Охота по первому снегу 03

Зимняя охота

Осень, окутывая округу своим сумрачным сырым покрывалом, видимо, не собиралась отдавать свои бразды правления матушке зиме. Иногда, правда, плюсовая температура днём часто сменялась изморозью и колючими ветрами в ночное время.
Но, видно, в природе наступили такие времена, когда оттягивать и переносить морозы и метели на более поздний срок уже было невозможно. И вот буквально со вчерашнего дня погода изменилась, похолодало, и небо, нависшее над землёй белыми облаками, грозилось засыпать всю сельскую округу снегом. А снегопады, посланницы зимы, вовсю старались наверстать упущенное, всё посыпая и посыпая искристыми снежинками землю.
Зима, вероятно, опомнилась, пришла стужа, и снег обильно сыпал последние два дня, не переставая. Сегодня к обеду снегопад прекратился, укрыв землю пушистым белым одеялом.
 Владимир, проживая в этих красивых местах средней полосы, ждал снега с большим нетерпением, чтобы сходить на охоту. Ему нравилось общение с природой; он любил походить по местной окрестности с ружьём, постоять в тишине, прислушиваясь к шорохам леса.
Мысли от таких моментов общения становились всегда добрыми и светлыми, как бы очищая человеческое нутро.
Вот и сегодня с утра он не находил себе места; было огромное желание походить по полям и лесам с ружьишком, но супруга, как назло, загрузила его домашними делами, и пришлось невольно отложить охоту на следующий день.
К вечеру, управившись по хозяйству, он начал подготовку, тщательно укладывая в рюкзак все необходимое для завтрашней охоты. Жена подтрунивала над ним: «Охота ваша бессмысленная забава, только время зря теряется». Хотя эти слова были сказаны без всякого ехидства, он воспринял их с некой обидой.
 Не переставая собираться, он без злобы ворчал себе под нос: «На этот раз всё предусмотрено, и добыча обязательно будет».
 Хотя прекрасно понимал, что зверья в округе стало намного меньше, чем раньше, в былые годы, и вся надежда оставалась только на удачу.
«Вот вроде и всё», – промолвил Владимир, крепко завязывая изрядно наполненный рюкзак.
На следующий день, проснувшись пораньше, начал тихонько собираться, сетуя на то, что не сложил одежду рядом с собой, а сейчас приходилось наощупь одеваться в темноте. Свет в комнате он специально не включал, опасаясь разбудить супругу с детьми.
Собравшись и проверив, всё ли взял, он вышел на улицу. Мороз сразу дал о себе знать, окутав его со всех сторон холодом; забираясь своими ледяными щупальцами за воротник.
Забросив рюкзак с ружьем за спину и нахлобучив шапку до ушей, он зашагал через сад к соседнему полю. Лунная дорожка от белого снега казалась в темноте длинной светлой полосой, как будто разделяла это поле пополам.
Снег под ногами предательски поскрипывал: «Этот скрип будет очень сильно мешать мне при приближении к зайцу или лисе», – подумал Владимир.
 Он решил вернуться за лыжами; благо, недалеко отошел от дома. Надев их, уверенно заскользил по уже протоптанному ранее следу в том же направлении.
 При передвижении на лыжах идти было сподручнее, скрипа снега практически не было слышно.
Пройдя сад, он повернул в сторону поля, спустился в овраг, надеясь, что логово зайцев может быть именно там, и пошёл по низине.
Зайцы после кормёжки в ночное время с рассветом зарываются в снег на целый день. Они умело выкапывают лапами в снегу лунку и ложатся в неё носом к ветру, чтобы легче было учуять опасность. А поземка, приглаживая их шёрстку в этом углублении, заметает их полностью. Со стороны эта заячья лёжка видится как снежный бугорок; в таких углублениях им находиться тепло, а самое главное – безопасно.
 Пройдя вдоль оврага, Владимир начал подниматься по склону, чтобы выйти на ровное поле. В овраге было пасмурно, от небольших кустарников отбрасывались замысловатые синие тени, похожие на фантастические сказочные фигурки.
В ожидании увидеть какую-либо живность, напрягая зрение, он пристально всматривался вдаль – по ходу движения. Шёл с большой осторожностью, держа ружьё так, чтобы в любой момент можно было быстро сделать прицельный выстрел.
 Так и не встретив ничего, что могло бы его заинтересовать, поднялся повыше на пригорок и пошёл наискосок в сторону видневшегося вдали леса.
Рассвет сегодня немного затянулся: «Да, рановато я вышел», – с разочарованием подумал он о сегодняшнем утре. Обычно в это время суток уже хорошо просматривалась округа, но сегодня всё небо было закрыто облаками, и солнце еле-еле пробивалось сквозь серую пелену туч.
Но прошло буквально около часа, и небо прояснилось, посветлело, стали лучше видны бугорки на полях, занесённые снегом. Эти бугорки от осенней пашни в предрассветные часы настораживали его своими формами, которые, как две капли воды, были похожи на заячьи лёжки.
 Вдалеке за оврагом на ровном поле один из занесённых снегом бугорков Владимиру показался намного выше других, и он с уверенностью решил – это заяц.
Руки машинально среагировали, сбросили ружьё с плеча, палец по привычке нащупал и снял предохранитель, глаза напряжённо определяли расстояние до заинтересовавшего предмета. Явственно понимая, что большое расстояние до цели не позволит сделать точный выстрел, начал сближение с объектом.
Весь напрягшись от волнения, сосредоточенно думал, как же лучше к нему подобраться.
Низко нагибаясь, помаленьку передвигался вперёд, местами даже останавливался, стараясь зайти так, чтобы ветер от зайца дул ему прямо в лицо, а не наоборот; направление ветра было очень важно при сближении с добычей.
Приближаясь к косому, несколько раз замирал, не двигаясь, прицеливался, но не стрелял, всё казалось, что цель слишком далеко.
Хорошо знал, что дальше 100 метров стрелять было бесполезно; оставалось одно – постараться как можно ближе подойти к нему.
Как всегда на охоте, всё произошло быстро и неожиданно. Почуяв опасность, заяц подпрыгнул вверх и стремглав ринулся в сторону; первый скачок был очень длинным, со стороны показалось, что косой завис в воздухе.
Владимир первый выстрел сделал, почти не целясь, второй произвёл уже прицельно, взяв чуть левее по ходу движения зайца на опережение.
После второго выстрела заяц по инерции сделал ещё три прыжка, потом, как бы споткнувшись о невидимое препятствие, упал в снег.
Донеслось жалобное верещание. Зрелище было неприятное; азарт прошёл, и стало до боли жалко трепыхающегося на снегу живого комочка.
«Не первый раз на охоте, а всё равно смотреть на умирающую живность не по себе», – пришла к нему в голову жалостная мысль.
Подняв зайца за задние лапы, посмотрел: две дробинки зашли в грудь и четыре в голову. Вся эта картина, а также разбрызганная кровь на снегу, не вызывали у него особой радости.
 Положив зайца на снег, Владимир решил подождать, чтобы кровь подмёрзла и не запачкала рюкзак, куда он обычно складывал добычу. После того как тушка на морозе захолодела, он уложил её в рюкзак и продолжил свой путь дальше.
 Тучи полностью разошлись, и поверх деревьев лесополосы показалось солнце, ярко-красное, как огненный шар; зимний пейзаж живо преобразился. Одно только мешало – очень сильно слепил глаза блестящий снег.
Уже совсем рассвело, видимость значительно улучшилась. Достав бинокль из футляра, он начал осматривать окрестность. Внимание его привлекла небольшая движущаяся точка у самой опушки леса, куда он направлялся.
Подойдя поближе, понял, что это лиса, которая мышкует себе в спокойной обстановке – даже не смотрит по сторонам.
Зная её превосходный нюх и зрение, он снял лыжи, предусмотрительно присев пониже, и начал более детально рассматривать подход к опушке. До лисы было метров триста с небольшим; не одевая лыжи, он начал медленно, чуть ли не ползком, приближаться к ней.
 Сильно мешало солнце, глаза болели от яркого света и затрудняли определить точное расстояние до цели.
«Ещё немного подползу», – решил он; но в это самое время лиса начала тянуть носом, принюхиваться; оставив своё занятие, замерла.
Ружьё быстро было взято наизготовку; лёжа не получалось выстрелить, пришлось сменить положение тела. Приподнимаясь на колено, он начал прицеливаться, но снег при перемещении сильно заскрипел; в этот момент лиса резко метнулась к лесу – следом прогремели два выстрела. Но быстро удаляющаяся лиса дала понять Владимиру, что он промахнулся, даже не задев её дробью. Он бросился за ней вдогонку, понимая, что тягаться с лисой по скорости бесполезно. Но в запале, на ходу перезарядив ружьё, выстрелил ещё раз дуплетом в уже почти скрывшуюся в чаще леса плутовку.
Идя по её следу дальше, он внимательно присматривался, нет ли крови на снегу, в глубине души надеясь, что может быть, подранил. Но следы убежавшего зверя были чистыми, чётко отпечатанными на снегу, без единой кровяной капли; значит, его выстрелы не достигли цели.
Вернувшись назад, надел лыжи, и двинулся в сторону убежавшей лисы.
 На самом краю леса увидел поваленную берёзку: присел, немного отдохнул, решил перекусить. По-быстрому утолил голод припасёнными бутербродами и запил крепким чаем, заваренным на травах.
 Посидел ещё минут двадцать, отдыхая, восстанавливая своё уже успевшее устать от ходьбы по глубокому снегу тело, и продолжил свой путь в том же направлении. Обойдя вдоль оврага почти всю полосу окраины леса и не увидев следов зверей, направился вглубь. Часто останавливался, внимательно рассматривая в бинокль местность впереди себя в ожидании, вдруг мелькнёт убежавшая рыжая бестия; но всё было напрасно.
При следующем осмотре местности в бинокль заметил вдалеке зайца, который с большой скоростью выскочил из леса. Стелющие прыжки косого показывали, что он сильно напуган и от кого-то удирает.
Действительно, вслед за ним с разницей в несколько секунд выскочила рыжая плутовка. Расстояние было слишком большим для выстрела, и Владимир просто с интересом наблюдал за погоней лисы за зайцем, не снимая ружья, которое время от времени вешал на плечо, чтобы не уставали руки.
 Продолжая идти в их сторону, подошёл к самому лесу; здесь снега было намного больше, чем на поляне, и передвижение замедлилось.
 Зашёл в самую чащу и начал с усилием пробираться через буреломы. Увидел ещё одну лёжку зайца, но по неровному контуру снежного холмика сразу понял, что это не свежее лежбище, а, скорее всего, с прошлого дня.
Обогнув очередной завал от упавших тонких деревьев, вышел на ровное место. Определив по компасу направление своего посёлка, двинулся в его сторону.
 В глубине леса идти было ещё труднее, продвижению мешали уже более крупные поваленные деревья и глубокий снег. Надеясь, что эти трудности продлятся недолго, он с упорным терпением пробирался через сугробы, успевая при этом смотреть по сторонам.
В лесу можно было увидеть много следов; это была настоящая книга для охотника. Вот слева чётко просматривался след мышки, прямой, будто строчка на листке. «Выползла из-под снега и опять ушла через небольшое углубление», – подумал Владимир.
Совсем недалеко были видны следы лисы; не исключено, той самой, в которую стрелял. Чуть дальше показались небольшие, аккуратно выстроенные в линию следы, похожие на рысьи.
 «Рысь в здешних лесах не водится, скорее всего, это следы кота», – рассудил он. По рассказам селян, в лесу можно увидеть одичавших котов, живущих далеко от жилищ. «Им, наверное, надоедает жизнь в уюте и тепле», – с иронией подумал он. Так, с любопытством рассматривая пометки, сделанные обитателями этих мест, он незаметно для себя пересёк лес. Вдали застрекотала сорока; явный признак присутствия зверя или человека. Владимир насторожился, взял ружьё наизготовку и убыстрил шаг в сторону, откуда доносился сорочий стрекот. Добравшись до шумевшей в чащобе тараторки, под деревом увидел только лисьи следы.
«Видно, что недавно пробежала», – решил он и прошёл дальше, не останавливаясь, зная, что идти по её следу бесполезно – заведёт неизвестно куда. По мере дальнейшего передвижения деревья стали реже, в лесу посветлело, и он вышел на опушку; но уже из глубины леса.
Направляясь к оврагу, очутился почти там же, где в первый раз спугнул лису. Получилось так, что он сделал приличный круг по местности, и ему оставалось только обойти овраг; а там рукой подать до дома.
 Напрямик к своему селению он не пошёл, а решил сделать крюк, хотя отлично понимал, что выбранное направление удлинит путь. Но в груди всё-таки теплилась надежда встретить на пути зайца или лису, и он специально выбрал не хоженый ранее маршрут. С большой надеждой уверенным шагом двинулся дальше. Пройдя почти до самой реки и не увидев следов дичи, он немного расстроился. Поднялся на пригорок, вышел на накатанную дорогу, которая, изгибаясь, проходила вдоль реки в направлении посёлка. Идти по ней было удобно, но встреча с зайцем или лисой исключалась, так как по этой дороге часто ходили люди и порой проезжали сани, запряжённые лошадьми. А как известно, любой зверь всегда старается обходить людные места стороной.
Подумав, решил сократить путь, свернул с натоптанной дороги и пошёл к дому через поле, на котором осенью убирали свеклу.
После уборки на поле всегда оставалась часть корнеплодов, и Владимир в глубине души ещё надеялся, что увидит здесь зайцев, которые были большими любителями сладких буряков. И действительно, смотря в бинокль, вдалеке заметил прыгающего косого.
«По-видимому, он уже вышел из дневной спячки и начал искать, чем поживиться», – решил он.
Приближаясь к нему, всё чаще останавливался, рассматривая в бинокль окрестность, стараясь легче скользить на лыжах и меньше скрипеть снегом, чтобы не спугнуть добычу.
Но вдруг, почувствовав приближение охотника, тот прыгнул в сторону и дал стрекача – с такого большого расстояния было невозможно подстрелить косого.
Владимир изначально расстроился, что столько времени потратил впустую, но близость родного дома и прекрасная погода смягчили его невесёлые мысли.
 Солнце окончательно спряталось за горизонтом, и в округе сгустились сумерки. Поднявшись на пригорок, он пошёл по ровному полю, но неожиданно вздрогнул от взлетевших куропаток; так быстро это произошло, что он опоздал с выстрелом. Пока снял ружье с плеча, куропатки успели раствориться в воздухе. Вдали за пригорком раздавался лай собак – явный признак близости жилья.
Несмотря на усталость, приближение к дому радовало его и придавало сил.
В приподнятом настроении, отстегнув лыжи, он подошёл к порогу своего жилища. Супруга каким-то чутьём угадала его приход и заранее вышла встречать, приветливо улыбаясь. Владимир, увидев её на крылечке, был сдержан на слова, но душевно обрадовался; начал с важностью доставать зайца из рюкзака.
Перед тем, как зайти в дом он занялся трофеем; пришлось ещё немного повозиться с добычей на улице, аккуратно снимая шкуру с зайца. «Может, ещё пригодится в дальнейшем», – думал он, орудуя ножом.
Супруга несколько раз подряд настойчиво звала его ужинать; ей не терпелось порадовать вкусной едой своего любимого мужа.
 Но он не спешил на её зов и решил завершить начатую работу.
Закончив снимать шкуру с зайца, Владимир зашёл в избу, снял верхнюю одежду и уселся на табурет. Вкратце рассказал супруге о своих похождениях на охоте, в подробностях изложив, как подкрадывался к добыче, стараясь при этом не вдаваться в тонкости охотничьего ремесла.
Разомлевший в тепле, он долго раздевался, стаскивая промокший от пота и снега комбинезон и унты с ног. Есть не хотелось, но супруга настояла.
После ужина уют домашнего очага расслабил его тело, и он рано лёг спать, еле добравшись до кровати.
Засыпая, он продолжал думать о прошедшем дне, мысленно перебирая в памяти свои ошибки на сегодняшней охоте. Умиротворённость и усталость быстро растворили все печальные промахи, и глаза непринуждённо закрылись, погружая его в глубокий, безмятежный сон…
 *