Лидокаин

«Непридуманная история, рассказанная
близким другом»

                - 1 -

Семён Семёнович Семёнов лежал на операционном столе в одной из самых крупных больниц Октябрьского района своего города. Так вот, он уже долго лежал на этом операционном столе и ждал операции. Он терпеливо ждал, когда же засветит над ним яркая операционная лампа. Но она почему-то всё не загоралась.
На дворе в это время года было довольно прохладно – всё-таки стояла уже поздняя осень. И эта прохлада проникала в операционную палату. Семён Семёныч поёжился и плотнее натянул на себя свежую больничную простыню.
- Что-то долго они не начинают, - подумал он, непроизвольно шевеля пересохшими губами.
Его заблаговременно предупредили, что операция проводится «натощак». А пошла уже вторая половина дня. И вот он, Семён Семёныч лежит на операционном столе «натощак», и ему очень сильно хочется пить. Правда, тогда он постеснялся переспросить: «Что значит это – натощак?».  А, когда попытался уточнить у своих знакомых и не очень знакомых: «Можно ли пить воду?», - то все отвечали по-разному, но всё же большинство склонялось во мнении, что и воду нельзя.
И вот он, Семён Семёныч, лежит теперь полностью «натощак» в операционной палате с пересохшими губами, а рядом с ним никого нет, кроме пожилой операционной медсестры. Да и та что-то постоянно перебирает в дальнем углу палаты, гремит медицинским инструментом, но близко к нему не подходит.
- Сестра, дайте попить водички, - не выдерживает Семён Семёныч мучительной сухости во рту.
- Нельзя!.., - слышит он в ответ голос медсестры.
- Ну, хотя бы полстаканчика, пожалуйста, - жалостливо просит Семён Семёныч.
- Перед операцией не по-ло-же-но!.., - по слогам произносит в ответ эта чёрствая медсестра.
Так вот, он лежал на операционном столе прикрытый лишь тонкой простынкой и думал: «Когда же это пожалуют к нему уважаемые хирурги- анестезиологи?»
- Наверное, всё ещё обедают, - подумал он, вспомнив, что его повезли из общей палаты на каталке как раз перед обедом.
- Как же всё-таки пить хочется, - шевелил он беззвучно своими пересохшими губами, вспоминая, что последний раз попил чаю накануне вечером.
- Надо отвлечься, - резонно подумал он. - Например, считать в уме по порядку: один, два, три …
Но и считать, не хотелось.
- И, как это меня угораздило попасть на эту, вроде бы и не предполагаемую ещё месяц назад операцию? Чувствовал, конечно, и раньше … Но только иногда … Какое-то уплотнение порой появлялось по центру живота, вроде бы чуть повыше пупка. От случая к случаю, без всяких болей. Помнёшь это место – и уплотнение пропадёт.
- А это, надо же?.. Поворочал на даче чугунную ванну, в которой грелась и отстаивалась вода для полива, а к ночи на тебе … Пришлось скорую вызывать … А то уж даже дыхание перехватило, живот твёрдым стал и резь по его центру пошла сильная.

                - 2 -

- Сестра, скоро обо мне вспомнят?.., - почти жалобным голосом произнёс Семён Семёныч.
- Лежите, больной, и не ёрзайте, - проворковала из своего угла операционная сестра, - врачи о Вас знают.
- Ох, скорее бы уж от этой злосчастной грыжи избавиться, - произнёс он, зажмурил глаза и вновь попытался считать по порядку.
Но тут ему послышался шум приближающихся шагов, а затем кто-то строго его спросил:
- Есть ли какие-то препараты, которые плохо переносите?
Семён Семёныч открыл глаза. Рядом с ним, судя по виду, стоял молодой доктор. Его лицо было прикрыто антивирусной маской.
- Да, - ответил Семён Семёныч, - новокаин я плоховато переношу.
- Как это – плоховато?
- Ну, было, когда и сознание терял на некоторое время. Вырубаюсь, в общем-то, от новокаина.
- Хм …, - что-то неопределённое послышалось Семёну Семёнычу. – А Вы об этом кому-то до этого говорили?
- Хирургу из поликлиники говорил, который давал мне направление на операцию. Он ещё предложил купить на операцию эластичные бинты и бандажный пояс. Всё это теперь со мной
- Но тот хирург не делает у нас операций.
На это Семён Семёныч не знал, что толком ответить. Он только, подумав, сказал, что, когда необходимо, например, удалять зубы, всегда заменяет новокаин лидокаином.
- А Вы знаете, - с нескрываемым раздражением в голосе продолжил доктор, - новокаин стоит десять рублей, а лидокаин – сорок. Больница же у нас бедная …, бедная.
Этого больной, к своему сожалению, не знал. Он слышал, конечно, о проблемах современной медицины. Но, чтобы настолько … Не предполагал.
Ему на этом операционном столе вспомнился давний случай встречи с проблемным для него новокаином. Тогда он, двадцатилетний ефрейтор срочной службы, получил поощрительный краткосрочный отпуск на родину. А дома его стала расспрашивать мама, работавшая в то время медсестрой в местной больнице. И при разговоре Сеня проговорился, что, дескать, ноготь на ноге замучил: растёт краем в мякоть пальца. То ли, мол, кирзовые сапоги его туда направляют, то ли портянки виноваты, когда на ноге сбиваются.
Этого разговора оказалось достаточно, чтобы мама повела его на следующий день к хирургу своей больницы.
Вот тогда Семёну и стало впервые очень плохо от новокаина. Он даже потерял сознание, когда хирург удалил ему ноготь с большого пальца ноги.
И с тех пор мама часто предупреждала Сеню о непереносимости им этого анестетика.
А теперь вот он лежал на операционном столе и не понимал, что от него хотят. А лежать становилось всё невыносимее, и ещё сильнее сохли губы, и ещё сильнее мучила жажда.
- Знать бы, с собой захватил этот лидокаин, - проговорил он, почти прошептал, запёкшимися губами.
На это ему никто ничего не ответил. И снова вокруг него стало так тихо, что Семён Семёныч понял – он по-прежнему лежит в одиночестве, и только операционная сестра гремит чем-то в своём дальнем углу.

                - 3 -

От усилившейся жажды стало перехватывать дыхание, и лежать здесь стало ему совсем тошно.
- Сестра, - взмолился Семён Семёныч, обращаясь к операционной сестре, - Вы не могли бы тряпочку намочить и хотя бы её просто приложить к моим губам? А то я уже и губ своих не чую, так пересохли.
А, когда медсестра подошла к нему с мокрой тряпицей, то больной с жадностью схватил эту тряпочку и прижал к своим губам. На какое-то время ему от этого стало легче, и даже показалось, что жизнь начинает налаживаться.
Хотя так сказать было в то время преждевременно.
Он ещё долго пролежал на операционном столе в одиночестве, хотя и не полном. Всё-таки где-то рядом постоянно дежурила медсестра. Она ещё пару раз мочила ему тряпицу и прикладывала её к быстро сохнущим губам Семёна Семёныча.
И вот наступил у него такой момент, что лежать на операционном столе стало совсем невыносимо. Семён Семёныч приподнял спину и, слегка запахнув своё голое тело простыней, сел на операционном столе, свесив с него свои ноги.
- Всё …, - сказал он громко, - я или ухожу, или тут окачурюсь … Пусть в другой раз делают …
- Куда?... Куда Вы, голый-то ?... Нельзя!... – громко воскликнула операционная сестра.
- Я пойду в общую палату, - уже не воспринимая её предостережения, ответил Семён Семёныч.
- Да куда Вы с первого на восьмой этаж пойдёте-то? Ведь совершенно голый!..
- Пусть, - выдохнул он.
- Ложитесь, ложитесь … Не упирайтесь, больной.
Но больной упирался. Он продолжал упираться до тех пор, пока вдруг рядом не оказалась группа людей в медицинских халатах.
Над операционным столом вспыхнул яркий свет.
- Быстро ложитесь!.., - скомандовал ему повелительный женский голос. - Операция начинается!
Больше Семён Семёныча никто ни о чём не спрашивал. А, как дальше ему делали  анестезию, как проводили саму операцию – этого уже он не наблюдал, почти не ощущал и не чувствовал. И, как говорят в таких случаях: «Операция прошла успешно».
Операционная сестра туго стянула живот Семён Семёныча бандажным поясом, купленным им заблаговременно по цене во много раз дороже этого злосчастного лидокаина. А сам Семён Семёныч, опираясь на руку медсестры, зашмыгал из операционной палаты в коридор, к инвалидной коляске. Их провожала глазами группа медицинских работников, проводивших эту, уникальную операцию.
- Вот, как прошло всё быстро и замечательно! - произнёс Семён Семёныч, обращаясь к медперсоналу операционной палаты.
- Спасибо вам всем большое!... Я даже боли во время операции никакой не почувствовал.
А перед выходом из операционной палаты в коридор он ещё раз обернулся и, будто бы что-то вспомнив, добавил: «Люди-то у нас, в России, замечательные и умелые … Но, как говаривал Козьма Прутков: «Страна наша всем богата, порядка только нет!.. Как не было, так и нет!»».
Медперсонал проводил его молча, вряд ли, при этом, заметив, что Семён Семёныч допустил какую-то неточность в цитировании знаменитого произведения графа Алексея Константиновича Толстого.

                13 мая 2019 года