de omnibus dubitandum 118. 204

ЧАСТЬ СТО ВОСЕМНАДЦАТАЯ (1917)

Глава 118.204. ПРЕЦЕДЕНТ ПОТАПОВА-ЛЕНИНА-КРЫМОВА
    
   Февральская революция положила начало распаду России, который продолжался несколько лет. Февральская революция и свержение Императора Николая II произошли накануне предполагаемого наступления русской армии на Константинополь.
       
    Столетие назад произошло событие, которое многие годы называли «началом новой эры человечества». О нём написаны горы книг и сняты сотни километров киноплёнок, но оно, до сих пор остаётся белым (вернее смутным) пятном нашей истории.

    Всё ещё нет ясных ответов на многие вопросы, возникающие при осмыслении этого события.

    Контрразведка Петроградского военного округа выписала ордера на арест 28 виднейших большевиков, начиная с Ленина, обвинив их в шпионаже в пользу Германии. Но что интересно: в этом списке не было фамилий Сталина и Дзержинского. Об этой странности мы еще поговорим.

    Юнкера разгромили редакцию «Правды» на Мойке. Ленин успел выехать из нее за несколько минут до прибытия юнкеров. Интересно, кто его предупредил? Запомним и этот момент.

    Была захвачена штаб-квартира большевиков во дворце Кшесинской, а войска Петроградского гарнизона, сочувствующие большевикам, частично были разоружены, частично отправлены на фронт. Казалось, что влияние большевиков в Петрограде сошло, на нет. Осталось дождаться диктатора, который огнем и мечом наведет в стране порядок.

    На должность такого диктатора английским послом в России сэром Джорджем Бьюкененом был выдвинут генерал от инфантерии Лавр Георгиевич Корнилов. Человек этот по всем статьям годился в русские Бонапарты - был сторонником твердой руки, стоял за продолжение войны до победного конца, был решителен и тверд. Правда, сослуживцы называли его «львом с бараньей головой», но для диктатора это не суть важно - думать за него могут и другие.

    Британские спецслужбы качественно пропиарили Корнилова.

    Для начала в августе в Москве было проведено Государственное совещание, на котором Корнилов, ставший к тому времени Верховным главнокомандующим, заявил о своей позиции. Первопрестольная была оклеена листовками, отпечатанными на английские деньги и доставленными из Петрограда в спецпоезде британского посла. Вкусив славы, генерал начал действовать.

    19 августа по приказу Корнилова русские войска оставили Ригу. Тем самым главком убивал двух зайцев - показывал всем, что без введения в армии жесткой дисциплины (после пресловутого приказа № 1) невозможно вести боевые действия и что тем самым для немцев открывается путь на Петроград. Заодно Корнилов потребовал, чтобы ему подчинили Петроградский военный округ, который становился прифронтовым.

    В конце августа был запланирован поход верных Корнилову войск на Петроград. Для участия в этом походе решено было задействовать так называемую Дикую дивизию - соединение, состоящее из уроженцев Северного Кавказа, и 3-й кавалерийский корпус (конный корпус - Л.С.) генерала Крымова*.

*) КРЫМОВ Александр Михайлович [23.10(4.11).1871 — 31.8(13.9).1917, Петроград], русский генерал-лейтенант (1917). Из дворян Варшавской губернии. Окончил Павловское военное училище и Академию Генштаба (1902), участвовал в русско-японской войне 1904—05. В 1906—11 служил в Главном штабе и Главном управлении Генштаба. В начале 1-й мировой войны 1914-17 находился при штабе 2-й армии, с марта 1915 командовал Уссурийской конной бригадой (впоследствии дивизией), с апреля 1917 — III-м конным корпусом. Был тесно связан с партией октябристов и, особенно с её лидером А.И. Гучковым. Во время корниловщины был направлен Ставкой на Петроград во главе III-го конного корпуса для подавления революционных сил. После отказа солдат наступать К. поехал в Петроград для объяснений с А.Ф. Керенским, но после приказа об аресте, видя провал корниловской авантюры, застрелился.
   
    По расчетам кураторов Корнилова, этих сил должно было вполне хватить для того, чтобы нейтрализовать войска Петроградского гарнизона, разогнать Советы и установить военную диктатуру.

    Гладко было на бумаге.

    План генерала Корнилова был прост и изящен: Дикая дивизия и 3-й кавкорпус (конный корпус – Л.С.) разворачиваются в Отдельную Петроградскую армию - после чего в эшелонах конные части въезжают в Петроград и устраивают всем смутьянам Варфоломеевскую ночь.

    Но Корнилов своей прямолинейностью напугал Керенского, заявив, что в будущей военной хунте Александру Федоровичу светит максимум портфель министра юстиции. Естественно, что на такое Керенский не мог согласиться. И он объявил, что смещает Корнилова с поста главкома. Заодно он объявил Петроград на военном положении и призвал Советы дать отпор мятежному генералу.

    Советы, в которых большевики сохранили свое влияние, естественно, с радостью ухватились за возможность вооружиться (из арсеналов и военных складов для вооружения отрядов Красной гвардии было выдано несколько десятков тысяч винтовок и револьверов, большое количество боеприпасов) и сорганизоваться, создав боевые отряды.

    А продвижение верных Корнилову частей шло из рук вон плохо. Во-первых, генерал сумел настроить против себя руководство профсоюза железнодорожников («Вик-жель»), которому пригрозил суровыми карами в случае неисполнения его требований. И железнодорожники саботировали продвижение эшелонов с кавалерийскими частями.

    А потом на растянувшиеся вдоль железной дороги поезда началось нашествие агитаторов. Причем для работы с джигитами из Дикой дивизии приехали с Северного Кавказа их земляки - так называемая мусульманская делегация от Центрального комитета горских народов. После одного дня беседы боеспособность Дикой дивизии стала равна нулю. Джигиты выгрузились из эшелонов на станции Вырица и отказались идти на Петроград.

    Примерно так же обстояло дело с корпусом Крымова. В общем, вся затея с диктатурой генерала Корнилова завершилась полным фиаско. Генерал Крымов после разговора с Керенским застрелился, а Корнилов был арестован и отправлен в тюрьму города Быхова.

    А кто победил?

    В выигрыше же от всего произошедшего оказались большевики. Им удалось восстановить свое влияние в массах, вооружить отряды Красной гвардии и подготовить их к взятию власти. Керенский себя окончательно дискредитировал, предав Корнилова, после чего он не мог рассчитывать на помощь кого-либо из генералов Российской армии. Таким образом, мятеж генерала Корнилова проложил большевикам дорогу к власти.

    Кто же был автором этого изящного плана? Мы можем только косвенно предполагать, кто это.

    Генерал-лейтенант Николай Михайлович Потапов в то время занимал в Российской армии должность начальника разведки. Сейчас уже известно, что еще, начиная с июня 1917 года он сотрудничал с большевиками.

    Не он ли вывел из-под удара в июле того же года Сталина и Дзержинского и предупредил Ленина о скором появлении юнкеров в редакции газеты «Правда»? Он же мог сообщить Сталину, который тогда поддерживал контакты с военными, сочувствовавшими большевикам, о планах генерала Корнилова.

    Вот несколько свидетельств об этом человеке, принадлежавших авторам самых различных политических направлений:
      
    «Было еще две группы, подготовлявших…переворот. Руководителем одной, в которую входили преимущественно офицеры, был ген. Крымов, намечавший, вместе со своим отрядом, план нападения на царский поезд. В случае отказа царя отречься от престола решено было физически его устранить» (В.П. Семенников. Политика Романовых накануне революции. М.-Л., 1926, с.216).
      
    «Этот Крымов участвовал в очень серьезном военно-фронтовом заговоре против Николая II перед революцией» (З.Н. Гиппиус. Синяя книга. 1914-1918. Белград, 1928, с.192).
      
    «24 августа Савинков приехал в Ставку вместе с полковником Барановским – братом жены Керенского и начальником его военного кабинета. Поездка была связана с окончательным оформлением посылки в Петроград III-го конного корпуса…
      
    …Савинков, обращаясь к генералу Корнилову, почти дословно сказал следующее: «…Я только прошу вас во главе III-го конного корпуса не присылать генерала Крымова, который для нас не особенно желателен. Он хороший боевой генерал, но вряд ли пригоден для таких операций…».
      
    «А генерал Крымов, на энергию и твердость которого возлагалось столько надежд, затягивал отъезд из Ставки к своим войскам, разбросанным на огромном пространстве вдоль железнодорожных путей к Петрограду.
      
    В нем произошла большая перемена. По-видимому, Крымова беспокоило влияние на генерала Корнилова всех штатских и полуштатских людей, облепивших Ставку.
      
    «Конечно, - говорил он одному из своих друзей, - надо идти до конца. Я отдаю делу свою голову. Но 90 процентов за неудачу. Мне необходимо ехать к корпусу, но я боюсь, что, когда я оставлю Могилев, здесь начнут творить несообразное…».
      
    Пессимизм не покидал Крымова и по приезде его в войска. Поняв безнадежность дела, отрезанный от Корнилова, он принял предложение одного из знакомых офицеров (масона - Л.С.), посланного к нему Керенским, приехать в Петроград для переговоров. Генералу Крымову гарантировалась неприкосновенность личности. В Петрограде он виделся с генералом Алексеевым (масон - Л.С.), а затем отправился к Керенскому.

    После бурного разговора с министром-председателем генерал Крымов в тот же день, 31 августа, покончил жизнь выстрелом в грудь из револьвера. Перед смертью он написал письмо Корнилову и отправил его в Ставку со своим адъютантом. Содержание письма осталось неизвестным. Генерал Корнилов его уничтожил.
      
    На вопрос своего начальника штаба, генерала Лукомского, Корнилов ответил коротко: «Я письмо порвал. Ничего особенного он не пишет. Одно ясно и верно – это то, что он застрелился сам, а никто его не убивал». (Лехович Д.В. Белые против красных. Судьба генерала Антона Деникина. – М.: «Воскресенье», 1992. С.121-122, 131-132).
      
    «После его самоубийства стало известно, что он в начале 1917 г. обсуждал в тесном кружке будущий переворот. А другой кружок «прогрессистов», с участием некоторых земско-городских деятелей, обсуждал роль Гос. Думы после переворота» (Б. Граве. К истории классовой борьбы. М.-Л., 1926).
      
    «После дела Корнилова Керенский стал кричать на Крымова, что сорвет с него эполеты. Крымов ответил: «Не ты, мальчишка, мне их дал, не ты и сорвешь» (С.П. Мельгунов. Воспоминания и дневники, с.226).
      
    Терещенко был на его похоронах и положил ему перчатку в гроб» (интервью Н. Б(ерберовой) с С.П. Мельгуновым, - «Русская мысль». Париж, 1950).
    (Нина Берберова. Люди и ложи. Русские масоны ХХ столетия.).
      
    Крымов просил прикомандировать Кубанцев в «Дикую дивизию» т.к. азиаты ненадежны, и вот старшие возраста с Кавказского фронта отправились с Крымовым на Петроград. Согласно, письма Л.Г. Корнилова к корпусу генерала Крымова были прикомандированы 2 полка 5-й Кубанской казачьей дивизии. В середине апреля 1917 года 5-я Кавказская казачья дивизия генерала Томашевского была переброшена из-под Карса в Финляндию. (Один из полков был Хоперский, 3-й очереди. В этом полку находился Алексей Поллантьевич Межевикин. Сохранились фотографии, на которых он запечатлен в Гатчине (1917) – Л.С.).

    Дело в том, что Крымов оставил два письма, адресованные жене и ген. Корнилову. Письмо жене, впрочем, мало о чем говорило.

    Семейная жизнь Александра Михайловича рухнула: как раз, когда он должен был вести войска на Петроград, жена сообщила ему о разрыве.

    Так что ей он лишь кратко написал, что решился покончить с собой, будучи не в силах пережить позора возможного над ним суда.

    А вот о чем шла речь в пространном письме Корнилову, срочно доставленном в Ставку адъютантом Крымова подъесаулом Кульгавовым, не будет известно никогда.

    Позднее ген. Лукомский вспоминал, что он вошел в кабинет Корнилова как раз в тот момент, когда из него выходил Кульгавов, только что прибывший из Петрограда. Корнилов сидел за столом и читал какие-то бумаги. Лукомский тихо спросил: «Ваше Превосходительство, что в письме Крымова?».

    Корнилов угрюмо молчал и лишь на повторный вопрос ответил как бы нехотя: «Я письмо порвал. Ничего особенного он не пишет». И никогда впоследствии Л.Г. Корнилов не вспоминал об этом письме.

    Это молчание само по себе красноречиво. В предсмертных письмах обычно не церемонятся: можно предположить, что Крымов перед смертью высказал Корнилову все, что о нем думал...

    Крымов унес в могилу многие из тайн подготовки заговора и подлинных намерений сторон.

    На допросе в Чрезвычайной следственной комиссии Керенский показывал, что, когда стало известно, что Крымов застрелился, один из его «офицеров» — князь Багратион якобы с облегчением сказал: «Ну, теперь все концы в воду...».

    Да, а выстрел прогремел вовсе не тогда, когда Крымов «вышел из кабинета», а на квартире ротмистра Журавского в доме № 19 на Захарьевской улице. Прибежавший Журавский рывком распахнул дверь и увидел: его гость, приехавший из Зимнего дворца от Керенского, генерал Крымов, в какой-то неестественной позе сидел на диване, большое, грузное тело накренилось вбок, голова была безжизненно откинута назад.

    Журавский трясущимися руками рванул на груди Крымова френч и с ужасом увидел, как на рубашке, быстро расширяясь, проступало кровавое пятно. Затравленно оглянувшись, Журавский только тогда заметил валявшийся на ковре подле дивана пистолет... Вот как-то так, если добавить немного художественного воображения.

    А что до перебранки с Керенским, то да, разговор шел на повышенных тонах. Кричал раздраженный Александр Федорович. Он требовал, чтобы Крымов откровенно сообщил ему подлинные цели движения его войск к столице. Крымов уверял, что действовал в соответствии с приказом, который, как он полагал, был согласован с правительством. «Ка-ако-ой ПРИКАЗ?!!».

    Крымов стал доставать из портфеля бумажки, радуясь про себя, что вовремя успел распорядиться уничтожить все его приказы о действиях после вступления в Петроград (в штабы Уссурийской и Туземной дивизий были посланы с этим распоряжением «доверенные офицеры» еще 28-го числа).

    А среди бумаг, которые он хотел всучить Керенскому, был приказ № 128 по III-му конному корпусу. В нем сообщалось, что в Петрограде распространяются слухи, будто войска Крымова идут в Петроград якобы «для изменения существующего строя».

    Приказ опровергал это и разъяснял, что задача войск — покончить с бунтами, потрясающими город, и установить там «твердый порядок» по распоряжению генерала Корнилова, который объявлялся «несменяемым».  Только приказ был отдан 29 августа, т.е. спустя два дня после того, как Корнилов официально был смещен с поста Верховного главнокомандующего.

    Это означало, что Крымов в разгоревшейся борьбе правительства и Ставки остался на ее стороне и шел на Петроград вопреки уже известной ему воле правительства. Подпадал, то есть, под «вооруженный мятеж против законной власти в военное время». Совершил, стало быть, «измену родине»! 

    В то же время приказ Крымова был составлен так, чтобы не дать возможности обвинить его автора в прямом призыве антиправительственного характера. Возможно, эта «маскировка» и взбесила Керенского окончательно.

    «Вы, генерал, очень умны, я давно слышал, что вы умный,— злобно кричал он.
   
    — Но этот приказ так скомбинирован, что он не может служить вам оправданием!».

    А ген. Крымов отрицал свою причастность к намерению свергнуть правительство, клялся, что всегда работал «для государственного порядка» и именно ради него шел в Петроград.

    К тому времени, когда Крымов явился в Петроград, по распоряжению Керенского уже действовала Чрезвычайная следственная комиссия по расследованию «дела о генерале Корнилове и его соучастниках». Она возглавлялась военно-морским прокурором И. Шабловским и включала в себя трех членов: военных юристов полковника Р. Раупаха, полковника Н. Украинцева и следователя Н. Колоколова (затем комиссия была пополнена другими членами).

    Шабловский вошел в кабинет Керенского как раз в тот момент, когда там, на высоких тонах шел разговор о сущности крымовского приказа № 128 и других его распоряжений (знал А.Ф. про приказы о вступлении частей в Петроград, распределении их по районам, введении комендантского часа, военно-полевых судов и т.п.).

    «Вот Приказ генерала Крымова, полюбуйтесь!» — обратился Керенский к Шабловскому. Тот взял бумаги и сказал, что приобщит к делу и разберется. «Вы поступаете в распоряжение председателя комиссии»,— сказал Керенский. Крымову и его начальнику штаба генералу М. Дитерихсу тут же были вручены «предписания», согласно которым они должны были отправиться в следственную комиссию «для дачи показаний».

    Шабловский попросил Крымова явиться к нему вечером в здание Адмиралтейства. Однако в назначенный час Крымов не прибыл...

Фото 1. Командующий III-м конным корпусом граф Федор Артурович Келлер (сидит вполоборота в волчьей папахе), по правую руку от него генерал Крымов Александр Михайлович, сидит, опираясь на трость. Крайний справа в первом ряду есаул Шкура (тогда еще с буквой А) Андрей Григорьевич, командир отряда особого назначения. Фотография периода передачи командования III-м конным корпусом генерал-лейтенанту Крымову апрель 1917 г.