Тяка-бяка

   После второго курса у меня был выбор: либо колхоз в сентябре, с его веселухой на природе, горбом на спине и тремя рублями на кармане на выходе, либо ремонт общаги за обещанных 80 честно заработанных в поте лица. Предложили ребятам из общежития, а они меня позвали – знали, что не сын Рокфеллера, тем более не дочь. Собралась бригада из восьми человек. Все свои и знакомы до облупленности.
   Задача: заделать щели в стенах, побелить, покрасить деревянные полы в комнатах и коридорах пяти этажей. В коридорах – ещё и панели. Валики, кисти, макловицы, рогожки, шпатели, кельмы, молотки, масляная краска, олифа, мел, и т.д., и т.п. – всё заказчика. Работали мы ударно, но с двухчасовым перерывом на обед и пиво. Комендант только поначалу нас изредка контролировала, потом поняла: эти ребята не подведут, им главное горы не давать – свернут к едреням!
   Не помню, на каком этапе были нам приданы в полное наше распоряжение два двоечника с первого курса. Что им надо было пересдавать, и была ли бесплатная работа по ремонту общежития для них окончательным наказанием, либо же только его частью – тоже не помню. Один из них шустро слинял на больничку, а второй даже справку купить поленился. А потому сидел рядом с нами и рассказывал нам анекдоты, пока мы трудились. Лишь только услыхав цокот каблуков комендантши по лестнице, он, не тратя времени даром, макал руку в ведро с краской и хватал ею «свою» кисть. Номер проходил, мы потом хохотали, однако со временем это приелось и уже не смешило. А когда скучно – работается плохо, это все знают.
   Ну вот я и плюнул на то, что парень здесь отбывает номер бесплатно, а потому ему практически грех работать, и задумал коварство коварное. И посмеяться чтоб, и себе объём работы уменьшить. Взял валик и, вместо того, чтобы красить панели,  начал писать на них огромными буквами плакатным своим почерком (тьму же их переделал!): «Тяка – бяка». Тяка – это фамилия двоечника. А бяка – это и так понятно. Ну, фамилия, допустим, была у парня немножко другая, но и рифма – тоже.
   Сработало! Вначале пацан посмеивался, курил, усиленно делал вид, что ему по барабану, но вскоре понял, что, собственно, я закрашивать это всё даже и в мыслях не держу. И тогда он бодренько ухватил валик и принялся ожесточённо замалёвывать надписи. Вспотел, бедняга, запарился, разделся по пояс, пашет – не остановишь! Дописал я одну сторону до самого конца коридора, сел возле окна в его тупике, релаксирую, жду «второго номера» расчёта. А вот и он дополз до меня. Присел рядом:
  - Ну ты даёёёёшь…
  - Ага, даю. Ты лучше погляди на наше творчество…
   Глянул Тяка и с лица спал: из-за того, что он принялся закрашивать не тут же, следом за мной, а спустя какое-то время, краска моих художеств успела чуть загустеть, он своим валиком её толком не разогнал и надписи проступали низеньким барельефчиком на плоском фоне, их можно было отчётливо видеть, если смотреть сбоку, со стороны окна.
   Он был настоящим мужиком, поэтому я не могу припомнить ни единой слезинки на его лице, когда он упрашивал меня не делать того же самого на противоположной стенке. Мол, всё закрасит в лучшем виде. Пришлось согласиться. А что мне было делать?
П.С. А заплатили нам, кстати, не по 80, а по 180. Для сравнения, моя стипендия после первого курса составляла 57,50 рублей.