Бесславные ублюдки not Tarantino

              Информационный Повод: срочная госпитализация писателя Дмитрия Быкова и скоропостижная смерть журналиста Сергея Доренко.               

                «БЕССЛАВНЫЕ УБЛЮДКИ» (not TARANTINO) —  Быкову &  Доренко посвящается.
               
               
                Происшедшее недавно с двумя известными медиа-персонами подряд — этими знаковыми «talking heads» времён абсолютной свободы от каких-либо нравственных обременений, — с насупленной серьёзностью называемых ныне «эпохой реформ и преобразований», в простонародье “fuckin’ девяностые”, — весьма, по-моему, символично.               
                Ловкость, с коей Д. Быков соскочил с вроде бы наметившегося конца, делает честь и ему, но в большей степени, конечно, отечественной медицине, которая для большинства россиян характеризуется затёртым афоризмом ЛАРОШФУКО: «…все о ней говорят, но мало кто её видел» — француз, правда, сказал сие о любви, но в данном контексте сгодится и нам. Потому как мы все, воочию узрели усердие ("спецборт", реанимационная бригада у трапа самолёта, палата в госп. Бурденко), коим Отчизна странным образом отличилась, спасая гражданина, более всего преуспевшего в её, Отчизны, хуле и критиканстве.
                Не думаю, что власть придержащие сподобились так тонко скомпрометировать тучного «соловья» оппозиции — скорее, по обыкновению, они просто пересрали, что смерть беллетриста-либерала вызовет новые санкции и, как следствие, труднодоступность кровно заработанного в швейцарских банках. Но согласитесь, вышло красиво — кто из "либерастов" рискнёт после такого пафосного спасения голосить о гонениях на собратьев? Впрочем, применительно к г-ну Быкову следует отметить: пользу умеренного питания и физкультуры никто не отменял.
                Меня же радует, явившийся прямым следствием происшедшего, один очевидно положительный момент —  число людей, знающих, что российская медицина временами бывает весьма недурна и расторопна, увеличилось ровно вдвое — если раньше об этом знал только президент Путин, то теперь и писатель Быков в курсе.
                Ну, а ежели серьёзно, то Дмитрию Львовичу давно следовало уразуметь совсем несложную мысль: на этой земле, политой кровью, потом, слезами миллионов, и удобренной телами павших без счёта, кармически опасно говорить какую-либо ересь, подобную той, что он озвучил в Питере — мол, генерал Власов (типичный клятвопреступник; напомню: ДАНТЕ, который АЛИГЬЕРИ, исходя из средневековых представлений о тяжести греха и воздаянии за него, поместил изменников и предателей на последний, 9-ый круг ада) — достойная кандидатура для книги в серии ЖЗЛ. Мёртвые, как известно, сраму не имут — но и не прощают, видимо, тоже. 
                С. Доренко запомнился мне очень давним телеэфиром, когда сидя в пустой московской квартире съехавших на дачу знакомых, я коротал время у «ящика», в ожидании вызванной «на дом» проститутки. Помню до сих пор, как был крепко озадачен долгим, эмоциональным спичем брутального молодца, в котором тот усердно "мочил" Лужкова — с бульдожьим интонированием и юмором натужного свойства, немедленно реанимировавшим в памяти замполита времён моей срочной службы. Потом он даже спел в финале — с мрачной решимостью глядя с экрана и травмировав меня, несостоявшегося гитариста, полным отсутствием слуха. Стало совсем невмоготу — поэтому прибывшую путану я встретил с радостью, как старого, доброго друга.
                Но сейчас не об этом — верней, не о нём — Доренко свой путь закончил, очередь за нами. Я о других — всех этих «взглядовцах», «эховцах», «пресс-клубовцах» и прочих, божьих и не очень, тварях: успешных и ироничных, не лезущих за словом в карман, новомодно циничных: помните, это ублюдское «извини, ничего личного — просто бизнес»?  А теперь, после 30 лет бесконечного трёпа, пары сотен средних и ниже, книжонок, и частого, банального скотства — всё, на что они оказались способны, я пытаюсь понять: откуда в них взялась старательная торопливость, с коей они вырывали друг у друга мотыги и заступы, норовя успеть толкнуть, повалить и разрушить, а потом закидать комьями грязи то, что было нашей страной? Что им, в отличии от меня, тех же лет рождения, помимо бесплатных вузов, санаториев и хорошо проветриваемых квартир, не додала наша общая Родина — джинсов и колбасы? И оно, бл.дь, стоило того, что с нею сделали?! 
                И меня ничуть не греет мысль об их позднем отрезвлении, — когда став старыми и ненужными — потому что вслед за ними пришли циничнее, похабнее и бесстыднее в разы (как там замечательно у ВСЕВОЛОДА ЕМЕЛИНА: "От ихнего скотства в эфире непозднем слюной захлебнётся корректнейший ПОЗНЕР.")! — они, тоскливыми, пустыми ночами, ибо виски врачи и печень не велят, а на старлеток уже не стоит, — тайно и страстно алкают прощения, за то, что некогда великая держава, превратившаяся в «распальцованную Папуасию» — отчасти и их рук дело.
               Пробил скорбный час прозрения — те, кто не идиоты, вдруг поняли — всё это время они истово били в барабан, что держал в своих лапах Дьявол.
               А с таким пониманием долго жить очень трудно.