Не пытайтесь женщину понять

Не пытайтесь женщину понять
  Сальская аномалия. (черновик
   
Был второй час ночи, когда мне позвонила  Кристина.
– Евгений Петрович беда, квартиру в Сальске заливает вода! Спросонья я был удивлён  и растерян перед вдруг свалившейся на меня проблемой. Кристина не унималась, и, продолжала умолять меня завтра в семь обязательно приехать на автовокзал. Не зная, что мной нагло манипулируют, я сразу собрал все инструменты
необходимые для ремонта сантехники. Взял один большой газовый ключ, второй разводной, поменьше и добавил штук пятнадцать самых разнообразных мелких ключей, в том числе три отвёртки с пассатижами. Не забыв взять изоляционную ленту, паклю, герметик, ленту функ.  Весь мой внушительный арсенал, занимал половину объема, в, небольшой, чёрной спортивной сумке сантехника и весил не меньше пятнадцати килограммов. Как всегда, опоздав, на пять минут, запыхавшийся, я появился на автовокзале. Кристина была уже с билетом на руках, на восемь часов утра, мне брать билет она не собиралась. Отстояв очередь в кассу, я купил билет за свои деньги. Так начались мои приключения в славном городе Сальске, полные самых благородных намерений, которым так не суждено было сбыться. Это выяснилось уже через четыре часа, когда мы прибыли в Сальск.     Оказалось, очень мудрая, весьма осторожная Кристина не собирается идти домой, так как думала, что ее там ждёт засада, подготовленная хитрыми судебными приставами. Закупив в магазине самую дешевую газировку, печенье, мятные ванильные пряники, она повела меня на кладбище поминать её рано умершую мать. Обрывая по дороги все местные клумбы, Кристина собрала приличный букет цветов для мамы. Кладбище было пустынно. Только хитрый бомжара прятался в кустах, маскируясь среди памятников, ожидая дармовой выпивки, как манны небесной. Мы едва отошли от могилы, как сразу осмелевший бомж схватил с плиты пряник. Отпив из бумажного стаканчика газировку, сплюнул, выругался, и разочарованный неудачей, всё выбросил. Я ещё продолжал наивно ждать, что сразу после кладбища, Кристина одумавшись, побежит спасать затопленную квартиру. Но не тут- то было! Кристину не своротить, бульдозером, и даже танком не сдвинуть с места, когда она на двести пятьдесят пять процентов уверена в своей правоте. У неё в голове просто не укладывалось, что может случиться авария, даже после замены всех старых труб, на новенькие. Закупив в запас ещё пару бутылок газировки, Кристина повела меня на другое кладбище более старое. По дороге я рвал грецкие орехи, вернее я их сбивал, а сильно близорукая Кристина, даже не замечала, куда они улетают и где падают. Поэтому я же сам ей их и собирал, разделив честно на двоих. Как я не упрашивал, не уговаривал Кристину одуматься и скорее идти спасать её бедную квартиру, на неё нечего не влияло. Даже моя шутка про то, что квартира вся затоплена и уже в огне. Давала совершенно обратный эффект и она совсем не возмутившись, парировала – мол, эта не моя, а ваша квартира вся в огне Евгений Петрович, а с моей квартирой полный порядок. Может только эта старая дура, моя соседка сверху, опять забыла закрыть свой кран. Это был глупо потерянный день, который не задался у Кристины с самого утра. А мне наоборот, сразу было ясно развитие дальнейших событий. Я попытался поставить вопрос ребром, заявив, что ночью, в полной темноте, в сырой квартире, нельзя даже включить свет. Кристина, опомнись, послушай, совет умного человека! Но все мои слова, тонули, растворяясь в её померкшем разуме, теряясь в затуманенном, сознании.
Параноиков невозможно убедить, особенно когда они теряют ощущения реальности. Вскоре мы оказались у ограды старого кладбища, но с другой стороны. Я предложил пойти прямо, но премудрая Кристина не любит простых решений и лёгких путей. Поэтому нам пришлось пробираться в обход вдоль старого полуразрушенного забора. Когда мы уже добрались, то на противоположной стороне из кустов неожиданно выскочила очень маленькая, карманная собачка. Она стала старательно обнюхивать нашу обувь, ища свою забывчивую хозяйку. Такая доверчивая, чистенькая, ухоженная, размером не больше средней крысы, похожая на размытую в воде кляксу. От полной неожиданности, Кристина, испугалась, подпрыгнула и взвизгнула, видно приняла собачку за кладбищенского чертенка. Она сразу стала, молится, креститься, громко причитать:
– О, Боже! Свят, свят, свят, чур, не меня.
Я громко рассмеялся и предложил взять эту потерявшуюся собачку с собой. Она ответила:
– Берите, если хотите!
Кристина кинула ей один пряник и половинку печенья. Собачка совсем не голодная ни к чему, даже, не притронулась и продолжала бежать вслед за нами. Вскоре это стало раздражать Кристину, и она принялась прогонять бедную собачку. Громко затопала, на неё ногами, замахала руками. Умная собачка чуть приотстала, а когда мы уже скрылись, за поворотом окончательно потеряла нас из виду. Спустя полчаса, Кристина, готова была рвать на себе волосы и всё из - за упущенной выгоды. Произошло это потому, что она меня не послушалась. А всего пять минут назад я подробно рассказал Кристине, как бравый солдат Швейк продавал собак. Но до неё дошло только сейчас, когда уже вернулась хозяйка бедной собачки. Она приехала на красивой Шкоде и по всему кладбищу стала, искать свою забытую дорогую игрушку. Богатая хозяйка наверняка дала бы даже тысячу за своё самое любимое существо.
Поэтому, Кристина была готова рвать на себе волосы и махать кулаками, как говорят – после драки, продолжая настаивать немедленно туда вернуться, чтобы отыскать пропавшую собачку. На что я съязвил, попробуй вернуться во вчерашний день! Только не прогоняй её!
Проходя недалеко от дома Кристины, я вновь предложил сходить на разведку к ней на квартиру. У Кристины от ужаса даже челюсть отвисла, задрожали руки и мне пришлось невольно уступить ей.
Что бы утащить меня как можно дальше от своего дома, чтобы не попасть в западню, она предложила съездить в библиотеку, где у неё была знакомая заведующая. Но вместо библиотеки мы вышли к речке. Здесь вновь пришедшая в себя Кристина заставила меня снимать её на свой мобильник на фоне багрового заката, камышей и быстрой реки. Передвигаясь вдоль берега, мы вышли к старому мосту. Где я сфотографировал её уже в полной темноте. Только после этого Кристина согласилась идти домой. Она принялась тщательно меня готовить и инструктировать, как мне себя вести, что бы её не выдать приставам. Но вышло всё не так, как я предсказывал Кристине. М.Ч.С. перекрыли воду и бедные жильцы, соседи по этажу, уже почти двое суток мужественно обходились без воды, дожидаясь нашу неразумную Кристину. Бабушка соседка тут же позвонила  председателю Т.С.Ж., чтобы та вызвала аварийную бригаду. Мы открыли квартиру. Воды в ней уже нигде не было. Почти за тридцать часов, прошедших после аварии, она вся стекла в подвал. Я перекрыл входной шаровой кран. Второй оказался разорванным на две части. Всё случилось из-за невероятной скупости Кристины. Сэкономив на ремонте примерно рублей восемьсот, она теперь была должна не одну тысячу за полный подвал воды. В поисках давно уже сбежавшей воды премудрая Кристина не унималась, и потребовала от меня вскрыть полы, сняв линолеум. Что я делать категорически отказался, напомнив ей о своём еще дневном предупреждение, что ночью делать ремонт не собираюсь. Нет, я не обладал ясновиденьем, зато очень хорошо знал Кристину, умея рассуждать логично. Вскоре приехали сантехники, они заверили Кристину, что всё в порядке и дали воду. Когда Кристина попросила  поменять кран, его у них не нашлось. Наказав ей купить кран, они пообещали завтра установить его. Только не один из них и не собирался открыть ей жуткую тайну, что этот кран прорвало из-за того что он изготовлен из очень дешевого легкого сплава силумина. Поэтому экономной до жадности Кристине следовало срочно поменять все краны не годной системе водоснабжения. Время было позднее и мне после пешей дневной пробежке захотелось нормально поесть и отдохнуть. Кристине при её весе около девяносто килограмм за счёт запасов жиров было вполне комфортно питаться всухомятку. Я, находясь, даже в самой жуткой экстремальной ситуации предпочитал всегда покушать. Только в этой квартире такой возможности совсем не было. Потому что Кристина больше десяти лет не платила за газ, и газовики еще два года назад отрезали и заварили газовую трубу. Остался только спасительный электрический чайник, позволявший Кристине добывать кипяток, заваривая чай, кофе и лапшу быстрого приготовления. Еще на входе я заметил старый утюг Хрущевских времён, но он оказался не годным и мне пришлось, подключить спираль, подав напряжение на прямую. У второго утюга я только слегка подогнул терморегулятор и утюг начал греть. Еще мне повезло, что утюги оказались стальными гладкими баз отверстий для выхода пара. Спустившись в ближайший круглосуточный магазин, я купил продукты и шоколадку Алёнка. А вместо чая взял баночку чешского пива. Почистив и отмыв днище утюгов, постоянно помазывая их растительным маслом, я поджарил фарш, разложив его как блин между утюгами. Так же поджарил картошку с луком, крепко зажимая ее между утюгами и доводя до аппетитной  хрустящий розоватой корочки. Кристина от ужина отказалась, она всю ночь спасала свой новый двух камерный холодильник, отогревая его тепловой пушкой и тщательно протирала, чтобы не заржавел. Утром мы трижды бегали с Кристиной на рынок и обратно, пока не купили два шаровых крана из латуни. Она не захотела меня слушать, и не позволила мне менять их самому.
Уже обед, но сантехников не было. Зная, что Кристине не предложит даже чая, я пригласил её в кафе. Но момент был совсем неподходящий. Истиной причиной вызвавшей её мрачное настроение была моя прямота и правда. Когда приехала председатель Т.С.Ж.– женщина средних лет, она выразила Кристине соболезнование, а потом стала жаловаться на затопленный подвал. Сделав, Кристине едкое замечание:
– Если уезжаешь, даже не надолго, надо обязательно перекрывать все краны! Оправдываясь, Кристина врала нагло и невозмутимо, что краны она хорошо закрывала. Но тут я вмешался в разговор и, сразу опровергнул всю ее наглую ложь. Это и стало последней каплей. Кристина задыхалась, ее душила, злость, вызванная не моим желание перекусить, а едкими насмешки и критических замечаний по поводу замены мощных труб хилым силумином. Я не люблю ругаться и скандалить. Мне оставалось собрать вещи и ехать домой.