Мила

Мы встретились случайно, на творческой встрече известного автора сели рядом и разговорились. Мила тоже пробует писать. Поболтали, обменялись вотсаппами и разбежались. Списывались редко и коротко. Все больше: «Привет! Привет! Ты как? Ок.» Как-то вдруг вчера заскребло на сердце, беспокойство, словно я о чем-то важном забыла, по телику как раз про магнитную бурю рассказывали. Солнышко, мол, ветрами чудит. Я и списала свою непосебешность на светило. Как оказалось, зря!

Утром смска: «Верочка, я отправила тебе пакет. Прочитаешь, не ищи меня. Мила.» Что за ерунда! Звоню, абонент не доступен. Метнулась на почту. Бандеролька увесистая, открыла, страниц 20 примерно мелкого убористого почерка. Заглянула в конец, фраза «Я иду...» оборвана некрасивой длинной закорючкой. Так, что до этого. «Я случайно узнала их тайну. Они непременно придут за мной». Страх и предчувствие беды охватили меня, буйная жажда деятельности — бежать, спасать! Я ни адреса не знаю, ни даже фамилии. Стоп эмоции, пролистала рукопись вперед и начала читать.

«Когда мне не о чем писать, я прихожу в кафе «Фонтанчик», сажусь в уголочке и подсматриваю. Туда приходят мои будущие герои и представляют свои сюжеты, остается только правильно выбрать и записать.

Вон та пара, похожая на нашкодивших школьников. Они ласкают друг друга взглядами, но все время оглядываются и торопливо едят, словно кто-то может внезапно вмешаться в их завтрак. Накаркала... Молодая женщина в темно-синем демисезонном пальто с ярким шарфиком в розах, зацепившись взглядом за окно кафе, сначала прищурилась, чтобы разглядеть получше, потом остановилась. На лице удивление, растерянность и боль, губы дрожат. Парень тоже ее увидел, схватил рюкзак и рванул к выходу. Отчаянно жестикулируя, он наверное, живописал, как они всю ночь с коллегой трудились над проектом и только сейчас вырвались перекусить и разойтись по домам. Молча слушая, дама в пальто разглядывала сидящую в кафе, словно лазером сканируя внезапный румянец, бегающий взгляд, легкую растрепанность и чувственную сытость. Перевела взгляд на красноречивого собеседника и успокоила его хлесткой пощечиной. Напрасно он не давал ей пройти, вставал на колено в грязь. Она выразительно показала бледной рукой на растекающуюся по брюкам уродливую талую жижу. Живи, мол, так, а я не хочу. И ушла.

Парень вернулся в кафе расстроенный, допил остатки кофе. Девушке напротив не хватило ума промолчать, пожалеть (молодая...), она что-то съязвила и получила резонное: «Дура!» Вторая пощечина уязвила парня гораздо меньше, он просто стёр сидящую напротив взглядом со стула и, видимо, из своей жизни и вышел. Девица надула губки, собираясь заплакать.

Такие страсти в любом рассказе покажутся перебором.
А вон тот господин с холеными усиками возраста, описанного Карлсоном (в полном расцвете сил, как он сам считает), в стильном клубном пиджаке с пестреньким кашне, по-моему, с удовольствием ее утешит. Он, как и я, давно присматривается к этой паре. Точно, подошел, сел. Девица сначала насупилась, а потом стала прислушиваться к комплиментам. Мужчина явно был красноречив, жаль, по губам читать не умею. Опа! Уходят вместе. Целый сериал перед глазами.

Пожилая пара, он явно генерал. Она подвинула ему стульчик, подает тарелочки, перекладывает все самое вкусненькое. Он статен, она присгорблена годами. Тоже сюжет!

Ну а эти персонажи явно для фантастической эпопеи! Стайка разноцветной молодежи  – это же кладезь образов. Что-то типа «Вспомнить всё», где голова взрывалась.

— Простите! Можно взять стул?
Этот юноша с грустными глазами обращается ко мне? Киваю. А он симпатичный...
— Читаете Байрона? Странный выбор!
Он смеется, видя мое недоумение. Ах, да! Сборник английской поэзии лежит у меня на столе. На страничке портрет без подписи. Откуда он знает, что это Байрон?
— Что нам при жизни голова?
В ней толку - жалкая крупица.
Зато когда она мертва,
Как раз для дела пригодится, — продекламировал он и развеселился от моей растерянности, — Удивил?

Подмигнул и ушел к ребятам. А у меня уже закрутилось: две стороны себя, внутри-снаружи. Интересно покопаться! Не зря я сюда заглянула.»

Я перевела дух, сходила за соком и продолжила читать рукопись Милы.