Дело было в Глуши

Сидор Сидорович Сидоров, да, послал же бог родителей, которые всю его жизнь перечеркнули этим имечком.
Как его только в школе не дразнили, и Сидор - придор, это ещё не самое страшное, что могло с ним случится. Хотя, страшнее этого и быть ничего не может, но наш рассказ не об этом.

Да и Сидор давно уже не Сидор, а обыкновенный Серёжа, который, что ни рожа, то Серёжа.
"Но лучше так, чем как раньше"-, думал он, меняя имя в паспорте.

Так вот, Серёже вчера исполнились 33 годика, и у него ни жены, ни детей, ни дома, ни дерева. Ничем он в этой жизни ещё не отличился, никуда не влез, никого не спас, одним словом Серёжа.

Программистом он был так себе, и до вчерашнего дня его держали только потому, что должен же быть на фирме программист. Но вчера его судьба
 решилась одним нажатием не туда.
- Ах ты ж рукожоп недоделанный, троглодит ты безмозглый, - кричал начальник, стуча кулаком по столу.

Вообщем лишилась фирма ненужного балласта в виде программиста Серёжи. В связи с этим Серёжа лишился единственного источника дохода. Квартирная хозяйка каким-то чудом, да известно каким, дочь её за соседним столом работала с Серёжей, прознала про то, что квартиранту не чем платить за квартиру. Прознала, да и дала ему 24 часа на сборы своих трусов и рваных носков.

В связи с этим Серёжа проснулся сегодня ни свет ни заря, сидел на кухне, пил растворимый кофе, и думал о бренности всего сущего.
Думать ему пришлось не долго, хозяйка тоже проснулась ни свет ни заря, и уже ломилась на свою законную жилплощадь.
- Тааак, диван не поломал надеюсь.
 - говорила она, осматривая мебель, - А что это за пятно на обоях? Что за пятно я спрашиваю?
- Так оно было здесь, год живу, и пятно это здесь живёт, - отвечал Серёжа, искренне глядя в глаза хозяйке.

Стоя на перроне московского вокзала, Серёжа последний раз вдыхал воздух города, который обошёлся с ним так не справедливо. Его ждала новая жизнь, новые возможности, да и вообще, не Москвой единой жив человек. Серёжа возвращался домой, в глушь, деревня так и называлась Глушь, что в Саратовской области.

Как таковой остановки здесь не было, просто просили остановить "где-то здесь".

Серёжа вышел аккурат напротив тропинки, ведущей в глубь леса. Тропинка была немного заросшей, это и не удивительно, местные боялись через лес ходить, а ему терять уже было нечего.

Идёт Серёжа по лесу, грибы собирает, чтобы не с пустыми руками к тётке Агриппине явиться. А то кто её знает, тетка всегда строгая была, не любила нахальства.

Согнулся он за боровичком-то, да так и остался в этой позе стоять. Где-то рядом раздался вой не человеческий, ясное дело, человеки так выть не станут, они сразу по башке дубиной.
" Ах ты екарный бабай, вот попал так попал. Тут меня волки и порешат", - думал Серёжа, медленно возвращаясь в исходное положение.

Он осторожно выглянул из-за кустов, на всякий случай подняв куртку, в которую собирал грибы. Представшая его взору картина заставила его сердце возликовать от счастья, и послать мольбы благодарности всем святым, которых он знал. К дереву была привязана маленькая собачка, неизвестной породы, дрожащая от страха.

- Ты чей такой будешь? - спрашивал Серёжа, подходя к дереву.
Собака радостно завиляла хвостом, преданно смотря ему в глаза.
- Ничей значит. - сказал Серёжа, отвязывая псину от дерева, - Будешь теперь мой. Вдвоём оно не так страшно к тётке Агриппине показываться.

-  Племянничек, ой, да что же ты так внезапно. Ой, приехал, мой родной. Ты смотри, и грибов насобирал, добытчик ты мой, - голосила тётка Агриппина, рассматривая племянника со всех сторон.
- Вот, в лесу нашёл, к дереву был привязан, - сказал Серёжа, указывая на собаку, которая жалась к его ногам, и скалила зубы на тётку.
- Дык это же наша Жучка. Собаченька моя дорогая, нашлась родимая. Убежала давеча, всей деревней искали. А она вон что удумала, к дереву привязалась, - говорила тётка, хлопоча с угощением.

Услышав запах самогонки, с печи слез дед, которому хрен знает сколько лет, столько и не живут.
- О, внучек приехал с городу. Вот, будет мне теперь с кем за жизнь побалакать. Агриппина, наливай.
- Да с тебя песок уже сыплется, а ты всё наливай, - сердито бурчала Агриппина.


- Цыц мне, на отца рот не разевать. Отец с Жуковым самогонку пил, а ты ему вон как отвечаешь, - кричал дед, и в сердцах стукнул кулаком по столу.
Агриппина поставила бутылку на стол и обиженно насупилась.

Дед по-хозяйски налил целый гранёный стакан мутной жидкости и поднёс Серёже.
- Ну, за встречу, внучок.
Серёжа сделал глоток, второй, третий, на четвёртом сознание его покинуло.

Голова болела так, что лучше бы её вообще не было. Серёжа силился открыть глаза, это отозвалась болью во всём организме. Застонав, он попытался принять вертикальное положение.

Весело посмеиваясь, с печи на него смотрел дед.
- Сидор, Сидор, как ты там в своём городе ослаб. Ну ничего, попривыкнешь, самогону то хоть черпаком черпай.
- Дед, сколько раз повторять, не Сидор я уже, не Сидор, - сказал Серёжа, проведя шершавым языком по пересохшим губам.
Дед от смеха с печи скатился.
- Да ты хоть Дормидонтом назовись, а Сидором родился, Сидором и помрёшь.

А в это время, во дворе, шёл бой, не на жизнь, а на смерть.
- Дармоедка проклятая, шавка подзаборная, чтоб ты сдохла, псина, - кричала Агриппина, размахивая вилами.
Жучка скалила зубы, рычала, пытаясь ухватить врага за ногу, ловко ускользая от ударов.

Превозмогая боль, Серёжа выбежал во двор. Жучка, увидав своего спасителя, с разбегу запрыгнула к нему на руки, радостно виляя хвостом.
- Тётя, что случилось?
- Что, что, ничего. Видеть не могу эту дармоедку. А ты ещё её из лесу приволок.
- Так это ты её к дереву привязала? Как же так можно? - удивился Серёжа, прижимая Жучку у себе.
- Да ну вас, оглоеды проклятые, - плюнула Агриппина, в сердцах воткнув вилы в землю по самое не балуйся.

Унять головную боль и потушить горящие трубы Серёжа решил на речке. Хотя дед настоятельно рекомендовал принять лечебную дозу.
Серёжа и Жучка шли по деревне. Один низко опустив болевшую голову, другая весело задрав хвост. Жизнь для обоих была хороша, не смотря ни на что.

Холодная вода быстро привела в чувство Серёжу. Он весело плескался, делая смелые заплывы, верная Жучка сидела на берегу, как зоркий пограничник.

- Ух, хорошо как, Жучка, - говорил Серёжа, растягиваясь на траве.
Жаворонки пели свою странную песню, ласточки высоко в небе играли в салки, в траве стрекотали кузнечики.
- Дааа, деревня, это вам не Москва, - философски заметил Серёжа, беря травинку в рот.

В траве послышался шорох, Жучка встрепенулась, навострила уши.
- Мать твою, змея, - только и успел прокричать Серёжа.


Жучка стрелой бросилась на врага. Не успел Серёжа глазом моргнуть, как Жучка тащила в зубах мертвую гадюку. Положив добычу у ног хозяина, она верно посмотрела ему в глаза.

- Ай да Жучка, ай да молодец. - гладил Серёжа собаку, - Покажем тётке, пусть знает какая ты у меня героическая собака.


- Вот, смотри, тётя Агриппина, наша Жучка на гадюк охотница, - сказал Серёжа, бросив к ногам тетки труп гадюки.
Агриппина подскочила, как гадюкой ужаленная.
- Ах ты Ирод, ах ты изверг, напугал до смерти. Пропади ты пропадом со своей гадюкой.
- Гадюка гадюку напугала, - смеялся дед, сидя на заваленке.

- Пошли, - сказал дед, направляясь в сторону леса.
Серёжа шел за дедом, который то и дело петлял между деревьями.
- Дед, чего ты как заяц скачешь? Следы заметаешь что ли?
- А и заметаю. Эта гадюка прознает, в миг к рукам приберет.
- О чем прознает? Что приберет?
Дед не ответил, только ухмыльнулся в седую бороду.

Через пол часа они вышли на берег лесного озера, на берегу которого стояла крепенькая хатка.
- Ну вот мы и пришли, - сказал дед, выуживая из под крыльца ключи.

Домик внутри оказался очень уютным. Былые занавески на окнах были не первой свежести, оно и понятно, кто бы их тут освежил.
Серёжино внимание привлекла фотография на стене. На ней была молодая девушка, держащая на руках смешного карапуза.
- Не узнаёшь? - спросил дед.
- Что-то смутно припоминаю, - ответил Серёжа, переводя взгляд на соседнюю фотографию, на которой та же девушка обнимала парня.

- Да где ж тебе помнить то, ты совсем маленьким был, когда они погибли.
Дед рассказал историю гибели его родителей, которую Серёжа знал, но без подробностей.
- Ну вот,а это значит ихний дом. Жили они здесь, когда ты родился. Батька то твой, Сидор, лесником был. Людей не любил, зато со зверьём всяким всегда общий язык находил. А она, Мария то, за ним хоть на край света готова была идти. Вот такая любовь была у твоих родителей, - говорил дед, вытирая тыльной стороной ладони влажные глаза.

- Может самогоночки, обмыть так сказать твоё новое жильё, - предложил дед, вытаскивая, как фокусник, из-за пазухи бутылку.
- Нет, нет, я пожалуй воздержусь, - замахал руками Серёжа.
- Эх ты, городской, - крякнул дед, делая глоток прямо из горла.

Так и остался Серёжа жить в этой избушке со своей верной подругой Жучкой. И место лесника по счастливой случайности оказалось вакантным.

Каждое утро они с Жучкой обходили свои владения. И однажды Серёжа понял, что это и есть, то самое его предназначение, которое он так силился найти в Москве. Да и перемеиновался он опять в Сидора, чтобы с гордостью носить имя полученное при рождении.