у всех, но все же они, при общей внешней схожести, чем-то неуловимо отличались. Это не могло не раздражать ни коллективное бессознательное нации, ни каждого лично.
«Никакая мутация не может поколебать наших снов» – нужно будет запомнить и как-нибудь сказать перед приличной аудиторией» - подумал генерал. А сейчас они ждали развлечения.
- В каком  звании?
- Не знаю, - сказал Рабинович.
- А кличка у тебя какая? – спросил генерал.
- Фельдмаршал, - сказал молодой солдат.
- Всем встать! Смирно, товарищ Фельдмаршал...
- Фельдмаршал, Фельдмаршал! Тряс его за плечо Кнырь. Да проснись ты, бля. Хорош днем спать. Иди на кормушку, тебя прокурорша зовет.
В специально сделанном для передачи пищи квадратном вырезе в двери камеры, как в рамке, он увидел голову блондинки с приколотой шпильками к прическе, кокетливо сдвинутой на бок, зеленой пилоткой.
- Ну, где он там? – сказала голова недовольно?
Фельдмаршал подошёл и сел на корточки возле кормушки. Голова в пилотке стала заученно, быстро говорить...
«...срок ареста решением областной прокуратуры продлен до девятого июля две тысячи первого года»