Примадонна и автошкола

Привязанность Катерины Павловны к автошколе своим началом теплилась в пламенном сердце инструктора по вождению Алексея. Симпатичный и по-юному взбалмошный, он сумел покорить Катерину Павловну своим обхождением и глубоким пониманием культуры. Алексей был младше её на двадцать лет, но именно он дарил ей те счастливые минуты, когда вечность исчисляют мгновениями, а ямб отличают от хорея. В пылу ненасытных бесед рождались бессмертные поэтические строки, которые посвящались Катерине Павловне. Не без крепкого словца, конечно же, но на то он и поэт–хулиган, а она - его стеснительная муза. В дружбе с Алексеем Катерина Павловна видела их мессианское предназначение: промчаться по Елисейским полям на паровом дилижансе.
Стечение всех этих обстоятельств, привело Катерину Павловну к твёрдому убеждению никогда не расставаться с увлекательным миром автошколы. Закончив в четвёртый раз курсы вождения, она спешила на экзамен с чёткой установкой - провалить практику. Для волнения не было причин - Катерина Павловна даже не знала расположения педалей в автомобиле.
На месте излюбленного Ланоса стоял огненно-красный Москвич ИЖ-412, а вместо Алексея – инструктор Константин. Вокруг автомобиля собрались другие инструторы, которым Константин презентовал своего «питомца».
- Шестьдесят девятый год, экспортный вариант, не тачка, а зверь! Тупо – самолёт! – Константин самодовольно чесал пуп, бунтарски торчащий через разошедшиеся пуговицы и наблюдал за реакцией коллег. – Коробка автомат, двигло от мерина, тачка такая резкая, что с перепугу можно забеременеть! Свечи вообще адские - вода горит!
В дополнение ко всему выше описанному, на автомобиле так же были видны следы глубокой мутации, включавшей спойлеры, дефлекторы и огромное антикрыло. Ансамбль из накладок и намордников завершал значок BMW, приваренный к капоту. Очевидно, он служил не только инструментом психологического давления на стритрейсеров, но и недвузначно намекал, что в магистралях самца кипит арийский бензин. Дизайн салона, перетянутого коврами с бахромой и множеством иконок, представлял собой синтез отпевальни и кальянной.
- Антистатик, ваще капец! – продолжал Константин, - только включаешь зажигание, в округе тухнут тупо все электрочайники!
Он так восхищался машиной и так нежно и трепетно протирал её платком, что Катерина Павловна в шутку предположила, будто они друг с другом периодически занимаются сексом. Мысль о тайной связи Константина с Москвичом от души веселила Катерину Павловну. Секрет её психического равновесия заключался в том, что она даже не предполагала, насколько была близка к чудовищной разгадке…
- Два года с ней ****ся! – резюмировал Константин, хлопнув машину по крышке багажника
Мужики понимающе закивали, а Катерина Павловна приняла вид посаженной на кол еретички.
- Господи… – прошептала она и принялась лихорадочно креститься.
Не заметить конвульсирующую даму было невозможно, и инструкторы в одночасье обернули головы в её сторону.
- Что это за притрушенная?...., - спросил кто-то, - а, пятый раз в первый класс…
- Ах, где же ты мой автоЕсенин?!... – с горечью думала Катерина Павловна, вспоминая Алексея и с тревогой наблюдая за приближающимся инструктором, - как же тяжко без тебя, Алёшенька, голубь ты мой ласковый…
- Ну что, камикадзе! – Деловито сплюнув, обратился к ней Константин. – В ноздри ветер, в жопу дым, сдохну вечно молодым?! - И он протянул ей руку. - Прошу за руль.
- Не прикасайтесь ко мне! – Завопила Катерина Павловна, и юркнула в салон автомобиля.
- Чёкнутая что ли? – удивился Константин.
Стрелки на комбинации приборов лениво качнулись в такт плюхнувшемуся на пассажирское кресло Константину.
- На газ резко не давим – отрезал он, - иначе сиськи на голову намотает. Тачка рвёт с места, как кабан с простреленной жопой, не удержишь.
Бедность литературного языка не позволяет описать состояние Катерины Павловны. Она испытывала нечто большее, нежели потрясение и шок. С ней происходило то, что может происходить с интеллигентной женщиной в присутствии Константина... В общем, Катерину Павловну колбасило вдоль и поперёк, это, если вкратце.
Возле Москвича появилась диспетчер Маша.
- Как в кино сходить, у него времени нет, - отчеканила она, - а как с машиной возиться, это пожалуйста.
- Зая, ну чё ты, действительно, - ответил Константин.
Маша наклонилась и посмотрела в салон. Смерив Катерину Павловну презрительным взглядом, она произнесла:
- А, теперь всё понятно!
- Зая, ну не начинай, - скривился Константин, - Алёшка заболел на три дня, ну чего ты?!
- Удачной развлекухи, кобель! – сказала Маша и со всей силы захлопнула дверь.
От удара распахнулся солнцезащитный козырёк и рухнул на элегантный носик Катерины Павловны.
Константин виновато огляделся и, остановив взгляд на её назревающих фингалах, растерянно произнес:
- Ревнует. Меня все тут ревнуют… бабы штабелями падают… - и, перейдя на приглушённый полушёпот, злорадствующе добавил - думают, будто я не понимаю, что им нужен не я, а моя тачка!
Стиснув зубы, Катерина Павловна провернула ключ зажигания.
Под свист шкивных ремней, Москвич встал на два колеса и, задымив шинами, устремился к курилке. Расфиксировавшееся пассажирское кресло, словно катапульта, унесло Константина в задние сиденья, где благополучно заклинило, вместе с ремнями безопасности.
Разбегающиеся из курилки инструкторы повыхватывали телефоны, желая заснять всё происходящее. В этом состояла их стратегическая ошибка, так как Катерина Павловна относилась к той прекрасной половине человечества, для которой желание хорошо выглядеть на фотографии, имеет приоритет перед безопасностью движения. Автомобиль сносил курилку, а Катерина Павловна позировала. Все её мысли в эти мгновения были заняты одним лишь вопросом: «можно ли будет затереть фотошопом перепуганного борова, с перекошенной физиономией на заднем плане?».
Минуя облако вспорхнувших окурков, Москвич пробил забор и, зачерпнув ломоть клумбы с прекрасными тюльпанами, вырвался на трассу. Монолитное ограждение автошколы теперь украшала сквозная пробоина с унылыми шнурками антистатика, сорванными с кузова автомобиля. За ними едва было видно садовницу Тётю Пашу.
- А шоб ты сдохла, подлюка! – промолвила она, поливая остаток уцелевших цветов.
Ситуация складывалась в пользу тёти Паши, ибо её пожелание могло реализоваться в самое ближайшее время.
Непилотируемое движение Москвича здорово напугало дальнобойщиков. Трепыхающийся на его левом крыле мусорный бак, словно черное полотнище пиратской шхуны, сулил неприятности всем, кто его увидел. Фуры ошалело виляли по трассе, пытаясь избежать контакта с дорожным Гастелло. Водители до одури давили на клаксон и, вывалившись из окон, орали:
- Ёбнутая Ты чё творишь?!
В ответ - лишь широко раскрытые и полные ужаса две пары глаз. Это всё что было видно сквозь тонированные стёкла Москвича.
Констанин бился в истерике. Образы молчаливо болтались на шнурках, оставляя его мольбы без рассмотрения.... святые угодники теперь сами уповали на чудо.
- Ты куда полезла, дура? - орал Константин Катерине Павловне.
- Меня очень пугают бибикалки грузовиков!
- Немедленно вылазь из-под руля и смотри за дорогой!!! – Константин рыдал от бессилия. Он был надёжно зафиксирован ремнями безопасности. Пусть не новые, но очень добротные, они были произведены в то время, когда на один погонный метр изделия вешали трёх бракоделов, так что освободиться из них не было никаких шансов.
- Прижмись вправо! – кричал Константин.
- Где хочу, там и езжу – отвечала Катерина Павловна, вцепившись в руль – дороги строят на деньги налогоплательщиков, в том числе и на мои!
- Дура, съедь со встречной полосы!
- Дура, это Ваша подружка, - огрызнулась Катерина Павловна и сама не поверила, что произнесла это! – Глупая, вульгарная и безвкусная Горгона!
Кажется, Катерина Павловна почувствовала, «вкус крови», заматерела, так сказать. Этому было объяснение - за последние десять минут жизнь её изрядно потрепала. Вообще, за это время многое поменялось. Преобразился и Москвич: перестав быть смешным и нелепым мутантом, он превратился в серьёзный реактивный боеприпас, начинённый Катериной Павловной.
Москвич уверенно держал дорогу, и Катерине Павловне показалось, что он в её помощи не нуждается. Уставившись в зеркало заднего вида, она припудривала свои свежие фингалы, оставленные солнцезащитным козырьком.
Заглушая рёв мотора заиграл рингтон телефона, такой же бесвкусный и вульгарный, как утренний наряд абонента на том конце провода.
- Ты все ещё с этой грымзой? – испытывающее звучал голос.
- Заинька!!! - Заскулил Константин. – Спаси меня!
- У тебя проблемы, неужели?!
- Заинька, это у нас всех проблемы, это не водила, а проклятие нашей автошколы, нам всем кранты!
- Костик, не преувеличивай, с ней в машине только ты, поэтому прикончит она лишь тебя. А с нами всё будет хорошо, если вы забудете дорогу в автошколу.
Автомобиль неожиданно заглох, но по инерции ещё пытался скользить по дороге. Он то останавливался, то прыгал, и вместе с ним каталось по полозьям пассажирское кресло с распятым Константином, которое опять расфиксировалось.
- Ёб…Ёб….Ёб… - что-то пытался сказать Константин, но каждый раз, как только он влипал в торпедо, кресло его снова уносило назад.
Наконец машина остановилась.
- ****ый карбюратор, - наконец, выпалил Константин, - надо было Солекс ставить.
Обойдя машину, он с ненавистью посмотрел на Катерину Павловну.
- Всю тачку мне расколотила, долбанутая. Не зачёт.
За «долбанутую», конечно, было обидно, но то, что Катерина Павловна провалила экзамен, не могло не радовать.
Через три дня у Алексея заканчивался больничный, а значит – очень скоро жизнь наполнится радостными встречами, и конечно же, практикой вождения.