Путешествие Степана. Глава 5

5.
ТОНКОЛАЕВ, ТЕБЕ НЕ СТЫДНО БЫТЬ БОГАТЫМ?
Утром Тимофей принёс мне новую челобитную. Я подошёл к окну и стал читать её. В ней говорилось, что в дальней области, почти в тысяче вёрст от нас, появились разбойники. Оказалось, что за последние полгода люди уже трижды писали царю об этом, но, видимо, челобитные не доходят до него.
Внезапно страшный гнев ударил мне в голову:
«Кто же прячет их? Как царь может править, если он не знает правды и его легко обмануть! И какой он тогда царь?!»
Мне даже захотелось пойти и поколотить его! Но тут в голове моей зазвонил колокольчик. «Остановись и успокойся!» — требовал он. Я вспомнил, как в последний приезд к тётушке Маланье она меня предупредила, что колокольчик поможет мне ещё только раз, а дальше я должен буду сам владеть собой, побеждая гнев. Сердце быстро и громко стучало в груди. Я долго смотрел в окно, на снег, который сыпался хлопьями на землю, на деревья, на крыши домов. Снег показался мне серым и становился всё темнее, а колокольчик звонил всё громче, пока я не увидел, как под моим окном проехали сани с весёлым кучером. И тут снег снова стал белым, а колокольчик перестал мучить меня.
«Оставить бы мне здесь всё и уехать в своё село! — отчаянно подумал я. — А как же моя жена, царевна Ирина? И крестьяне, которые верят в меня?»
Стараясь не разбудить жену, я тихо оделся и медленно побрёл к царскому дворцу, не радуясь снегу и не замечая озорных мальчишек, которые уже играли в снежки.
Один снежок попал в меня. Я остановился, и только тут стал слышать радостные крики мальчишек, и заставил себя улыбнуться. Я понял, что гнев совсем покинул меня и с тех пор он навсегда меня оставил.
Во дворце я устало добрёл до покоев царя и увидел, что он спокойно разговаривает с князем Чуйским. Они с тревогой посмотрели на меня.
— Что с тобой, Степан Родионович? — спросил царь.
— Кто огорчил тебя? — спросил князь Чуйский.
— Царь, — сказал я, — ты просил меня не совать нос в дела твои и боярские, но всё-таки я был прав. Важные челобитные от тебя прячут.
Я рассказал о пропавших челобитных и показал царю челобитную, в которой говорилось о разбойниках. Царь с князем слушали меня спокойно, не возмущаясь, что очень удивило меня.
— Позовите ко мне дьяка Головатого и бояр, на которых тот укажет! — крикнул царь слугам. — А ты, Степан Родионович, решил, что я виноват, потому что не знаю о разбойниках? Ты прав. Ведь я должен всё знать. На то я и царь. Но попробуй, уследи за всеми. Когда станешь после меня царём, посмотрим, как ты эту ношу потянешь. Часто бывает так, что из какого-либо города мне присылают много челобитных с жалобами на жестокое правление их правителя и его помощников. Тогда я отстраняю их от правления и наказываю. А новым градоправителем я назначаю хорошего и честного человека. Наконец, люди довольны, живут хорошо. И мне не стыдно. И челобитные из этого города мне больше не присылают. Но через несколько лет власть и деньги одурманивают нового правителя. Он тоже начинает воровать, врать и уже не видит в этом греха. Перед народом изображает грозного и справедливого начальника, а перед царём — послушного и преданного слугу. И чем больше ворует, тем лучше умеет притворяться. А через три или четыре года нужно срочно заменять его и сажать в темницу.
— Иногда и одного года хватает, чтоб испортился человек, — сказал князь Чуйский царю. — Помнишь, как ты послал сына боярина Дерюгина, честного и работящего человека, в дальнюю область? А через полтора года он привык к подачкам и взяткам. А когда приезжал к тебе, то врал, что он навёл порядок и все подданные очень довольны им. А ведь и тогда челобитные на него не приходили, потому что он подкупал боярина Рыжова, который прятал их. Но всё равно попался. Нажитое добро у него отняли, а его на пять лет посадили в темницу. А тут дело куда хуже. Речь идёт о разбойниках.
— В той области правит Васильев, твой бывший друг, князь, — сказал царь.
— Я его десять лет не видел, пока был послом! — воскликнул огорчённый князь. — А теперь и он туда же!
— Видишь, как они приноровились обманывать меня, — сказал царь, — и я уже не вижу, что у меня под носом творится. А я вначале доверял князю Трубицыну и боярину Тонколаеву и даже считал их своими друзьями. А ведь знают, как я суров на расправу! И всё равно одурачили меня!
Тут в царские покои вошёл дьяк Ефим Головатый. Он был бледен, длинная борода его тряслась от страха. Узнав, в чём дело, он сказал:
— Я помню те челобитные. В связи с большой опасностью для государства я передавал их трём боярам, которым обязан отдавать самые важные челобитные — Колышкину, Тонколаеву и Колдобину.
Царь приказал стражникам разыскать этих бояр, где бы они ни находились, и доставить к нему, а дьяка отпустил.
—  Дьяк — честный человек, — сказал царь. — Я уже его не раз проверял. Но в нашей стране есть всё-таки правители, которые справедливо правят, и народ, и я ими довольны. Посмотрим, как ты, Степан, будешь справляться, если станешь царём. Я уже двенадцать лет царствую. За эти годы мои подчинённые так хорошо узнали мои привычки и настроения, что стоит им взглянуть на меня, чуют, как отвлечь и усыпить меня, когда я сержусь. Да и я уже привыкаю к ним и к их вранью. Но иногда им сильно достаётся. Ты это уже не раз видел, Степан. Потому мне кажется, что и царю нельзя править больше пяти лет, иначе приближённые научатся вертеть им, как захотят.
Когда стражники привели трёх бояр, мы их не узнали. Худой и длинный Колдобин дрожал от страха. Тонколаев, крепкий и сильный человек, молчал и угрюмо глядел на царя. Слёзы катились у него из глаз, стекая по усам и бороде на кафтан. А маленький, пузатый Колышкин упал перед царём.
— Царь, я всё скажу! Это князь Трубицын просил нас согрешить!
— Степан Родионович, ты уходи отсюда поскорей, — сказал царь. — Я боюсь, что ты побьёшь кого-нибудь из них. Мы тут сами разберёмся с этими подлецами.
Царь приказал стражникам разыскать и доставить во дворец князя Трубицына. Я вышел из дворца и пошёл к своему дому. Снег перестал идти. Он накрыл белыми шапками деревья. Мальчишки, которых я видел утром, пробежали мимо меня с санками, за ними бежала маленькая, весёлая, лохматая дворняжка. Мне стало легко на душе. Около дома меня ждал гонец с сумой на плече. Он держал за повод уставшего коня.
– Ты боярин Степан Родионович Гаврилов? – спросил он.
– Да, – ответил я.
– Меня прислал к вам герцог Овалийский, – сказал гонец, – с срочным посланием.
Он вынул из сумы письмо и подал мне его. Мы завели коня во двор и поставили в конюшню.
– Задай корма коню, – сказал я конюху.
Я привёл гонца в свой дом и прочитал письмо. В нём было написано:
«Степан! Предупреждаю тебя об опасности. Две недели назад я получил письмо от князя Трубицына. Он просит у меня убежища в случае неудачи в одном важном деле. По-видимому, он хочет остаться жить в моём герцогстве. Я вспомнил о твоей вражде с ним и понял, что против тебя устроен заговор. Будь осторожен. После того, как гонец отдохнёт, напиши мне, что ты моё письмо получил. Всегда рад помочь тебе, твой друг герцог Овалийский».
Я написал:
«Спасибо, что предупредил. Сегодня князь Трубицын разоблачён и доставлен царю. У меня к тебе просьба. Некий вор Григорий Тараканов, бывший управитель князя Комаровского, обокрал хозяина и сбежал с деньгами куда-то за границу. Проверь, нет ли его в твоём герцогстве. Если найдёшь, то пришли его вместе с награбленными деньгами царю».
И я вручил письмо гонцу. Слугам я велел:
– Гонца накормить и уложить спать. Завтра ему отправляться в долгий путь.
Я задумался:
«Что за привычка у людей — наворовавшись вдоволь в нашей стране, прятаться в иноземной? Надо это как-то остановить».

Вечером к нам с Ириной пришёл князь Владимир Чуйский с дочерьми. После учения он рассказал мне, как бояре признались, что князь Трубицын платил им деньги за то, чтобы они прятали важные челобитные от царя. А ему, князю, за это платили немалые деньги проворовавшиеся правители.
– Он готовил заговор против тебя, Степан, – сказал князь. – Дескать, ты стал совать нос в их дела и мешал им. И несправедливо отнял новый дворец князя. Кроме этих трёх бояр его поддержали ещё двое. Они догадывались, что ты разоблачишь их, а на их места поставишь каких-нибудь своих друзей из крестьян. Будто ты и не зря школу строить затеял, где будут учиться не только даровитые боярские и купеческие дети, но и крестьянские, которые после могут изменить порядок в стране. Тонколаев рассказал, что после одного боярского собрания ты проходил мимо него и князя Трубицына. Они вздрогнули, и Тонколаев крикнул тебе вслед: «Свинарь, а лезешь в цари!» и засмеялись над тобой. А ты повернулся и ответил: «Тонколаев, а тебе не стыдно быть богатым?» Удивительно, но твои слова так напугали их и других заговорщиков, что они стали придумывать, как поскорей извести тебя с помощью яда или нападения сторонних людей.
– Я получал челобитные из разных мест, от разных людей – ответил я. – И понял, что самые бедные и несчастные крестьяне в деревнях — это подданные Тонколаева и Трубицына — самых богатых людей в нашей стране.
Затем я спросил князя:
– Сколько мне ещё с вами учиться для поездки в другие страны?
– Ещё месяц, не меньше, – ответил Чуйский. – Потом будешь сам повторять всё, что выучил.

В эту ночь я долго не мог заснуть. Неужели человек, которому досталась власть, может легко стать подлецом и обманывать народ, не боясь своей совести? Ирина проснулась и с тревогой спросила меня:
– Что с тобой случилось? Расскажи мне обо всём, что тебя мучит.
Я рассказал ей о челобитных, которые получал раньше, и о своей поездке в село Захарово, к вдове Матрёне, потом в деревню Климово, к бондарю Фролу, и в город Буянск, к князю Комаровскому, о разбойниках и о заговоре бояр против меня и царя.
– Почему ты мне раньше ничего не говорил? А ведь я — твоя жена и должна знать всё! Было бы лучше, если бы ты взял меня с собой к Матрёне и к князю Комаровскому. Мне любопытно и важно видеть этих людей, помогать им, понимать, как понимаешь их ты. И не важно, стану ли я когда-нибудь царицей или крестьянкой.
Я обнял жену.
– Я сознАюсь тебе, – сказал я, – мне не хочется ехать в другие страны и смотреть, как там живут люди и учиться у них полезному. Мне прежде всего хочется поездить по нашей стране, посмотреть, как живут люди в разных местах, помочь им. Не могу я сейчас их бросить. Но больше всего мне хочется встретить разбойников и поговорить с ними, и узнать, что довело каждого из них до разбоя.
– Я поеду с тобой даже к разбойникам, – ответила мне жена. – Но как быть с поездкой в другие страны? Ведь мы обещали моему батюшке. Да и за меня он будет бояться. Как он отпустит свою дочь к разбойникам?
«Вот незадача, – подумал я. – Если я выполню обещание царю, у меня вся душа измучится! И я брошу крестьян, которых вынудили стать разбойниками? Тогда мне будет не в радость видеть, как живут иноземные народы!»

Утром я пошёл в царский дворец, где должен состояться суд над князем Трубицыным и пятью боярами. Узнав подробности и услышав признания судимых, бояре в большинстве своём потребовали казни заговорщиков. Царь спросил меня:
– А что ты скажешь, Степан Родионович?
– Хотя народ и любит смотреть казни, – ответил я, – нельзя рубить с плеча и сгоряча! И что подумают в других странах о правлении нашего царя и бояр? Я предлагаю другое наказание: нужно забрать все богатства, которые эти люди нажили на воровстве. Родовой дворец князя Трубицына, как и богатый терем боярина Тонколаева, закрыть. А их с семьями поселить на семь лет в самые бедные деревни, которыми они владеют. Если они научатся работать и вести хозяйство, как крестьяне, и кормить себя этим трудом, то им можно будет вернуть их дома. А присмотр за ними в этих деревнях будут вести стражники. Если они не научатся трудиться своими руками, помогать своим подданным и любить их, то пусть там и остаются. Остальных заговорщиков заключить в темницы на те же семь лет, а после посмотреть, какими они станут.
Бояре и царь подивились моему решению и долго молчали. Наконец, царь спросил:
– Кто за решение Степана?
Со мной согласились бояре Кулагин и Терентьев, князь Чуйский. Остальные бояре замерли, о чём-то думая. А затем и они согласились со мной.
– Неожиданно твоё решение, Степан, – сказал царь. – Но я хочу посмотреть, что из этого получится.
Вдруг все увидели, как князь Трубицын зарыдал, размазывая слёзы по щекам.
– Батюшка-царь и Степан Родионович, простите меня! Спасибо, что оставили мне жизнь! И всё-таки лучше такой позор, чем смерть!
Бояр и князя увели стражники. Царь продолжил:
– Нужно снарядить полк стрельцов с опытным воеводой для истребления разбойников.
Тут уж я не имел права спорить с царём. Но, возможно, не всех разбойников убьют стрельцы, а лишь разгонят их. И тогда я смогу поехать и поговорить с каждым из них. Но как это сделать? А если их всех истребят? Тогда придётся ехать, куда послал царь. Я был в тягостном раздумье.

Через несколько дней я получил ещё одну челобитную, которую прислал охотник из дальних, северных краёв нашей страны. Однажды в лесу он увидел двух великанов, они были в пять раз выше обычных людей. Они прошли недалеко от охотника и не заметили его, спрятавшегося в кустах. Охотник в страхе прибежал в своё село и рассказал об увиденном, но все посмеялись над ним. Не знаю почему, но я поверил ему. Сказать и о них царю? Если я поеду по нашей стране, то разыщу этого охотника, и он мне покажет, где видел великанов.
«Мало было разбойников, так теперь ещё и великаны, – неожиданно обрадовался я. – Нет, никак нельзя мне уезжать из нашей страны! Если есть такие чудеса у нас, то зачем мне чужие края?! Но что скажет царь, если я отложу поездку? А если я ему расскажу о великанах? Да он опять пошлёт войско, не разобравшись ни в чём, и тогда и их не увижу! Надо обсудить это с моей Ириной».

Когда я вечером вернулся домой, то увидел, что к нам приехали гости. Это был мой средний брат Матвей с женой Верой. Они приехали к нам на три дня, чтобы сделать покупки в столице. После ужина Ирина показывала Вере свои новые платья, в которых должна была ехать за границу. Вера охала, ахала и просила Ирину дать ей померить платья. Ирина увела Веру в другую комнату, надевать на неё платья. Тут я хлопнул себя по лбу и сказал Матвею:
– Идём со мной, и ты померишь мой камзол и башмаки с серебряными пряжками.
Матвей надел мой синий нарядный камзол, который принесли вчера портные, и башмаки. А я оделся в крестьянскую одежду брата. Когда к нам вышла пышно разодетая, взволнованная Вера с Ириной, подошла к большому зеркалу и принялась любоваться собой, то вдруг увидела позади себя отражение Матвея в камзоле.
– Степан, как ты красив в этом наряде! – воскликнула Вера.
– Это не Степан, а твой муж Матвей, – поправила её Ирина. – Ты ведь знаешь, как они похожи!
– Нет, это Степан! – не верила своим глазам Вера.
– Может, ты моему голосу поверишь? – спросил я. – Я надел одеяние твоего мужа, а он — моё.
Ирина догадалась о моём замысле и кивнула мне.
– Хочешь поехать вместе с Матвеем вместо нас со Степаном? – спросила она Веру. – Я тебе кроме нарядов отдам все свои кольца, серьги и дорогие бусы.
Ирина показала Вере свои украшения. Вера замерла от восхищения.
– Но ты будешь носить их только полтора года, – сказал ей я.
– Но если вы с Матвеем так похожи, то как быть мне? Ведь я не похожа на царевну! Её волосы темнее моих, брови — тоньше, а в её платье я едва влезла.
– Придётся тебе похудеть на полпуда, – сказал я. – А волосы и брови сделаем такими, как надо.
Но тут растерялся Матвей.
– А вы где будете? – спросил он.
– Мы поедем по нашей стране, – ответил я.
– Но мы не знаем, как вести себя там, в чужой земле. И какой из меня боярин?
– Зима впереди длинная. До Пасхи всему научим. И танцевать, и кланяться, и сморкаться, – сказал я.
– Я не смогу! – сказал внезапно вспотевший Матвей и снял камзол. – И не хочу!
Тут разволновалась Вера.
– Пойдём в другую комнату! – сурово сказала она Матвею. – Поговорим! Когда мы ещё сможем побывать в других странах?!
Они удалились, и мы с женой слышали, как долго и горячо они спорят. Но вскоре Матвей умолк и из комнаты доносился лишь голос Веры. Наконец, они вышли к нам и Вера сказала:
– Мы поедем!
– А что скажем отцу с матерью? – растерянно проговорил Матвей.
– Скажете, что мы берём вас с собой, – ответил ему я, – чтобы вы помогали нам на чужбине. Если отцу понадобятся помощники на мельнице, то я дам ему денег, чтобы нанял работников. Полтора года пролетят быстро. А сейчас, когда приедете в Сумароково, скажете, что вам нужно в столице подготовиться к отъезду. Я поселю вас у своих друзей, чтобы вас здесь меньше видели и не догадались о подмене. Там мы будем учить вас, как нужно вести себя царевне и боярину в других странах.
Если Вера радовалась, то Матвей был печален и угрюм. Когда они уезжали домой с покупками, то Вера сияла, улыбалась во всё лицо.
– Не грусти, брат. Выручай меня. Без твоей помощи я пропаду, – сказал я Матвею. – А ты, Вера, развесели мужа и не проболтайся никому. Приезжайте через неделю. И я отвезу вас туда, где вы будете жить.
А жене я сказал:
– Многое можно изменить на лице Веры, чтобы вы были похожи, но такой прекрасной улыбки, как у тебя, у неё никогда не будет.

2017 г.
(Продолжение следует)