Приемный день в дурдоме

Четвертая моя подруга, Тата, была склонна к экспериментам, череда которых завершилась лечением в психиатрической клинике. Но даже в доме скорби Тата осталась человеком, всегда готовым поддержать чужую самооценку.

- Вчера разговаривала с психиатром, между прочим, лучший депрессолог России! – захлебываясь от восторга, сообщала Тата. – Так она мне сказала то же самое, что и ты…

Летом я навещала ее в стационаре, похожем на ведомственный дом отдыха: элегантные полукружья решеток на окнах, кругом вазоны и столы для пинг-понга.

- Ну, как живешь? – спросила я.

- Да скучно, — махнула рукой Тата. – Все кроссворды перерешала, журнал «Бурда» зачитан до дыр. Даже стала выкройки собирать, представь, до чего докатилась.

- А как у вас день проходит?

- Как обычно. Утром, после завтрака, все собираются в комнате игр.

- Как ты сказала? В комнате игр? – удивилась я.

- Ну да, в игровой. Там массовик-затейник сидит.

- Какой еще затейник?

- Господи, ну ты дура, что ль, — рассердилась Тата. – Психиатр, массовик-затейник в белом халате. Социальный работник. Он вакансии распределяет.

- А что, тут есть работа? – оживилась я.

- Конечно. Но только три вакансии. На них, знаешь, конкурс какой? Семь человек на место! Не подступишься, кругом мафия, все места выкуплены на полгода вперед.

- А что за вакансии?

- Одна – в дверях стоять, за порядком следить в приемный день, вторая – в раздевалке сидеть, третья – в столовке.

- В хлеборезке, что ли?

- Сама ты хлеборезка, — рассердилась Тата. – Там ножи, думай головой, кто ненормальным дает ножи. Просто столы сервировать, раскладывать ложки и тарелки.

- В раздевалку параноиков надо командировать, они точно посторонних не пропустят, — предложила я.

Тата только махнула рукой.

- Не пробиться никуда. В отделении двадцать человек, а вакансий только три.

Я сделала круглые глаза.

- Не все, конечно, в конкурсе участвуют. В смысле, не все двадцать человек. Половина с утра под капельницами пластом лежит. Но десять человек приходят всегда. А работы только на троих. Остальные слоняются, я уже этот пинг-понг видеть не могу.

- А ты скажи, что редактор и будешь им стенгазету выпускать. Новости больничной жизни, интервью на пути к выздоровлению, рубрика «Это интересно», — предложила я. – И время проведешь, и сдуешь пыль с профессиональных навыков.

- Да? Да? – Тата встала, уперев руки в бока, и голос ее пророчески зазвенел. – А если я им тут поредактирую, а потом возьму и в окно выброшусь? Тогда что? А?

Совершенно уничтоженная, я замолчала.