Пчелы

 

При разговоре, услышав от кого-нибудь о пчёлах, дед начинал внимательно прислушиваться, и улыбка посещала его бородатое лицо. Собеседники начинали внимательно посматривать на него. Вроде     бы никто ничего смешного не говорит, а он улыбается. Дед после этого обычно сам встревал в разговор.
- Вы, конечно все знаете, как мёд и пчелиный яд лечат. Ну, раз пчеловоды, то должны, конешно.
- А вы что этим хотите сказать? – спрашивал кто-нибудь из присутствующих.
- Да у моего у отца, помню, тоже пчёлы были. Правда, вначале забор появился, шибко высокий, из горбылей.  Я ево невзлюбил сразу. Мешать он мне стал страшно. Нельзя стало шляться по другим огородам. Раньше-то заборов почти не было, межа, вот и всё. Отец объяснил, что перевезёт пчёл от друга, а забор – чтобы соседей поменьше жалили, чтобы высоту сразу набирали, ну, и чтобы не набаловал кто-нибудь. 
- Сейчас пчёлы-то, как бабочки, смирные.
- Раньше местной породы были. Ох и злющие! Анекдот-то, навер-но, слышали? А может, и не анекдот это.
- Может, и слышали. Давай, дед, включай патефон, крути пластинку.
Дед ещё больше начинал улыбаться. Обводил всех простовато-хитроватым взглядом и начинал.
- Вот когда установили, что пчелиный яд шибко помогает от многих болезней, ну, там ревматизма, радикулита,  люди кинулись лечиться. Ну вот, заболела, стало быть, у мужика спина. Он рассуждает: у друга пасека, надо попробовать полечиться. Пошёл и говорит: так, мол, и так. А тот: давай попробуем. Пошли. Вышли они в сад. Подошли к улью. Друг ему говорит: ты брюки расстёгивай, спину заголяй и задом к улью подходи. Тот так и сделал.
Слушатели начали улыбаться. А дед продолжал.
- Пчёлы взяли и накинулись на нево. И начали  лечение, да так, что мужик, взвыв от боли, выпустил из рук брюки и, замахав руками, рванул от улья, но, запутавшись в брюках, рухнул на землю.
- Ну, это точно анекдот, и хороший, - смеясь, изрёк кто-то.
- Ты слушай дальше…
- Да ладно, всё понятно.
- Нет, ты послушай, что дальше. Одна, а может и больше, ужалили мужика в самое интересное место.
- Это куда ещё? – спросил кто-то.
- Куда, в мужское достоинство. Вот он и взвыл. Пришлось другу прийти на выручку. Вынес на руках, как с поля боя. Когда мужик очухался, друг  проводил его домой. А на дорожку угостил медовухой и дал мёда. 
- Ну, всё што ли? Да слышали мы, слышали, – перебил кто-то.
- Нет, не всё. Зашёл мужик домой. Жена узнать не может. Лицо опухло, один глаз заплыл совсем. Жена: ох, ах. Стала раздевать мужа. Тот начал жаловаться ей. Посмотрели, а у него мужское достоинство тоже распухло. Сильно увеличилось в размерах.
- Ну, мы это тоже слышали, два анекдота в один соединил.
- Да пусть доскажет. Я вот не слышал, – попросил кто-то.
- А боль у мужика нестерпимая, – продолжил дед. – Жена его к врачу. Говорит: «Боль снимите, а опухоль оставьте».
Мужская компания долго ещё не могла успокоиться от смеха. А успокоившись, кто-то изрёк:
- Вот ты говоришь, пчёлы местные, среднерусские злые, а работали, зато как!
- Так они-же приспособленные к местным условиям.
- А вот вам настоящий случай, - вновь вступил в разговор дед.
- Видишь, как деда повело. Теперь не остановишь! Про мужика рассказал, теперь про женщину давай, - попросил кто-то.
- Про женщину знаю только вот что. Качал мой отец мёд, а к матери подруга пришла. Мать стала её мёдом угощать. Котелок на стол поставила, розетки для мёда, ложки, воду, хлеб. Сидят, угощаются, а в котелке с мёдом пчела мёртвая плавает. В это время отец зачем-то позвал мать. Уходя, та сказала подруге: «Ты тут давай, сама командуй».
Через некоторое время в избе крик. Мать с отцом прибегают и видят: подруга матери вокруг стола бегает. Рот руками зажала и ревёт, как медведица. И она с трудом, но рассказала: «Стала я мёд в розетку наливать, и мне с ним пчела попала. Смотрю, не шевыряется. Я её ложкой начала вынимать, думаю, выкину. Смотрю, а на ней столько мёда! Нет, думаю не дам добру пропасть – оближу. Пожадничала. Вот и облизала». Её мужик к отцу с бутылкой приходил. Благодарил. Две недели жена у него молчала. Спокой. Он всё отца спрашивал, не завести ли ему пчёл.
- О-о-о! Ну, дед! Тебя и врать!
- Крест святой, так и было! А ты не знаешь  разве, што у пчелы и у осы рефлекс какой-то даже у дохлой сохраняется? Жалит также, будь здоров! Оближи, попробуй.
- Нет, я сам не буду, а вот жене или тёще предложить можно.
 - А вот когда я молодой, красавец и неженатый был, - вновь начал дед. -  Договорились с будущей женой на Суру  сходить. Эх, пляж-то какой был, с золотым песком! Да ну, ладно. В общем, отдохнуть, позагорать решили. Лето, жара, ночи душные. В выходной, в воскресение. Я уже тогда работал. Деньгу зашибал. Помню, договорились часов на десять утра. Я утром встал, перекусил, стал из дома выходить, дверь открываю, а на меня с рёвом рой пчёл. Я дверь хлоп, и назад. В окошко на кухне в сад глянул. А там отец в сетке, с дымарём в руках, вприпрыжку - в баню. А над садом, над пасекой тысячи - пчёл. Таких ещё разъярённых я их не видел. Некоторые, увидев меня в окне, с такой силой стали биться в стекло, что от удара даже погибали.  Ну, прямо скажу – камикадзе!.. А на земле што творились! Это видеть надо - кошмар. Куры не знали, куда деться. Они шарахались и забивались, куда только могли. В глухие места малинника. В плотные кусты смородины. Больше всех досталось пете-петушку. Его «золотой гребешок» был весь усеян пчелами, да и «шёлковая борода» тоже. Он еле двигался, падал, вставал, а потом с трудом уполз в смородину. Я больше такого в жизни не видел.
В общем, свиданию могла быть хана. Вот тебе жених. Мужик, называется. Чо скажу: «Пчёл испугался!» Кинулся я к окну на терраске, оно стало быть, на улицу выходило. И порой здорово меня выручало, когда я поздно с улицы вертался. Хотел открыть его, но руки застыли на месте. То, что я увидел, вначале рассмешило меня. Но потом я приуныл.
Все внимательно, не перебивая, слушали деда. А он, пользуясь, случаем продолжал:
- На противоположной стороне улицы я увидел ну прямо немое кино. Двое молодых парней шли с сумками и тазами, а у одного был банный веник. Я понял, шли они в общественную баню. Вдруг один из них задёргал головой – словно  его током шибануло. Потом он как-то чудно  замахал руками и  быстро побежал. Второй,  ничего не понял, а затем так огрел себя веником - листья сыпанули в разные стороны. «По-парившись», он побежал вслед за другом. И тут кино закончилось. И я услышал настоящую мужскую, русскую речь.  Добежав до конца улицы, до угла парка, парень остановился, посмотрел на то, что осталось от веника, и швырнул его через ограду.
- Дед, а как же ты? – спросил кто-то.
- Как? Ждал, пока отец немного усмирит свою эскадрилью. Нашёл плотный плащ, укрылся с головой и, как те мужики,  бегом.
- Слушай, а в чём дело, что они так рассердились?
- В чём? Ночь была тёплая, душная, часть пчёл высыпала на прилётную доску, а другая под крышку к вентиляционному отверстию, ну и вентиляцию воздуха наладили крыльями. А отец утром посмотреть решил. Снял крышку и на землю положил, ну и придавил их.
- Их давить нельзя ни в коем случае, – сказал кто-то.
- И ты запомнил это на всю жизнь?
- А как не запомнишь? Они же меня на свидание не пускали. Может, они мне сигнал давали: подумай. Смотри, свободу теряешь! Жениться – это тебе не мёд пить. А то написал у нас тут один писатель, какой это праздник - мёд качать. А если хорошенько разобраться, даже в мёде горчинка есть. Вот если в мёде больше сладкого, он весь сладким кажется. Оно и в жизни так. 
- Ты чо, дед, так расфилософствовался? У тебя вроде и бабка хорошая.
- Оно, конечно, так. Я сам-то - не особо мёд сладкий. А то, что ягода в чужом саду слаще, это народу с давних пор известно… Ну лад-но, пока, а то я тут совсем….