Рынок

Город был небольшой. Расположенный между двумя столицами, отдававший им большую часть своих сил и ресурсов, он обладал собственным ритмом: медленным и затхлым как течение реки, лениво протекающей по нему с северо-запада на юго-восток и разделяющей его на две почти одинаковые по размеру части.
Снующие между столицами поезда пытались изменить этот ритм. Близость к столицам давала возможность желающим сбежать на заработки: если повезет - насовсем. Желающих было мало. Характер города передавался его жителям, большая часть не хотели рисковать настоящим в пользу маловероятного будущего. Да и представить себе какое-то другое будущее они вряд ли могли. Безысходность постепенно проникала в их сознание, поглощала их детские мечты и навязывала свои правила.
Поезда проходили мимо, забирая самых смелых, все-таки решившихся уехать. Из грязных, немытых дверей пригородных электричек вытекал поток остальных – тех, кто приехал в город ненадолго. Чаще всего целью их приезда являлся привокзальный рынок. Рынок был совершенно таким же, как и большинство других в то время. Одинаковые металлические прилавки с гнутыми ржавыми навесами, когда-то покрашенные голубой масляной краской, которая, впрочем, уже почти везде отвалилась и цвет ее можно было определить только по тем местам, которые реже всего подвергались воздействию рук, выложенных на прилавках товаров, дождя и мороза. Замороженные «ножки Буша», бананы и апельсины в картонных коробках, бытовая химия по соседству с салом и корейскими закусками, турецкие джинсы и китайская обувь. Южные мужчины продавали фрукты, выложенные красивыми пирамидами и цветы. Летом появлялись грибы и ягоды – их привозили на продажу областные жители, сидели на брезентовых складных табуретках у входа в рынок, на всю выручку от продажи тут же покупали спирт – в окрестных деревнях в то время это была неизменная и незаменимая валюта. В проходах между рядами выкладывали разорванные коробки из-под фруктов и окорочков. Из-за слякоти и грязи, вне зависимости от времени года, подойти к прилавкам было невозможно.
Между рынком и вокзалом находился центр притяжения приезжих и местных жителей. Металлические ларьки, одинакового потертого красного цвета, восемь штук в ряд, они сдавались в аренду самым настойчивым бизнесменам «со связями». На самодельных полках из фанеры размещался один и тот же ассортимент, выставленный с разной степенью креативности. Спирт Ройяль, польские ликеры ненатурального цвета цвета – от светло-желтого дынного до ядовито-зеленого киви, Амаретто в коричневых прямоугольных бутылках с оранжевой крышкой, яркие пакетики с порошком «Юпи» - его часто добавляли в разведенный спирт - спирт при этом приобретал неоновый цвет и химический цитрусовый вкус, все виды шоколадных батончиков. Над окошком для продажи, с внутренней стороны, прибивались гвоздями белые резинки для белья. В них, рядами по 10 штук, размещались пачки с сигаретами. На самом видном месте - у открывающегося окошка объявление, написанное крупным шрифтом красным фломастером: куплю $/продам $.
Каждый день, около восьми утра, к ларькам привозили товар на старых жигулях четвертой модели, разной степени разбитости и заржавленности. Вынимали раму из витринного стекла – ту, где было окошко, через которое совершали обмен старых, потертых, смятых, вытащенных из потайных мест одежды купюр на товар и передавали коробки продавцу, который записывал их количество в потертые тетради.
Бойче всего шла торговля спиртом и сигаретами без фильтра. За этим товаром приезжали со всей области. Спирт брали целыми коробками (зеленый в коробках по 12 штук, белый в коробках по 6), – часто вскладчину на всю деревню, отправляя самого малопьющего и ответственного. Почему-то больше ценился спирт в зеленых бутылках. Если с утра завозили именно его, перед окошком в ларек выстраивалась очередь, и к обеду приходилось подвозить дополнительную партию. Этот день считался особенно успешным, с обеда хозяева удачливых ларьков не отходили далеко, чтобы не оставлять продавца с большой выручкой. В восемь вечера подходили снять кассу, пересчитывали деньги, итоговую сумму записывали в тетрадку. Расчет непременно показывал недостачу, дебет с кредитом никогда не сходился. Продавцы менялись часто, тем не менее, желающих работать было много, что наводило на мысль о том, что игра «поймай меня если сможешь» практикуется двумя сторонами.

Того, кому принадлежали ларьки никто не знал. Его интересы представлял Леша с кличкой «блондин» – коротко стриженный светловолосый парень лет двадцати пяти. Был он не очень крупный, с красиво прорисованными мышцами торса и бицепсами. На шее – неизменная толстая золотая цепь. При ходьбе он, как будто под тяжестью этой цепи, слегка наклонял голову вперед, что вместе с ничего не выражающим выражением лица, убеждало окружающих в серьезности его намерений. Два раза в неделю Леша подъезжал к ларькам на белом сверкающем мерседесе. Выходил - всегда, даже зимой в белых джинсах и светлой футболке, неторопливым жестом давал знак сопровождающим из второй машины – черного мерседеса, не очень нового, местами помятого. Из нее выходили четыре парня в темной одежде. Шли всегда чуть позади Леши, настороженно оглядывались по сторонам и внимательно отслеживали его команды.
Почти всегда Леша-блондин приезжал с подругой. Раз в три месяца подруги менялись, неизменно выглядели похожими друг на друга: длинноволосые блондинки с красивыми ногами и ярко накрашенными губами – силикон тогда еще не появился, обходились декоративными методами. Спутница задумчиво курила у машины, пока Алексей с компанией решал вопросы. У некоторых окошек задерживался дольше, крайне редко заходил внутрь, приглашая за собой свою свиту. Обычно после этого ларек несколько дней не работал, зияя разбитыми витринами, через некоторое время появлялся новый арендатор, заново вставлялись стекла, и торговля возобновлялась.
В третьем ларьке справа работала Нина. Ей было 18 лет, она приехала поступать в институт из области. Поступить не смогла, родила ребенка от случайного ухажера, встреченного на городской дискотеке. Работала каждый день, чтобы прокормить ребенка и себя. Родители в Нине разочаровались и помогать отказывались. Ребенка воспитывала бабушка. Леше-блондину Нина нравилась. С ней он разговаривал. Всегда интересовался, не обижает ли ее хозяин? Иногда спрашивал про дочку. Говорил про погоду или рассказывал про ночной клуб в столице, куда он ездил на машине прошлой ночью. Она слушала внимательно, впрочем, переживая, что стоя у ларька Алексей, как неизменно вежливо обращалась она к нему, отпугивает покупателей. Почему-то вокруг него всегда возникала зона отчуждения и еще некоторое время после того, как он переходил к соседнему окну, к ларьку где работала Нина никто не подходил.
Однажды Леша-блондин не приехал, по ларькам шепотом передавались слухи, что нашли его в подъезде собственного дома с отверстием от пули посредине лба. Одной из причин случившегося называли нехорошую болезнь, которой он заразил очередную подругу. Подруга оказалась женой серьёзного человека, но больше никаких подробностей никто не узнал. Вместо Леши через неделю приехал другой человек, был уже не таким примечательным, ездил, как и все остальные на черном мерседесе и график посещений был восстановлен. С Ниной он уже не разговаривал, молча забирал конверт и переходил к следующему окну.
Нина немного грустила, а спустя два года смогла уехать на поезде в большой город. Удачно вышла замуж, забрала ребенка у бабушки, которая воспитывала внучку до четырех лет, и через 6 лет владела несколькими точками на столичном вещевом рынке. Моталась за товаром в Турцию и Грецию, даже купила квартиру, которую, впрочем, пришлось разделить при разводе после того, как (ах, какая банальность!), - вернувшись из очередной поездки, Нине открыла дверь ее, теперь уже бывшая подруга. Подруга была в майке Нининого мужа и тапочках, и домой они ее в этот день не ждали.

Самого успешного бизнесмена, в аренде у которого было целых три ларька, звали Ильяс. Крупный мужчина с темными жесткими волосами и синевой на выбритых с утра щеках и появляющейся уже к обеду густой щетиной, он обладал поразительным навыком: несмотря на то, что парни на мерседесах приезжали в разное время, он за полчаса до их приезда исчезал. Со временем, глядя на него, также старались поступать и остальные арендаторы, похожие на него как две капли воды южные мужчины. Право общения с Лешей-блондином они оставляли своим продавцам. Пухлые конверты, в которые складывалась почти вся дневная выручка заблаговременно вкладывались между потрепанными тетрадями с записанными рукой продавца приемками товара и пачкой серых накладных, заполненных вручную.
У Ильяса была жена, скромная некрасивая женщина в темном платке, закрывающем волосы и лоб до самых бровей. Иногда она приходила на рынок, скромно подходила к ларьку со стороны витрины – внутрь не заходила никогда. Если Ильяс был внутри – выходил к ней, молча отдавал ей несколько купюр из кассы и давал указания по поводу списка необходимых продуктов для ужина. Если Ильяса не было – уходила молча, в этот день уже не возвращалась. Еще у Ильяса была любовница. Он часто приезжал с ней на своей машине – жигули седьмой модели с затемненными до черноты стеклами. Лариса – так ее звали, была пышной фигуристой крашеной блондинкой лет 40. Когда Ильяс приобнимал ее за талию, заливисто хохотала. Он угощал ее ликером Амаретто, шоколадными батончиками. Спустя какое-то время просил продавца «ненадолго» погулять. В эти дни вечером в кассе обнаруживалась особенная недостача.
Некоторые ларьки работали круглосуточно. Витринные стекла у них были защищены металлическими решетками, как и окошко, через которое передавался товар. После того, как однажды ночью в ларьке изнасиловали и убили продавщицу, работать в эту смену соглашались только мужчины. Чаще всего это были студенты местного медицинского института. На работу они приходили с толстыми учебниками. В час ночи, когда в расписании поездов появлялся перерыв до шести утра, они открывали книги, готовились к сессии, заучивая названия мышц, костей, болезней и лекарств. Пару часов спали при выключенном свете, положив голову на прилавок. Первые покупатели – пришедшие за опохмелом одинокие мужчины, или загулявшие с ночи веселые компании, будили их требовательным стуком в окно.
Зимой металлический ларек промерзал насквозь. Единственным источником отопления был спиральный обогреватель. В 30-ти градусный мороз он помогал мало, приходилось держать ноги вплотную к нему, подошва дешевой обуви плавилась и в ларьке появлялся запах горелый резины. Продавцы ходили друг к другу «на рюмку». Продержаться весь день без «внутреннего подогрева» было практические невозможно. Благо, в эти дни хозяева ларьков предпочитали приезжать только за вечерней выручкой. Быстро пересчитывали ее онемевшими пальцами и уезжали.
Как-то ночью ларьки внезапно загорелись. Ночные продавцы едва успели выскочить из полыхающих со всех сторон металлических коробок. Набежавшие зеваки смотрели на пламя, ничего спасти было нельзя, да и желающих это делать не было. В стороне стояли два мерседеса, их окон которых за пожаром наблюдали коротко стриженные парни.
На место старых ларьков привезли новые – блестящие золотистые ларьки диссонировали с убогостью находящегося позади них рынка. Предыдущих смуглых арендаторов к бизнесу не допустили. «Рояль» к тому времени продавать запретили – народ травился польскими подделками – слеп и помирал от метилового спирта. Принадлежали эти ларьки по-прежнему одному важному человеку, площадь перед ними выложили красивой нескользкой плиткой, не забыв проложить дренаж. Вместо стандартного набора продуктов в ларьках стали продавать деликатесы – ананасы и манго, икру и паштеты в стеклянных баночках, хамон, французские и итальянские сыры и дорогой алкоголь. Люди в мерседесах приезжали теперь исключительно ради покупки продуктов. Рынок за ларьками все также торговал «ножками Буша» и выкладывал в проходах между рядами разорванные картонные коробки.

Автор  Юлианна Иванова, участница Клуба Мастерская_Андрусевич https://www.facebook.com/MasterskayaAndrusevich, Страница автора в фб:
https://www.facebook.com/ysavina