Священные войны в Европе. Контексты

Новая книга, третья часть условного триптиха:
Се человек. (2019, январь)
Цифровая страна. Государство как платформа (2019, февраль)
Священные войны Средневековья. (2019, май)

Книги можно заказать на сайте Mоre Books/
или прочесть онлайн (или в читальном зале) Ленинки (РГБ), записавшись в библиотеку (что тоже можно сделать онлайн)

В третью часть вошло также переложение "Песни об Альбигойской крестовом походе".


ЧАСТЬ I            
ПРЕДЫСТОРИЯ ПОХОДА

И вот, Отцом благословенный,
Гильом труд начинает свой,
Мэтр из Наварры, град Тудела,
Ну что ж, без лишних слов – за дело!
Он жил лет десять в Монтобане,
Раз в две недели мылся в ванне,
Но город свой покинул вскоре,
Узнав, что смерть идёт сюда.
Что вскоре будет здесь страда,
И край сей Богу стал не мил,
За то, что веру исказил.
Богатый будет разорён,
Подружится с нуждой,
А рыцарь обречен страдать
В сторонушке чужой.
Вот и осел в земле другой
Наш славный мэтр Гильом.
Граф Бодуэн взял в Брюнрикель
Его к себе, в свой дом,
И даже дал своей рукой ему каноникат.
Ещё другие господа, и даже мэтр Тэдиз,
О нём радели иногда,
И кубок горечи испит
До капли им, или - до дна. 
Он взял себе за образец антиохийский сказ,
Кто знает, как прочесть, тому приятен глас.
Но мы же далее пойдём
Порой крутым путём.
Пусть знает каждый - стар и млад,
Как ересь мир весь захватила,
Умы людские затемнила
До самого Бордо как раз.
Вот с этого начнём наш сказ.
Там партизаны расплодились,
И быстро множились числом,
Не будет ложью, господа,
Если назвать их большинством.
И славный Рим, и римский клир,
Узнав, что дело таково,
Направили туда послом
Монаха одного.
А в Каркассоне диспут был,
Судили все о том,
И всякий вольно говорил,
Как стал еретиком.
Сир Арагонский, выслушав сей спор,
Признал, что ересь в тех краях – совсем не вздор,
Лет пять уж папе докучал
Доносом и стихом:
Еретики в письме святом,
Как в чёрном яблоке гнилом,
Не видят проку в нём.
И тут же вспыхнула война,
И кровь лилась ручьем,
И многих смерть пожнет серпом,
Раз вера нам дана.
*
Есть град Лерид,
Аббатство там уж много лет,
И ордену Сито дано оно,
Название - Поблет.
И в нем не так чтобы давно
Достойно жил аббат, 
И было суждено ему
Попасть в сей славный город-сад. 
И там аббатом стать;
А погодя ему за то
Дано возглавить тот Сито.
Зачёл усердие Господь,
Ведь нёс он истины зерно
В край ереси, рядя, где чисто, где грешно.
Да только публике казалось всё смешно.
Орудие ему вручили с властью,
Супротив тех, кто ересь сеял в сласти,
Писанье не щадил.
Но сам аббат Сито был Господу так мил!
Тотчас же в путь пустился,
То по дороге брёл, то морем мытарился,
И обо всём на свете позабыв,
Он жарких проповедей пыл
Тут на упорных обратил,
Брат Арнаут, так звался он,
Да лишь презренье пробудил,
Гремевшее, что колокольный звон.
*
Тем временем легат Пейре де Кастельнау
К Провансу держит путь,
Чтобы от церкви отлучить,
И честь, и славу погубить
Упорного Тулузы графа,
А вместе с ним и весь их род,
Страну ведь разоряет сборд,
Но экюйе (11), коварно злобу затаив,
Вдруг графью похвалу снискать себе решает,
Предательски гонца он убивает:
Копьём он спину путнику пронзает,
И в путь обратный в Бокер скачет он.
Однако, что ж легат? Ужели жив?
Собравши весь остаток сил,
Ладони на груди сложив,
Глаза он к небу устремляет,
Простить убийцу умоляет,
А Бог грехи уж отпустил…
Тут дух страдальца воспарил,
А тело бренное его
Сен-Жиль в стенах сокрыл,
И мрачный погребальный гимн
Печально долгим звоном плыл.
Но вот до папы новость долетела,
За сердце самое задела,
Отчаянье душило грудь,
Ведь мёртв его гонец!
Кого ж отправить снова в путь?
Да сожалеть тут было поздно,
Анафема гремела грозно,
И вмиг решение созрело:
Нещадно ересь истреблять,
Всех без разбору убивать.
*
Клянусь, печальней нет удела,
Всё в той войне неистовой сгорело,
Погибли све, и стар, и млад,
Так уничтожен был сей град.
Бунтовщиков карали без разбору,
Беда, чтобы петля пришлась им впору.
От Монпелье и до Бордо
Всё кровью залили щедро.
*
Но тут аббат Сито,
Что был, как древний грек, согбен
Пред папою, меж мраморных колонн и стен,
Вдруг всей он грудью задышал
И, резво встав с колен,
Изрек: "Сеньор,
Свидетель Сен-Мартен,
Довольно попусту болтать,
Пора оружье в руки брать,
Диктуйте текст, я сам с письмом
Отправлюсь в лен,
Пройду Гасконь и Лимузен,
Овернь и Перигор,
Всем отпущу, грех за грехом,
Кто примет крест и не жалея шпор,
Дойдёт до Византийских стен.
Да будет всякий трус презрен,
На свалке грязной погребен.
Ни шёлк, ни бархат, ни тафту,
Ну и ни всякую туфту,
Он не получит никогда,
Пусть червь его сожрёт тогда.
*
Когда Аббат Сито, достойная персона
(Что после стал архиепископом Нарбонны),
 Мудрейший среди слуг Господнего закона,
 Сказал сии слова, затихли все смущенно.
 И только папа рек в ответ резонно:
 "Брат, дуй скорее в Каркассонну
  И в град Тулузу, что на берегу Гаронны.
  Ты выдвинешь войска на злое племя оно.
  Дай отпущенье тем, кто в вере непреклонны.
  Пусть верные Христу и нам миряне
  Пойдут войной на тех,
 Xто к лживой вере прянул".
  На том и отбыл он, едва пробило ноны,
  И быстро так помчался к землям удаленным.
   А вместе с ним: архиепископ Таррагоны,
   Епископы Лерида, Барселоны
   И близкой к Монпелье цветущей Магелоны,
   И городов, что близ испанцев возведёны -
   Бургоса славного, Памплоны, Тараскона;
   Так отбыл наш аббат, и в путь благословлен,
   В седло воссев и сердцем рад,
   Скакал в Сито, а там уж ждал его отряд,
   Надели белый все наряд,
   Раз так обычаи велят:
   В день Божьего Креста,
  Что все христьяне чтят,
  Сходиться братии на праздничный обряд.
  Кругом вовсю колокола звонят,
  И вот уж проповедь рече им ближний брат,
  Сподвижники ж его все внемлют и молчат.
  Им буллу он явил, там буквы в строй стоят:
  Всем ехать должно на восход, а также на закат
  По всей земле, где Церковь и Христа покамест чтят.
  Что до французов, то в поход
   Сбираться всякий рад,
   Ведь крестоносцам отпустить
   Грех тяжкий там сулят.
   И был великим тот отряд,
   Сколь глазу на охват,
   И грозно всем еретикам с вальденсами грозят. 
   Бургундский герцог крест приемлет,
   Неверский граф, и всякий, кто богат.
   И справа на груди у рыцарей горят
   Шелка крестов, на это не жалели трат,
   А также - на металл мечей и крепких лат.
    *
   Итак, был каждый снаряжен на самый лучший лад,
   Гербы на чепраках коней ласкали взор.
   Ни клирик, ни мудрец, что всех умней стократ
   Точней не описал бы, бьюсь я об заклад,
   Не в силах бы сочесть священство и солдат,
   Когда сбирались под Безье, отрядом за отряд.
   Тулузский граф был вестью поражен,
   А с ним виконт Безье, и всяк иной барон,
   Что франками поход в их край провозглашен,
   Я знаю, каждый был не рад и сильно удручен.
   В ту пору на совет весь клир уже собрался;
   Туда же, в Обенас, граф Раймон заявлялся,
   И слёзно каялся, коленопреклонен,
   И о прощении молил аббата он.
  Тот отказал, ссылаясь на закон:
  Мол, отпускать грехи не призван он,
  Когда вопрос поставлен, но в Риме не решен.
  Сказать бы мог еще, но есть ли в том резон?
*
  Тут спешно отбыл граф, отказом огорчен.
  К властителю Безье взывал о мире он:
  "Друг другу, сын сестры, не причини урон.
  Поставим пред врагом единый мы заслон,
  Чтоб уцелели все, и край был защищен".
  "Не да, но нет", - таков ответ реком.
 Тогда наш граф поехал прочь.
  Уж очень сердцем раздражен,
  Скакал в Прованс почти всю ночь,
  Где города такие есть, как Арль и Авиньон.
  Теперь волнующий придам я этой песне тон:
  Той, что так браво дан почин в один из майских дён,
   Когда весь мир любовью расцветает,
   И сердце к радости склоняет. (12)
  *
   Двенадцать минуло веков с благих времен
   И десять зим, как был Христос наш воплощен.....