Прощание

  Я понимаю Огинского, прощавшегося с родиной, со всем, что было мило под небом Варшавы. Он хоронил своё сердце. Я понимаю всех, прощавшихся с оставшимся позади прошлым: с друзьями, любимыми, с молодостью, с надеждами, с жизнью самой. Моя жизнь - сплошное прощание. С тех самых пор, когда я потерял любимую игрушку: маленький резиновый мячик с двумя поперечными, перекрёстными красными линиями через центр по окружности. Редкое сокровище в первые послевоенные годы. Мне подарил его мой любимый дядя. Кажется, он же и нарисовал эти красивые линии. Нет, он не исчез из моей жизни вместе с пропавшим мячиком, закатившимся куда-то в подвал соседнего парадного. Я сердцем чувствовал, что он не мог пропасть бесследно, просто так. Его кто-то подобрал. Мячик с красными полосками был украден вместе с частицей моего сердца. И больше я его не видел. Но он долго оставался в моей памяти. Выходя во двор несколько недель после случившегося, я всё ещё надеялся, что мячик найдётся. Я понимаю Огинского, прощавшегося с родиной, со всем, что было мило под небом Варшавы. Он хоронил своё сердце. Я понимаю всех, прощавшихся с оставшимся позади прошлым: с друзьями, любимыми, с молодостью, с надеждами, с жизнью самой. Моя жизнь ; сплошное прощание. С тех самых пор, когда я потерял любимую игрушку: маленький резиновый мячик с двумя поперечными, перекрёстными красными линиями через центр по окружности. Редкое сокровище в первые послевоенные годы. Мне подарил его мой любимый дядя. Кажется, он же и нарисовал эти красивые линии. Нет, он не исчез из моей жизни вместе с пропавшим мячиком, закатившимся куда-то в подвал соседнего парадного. Я сердцем чувствовал, что он не мог пропасть бесследно, просто так. Его кто-то подобрал. Мой любимый мячик с красными полосками был украден вместе с частицей моего сердца. И больше я его не видел. Но он долго оставался в моей памяти. Выходя во двор несколько недель после случившегося, я всё ещё надеялся, что мячик найдётся. Увы, похититель был хитёр. Мячик ни разу обнаружил себя в дворовых играх. Где его прятали и зачем? Что у него была за жизнь, если им не играли, не бросали за землю под яркий солнечный свет? Он жил в темнице. Разве для этого выделывали его на фабрике? Разве для этого дарил мне его мой любимый дядя? Он вместе со мной и бабушкой  искал потерявшийся мячик, словно живое существо, котёнка или щенка, на худой конец ёжика.
Мой любимый красный цвет! Я любил его в алом восходе светила, розовых облаках, цвете рубашек, во всём, где пылал этот огонёк жизни. Можно сказать, я поклонялся  этому цвету, как язычники поклонялись солнцу. Он насыщал моё сердце. Говорят, красное любят северяне и дурачки. Я был, наверное, и тем, и другим. Не было большей радости для меня, чем находить этот цвет жизни, красного солнца, но не крови. Она тоже была красной, но не радовала, не будила никаких предчувствий счастья и уж совсем не вызывала чувства красоты. Я любил красный свет разгоравшегося летнего и зимнего утра, алую ленту угасающего весеннего дня, красного цвета фишки в настольной игре с богатырями. Красным был всегда Руслан или Ратмир. Из всей палитры цветов в коробочке с акварелью в первую очередь выбирал красный и розовый, от смешения становившиеся сказочно-алым. Мёдом меня не корми, а подари красную рубашку. Наверное, я был родственником Емели или тореадоров, хотя долго о них ничего не знал. Да и битва с быками, в которой красный платок  был в роли заманчивого средства убийства, не привлекала. Зато налитый жаркой кровью гребень петуха вызывал уважение.  Огненное перо жар-птицы волновало несказанно. Любой красный цветок был милее роскошного разноцветного букета с самым пьянящим и нежным запахом. Также не любил я долго и кропотливо возиться с кубиками, среди которых не было моего любимого жаркого цвета. Красная помада на женских губах зажигала мои чувства.
Теперь красной рубашки я стесняюсь. Этот цвет кажется мне слишком вызывающим, тревожным, может быть, даже вульгарным. Я прощаюсь с цветом моего детства, восходящего над горизонтом алого или багрового солнца, нежно-розовой полосы заката.
Я знаю, что такое прощание, потому что любил встречи. И оттого скорбь полонеза будит во мне чувство скорби и радостного страдания, горечь расставания и счастье воспоминаний о том, что было. В медленно и печально плывущих звуках полонеза я вижу густые, насыщенные пламенные тона огненной реки, слышу звуки уплывающей жизни, всего, что было мило и дорого моему детскому сердцу.Но он как сквозь землю провалился 
Похититель был хитёр. Мячик ни разу обнаружил себя в дворовых играх. Где его прятали и зачем? Что у него была за жизнь, если им не играли, не бросали в воздух и на землю под яркий солнечный свет? Он жил в темнице. Разве для этого выделывали его на фабрике? Разве для этого дарил мне его мой любимый дядя? Он вместе со мной и бабушкой  искал потерявшийся мячик, словно живое существо, котёнка или щенка, на худой конец ёжика.
Мой любимый красный цвет! Я любил его в алом восходе светила, розовых облаках, цвете рубашек, во всём, где пылал этот огонёк жизни. Можно сказать, я поклонялся  этому цвету, как язычники поклонялись солнцу. Он насыщал моё сердце. Говорят, красное любят северяне и дурачки. Я был, наверное, и тем, и другим. Не было большей радости для меня, чем находить этот цвет жизни, красного солнца, но не крови. Она тоже была красной, но не радовала, не будила никаких предчувствий счастья и уж совсем не вызывала чувства красоты. Я любил красный свет разгоравшегося летнего и зимнего утра, алую ленту угасающего весеннего дня, красного цвета фишки в настольной игре с богатырями. Красным был всегда Руслан или Ратмир. Из всей палитры цветов в коробочке с акварелью в первую очередь выбирал красный и розовый, от смешения становившиеся сказочно-алым. Мёдом меня не корми, а подари красную рубашку. Наверное, я был родственником Емели или тореадоров, хотя долго о них ничего не знал. Да и битва с быками, в которой красный платок  был в роли заманчивого средства убийства, не привлекала. Зато налитый жаркой кровью гребень петуха вызывал уважение.  Огненное перо жар-птицы волновало несказанно. Любой красный цветок был милее роскошного разноцветного букета с самым пьянящим и нежным запахом. Также не любил я долго и кропотливо возиться с кубиками, среди которых не было моего любимого жаркого цвета. Красная помада на женских губах зажигала мои чувства.
Теперь красной рубашки я стесняюсь. Этот цвет кажется мне слишком вызывающим, тревожным, может быть, даже вульгарным. Я прощаюсь с цветом моего детства, восходящего над горизонтом алого или багрового солнца, нежно-розовой полосы заката.
Я знаю, что такое прощание, потому что любил встречи. И оттого скорбь полонеза будит во мне чувство скорби и радостного страдания, горечь расставания и счастье воспоминаний о том, что было. В медленно и печально плывущих звуках полонеза я вижу густые, насыщенные пламенные тона огненной реки, слышу звуки уплывающей жизни, всего, что было мило и дорого моему детскому сердцу.