ДРУГ МОЙ

Медиумический рассказ, записанный при помощи "яснослышания".

День перестал быть тьмой для меня. Он не ждал, я так и остался стоять в дверях, пока он не исследовал мой «портрет», как он выражался. Лицо моё он изучал долго.
  - Да, это ты, проходи. Зачем пожаловал? Валюту хочешь?
  - Я не за тем.
  - Говори.
  - Я пришёл, чтоб разобраться.
  - Разобраться в чём?
  - Ты знаешь.
  - Ах, это… - он посмотрел задумчиво в мои глаза. – Всё ещё мертвец…
  - Ты не должен…
  - Ах оставь, мы не в ссоре, ты не обязан мне объяснять…
  - Ты не понял меня. Завтра я уйду навсегда, ты меня не увидишь больше, - друг кивал, говоря: «Вот-вот…», - но одно ты должен понять – я тебя не простил тогда. Когда ты будешь об этом вспоминать – будет поздно.
  - Уходи.
Мы расстались.
Встреча произошла случайно: как всегда весёлый, мой друг двигался мне навстречу. Я не заметил его, он сам меня остановил.
  - Не узнаёшь?
  - Узнал. Как дела? Вижу ты у нас?
  - Твоими молитвами.
  - Сказал же – не простил.
Он смотрел грустными глазами без тени раскаяния.
  - Что ж, простимся.
  - Вспомнишь ещё.
Он ушёл, но было в походке что-то важное, будто хотел сказать, но не смог.
Днями ранее.
  - Сегодня ты мне должен проступок.
  - Никак снова задолжал?
  - Совсем немного. Не смог расплатиться.
  - Проститутка? Опять? – меня смешило настойчивое желание друга быть интересным собеседником, похотливым любовником и сквернословом, каким он не был.
  - Только раз заинтересовался, а она уж прыг на колени, - и рассмеялся.
  - Всех не ублажишь, да ещё за мой счёт, - напомнил я.
  - Не гунди, я же отдам, потом…
  - Вот деньги бери – не трать напрасно. Мало ли кто ещё прыгнет на твои колени, - это я сказал с издёвкой.
  - Сговоримся, потом…
Он будто цедил сквозь зубы, но я не придал значения тогда. Я вышел на улицу, гудели машины, толпы людей сновали из подворотни на улицу, сливаясь в общем потоке. Потом я забылся, очнулся здесь. Позже я понял, падающий человек – мертвец, это был я, жизнь окончена. Я стою рядом со своим телом, вижу, как подходят люди: чужие, незнакомые, смотрят мне в глаза. Один сказал: «Умер». Мне показалось, что сказал: «Готов!» Будто это он меня подстрелил – бывший военный, решил я. Кружок людей становился всё шире, моё тело распласталось на асфальте. Вот и он – друг, стоит рядом: «Сердце, - говорит, - это, похоже, сердце». Толпа не расходилась.
«Зачем он здесь?»
В памяти отчётливо прозвучали слова: «Не знаешь меня…»
Это он, не мог простить, что я живу, не считаю денег, а он – бедный, на проститутку гроши вымаливает у меня. Готов потратить и мои сбережения тоже, не соглашаясь ни в чём.
Я так и не подписал наследство, как он не просил. Подделка карается законом, но он преуспел, остановило только… Да, это была она, девушка, с которой мы не были знакомы. Она увидела мою фотографию в некрологе и заявила отцу (меценату местной больницы): «Папа, его убили». Отец доверял дочери или знал её способность угадывать.
  - Ты не знакома с ним?
  - Нет. Вон его квартира, - она указала на противоположную сторону улицы, - виделись мельком несколько раз.
Она нехотя изложила предположение, что мой друг – заинтересованное лицо.
  - Кто он ему? Водил девушек, не раз видела пьяным, теперь распоряжается всем.
Отец был недоволен.
  - Не узнаю тебя, раньше не обращала внимания на соседей, теперь обвиняешь? Не подумала, может, старший брат?
(Он действительно выглядел старше, хоть мы были одногодки.)
  - У него нет братьев.
Отец вскинул брови.
  - Откуда?.. Хотя…
Дочь знала, если хотела знать. Сейчас Элен была в задумчивости. Будто видела меня, спросила.
  - Правда?
Я кивнул, она улыбнулась.
  - С кем это ты?..
  - Папа, я не прошу тебя, но если…
  - Не перебивай меня: нет! Опять ты о своём – я не всемогущ! Вскрытие – да, могу попросить смотреть внимательней, но я не уполномочен. Не могу же я сказать – дочь просила? Хотя, - принимая миролюбивый тон, - можно сказать – сосед, знакомы не были, но уж странную смерть здорового человека не заметить не смог. А там разберутся.
Разбирались недолго. В крови был обнаружен яд, который мог достать только он. Вышли сразу, но друга след простыл – исчез с деньгами, как только первые расспросы начались. Мой приход не смутил его, он укладывал чемоданы, для него всё решалось быстро: настигла не полиция, а…
Вот об этом… Есть чаща в лесу, домик на краю густого леса, непроходимое болото дальше. Он устроился в моём доме, здесь тихо, по ночам поют соловьи, но сейчас тихо: будто слушают – кто здесь? Он смотрит на картины, развешенные по стенам, находит их устрашающими. Мой любимый натюрморт «смотрит» на него устрашающими «глазами». Портреты он отвернул к стене. Уханье совы, казалось ему призывом помолиться, тишину он возненавидел.
Выходил на крыльцо, курил и из леса ждал фигуры, представлял, как идут за ним. Не выдержал, уехал. Город незнакомый, люди не знают его. Первая знакомая оказалась женой бармена, приглашение «погостить» у него отвергла, наутро пришли головорезы, и отняли деньги, пригрозив. Заявлять не стал – боялся. Следующая жертва была роковой. Сам не хотел – получилось: прихватил за юбку, притянул к себе (выглядела вызывающе, здесь все женщины одевались ярко), в нос ударило – терпкие духи, подумал – проститутка, уламывать не стал, потащил. По голове чем-то хрустнуло, потом ещё… там и остался. Дочь полицейского чиновника одна не ходила – лицо всмятку, умер, не приходя в сознание. Защитник скрываться не стал, объяснил, как было, девушка подтвердила. После опознали беглеца-убийцу.
История вся, но окончание другое.
Ведь я не сказал – правды хочу, но она есть. Приход не есть прощение. Сидит напротив, рассказывает невероятно «интересную» историю, как он пошёл гулять с собакой, а она отыскала прежнего хозяина. Тот продал собаку хозяину, а хозяин благодарил, не зная, кто был виновник её пропажи. (Долго смеялся.)