Чёртово колесо - продолжение 4

XI


Прощание с Марком проходило в том же малом обрядном зале, что и с Андреем. Тот же церемониймейстер говорил те же слова о том, что жизнь хрупка и в любой момент она может вдруг оборваться; что, когда такое происходит с молодым, ещё вчера полным сил и энергии человеком, имеем ли мы право в своей безутешной скорби обвинять в несправедливости высший суд? Жизнь дана человеку для испытания его верности богу, и всевышний в любой момент может призвать к себе своего раба и потребовать от него отчета. Великий грех роптать на создателя. На все воля господа...

 Такой же закрытый лакированный белый гроб на постаменте, тот же тусклый свет электрических свечей, те же напольные вазы по бокам полные цветов. Изменился только фотографический портрет с чёрной лентой наискось у подножия постамента. Немудрено, что он испытал сильнейшее дежавю. Удивительным, однако, было то, что ему вспомнилось не прошлое посещение этого зала во время похорон Андрея, – он и так знал, что здесь был. Это было нечто совершенно иное. Он отчётливо понимал, что всё это уже с ним однажды происходило, но только не в прошлом, а как будто бы в будущем. И он не сидел на скамье в этом траурном зале. Он находился в белом гробу на возвышении, и это были его собственные похороны. И самым неприятным было понимание того, что в этом гробу до него побывал не один покойник. Служащие крематория, наверняка делали хороший бизнес на гробах, продавая один и тот же бессчётное число раз. Ведь они же не сжигали его вместе с телом покойного. Он немало заплатил за этот, с телом Марка, и в прошлый раз, когда хоронил Андрея. Покоясь на жёстком ложе в кромешной темноте и заодно видя всю картину со стороны, он пытался придумать как организовать так, чтобы гроб, в котором он лежал, не смогли использовать по следующему кругу.

Церемониймейстер закончил свою речь и спросил: «Не желает ли кто-либо сказать несколько слов? Выразить скорбь об усопшем?»

 Он поднялся с места и, сделав несколько шагов, обернулся. Зал перед ним был совершенно пуст. На скамьях не было ни единого человека.

– Наверное, будет неправильно, – заговорил он, – если в такой момент ничего не будет произнесено на его родном языке, и тем, кто вместе с ним в своё время прошёл непростой отрезок жизни, а не совершенно чужим человеком. Любая смерть, тем более давнего друга, учит оставшихся ценить то самое дорогое, что у них есть – людей, идущих вместе с ними по жизни.

С первыми же его словами отворилась дверь, и в зал вошла Мария. Она несла в руках большой букет тёмно-красных роз и, пройдя по проходу между скамьями, возложила цветы на мраморные ступени прямо перед портретом Марка. Он был рад, что она пришла. Ведь это ценой жизни его товарища удалось вернуть ей её сокровенное достояние.

– В другой жизни мы звали его: «Метка», потому что… Потому что он просто был лучший.

Он хотел рассказать о том, что он был лучшим снайпером во всей бригаде, несмотря на молодость. Сколько им тогда было? Всем не больше двадцати двух. Что его огневая поддержка спасла немало жизней, в том числе и его самого. «Редкая метка» – переиначил он свою любимую поговорку и за это и получил своё прозвище. Что каким-то непостижимым образом им троим удалось выйти из того пекла не переломанными и найти подходящее дело в новой жизни. Что потом их пути разошлись, и он никогда не мог себе представить, что всё обернётся так.

Всего этого он не сказал. Он смотрел на Марию.

Она постояла недолго со склонённой головой перед гробом Марка и покинула зал прощаний, не взглянув на него. Может быть она принимала на себя слишком большую долю вины за то, что случилось с его другом, и ей тяжело было встречаться с ним взглядом. Или же ей претило в нём что-то другое, о чём он не имел понятия…

Он обернулся к распорядителю и дал знак. Зазвучала траурная мелодия, и гроб с телом Марка стал медленно уезжать в проём в стене. Наконец створки дверец закрылись, и он поспешил к выходу.

Видимо в главном траурном зале тоже только что закончилось прощание с какой-то очень важной персоной. Судить об этом можно было по очереди, образовавшейся перед воротами крематория. Сквозь ограждение он успел ухватить взглядом вдалеке фигуру Марии прямо перед тем, как она свернула на поперечную улицу, ведшую к воротам кладбища. Он влился в очередь и целеустремлённо пробился сквозь толпу к выходу. До перекрёстка он добрался как раз вовремя, чтобы заметить, как она вошла в ворота кладбища. Он последовал туда же.

В центральной аллее её не оказалось. Он дошёл до рядов ниш колумбария, где он наблюдал за её странными действиями в первую их встречу. Её нигде не было. После полутора часов хождений по всей территории и безуспешных поисков начало смеркаться. Она опять скрылась неведомо куда. Раздосадованный он решил, что не покинет кладбище пока не найдёт её, даже если ему придётся заночевать на какой-нибудь могиле. Разумнее всего было вернуться к тому месту, где погиб Марк. Раз она пришла на его похороны, то, вполне возможно, придёт и туда почтить его память.

Ещё не добравшись до нужного места, он издалека увидел, как кто-то открывает дверцу ниши, где стояла урна с прахом Андрея и вынимает урну. На этот раз это не был тот человек в чёрном, безнаказанный виновник смерти Андрея. В сумерках он разглядел, что это был хорошо знакомый ему телохранитель Хозяина. Он поставил урну на землю, вскрыл её и вынул оттуда капсулу.

– Эй! Любезный! В чём дело? – крикнул Оскар и ускорил шаг, а потом перешёл на бег.

Телохранитель, не обратив ни малейшего внимания на его окрик, взял капсулу под мышку и пошёл в другую сторону.

– Нехорошо нарушать покой усопших, земляк… – выдохнул в широкую спину Оскар и сзади обеими руками вырвал капсулу.

Бычара развернулся на полушаге и ринулся на него всей своей тушей. Играючи сбил его с ног и, сдавив коленом грудную клетку, прижал к асфальту.

– Лежи ровно! – с расстановкой сказал он распростёртому Оскару, – Не суй что не надо во что не знаешь! Легче жизнь кончишь. Хозяин распорядился, понял? Тебе какое дело? Ладно, живи! – телохранитель отпустил его, – Обижать не велено… Пока что…

Он забрал капсулу и, уверенный, что ему больше ничего не грозит, повернулся спиной и хотел было уйти. Но Оскар тут же вскочил с земли и, недолго думая, пробил что было силы рёбрами ладоней ему по плечам с двух сторон шеи. Капсула с прахом выпала из онемевших рук злоумышленника.

– Ну всё! Аминь тебе настал! – взбеленился бритоголовый борец.

Между ними разразилась серьёзная рубка. Оскар был ловчее и наносил частые фехтовальные тычки в корпус противника, отскакивая после каждого раза. Тот тоже несколько раз скользом попал по Оскару, но никак не мог примериться, чтобы обрушить всю свою немереную мощь на уворачивающегося удальца, – не хватало резкости движений, видимо сказывался первый удар по чувствительному месту. Чем дольше продолжалась потасовка, тем пуще ярился неудачливый поединщик. Наконец тренированному качку удалось схватить Оскара и зажать ему шею локтевым суставом. Со всего маху он протаранил головой Оскара стеклянную дверь ниши и стал давить голову вниз. Оскар изо всех сил упёрся руками в стенку. Превозмогая бешенный напор, он чувствовал, что ещё немного и не выдержит, и острый осколок стекла вонзится ему в горло и перережет его до самых шейных позвонков. И он примет точно такую же смерть, как и Марк. Такую, какую они неисповедимым образом избежали когда-то, а теперь она настигла и его.

Взбешённый головорез вошёл в раж, и ему было уже по боку, что там Хозяин не велел насчёт него, – видно, ему конкретно снесло крышу в бою. Оскар напряг всю свою волю и стал медленно выпрямлять руки как будто делал последний отказной жим веса на тренировке. Внезапно локти распрямились сами собой, и он едва не опрокинулся назад, оттолкнувшись от стены. Адское давление исчезло. Обернувшись, он увидел, что грозный супостат сидит на земле, схватившись руками за череп, а рядом стоит Мария с металлическим прутом в руках, которым только что хорошо его приложила по затылку.

– Быстрее! – она отбросила прут и схватила его за руку.

– Подожди! – Оскар подобрал капсулу с прахом Андрея, и они бросились бежать.

Уже в центральной аллее они услышали, как, пришедший в себя после нокдауна, поверженный агрессор, кричит по радиосвязи:

– Один – блокирует выход! Остальные – по территории! Смотреть – один боец, с ним хозяйка! Брать обоих! Не валить!

«Чёрт! Надо было ему на кумпол урну насадить, глядишь – не был бы таким разговорчивым!» – пришло ему в голову.

Они свернули с аллеи и быстрым шагом пробирались между могилами. Под кронами деревьев было уже почти совсем темно, но Мария уверенно вела их вглубь кладбища. Похоже, маршрут был ей хорошо известен.

Неподалеку замелькали лучи фонариков, появились быстродвижущиеся силуэты, и через секунду послышались сдавленные ругательства, – кто-то запнулся о могильную плиту и завалился. Они переждали переполох, затаившись за большим гранитным надгробием, и, когда всё успокоилось, двинулись дальше. После недолгого пути перед ними появились ряды древних гробниц и склепов. Когда они перебегали через аллею, Оскар споткнулся, и у него из рук выпала капсула, выкатившись на самую середину. Мария схватила его за руку, не дав ему её подобрать, и резко утянула с открытого места за какой-то памятник. Из-за поворота вынырнули и пыхтя пронеслись мимо них двое преследователей. Один из них запнулся о капсулу и, чертыхнувшись, спихнул её в боковую канаву. После того, как они скрылись из виду, он выскочил из укрытия и сцапал ёмкость с прахом. Мария тем временем вытащила из расщелины между камнями массивный ключ и открыла им старинные двери готической усыпальницы.

Они забежали в гробницу, затворили скрипучую дверь и, прислонившись к стене, перевели дух. Снаружи послышался шум и громкие голоса.

– Тут бачив десь… – услышали они чей-то оправдывающийся голос.

– Где тут бачив?! – последовал раздражённый вопрос телохранителя.

– Не знаю точно… Тут, поруч…

– Проверить всё! – раздалась команда.

Подсвечивая себе экраном мобильного телефона, Мария аккуратно вставила кованный ключ в замок и с заметным усилием стала осторожно поворачивать его. Она едва успела сделать два оборота, как дверь сотряс могучий удар, отчего ключ выскочил из замочной скважины, и Мария еле смогла подхватить его прежде, чем он бы упал с предательским звоном на каменные ступени.

– Тут все замкнено… – прозвучал доклад неведомого парубка.

Они ещё недолго прислушивались к тому, что делалось снаружи, и, когда всё утихло, она взяла его за руку и отвела по ступеням в глубокое подземелье.

Там, всё время пока она зажигала и расставляла свечи, он, молча, не таясь, любовался ей.

Посреди просторного сводчатого склепа находились два саркофага крытые полированными мраморными плитами, у их изголовья стояли две статуи – рыцарь с открытым забралом и знатная дама в средневековом наряде, на выступе вдоль стены были распределены бюсты мужчин и женщин. В пламени свечей, которые Мария разместила между ними, было видно, что все скульптуры были сделаны из благородного белого камня, и время почти не сказалось на их состоянии. Вообще всё погребальное помещение выглядело прибранным и чистым, и не чувствовалось никакой затхлости.

Мария подошла вплотную к нему.

– Так вот куда ты всё время от меня исчезаешь... – сказал он, глядя в её бездонные глаза.

Она слегка улыбнулась, достала откуда-то флакончик духов и, побрызгав на платок, стала вытирать кровь на порезах и ссадинах у него на лице.

– Почему? – спросил он.

– Я не была уверена…

– Во мне?

– В себе…

– А теперь? Теперь ты уверена?

 Вместо ответа она приблизила своё лицо к его лицу и коснулась губами его губ. Он хотел её обнять, но капсула в руках мешала сделать это. Он растерянно перевёл взгляд на неё. Мария со своей лёгкой улыбкой забрала её у него и поставила на выступ стены. Потом немедленно вернулась к нему, обняла и безоглядно и страстно поцеловала. Он подхватил её на руки и перенёс на плиту ближайшего саркофага. Не переставая ласкать друг друга, не отрываясь губами от себя, они стали стягивать свою одежду.

Если бы Оскар смог отвести взгляд от Марии и внимательно рассмотреть один из бюстов в слабо освещённом дальнем углу, то несказанно бы поразился его искусно выполненным, почти как живым глазам, а главное – удивительному сходству высеченного в мраморе обличья с чертами врезавшегося в память рябого лица рокового человека в чёрном. Казалось, этот давний каменный обитатель уютной усыпальницы кривит рот в довольной усмешке, глядя на пылкие утехи влюблённой пары.


продолжение следует