Старые фотографии

                Старые фотографии

Пожалуй, рассматривать старые альбомы, вглядываться в лица, вспоминать истории, связанные с далекими и недавними событиями – одно из самых любимых моих  занятий. Так хорошо, мягко делается внутри, как будто
сливочное масло тает на горячем тосте.

Альбомов накопилось много – несколько десятков. Старые бархатные с неудобными прорезями, большие, в которые фотографии наклеивались, огромные в кожаных переплетах, много маленьких альбомчиков, современные, где очень удобно и просто располагать  материал.  Все альбомы тематические. Например, детство, путешествия,   «любимые фотографии» друзья,  дочь, внуки, дача,  родня.
Мое увлечение рассматриванием фотографий передалось  детям и взрослым внукам.
Приходят в гости, берут альбомы, просят: «Бабушка, расскажи», и  я с огромным удовольствием рассказываю. Эти вечера самые теплые, самые душевные.
«Всё меньше мест в Москве, где помнят наши лица» - сказал  Окуджава, а нам, пока  мы живы, хорошо бы вспоминать и беречь эту память.

Альбом «Детство» С чего начать.  Выпадает   школьная фотография. Вот о ней и буду писать. Наверно 2-й класс. Человек 40.   Одни  девочки. Коричневые платья, белые парадные фартуки, банты, челки, косы. Сегодня этим девочкам ближе к 80-ти. Где вы? Как сложились ваши судьбы?  Помню каждое имя, каждую фамилию. Вот Алиса Матвеева. Ах, какая хорошенькая! Головку склонила набок. Улыбающаяся, кокетливая, счастливая. Она жила в отдельной квартире, где я всё разглядывала, как в музее, но особенно помню куклу, говорящую, моргающую,  прекрасно одетую, с длинными локонами, даже умеющую ходить.   У меня были тряпочные с плоскими лицами в потертых платьях,   с соломенными волосами.

Дружила я с Наташкой Дубровицкой.  Красивая рослая девочка с белыми толстыми косами. Умная подвижная,  Наташка была  во всем заводилой – в играх, в учебе, в чтении книг, в собирании грибов и ягод.  Быстрая, стремительная.  Меня брали к ним на дачу. Нырнет под ель и вот уже в ее руках белый гриб, а я ничего не могу найти, а очень хочется.  Она любила помогать старикам, инвалидам, и мы девчонки вместе с ней. Ведь мы только что прочитали «Тимур и его команда»
 Но Наташка была авантюристка по натуре, она придумывала
 всякие приемчики,  например, как на имеющуюся  незначительную мелочь купить мороженое, семечки, газированную воду с разными сиропами. В большую тарелку, на которой лежала мелочь у продавщиц, она мгновенно бросала кучку своей, все деньги перемешивались – попробуй, пересчитай.  Ну, ругается тетка – можно пережить.  Только надо было два раза не попасть к одной и той же продавщице.
Вспоминаю, как мы ходили на молочную кухню за питанием для Наташкиного братика. Нам давали деньги на проезд, чтобы быстрее принести ребенку еду. Мы, конечно, не ехали, а бежали, чтобы сэкономить на транспорте и купить в киоске разноцветные  конфеты  «барбарис» Полагались Мишке всякие кефиры, молоко, кисели, а нам так хотелось глотнуть, ведь мы бежим, запыхались и  всё поглядываем на питание с  ватно-марлевыми пробками.  Понемногу отпивали из стерильных бутылочек, забегали ко мне, доливали воды (хорошо, если была кипяченая)  и несли питание малышу. Мишка пил с удовольствием и не заболевал, к счастью.

А вот Танечка Урянская с милыми пухлыми губками,  с курносым носиком и очаровательными ямками на щеках.
У Тани были очень интеллигентные бабушки, тетки, мама. Они читали нам классику, водили в театры, устраивали праздники, учили красиво сидеть за столом, всегда что-то интересное нам рассказывали.
Помню, что в 4-м классе я прочитала «Дворянское гнездо», а Таня в это же время закончила «Овод». Несусь к Таньке, чтобы  поделиться переполняющими чувствами познания взрослой жизни, пересказать прочитанные страницы, политые  моими слезами (даже странно, как я могла понять такой взрослый роман), а Таня  пытается мне пересказать «Овод», тоже мокрый от ее  слез.
-Мне не интересно твоё насекомое – кричу я - Ну, дай, дай расскажу про настоящую любовь.
Мои силы кончаются, слов больше нет, размахиваюсь, и вот уже из Танькиного хорошенького носика течет кровь. Она бежит жаловаться, но ее наказывают за «вранье», потому что «Верочка так не может» Бедная Танька два раза  без вины пострадала.

Нет, не могу оторваться. Сотни фотографий. Черно-белые, цветные.
Листаю, листаю страницы альбомов. Папа гимназист, юная мама, дяди, тети, брат. Никого уже нет. Столько семейных рассказов вспоминается.. Встречались, ссорились, изменяли, обижались, переживали страшные времена, рожали детей, старались достичь чего-то в жизни, устраивали праздники и никого и ничего. ..   Першит в горле.
Беру другие альбомы. Крохотная дочка, только родилась. Она в коляске, а мы с Мишей  привыкаем к тому, что мы  «мама и папа» Ах, какие же мы счастливые! Какие юные! Красивые!
А вот уже 1-й шаг, 1-й класс,  а это уже первая и вторая свадьбы дочери. Внуки. Настенька пьет прямо из банки парное молоко, протянутое дедушкой из машины, Женька ест  большой  ложкой землянику.
 Какие красивые и радостные застолья друзей. Очередной Новый год, шумные дни рождения, все такие родные, близкие. А вот  моя лучшая подруга  с юности Алка,   в октябре будет год, как ее нет.
 И всюду, почти на всех фотографиях мы с мужем, крепкие, обнимающиеся, еще не скованные никакими болячками и болезнями, старческой деменцией.  Свободные, легкие, со счастливыми влюбленными  молодыми лицами, на секунду застывшие перед фотоаппаратом.

 И хочется, очень хочется плакать ни о ком, ни о чем,  и  об очень многом.  Всё, я уже давлюсь слезами, утираю их рукавом, рукой, шмыгаю мокрым носом. Не хочу подниматься за платком, хочу реветь. Ну, о чем я плачу? Да обо всей этой длинной и такой короткой жизни.