Преступление и наказание

По оконному стеклу больничного коридора нервной дробью дождь выстукивал 5 симфонию Бетховена. Раскаты грома гулко отзывались в сознании Иры. Сама природа оплакивала ее намечавшееся сегодняшнее преступление. В приемном отделении народу было много, у каждого свои проблемы и причины, по которым они дождливым утром собрались в тесном закутке, но Ире казалось, что все догадываются, зачем она пришла сюда.
- Круглова!
- Да, я здесь! – пискнула девушка, еще больше вжавшись в спинку прикрученного в пол кресла.
- Пройдемте, - пожилая медсестра недружелюбно оглядела Иру с головы до ног. В ее глазах не было осуждения, но, все же, что-то негативное промелькнуло и обожгло, как горячим паром от ковшика в бане. Иру бросило в жар, ноги подкосились, но она выбралась из убогого кресла и, взяв свой пакет, безропотно посеменила за врачом.
- Тапочки, халат? Все приготовила?
- Да, - чуть слышно пробубнила Ира. – Все по списку.
- Идите в палату и ждите. Вас позовут.
Ира сидела на больничной койке и вспоминала свое веселое лето. Ей хотелось плакать, но глаза были сухими. Как она повзрослела и помудрела за эти три месяца! Перед глазами снова возник образ Андрея. Ира нервно поежилась. Ее герой, ее – идеал мужской красоты и добропорядочности. О, Боже! Как было горько осознавать, что все ее девичьи грезы и обещания счастливой жизни смыло вместе с последним летним дождем! Правда, кое-что осталось у нее от внезапно пропавшего любимого мужчины. И именно это привело Иру в больничную палату. Участь ее еще не родившегося ребенка была предрешена: смерть от скальпеля хирурга.
В сотый раз, мысленно перечисляя свои оправдания, она в исступлении ходила от стены к стене. 18 лет, второй курс, ни жилья, ни образования, ни средств: учеба и вечерняя подработка. Но самое ужасное, конечно, то, что Андрей, едва услышав эту новость, поспешно «уехал в командировку» и отключил телефон. Месяц она еще жила в ожидании чуда, а потом поняла, что решение придется принимать ей самой.
- Прости меня, малыш… Прости, если сможешь. Я – плохая мать. Я – чудовище. Но знай, я всегда буду помнить о тебе. Прости, что не дала тебе возможность жить.
Пришли врачи, уложили ее на каталку и повезли на операцию. Она смотрела на потолок, бегущие лампы, и на мгновение ей показалось, что она умерла.
- Теперь считай до десяти.
- Один. Два. Три. Четы…
Отходила от наркоза тяжело. Ощущение того, что из тебя вырвали часть чего-то очень важного, жизненно необходимого, не давало успокоиться. Голова была ватная, тупая боль пронизывала тело, но самая страшная боль была в душе. Ира несколько часов пролежала, уставившись в одну точку. Что-то внутри нее оборвалось и никак не хотело связываться обратно. К вечеру поднялась температура, и пациентку на всякий случай оставили в больнице до утра.
Дождь перестал барабанить свой посмертный ноктюрн Шопена, и в воздухе висела серая, безутешно-безнадежная тишина. За все свои поступки рано или поздно приходит расплата. Эта была самая жестокая. Жизненный опыт – лучший учитель. Берет дорого, но учит безупречно.

На берегу Черного моря шум прибоя аккомпанировал хору голодных чаек. В душе Иры пела челеста, наполняя душу волшебными звуками чарующей мелодии. Ласковое вечернее солнце, прощаясь с уходящим днем, дарила свое тепло, оставляя на коже нежный загар, а в душе незабываемый восторг от прожитого дня.
- Мама, мамочка, - вдруг услышала Ира голос сзади, вздрогнула и обернулась. Перед ней стоял ребенок с не по-детски серьезным взглядом.
- Привет, малыш, ты чей?
- Твой.
- Ты что-то путаешь, у меня нет детей. Ты потерялся?
- Я не потерялся, потеряли меня. Обними меня, мама.
Ира подошла, присела перед мальчиком и прижала его к себе.
- Не переживай, мы найдем твою маму!
- Правда? – малыш заплакал и обвил ее ручонками за шею.
- Все будет хорошо, не плачь. Мама найдется.
- А как мы ее найдем? Я не знаю, как она выглядит.
Ира отдернулась от ребенка и взяла его за плечи.
- Что ты такое говоришь?
- Я еще не понял. Или я умер, или она. Но я ее буду ждать. Здесь, на берегу.
- Как тебя зовут?
- Она не успела меня никак назвать. Придумай мне имя сама.
- Хочешь, я назову тебя Славиком?
- Хочу. Это, наверное, здорово, когда у тебя есть и имя… и мама…
Ира заплакала, обнимая ребенка. Внутри что-то сильно сжалось и заныло.

Она открыла глаза. Дикая боль в груди мешала ей позвать дежурную медсестру. Собрав последние силы в кулак, Ира сползла с кровати и шатающейся походкой доплелась до двери палаты.
- Сестрааа, сестрааа - голос сорвался, а из груди вырвался лишь шипящий звук. Сделав несколько шагов, держась за стену, она упала, ударившись головой об пол. Глухой звук раскатился в ночи по пустому больничному коридору. Кровь из раны заструилась по холодному, недавно вымытому больничному полу..
С другого конца к ней уже бежала медсестра, разбуженная шумом падения. Через некоторое время на каталке Иру уже везли в операционную с подозрением на инфаркт и сотрясение мозга, но она этого уже не слышала.
Она вновь сидела на морском берегу, и они со Славиком кидали в волны гладкие камушки. Солнце уже купалось в воде, образовав багряно-розовую дорожку до берега.
- Мамочка, давай, кто дальше бросит! – Славик прыгал и хлопал в ладоши. – Мамочка! Как я рад, что ты со мной! Я – самый счастливый на свете!
Ира, улыбнувшись, взяла сына за руку, и они вместе пошли по багряной дорожке вслед за солнцем. Торопиться было некуда. Впереди была вечность.