Страшно становится, когда представишь...

  Страшно становится, если представить всё, что было в том уголке в прошлом, где сейчас я сижу, где моё родное село...
 
  Вчера вечером я, мечтательный, сидел здесь на травке с прекрасной и любимой  девушкой, а позавчера ночью мой старший родной брат не просто сидел на том же месте, на той же зелёной травке, но и усердно занимался любовью на той же роскошной травке... А днём я загорал на этой травке с ромашками, постелив коврик
  А зимой этой травы не было, было уныло и неуютно кругом...
  А прошлым летом пастух прогнал по этой травке и по берегу озера своё стадо овец, и вроде бы трава была затоптана навсегда, но уже через неделю после этого "нашествия овец" на ней тоже кто-то сидел и глядел вдаль... И я видел, что трава эта - снова густа и прекрасна...
  А десять лет назад здесь было колхозное поле, рос овёс, но поле забросили за ненадобностью (земли в колхозе хватало) и забыли о нём, забыли и люди, что здесь рос овёс...
  А тридцать лет назад здесь, на берегу озера, шли учения сапёров близлежащей части, жгли дымовые шашки, но - где следы? Никаких следов...
  А лет восемьдесят назад здесь же и на похожей травке тёплой весенней ночью, в мае, сидел мой молодой дядя, парень, с несколькими своими друзьями и распивал с ними принесённое из дома ведро вина и закусывал курам, украденными у людей и сваренными в казанке,ибо летом иные куры ночевали прямо на шелковице или вишне, как на насесте, а мой дядя хайдуком был, разбойником, и воровал кур у людей... То есть жили красиво, с приключениями, как казалось и дяде, и его друзьям, унаками - добрыми молодцами себя считали... Но от них, их деятельности - ни приметы, ни следа...
  А в Великую Отечественную войну летом, в июне, здесь, у озера, жила в палатках  целая рота солдат, красноармейцев, и тоже примяли эту непокорную траву, которая ничего не помнит, но непокорно отрастала и возрождалась вновь... Ни приметы, ни следа...
   А более двухсот лет назад храбрый румянцевский солдат именно через это поле и по этой вечной травке гнал разгромленных у Кагула турецких солдат, гнал и через это поле, по этой траве, до самого Дуная, и загнал турок в Дунай и утопил их там тысячи, в том числе и того янычара, который ступал и на эту траву (или похожую), на эту землю, где вчера блаженствовал и загорал я... Может, какой-нибудь русский солдат даже заколол штыком турецкого янычара на этой же самой прекрасной, зелёной и безмолвно благоухающей травке, где я сидел с девушкой и где до того загорал... Здесь кричал пронзённый штыком турецкий солдат, а вчера я сидел и блаженствовал и слушал с замиранием сердца, как дружно квакают, почти поют, лягушки в озере... Тишь и благодать, тепло, тихо и прекрасно вокруг, а страшно представить, что здесь было... Для меня сегодня - рай, а когда-то здесь же, на том же месте кто-то орал и визжал от боли... Это был турок, пронзённый штыком, а, может, наоборот, русский солдат, которого турок опередил и нанёс ятаганом удар по голове... А я сижу в тишине, ибо время унесло прошлое...
  И сам Пушкин во время поездки из Одессы в Измаил, возможно, присел отдохнуть на эту травку, а теперь надо всем этим, ставшим невидимым и неощутимым небытием, "возвышаюсь" я... 
  И ничто, никакое прошлое, не присутствует подо мной даже незримо, будто и не было его, всё поглотила тишина... Да хотя бы и было раем это место и для кого-то и сто, и пятьсот лет назад - испарился их рай, как эфир, как утренний туман, а ведь и те люди, те кто-то, что жили до меня и любовались этим местом, этой травкой, да и бездонным синим небом над головой, тоже думал, что это не только прекрасно, но вообще - лишь для них, не задумываясь ни над прошлым, над тем, что и люди прошлого глядели в это прекрасное голубое небо и травку вперемешку с жёлтыми весёлыми и любопытными ромашками, что выглядывали из травы, и те люди тоже любовались этим волшебным местом, раем земным...
  Топтал эту землю и средневековый рыцарь, спешивший переправиться через Дунай, чтобы сразиться с турками под Варной. И даже отдыхал на похожей травке... Ни приметы, ни следа от них, таких же живых и полных сил, как ныне мы... И до него здесь бегали чьи-то ноги, и до него кому-то нравились эти места, это небольшое не то поле, не то дикий пляж у озера, и была тишь и благодать, и из прошлого не доносились до этого воображаемого некогда живого, до него, крики, или веселье прошедших здесь до него людей, тоже живших и хотевших и жить, и блаженствовать, и желавших счастья, и даже познавших счастье, ибо всем поколениям оно дано... Но не знал этот условный "он" о тех, кто бегал, сидел или наслаждался здесь до это него, и тоже бывших живыми, а порой счастливыми, как и мы... А две тысячи лет назад римский легионер здесь разжигал костёр... И, может, на римского солдата напал какой-нибудь скиф, и римлянин был пронзён скифской стрелой, а ведь и скиф, и римлянин были такие же люди, как я, и видели и даже ценили и это место, и эту траву, как и я... Сам Овидий не сидел ли и не отдыхал ли на этой травке?.. Снял шлем и вытер запотевший лоб... Но - ни приметы, ни следа... Будто и не было всего этого и всех этих людей, с такими же законными правами на несколько часов счастья на этом бреге у озера, как и я, ныне живущий... А что будет с моим раем всего через десять лет?!. Кто-то "сядет" на моё ставшее невидимым настоящее, которое превратится в незримое и как бы несуществующее прошлое, - прошлое беспомощное, бессловесное... Топчем мы землю, не чувствую прошлого... И по нашему настоящему будут ходить люди, которые пока и не родились, и не будет мешать им наше время, наше настоящее, когда оно станет прошлым - бессловесным и беззащитным, неспособным ни закричать, ни явиться в настоящее будущих поколений ни в виде лёгкого ветерка из прошлого, да и ничем другим незримым... Ни травка, ни синее бездонное небо не расскажут будущим поколениям ни о счастье моём в этом уголочке, ни о счастье живших до меня сто и тысячу и десятки тысяч лет назад, ни о стонах и страданиях прошлых поколений,- нет такого силового поля, которое бы сохранило прошлое и явилось будущим поколениям, напомнило бы им о себе... Ветры и страсти, страдания и счастье прошлого угаснут, будто и не было их, и лишь воображение некоторых людей заставит их подумать: страшно подумать, что здесь когда-то было до нас!.. А иные толстокожие подумают: было, так было, ну и что?.. Музыки, отдалённо доносящейся из прошлого, не дано услышать им...
  ... Костёр жёг человек первобытный на этом не то поле, не то диком пляже... И тоже бывал и счастлив, как и я, и первобытные люди оглашали криками округу, и именно на том месте, на той травке, которой, может, тогда, тысячи и тысячи лет назад, и не было вовсе, первобытный охотник поразил копьём волка, чтобы сделать унты из его шкуры, и первобытный человек огласил округу торжествующим криком, и соплеменники вторили ему тоже громко и охотно, но и волка, и первобытных людей с их криками поглотило время, - так надежно и расстояние не поглощает, как поглощает время... И динозавры здесь когда-то процветали, не думая ни о прошлом, ни о будущем... Какой-нибудь динозавр Рекс съел травоядного бронтозавра, а я и не подозреваю об этом и сижу себе, блаженствую на том же месте, не слыша ни кривов хищника и убиваемой жертвы, не видя и не подозревая о крови, которая здесь была,- не дано вырваться из своего времени ни звукам, ни крови и телам прошлого... И неандертальцы здесь жили, и иные из них садились отдохнуть именно на то место, где сейчас блаженствую я... Или здесь стоял чум первобытного человека-кроманьонца, но всё это "подо мной" и не мешает мне в своё, в отпущенное мне время наслаждаться жизнью, - издалека можно услышать крики своего времени, крик тех же озёрных чаек, озёрных уток-лысок. Да и лебеди, охраняемые законом, неторопливо плавают вдали, как бы зная, что строго защищены от браконьеров, да и нынешний шум волн, но отнюдь не волн давно исчезнувших, - нет от них исчезнувших, шума, не доходят крики из прошлого, как из изолированной сурдокамеры, бьются крики и движения прошлого о незримую, но непробиваемую стену времени... Умерли они вместе со своим временем... Крики и звуки прошлого, как и хозяева этих криков - живые существа того времени, умирали вместе со своим временем... Я НАСТУПАЮ НА ГОЛОВУ ПРОШЛОГО, НА ЦЕЛЫЕ СОБЫТИЯ ПРОШЛЫХ, УМЕРШИХ ВРЕМЁН, И ОДНО УТЕШАЕТ МЕНЯ:НЕ БОЛЬНО УЖЕ ЛЮДЯМ ПРОШЛОГО, МЁРТВЫМ... И по "моей голове" будут ходить люди будущего, но не больно будет и мне...
  Сижу себе на густой травке, блаженствую, - ведь пока что - течёт моё время, оно - настоящее, но кто знает, что здесь будет, когда моё время из настоящего неизбежно превратится в прошлое?.. Но, уверен, найдутся и в будущем романтические потомки, которые подумают: "Страшно представить, что было на этом вроде бы тихом месте, где мы сейчас стоим! И до нас жили люди, топтали это место, сидели на нём, и не только страдали, но и были счастливы, но беспощадная река времени унесла их"... И будут они бережно "ходить" по головам и костям людей прошлого, "услышат" и их голоса, да и мой глас, некогда звонкий...