Роберт Говард - Зеркала Тузун Туна

Robert Howard: The Mirrors of Tuzun Thune

«Дикий, странный край, что лежит надменно
Вне пространства, вне времени».
- По

Даже у королей наступает время великой усталости. Тогда золото трона стает похожим на тусклую медь, а шелка дворца становятся серыми. Драгоценные камни в диадемах и на пальцах женщин мрачно сверкают, как лед белых морей; человеческая речь - как пустая погремушка шутовских бубенцов, и появляется ощущение чего-то нереального; даже солнце в небе медное, а дыхание зеленого океана теряет свою свежесть.
Кулл восседал на престоле Валузии, и час усталости настал для него. Они двигались перед ним в бесконечной, бессмысленной панораме: мужчины, женщины, жрецы, события и тени событий; дела свершенные и те, что еще нужно сделать. Но, как и тени, они приходили и уходили, не оставляя следов в его сознании, кроме сильной умственной усталости. И все же Кулл не был пресытившимся. В нем было стремление к вещам превыше себя и превыше Валузийского двора. Волнение зашевелилось в нем, и странные, светящиеся сны бередили его душу. По его приказу к нему прибыл Брул «Копье-убийца», воин из пиктских земель с островов далеко на Западе.
- Владыка король, ты устал от придворной жизни. Пойдем со мной на мою галеру и отправимся странствовать по морской глади.
- Нет. - Кулл положил свой подбородок на могучую руку. - Я устал от всего этого. Города не привлекают меня, - а на границах все спокойно. Я больше не слышу морских песен, которые слышал, когда лежал мальчишкой на горячих скалах Атлантиды, и ночь была полна сверкающих звезд. Больше нет зеленых лесов, манящих меня как раньше. Нечто странное происходит со мной и появляется страстное стремление выйти за пределы всех жизненных страстных стремлений. Иди!
Брул вышел в смутном расположении духа, оставив короля тягостно размышлять на своем троне. Затем к Куллу приблизилась украдкой придворная девушка и прошептала:
- Великий король, ищи Тузун Туна, волшебника. Ему известны секреты жизни и смерти, звезд на небе и земли под морями.
Кулл посмотрел на девушку. У нее были прекрасные золотые волосы, а ее фиолетовые глаза были удивительно раскосы; она была прекрасна, но ее красота мало что значила для Кулла.
- Тузун Тун, - повторил он. - Кто это?
- Волшебник Старшей Расы. Он живет здесь, в Валузии, у Озера Видений в Доме Тысячи Зеркал. Все вещи ему известны, владыка король; он говорит с мертвыми и общается с демонами Затерянных Земель.
Кулл поднялся.
- Я отправлюсь на поиски этого фигляра; но никому ни слова не говори о моем уходе, слышишь?
- Я ваша рабыня, мой лорд.
И она смиренно опустилась на колени, но улыбка ее алого рта была коварной за спиной Кулла, а блеск ее узких глаз - предательски хитрым.

Кулл пришел в дом Тузун Туна, расположенный рядом с Озером Видений. Широким и голубым было это озеро, и на его берегах возвышалось множество прекрасных дворцов; много прогулочных лодочек с крыльями лебедей лениво скользили по его подернутой дымкой поверхности, и со всех сторон раздавались звуки нежной музыки.
Высокий и просторный, но неприхотливый, был Дом Тысячи Зеркал. Огромные двери были открыты, и Кулл поднялся по широкой лестнице и вошел без объявления. Там, в большой комнате, где стены были из зеркал, он нашел Тузун Туна, колдуна. Человек был древним, как холмы Зальгары; как сморщенный ремень была его кожа, но его холодные серые глаза были как вспышки стального меча.
- Кулл из Валузии, мой дом - твой, - сказал он, поклонившись в старинной манере и указывая Куллу на похожее на трон кресло.
- Ты колдун, я слышал, - прямо сказал Кулл, положив подбородок на руку и пристально глядя на лицо стоявшего перед ним мужчины. - Ты можешь творить чудеса?
Колдун протянул вперед руку; его пальцы открывались и закрывались, как птичьи когти.
- Разве это не удивительно, - что эта слепая плоть подчиняется мыслям моего разума? Я хожу, дышу, говорю - не все ли это чудеса?
Кулл немного поразмышлял и спросил:
- Можешь ли ты вызывать демонов?
- Да. Я могу призвать демона, более дикого, чем любой обитатель страны призраков, - всего лишь ударив тебя по лицу.
Кулл вздрогнул, затем кивнул.
- Но мертвые, ты можешь говорить с мертвыми?
- Я всегда говорю с мертвыми - как я говорю сейчас. Смерть начинается с рождения, и каждый человек начинает умирать, едва рождается; даже сейчас ты мертв, король Кулл, потому что ты родился.
- Но ты, ты старше, чем может прожить человек; колдуны никогда не умирают?
- Люди умирают, когда приходит их время. Не позже, не раньше. Мое еще не пришло.
Кулл покрутил его ответ в уме.
- Тогда, возможно, что величайший колдун Валузии - не более чем обычный человек, и я был обманут, когда пришел сюда.
Тузун Тун покачал головой.
- Люди - это всего лишь люди, а величайшие люди - те, кто быстрее всего изучают простые вещи. Нет, взгляни в мои зеркала, Кулл.
Потолок был сделан из большого количества зеркал, и стены были зеркалами, идеально подогнанными друг к другу, но в то же время, являясь множеством зеркал разных размеров и форм.
- Зеркала - это мир, Кулл, - монотонно бубнил колдун. - Смотри в мои зеркала и будь мудрым.
Кулл выбрал одно наугад и внимательно посмотрел в него. Зеркала на противоположной стене отражались в нем, отражая другие, так что он, казалось, смотрел вдаль по длинному светящемуся коридору, образованному зеркалом за зеркалом; и далеко внизу по этому коридору двигалась крошечная фигурка. Кулл долго смотрел на нее, прежде чем понял, что эта фигура была отражением его самого. Он смотрел, и странное чувство ничтожности охватило его; казалось, что эта крошечная фигура была настоящим Куллом, представляющим реальные пропорции его самого. Поэтому он отошел и встал перед другим зеркалом.
- Посмотри внимательно, Кулл. Это зеркало прошлого, - услышал он слова колдуна.
Серые туманы заслоняли видение, огромные валы тумана, вечно вздымающиеся и изменяющиеся, словно призрачная огромная река; сквозь эти туманы Кулл уловил стремительные мимолетные видения ужаса и неизвестности; звери и люди двигались там и формами не были похожи ни на людей, ни на зверей; большие экзотические цветы сияли сквозь серость; высокие тропические деревья возвышались над вонючими болотами, где похожие на рептилий монстры барахтались и вскрикивали; небо было мертвенно-бледным с летающими драконами, и беспокойные моря качались, ревели и бесконечно накатывали на грязные пляжи. Человека не было, но человек уже был мечтой богов, и странные кошмарные формы скользили по вонючим отвратительным джунглям. Битвы и атаки были здесь, и страшная любовь. Смерть была здесь, потому что Жизнь и Смерть всегда идут рука об руку. На слизистых пляжах древнего мира был слышен рев монстров, и невероятные фигуры вырисовывались сквозь наполненную испарениями завесу непрекращающегося дождя.
- Это зеркало будущего.
Кулл молча посмотрел в него.
- Видишь ты - что?
- Странный мир, - тяжело сказал Кулл. - Семь Империй обратились в прах и забыты. Беспокойные зеленые волны ревут над тем местом, что были вечными холмами Атлантиды; Лемурийские горы на западе - это острова неизвестного моря. Странные дикари бродят по старшим землям, а новые страны странным образом поднимаются из глубин, оскверняя древние святыни. Валузия исчезла и все сегодняшние народы; а с завтрашнего дня идут чужаки. Они не знают нас.
- Время движется вперед, - спокойно сказал Тузун Тун. - Мы живем сегодня; какая забота у нас о завтра - или о вчера? Колесо поворачивается, и народы поднимаются и опускаются; мир меняется, и времена возвращаются к дикости, чтобы подняться снова через долгие века. До Атлантиды была Валузия, а прежде Валузии были Старшие Народы. Да, мы тоже шагали по плечам забытых племен в своем наступлении. Ты, что пришел с зеленых как море холмов Атлантиды, чтобы захватить древнюю корону Валузии, ты думаешь, что мое племя старое; мы владели этими землями еще до того, как валузийцы вышли с Востока, но во времена предшествующие этому уже были людей в граничащих с океаном землях. Люди были здесь, когда Старшие Племена покидали свои пустынные земли, и люди перед этими людьми, племя перед другим племенем. Народы приходят и забываются, потому что это судьба человечества.
- Да, - сказал Кулл. - Но разве не жаль, что красота и слава людей исчезают, как дым в летнем море?
- Зачем рассуждать об этом, если это их судьба? Я не размышляю о потерянной славе моей расы, как и о пришедших народах. Живи сейчас, Кулл, живи сейчас. Мертвые мертвы; еще не рожденные - нет. Какое значение имеет забвение человечества для тебя, когда ты забыл себя в безмолвных мирах смерти? Смотри в мои зеркала и будь мудрым.
Кулл выбрал другое зеркало и посмотрел в него.
- Это зеркало глубочайшей магии; что ты видишь, Кулл?
- Ничего, кроме себя самого.
- Посмотри внимательно, Кулл; это правда, ты?
Кулл посмотрел в большое зеркало, и изображение, которое было его отражением, вернуло ему взгляд.
- Подойдя к этому зеркалу, - размышлял Кулл, подперев подбородок кулаком, - я оживил этого человека. Это за пределами моего понимания, поскольку впервые я увидел его в спокойных водах озер Атлантиды, затем я увидел его снова в зеркалах Валузии в золотой оправе. Он - я, тень меня, часть меня - я могу создать его или убить его, если захочу; и все же, - он остановился, странные мысли шелестели в обширных темных нишах его разума, как темные летучие мыши, летящие через большую пещеру, - все же, где находится он, когда я не стою перед зеркалом? Моет ли быть во власти человека так легко сформировать и уничтожить тень жизни и существования? Откуда мне знать, что когда я отхожу от зеркала, он исчезает в пустоте Ничего?
Нет, Валка, я человек или он? Кто из нас лишь призрак другого? Возможно, эти зеркала - всего лишь окна, через которые мы смотрим в другой мир. Он думает так же обо мне? Разве я не более чем тень, отражение самого себя - для него, как он для меня? И если я призрак, то какой мир живет по ту сторону этого зеркала? Какие армии там ходят и какие короли правят? Этот мир - все, что я знаю. Не зная ничего другого, как я могу судить? Конечно, там есть зеленые холмы, бушующие моря и широкие равнины, по которым люди едут сражаться. Скажи мне, колдун, который мудрее большинства людей, скажи мне, есть ли миры за пределами наших миров?
- У человека есть глаза, позволяющие видеть, - ответил колдун. - Кто пожелает увидеть, должен сначала поверить.

Проходили часы, а Кулл все так же сидел перед зеркалами Тузун Туна, глядя в то, что отражало его самого. Иногда казалось, что он пристально смотрит на твердую поверхность, в других же случаях огромные глубины, казалось, простирались перед ним. Подобно морской поверхности было зеркало Тузун Туна; непроницаемо как море в косых лучах солнца, во мраке, развеянном лишь светом звезд, когда ни один глаз не может проникнуть в его глубины; огромным и мистическим как море, когда солнце освещает его так, что наблюдатель задерживает дыхание от вида невероятных бездн. Таким было зеркало, в которое смотрел Кулл.
Наконец король вздохнул и отступил, все еще удивляясь. Он снова пришел в Дом Тысячи Зеркал; день за днем он приходил и часами сидел перед зеркалом. Глаза смотрели на него идентичные его собственным, но Кулл, казалось, чувствовал разницу - реальность, которая была не его. Час за часом он смотрел со странной интенсивностью в зеркало; час за часом изображение возвращало ему взгляд.
Дела дворца и совета были заброшены. Люди роптали; жеребец Кулла беспокойно топтался в своей конюшне, а воины Кулла играли в кости и бесцельно спорили друг с другом. Кулл не обращал на это внимания. Временами ему казалось, что он находится на пороге открытия какой-то огромной, немыслимой тайны. Он больше не думал об изображении в зеркале как о своей тени; для него оно было сущностью, схожей с ним по внешнему виду, но в основном такой же далекой от самого Кулла, как полюса земли далеки друг от друга. Образ этот, как казалось Куллу, имел индивидуальность отдельно от Кулла; он был не более зависим от Кулла, чем Кулл зависел от него. И день за днем Кулл сомневался, в каком мире он действительно живет; был ли он тенью, вызванной по желанию другого? Жил ли он вместо другого в мире заблуждений, в тени реального мира?
Кулл начал желать возможности выйти за пределы зеркала, чтобы увидеть то, что можно увидеть там, но пройдя через эту дверь, сможет ли он когда-нибудь вернуться? Найдет ли он мир, идентичный тому, в котором он движется? Мир, для которого он был лишь призрачным отражением? Что было бы реальностью, а что - иллюзией?
Временами Кулл останавливался, удивляясь, откуда такие мысли и фантазии приходят в его голову, а иногда он задавался вопросом, пришли ли они по его собственному желанию или…  здесь его мысли становились подобно темным лабиринтам. Его размышления были его собственными, никто не управлял его мыслями, и он вызывал их по своему усмотрению; так ли это? Были ли они подобны летучим мышам, приходящим и уходящим не по его желанию, а по указанию или решению - кого? Богов? Женщин, которые плели сети Судьбы? Кулл не мог прийти ни к какому определенному выводу, потому что на каждом ментальном шаге он все больше и больше сбивался с толку в сером тумане иллюзорных утверждений и опровержений. Насколько ему было известно: странные видения приходили ему в голову, как летучие мыши, летящие непрошеными из шепчущейся пустоты небытия; никогда он не думал об этих мыслях, но теперь они управляли его разумом, спал ли он или бодрствовал, так что он, казалось, время от времени двигался в некотором оцепенении; и его сон был полон странных, чудовищных грез.
- Скажи мне, колдун, - сказал он, сидя перед зеркалом, пристально глядя на свое отражение, - как мне пройти через эту дверь? Сказать по правде, я не уверен, что есть реальный мир, а что лишь тень; по крайней мере, то, что я вижу, должно существовать в какой-то форме.
- Смотри и верь, - пробормотал колдун. - Человек должен верить, чтобы достичь. Форма - это тень, субстанция - это иллюзия, материальность - это сон; человек есть, потому что он верит, что он есть; что такое человек, как не фантазия богов? И все же человек может быть тем, кем он хочет быть; форма и субстанция - всего лишь тени. Разум, собственное «я», сущность божественных снов - это реально, это бессмертно. Смотри и верь, если сможешь, Кулл.
Король не полностью понял его слова; он никогда полностью не понимал загадочные высказывания колдуна, и все же они отражались где-то внутри его существа слабым отзывчивым аккордом. Поэтому день за днем он сидел перед зеркалами Тузун Туна. Колдун всегда таился позади него, как тень.

Затем наступил день, когда Кулл, казалось, мельком увидел странные земли; смутные мысли и признания порхали через его сознание. День за днем он, казалось, терял связь с миром; все вещи с каждым последующим днем становились для него более призрачными и нереальными; только человек в зеркале казался реальностью. Теперь Куллу казалось, что он приблизился к дверям некоторых более могущественных миров; огромные просторы мелькали перед ним; туман нереальности все больше рассеивался: «форма - это тень, субстанция - это иллюзия; они всего лишь тени», эти звуки казалось всплывали из какой-то далекой области его сознания. Он вспомнил слова колдуна, и ему показалось, что теперь он почти понял их - форма и содержание, не мог ли он изменить себя по своему желанию, если бы знал главный ключ, открывающий эту дверь? Какие миры в каких мирах ожидают смелого исследователя?
Человек в зеркале, казалось, улыбался ему - ближе, ближе - туман окутал все, и отражение внезапно потускнело - Кулл знал, что ощущения исчезают, меняются, сливаются…
- Кулл! - громкий крик разбил тишину на миллионы вибрирующих фрагментов!
Горы рухнули, и миры пошатнулись, когда Кулл, отброшенный назад этим неистовым криком, сделал сверхчеловеческое усилие, как или почему - он не знал.
Громкий звон, и Кулл оказался в комнате Тузун Туна перед разбитым зеркалом, огорошенный и наполовину слепой от недоумения. Перед ним лежало тело Тузун Туна, время которого, наконец, пришло, а над ним стоял Брул «Копье-убийца» с окровавленным мечом и широко раскрытыми глазами от некого ужаса.
- Валка! - вскричал воин. - Кулл, как же вовремя я пришел!
- Да, но что случилось? - король с трудом выдавил эти слова.
- Спроси эту изменницу, - ответил «Копье-убийца», указывая на девушку, которая в ужасе опустилась на колени перед королем; Кулл понял, что именно она была той, кто отправил его к Тузун Туну. - Когда я вошел, я увидел, как ты почти исчез в зеркале, словно дым в небе, Валка! Если бы я не увидел, никогда бы не поверил - ты почти исчез, когда мой крик вернул тебя обратно.
- Да, - пробормотал Кулл, - в этот раз я почти вышел за дверь.
- Этот злодей был хитер, - сказал Брул. - Кулл, разве ты не видишь, как он ткал и плел над тобой магическую паутину? Каанууб из Блаала договорился с этим колдуном, чтобы покончить с тобой, и эта девка, - девушка Старшей Расы, - вложила нужную мысль в твой разум, чтобы ты пришел сюда. Канану из совета узнал сегодня о заговоре; я не знаю, что ты видел в этом зеркале, но с его помощью Тузун Тун покорил твою душу, и почти превратил своим колдовством твое тело в туман…
- Да. - Кулл все еще был словно одурманен. - Но будучи колдуном, обладающим знанием всех времен и презирающим золото, власть и положение, что мог Каанууб предложить Тузун Туну, что сделало его мерзким предателем?
- Золото, власть и положение, - хмыкнул Брул. - Чем раньше ты узнаешь, что люди всего лишь люди, будь то маг, король или раб, тем лучше ты будешь править, Кулл. Теперь что с ней делать?
- Ничего, Брул, - сказал он, когда девушка зарыдала и рухнула у его ног. - Она была всего лишь инструментом. Встань, дитя, и иди своим путем; никто не причинит тебе вреда.
Наедине с Брулом Кулл в последний раз посмотрел на зеркала Тузун Туна.
- Может, он плел интриги и колдовал, Брул; нет, я не сомневаюсь в этом, но все же - его колдовство превращало меня в тонкий туман, или я наткнулся на тайну? Разве ты не вернул меня назад, когда я исчезал в процессе растворения или я нашел миры за пределами этого?
Брул бросил взгляд на зеркала и передернул плечами, как будто вздрогнул.
- Да. Тузун Тун хранил здесь мудрость всех бездн. Пойдем отсюда, Кулл, прежде чем они и меня тоже околдуют.
- Пойдем тогда, - ответил Кулл, и они вышли из Дома Тысячи Зеркал, где, возможно, были заключены души людей.

Никто не смотрит сейчас в зеркала Тузун Туна. Прогулочные лодочки избегают берега, где стоит дом колдуна, и никто не входит в дом или в комнату, где сморщенная и высушенная фигура Тузун Туна лежит перед зеркалами иллюзий. Это место избегают, считая проклятым, и, хотя оно простоит еще тысячу лет, здесь не будет слышно эхо чужих шагов. И все же Кулл на своем троне часто размышляет над странной мудростью и неисчислимыми тайнами, скрытыми там, и чудесами…
Поскольку есть миры за пределами миров, как знает Кулл, и независимо от того, околдовал ли его колдун словами или использовал гипноз, неведомые виды предстали взгляду короля, когда он заглянул за эту странную дверь, и Кулл теперь менее уверен в реальности, после того как заглянул в зеркала Тузун Туна.