Ася Егоровна

   Послевоенный Львов…Мне 5 лет. Город заполнен военными и демобилизованными. Слышна только русская, изредка – польская речь.

   Меня, всегда голодного, тянет к одуряющим запахам Галицкого рынка. Я боюсь даже заходить на рынок. Но и на подходе к нему меня убивают соблазны. У ворот рынка прохаживается бедно, но опрятно одетая пожилая полька, держащая на руках маленький подносик, укрытый белоснежной салфеточкой, на котором выложены домашней работы шоколадные конфеты. Она с достоинством графини повторяет: «Кому, кому чиколяда?».  Я поспешно отхожу, слюна заливает рот.

   Направляюсь по улице Краковской к Армянской. Восхищает высокий чугунный забор, двор, в левом углу которого, на стене соседнего дома находится поврежденная от времени деревянный горильеф с распятием. Сколько ни стараюсь, деталей страданий Христа с улицы не рассмотреть. Рядом невысокая башня-звонница и стертые от времени ступени, ведущие во двор армянской церкви.

   В следующий раз в этом месте я уже был с мамой, и вот в связи с чем. У мамы разболелся зуб, и она обратилась в поликлинику к стоматологу. Врач оказалась немолодой миловидной армянкой, представившейся Асей Егоровной. После второго визита к врачу мам была уже приглашена в гости на чай.
 
   Жила Ася Егоровна с мужем, демобилизованным военным врачом-дерматологом, Андреем Борисовичем, которого она называла Андроником. Это было удивительное время, когда врачи и пациенты быстро становились знакомыми, приятелями и даже друзьями.

   Жили наши друзья в доме при армянской церкве. Квартира их на первом этаж, на уровне бельетажа,  представляла анфиладу соединявшихся между собой 5 проходных комнат, заканчивающуюся кухней. В каждой из комнат были огромные шкафы с медицинскими книгам. В первой больные ожидали приема, а вторая служила кабинетом А.Б.  А.Б. было далеко за 60 лет, и поэтому он, пенсионер, мог принимать бальных уже только дома.

   Ася Егоровна с мужем не только самоотверженно помогали больным, но и выручали подружившихся с ними львовян в трудных ситуациях. Так, они отдали свои деньги, когда у их знакомой, заведующей магазином, обнаружилась недостача, и ей угрожала тюрьма. Потом эта женщина в течение нескольких лет после их переезда приезжала в Тбилиси, чтобы вернуть долг.

   Супруги М-ян были тбилисскими армянами и не переставали мечтать о возвращении в родной город. Наконец в году 1955 им подвернулся обмен – 2 комнаты в Тбилиси на 5-комнатную квартиру во Львове. Многочисленные пациенты, знакомые и друзья провожали их в Грузию со слезами на глазах.

   Через год после переезда умер Андроник. Ася Егоровна оказалась одна, без родни и друзей. Огромной радостью служили ей письма львовян.

   В 1970 году мы оказались на отдыхе в Адлере, откуда было рукой подать до Тбилиси. Ася Егоровна встречала нас так сердечно, так трогательно. Быстро приготовила яичницу по-армянски: с помидорами и красным перцем. Мяса из-за бедности в доме не было. Уложила нас спать в единственной жилой комнате, а сама ушла спать на кухню, которая находилась метрах в 10 по балкону. Водопроводного крана  в квартире не было. Воду жильцы дома брали из колонки в центре двора, туалет располагался в конце балкона и служил всем жителям второго этажа. Описываю все так подробно, чтобы читатель представил себе все лишения случившегося квартирного обмена только ради того, чтобы оказаться на родине.

   Ася Егоровна рассказала с какими трудностями она столкнулась в  попытке устроиться на работу. Во всех поликлиниках города места стоматолога не нашлос. Тогда она, будучи членом КПСС, обратилась в райком партии с просьбой помочь в трудоустройстве. Предложения «наведаться» с рекомендацией добавить  к фамилии окончанием  «идзе» она слышала почти полгода. Наконец  ей посоветовали обратиться в поликлинику, в которой было  свободным место медицинской сестры стоматологического кабинета. Когда она, счастливая, явилась в отдел кадров, ей с издевкой сообщили, что «место уже занято». Рассказ Аси Егоровны продемонстрировал всю фальшь советской пропаганды о нерушивой дружбе народов.

   Драматичным было наше возвращение в Адлер… В августе в Батуми вспыхнула эпидемия холеры, быстро распространившаяся на нижнее Поволжье и южные районы Украины. Тут же был объявлен карантин. Поезда из Тбилиси уходили в Россию с опечатанными вагонами, пассажиров не брали. Мы с женой обреченно шли по перрону тбилисского вокзала, где скопилось масса людей, требовавших посадки. И вдруг я обнаружил в одном из вагонов приоткрытую дверь. Мы тихонько взобрались в вагон и наглухо закрылись в купе. Уже по ходу поезда мы откупились от проводника и благополучно вернулись в Адлер, а затем – во Львов.

   Ася Егоровна продолжала свою скромную и тем не менее содержательную жизнь. В библиотеке, находившейся рядом с домом, она брала классиков русской и армянской литературы и чтением заполняла одиночество.

   Последние годы жизни она провела в доме престарелых. Квартира досталась племяннику, который при жизни Аси Егоровны практически с ней не общался. Он же и сообщил львовянам о кончине нашего дорого друга.