Отпустить грехи

    
               
         По центру города тянулась самая длинная, пожалуй, самая красивая набережная среди всех городов на Волге. Располагалась она в центре города, а может – наоборот.
Любимый отдых горожан в летние месяцы после трудового дня, по выходным - гуляние по набережной. Женщины наряжались по этому поводу, мужчины подтягивали, как могли свои животы, детишки резвились.
Хороша Волга в это время года - красивая и раздольная, с зелёными берегами, с холмами на другом берегу.
           Портной Исаак Бэллкин любил прогуливаться по набережной своего города. В этом городе он прожил 45 лет от своего дня рождения. Любил Исаак не только набережную, но и город, и свой дом.
Родной брат Иосиф, репатриировшийся в Израиль, стал там Иосси Бэлкиным, утратив одно «л». Иосси это не беспокоило, а Исаака, почему-то напрягало. Он плохо понимал, чем брату не угодила двойная буква «л». Может оттого, что в школе ехидно доставали братьев, тем, что бесконечно спрашивали насчёт «Повестей Белкина». Брат Иосиф со всей еврейской эмоциональностью доказывал:
  -  Я Бэллкин с двумя «л», а не Белкин!
Исаак, вообще смотрел мимо спрашивающего так, как будто того и не было. От него отстали сразу.
Исаак - высокий и статный еврей с огненной головой и такой же рыжей бородой. Чёрный костюм и чёрный плащ собственного покроя и пошива – почти хасид, была бы ещё и шляпа. Хасидом Исаак не был, шляпу не носил. Да и верующим был не настолько, чтобы носить хотя бы кипу.
Шёл Исаак по набережной, кланялся редким знакомым. Человек высокого роста с пылающим костром на голове хорошо наблюдался издали, а вблизи удивлял. И был он при своей бороде и глазах с красноватыми прожилками в белках, с зелёными зрачками, мало похож на кого-либо. Человек неизвестной породы, для тех, кто не был с ним знаком. 
Порода, конечно, была для мало-мальски понимающих не только в породах собак.
Люди выгуливали собак. Собаки гордо шествовали, выгуливая людей. Всё чинно, благородно. Но некоторые собаки были плохо воспитаны и, встречая, столь необычный образ в лице и фигуре Исаака, лаяли, иногда пытались наброситься.
Исаак шёл себе, погруженный в свои думы, когда перед ним неожиданно возник молодой человек, малого роста, щупленький, бесцветный и неприметный. Он склонил голову перед Исааком и прошептал:
  -  Батюшка, отпусти грех?!
  -  Я не батюшка! – удивился и одновременно возмутился Исаак.
  -  Как не батюшка – вот и борода у тебя и одёжка. А что креста нет, так дома почитай отдыхает.
  -  Я вам по-русски говорю – я не батюшка! Я не могу отпускать грехи! – Исаак пошёл дальше, надеясь, что на этом всё и закончится.
Молодой человек шёл следом, почти прилип к спине Исаака так, что он чувствовал на себе его вес:
  -  Отпусти, батюшка грех! Жить так дальше не смогу! Отпусти грех, батюшка!
  -  Я вам уже объяснял – я не батюшка. Идите в церковь – там отпускают грехи. И почему вы именно ко мне пристали.
  -  Мне сказали, что такой грех может отпустить только рыжий батюшка. Я все церкви в городе и округе обсмотрел – нету ни одного. Вот только вы, батюшка. На вас вся моя надёжа.
  -  Кто вам такую глупость сказал?!
  -  Знающие люди подсказали.
  -  Какой же такой тяжкий грех вы совершили, молодой человек?! – не удержался от любопытства Исаак.
  -  И сказать не могу, и таится невмочь! Жену, батюшка, зарубил!
  -  Как зарубил?! Такого быть не может!
  -  Топором и зарубил, - он разрыдался. Слёзы брызнули на Исаака так, что он отпрянул от убийцы на целый шаг!
Исаак почувствовал себя вовлечённым в убийство. В лучшем случае – в его тайну! Но, именно, в этот момент ему стало жалко такого искреннего убийцу. Кто ещё так откровенно признается?!
  -  Вы в милиции уже были?! Явитесь туда и во всём сознайтесь! Вам легче станет.
  -  Не станет! Я явлюсь только после того, как батюшка отпустит мне мой грех. А иначе, как мне жить с таким грехом?! В милиции грехов не отпускают!
  -  Идите в церковь, молодой человек.
  -  Я вам уж объяснял, батюшка, почему я к вам подошёл, а не к другому батюшке. А вы заладили одно и то же: - «идите в церковь, идите в церковь». Уж скажите лучше, что не хотите помочь страдальцу!               
  -  А почему вы жену зарубили?! – Исаак почувствовал, что начинает говорить языком убийцы: – не убил, а как он – зарубил. Если раньше молодой человек шёл за ним, и будто к спине прилип, так теперь и вовсе ко всему телу, -  на всем организме повис. 
  -  Из ревности, батюшка! Любил её шибко! А ревность, как мне сказывали тоже грех! Так что грешен я не единожды, батюшка! Дважды!
Исаак почувствовал, что отделаться от этого убийцы не удастся. Как поступить дальше не знал.
  -  А вы знаете, молодой человек, как можно искупить такой грех?!
  -  Не знаю, батюшка! Может повеситься?!
  - Так это тоже грех!
  -  Верно, батюшка! Грех великий!
Исаак не знал, как отвязаться от этого несчастного убийцы, как доказать, что он не батюшка?! Внезапно, как это случалось иногда с Исааком, на него снизошло понимание того, как поступить. Понимание проблемы всегда приносит самое простое решение:
  -  Понимаете, молодой человек, я еврей! – с придыханием, с надеждой выговорил Исаак, надеясь, что уж теперь молодой грешник отстанет от него.
 -  Ну и что?! И евреи бывают батюшками! Я знал одного, так он хороший был батюшка! Умный!
 -  Почему был?!
 - Так умер он, умер! Чего время терять, батюшка, – отпусти мне мои грехи?! Уж больно тяжко мне с ними! Тяжко мне, - его лицо промокло от слёз.
У Исаака, почему-то пропала жалость к искреннему убийце. Возникла раздражённость! Он попросил со всей серьёзностью:
  -  Вы бы меня самого отпустили?! А то - замучили!
  -  Простите, батюшка! А что если я Волгу туда и обратно три раза переплыву и не утону. Эти будет отпущение грехов.
 -  А вы умеете плавать?
 -  Как же. Чай на Волге в деревне вырос.
  - Будет, если после этого сдадитесь в милицию!
  -  Трудновато будет! Зато это настоящее отпущение грехов.
Про милицию он не вспомнил. Исаак решил: - я сам притащу его в милицию, когда он вернётся с того берега.
Парень легко перепрыгнул через чугунные перила, ограждающие набережную от крутого склона, спускающегося к Волге. Чуть ли не кубарем, скатился к берегу, быстро разделся до семейных трусов, вошёл в воду и поплыл.
Тут бы сразу Исааку и уйти. Но любопытство одолело. Он увидел, что парень, в отличие от него, хороший пловец, а он, тоже родившийся на Волге – никакой.
Выходной день, жаркий месяц июль – Волга буквально вскипала от бурунов летящих моторных лодок, катеров и скутеров. Их много носилось по воде, слишком много – лихих и пьяных от своей лихости, от скорости и, конечно, от водки.
Отпущение грехов началось, потому, как парень отплыл от берега на некоторое растояние и продолжал уверенно плыть, ловко уклоняясь от моторных лодок. Их было больше всего.
Внезапно скутер на огромной скорости налетел на грешника. Он не успел уклониться, и скутер накрыл его. Исаак ни о чём подумать даже не успел, как голова пловца показалась над водой, а скутер полетел дальше. Исаак вздохнул с облечением, опасаясь, что грешник утонул. Голова пловца подозрительно кувыркалась в бурунах, то исчезая, то пропадая. Потом волны разошлись, а голова по-прежнему покачивалась на одном месте, из чего было понятно, что пловец не плывёт. И только, когда вода вокруг головы окрасилась в красный цвет, Исаак с ужасом понял, что произошло.
Исааку показалось, будто Волга - вся целиком вылилась на него, накрыла его, и он захлебнулся. Он некоторое время ещё держался за перила, как за спасательный круг, прежде чем утонул. 
Очнулся он в реанимации. Доктор следил за приборами, а они не подсказали, что пациент ожил. Доктор удивился такому обстоятельству, потому что не рассчитывал, что после такого обширного инфаркта и инсульта одновременно, пациент так быстро оклемается.

                ЦФАТ. 2008 г.