Пятая весна

Каждая командировка в Новороссию, не смотря на их кажущуюся стандартность ( привез груз, отдал адресатам,  сделал отчет)   оказывается для меня в чем-то особенной.  В этот раз умы окружающих привлекали два политических события: выборы  президента Украины и слухи о начале выдачи российских паспортов, а по всей линии соприкосновения шли ожесточенные артиллерийские бои. 
Но по порядку: в первых числах апреля 2019 года я в очередной  раз приехал в Луганскую Народную республику по заданию  «Координационного Центра Помощи Новороссии», общественной организации, волонтером которой являюсь уже пятый год. Привез заказанное разными воинскими частями Народной Милиции снаряжение, оптику, медикаменты и прочее, в чем очень нуждаются бойцы на передовой.  В ожидании второй машины Центра, которая должна  была прийти только через неделю, нас с напарником приютила на своей базе рота разведки  6 го казачьего полка Имени атамана Платова.

О выборах и разведчиках

Казаки, с которыми  прежде дел иметь мне практически не доводилось,  оказались людьми сердечными и гостеприимными.  Накрыли небольшое застолье.  За окнами стояла та самая, пушкинская украинская ночь с блестящими звездами, тишину  которой нарушали раскаты артиллерии, а голоса из рации то и дело вклинивались в разговор: «120е, прилеты по Калиново…», «на «Кабане»  перестрелка…», - доносилось из эфира. 
Говорили о службе, о войне и о выборах на Украине: как раз накануне нашего приезда закончился первый тур. Волеизъявление граждан «незалежной»  ВСУ  отметило  жестокими обстрелами прифронтовых территорий, начавшимися за  два дня до голосования и не думавшими стихать. К моему удивлению, большинство людей, с кем я заговаривал о выборах, желали удачи скорее Порошенко, чем его конкурентам.  Объяснение этому было простым и парадоксальным: Порошенко  -  враг, от которого ничего, кроме продолжения войны в ее нынешнем формате ждать не приходится.  Это зло понятное и уже привычное.  Возможные  сценарии «встраивания Донбасса в Украину» в духе Медведчука  вызывали у моих собеседников куда большие опасения. Дело в том, что после  пяти лет войны в договороспособность украинских властей здесь не верят совершенно и заранее считают любые инициативы в этом направлении  обычной уловкой, на которую может, по каким-то своим причинам, «повестись» Кремль.  В целом отношение бойцов Народной Милиции, которая на сегодняшний момент состоит из местных жителей процентов на 98, можно свести к формулировке, которую дал Паша, пожилой механик-водитель из разведроты: «Нам что клоун, что кондитер, - один чёрт: оба под заграничную дудку пляшут и хорошего от них не жди».
 
Вагоны и люди

Утром отправились на передовую. Желтая, сильно побитая «копейка» бодро прыгает по ухабам. За рулем Паша, рядом с ним молчаливый офицер из штаба корпуса, которого все зовут просто Майор. На заднем сидении вместе  со мной расположился командир разведвзвода с позывным «Борода», молодой парень, похожий на викинга из известного сериала. Не смотря на возраст,  он ветеран: один из немногих в полку, кто воюет с самого начала, со штурма луганского СБУ в апреле 2014 го. Я интересуюсь теми событиями, и он охотно рассказывает:
- Сначала был митинг на площади, а потом мы пошли на штурм, выломали дверь и вошли. Там всего три человека было: никто сопротивления не оказал.
- Правда, что в здании СБУ было много оружия?
- Да полно, - кивает собеседник, - тогда мы и вооружились, потому, что без этого было уже никак.
- Почему никак?
- Да прямо перед этим к нам «поезд дружбы» с нациками приезжал. Наши ребята вышли к ним с дубинками и щитами, а они стали стрелять. Поверх голов тогда еще: просто пугали. В Рубежном их избили,  тогда у них даже погиб один, ну вот, они видимо, выводы сделали. И мы тоже сделали. 
- Гляди, - вклинивается в разговор Паша и показывает на право, где высятся серые заводские цеха и трубы, - это Стахановский вагоностроительный завод. Знаменитый.
В его голосе слышится тоска. До войны и он, и «Борода»  работали на этом заводе.
- Предприятие  крупнейшее, 250 миллионов чистой прибыли в год приносило перед войной, а потом, осенью 13 го года… это еще до всякого майдана было,  директора вызвали в Киев и велели сворачивать производство, сказали:  «Заканчивается у нас дружба с Россией». Ты понял, да? Они уже тогда всё это готовили.
- А сейчас с заводом что?   - интересуюсь я 
- Работает.  Производит комплектующие, которые потом везут в Россию. Зарплаты у рабочих по 8 тысяч рублей, а цены, ты сам видел, от российских не сильно отличаются. Не серьезно это: вот если бы, как раньше,  вагоны делать…
В последнее время в ЛНР произошло определенное  оживление промышленности, вновь стали запускаться некоторые из ранее остановленных предприятий, таких, например, как  ферросплавный завод в Стаханове.  Начали собирать обратно старые рабочие кадры.  Луганчане связывают это с отставкой Плотницкого и приходом в феврале 2018 года нового главы республики Леонида Пасечника.  Однако экономическое положение, пока, продолжает оставаться тяжелым.
- Не было для нас хорошего варианта, - ворчит «Борода», - только плохой  и очень плохой. Если б мы даже не поднялись, то нас бы просто растоптали. Давно всё к этому шло.

Блокпост

Машина тормозит на широком перекрестке. Это высокое место, с которого открывается  вид на оставшийся  позади  город Первомайск.  Перед нами  пара домиков из бетонных блоков,  заграждения на дороге, окопы и перекрытый плитами блиндаж. Мы прибыли на блокпост с кодовым названием «Крест». Дальше, в километре  по дороге  мост через реку, который уже контролирует противник.  На асфальте видны выбоины от взрывов минометных мин, всюду валяются осколки: «Крест» часто обстреливают. В начале марта  в сеть даже попала видеозапись с украинского беспилотника, через который осуществлялась корректировка минометного огня. Противник назвал эту чисто пропагандистскую выходку, «операция «Відплата» (раплата). Потерь среди защитников тогда не было, но пострадали два стоявших на стоянке легковых автомобиля.
Укрепления  блокпоста производят серьезное впечатление: траншеи глубже человеческого роста, блиндаж надежный и даже, по своему,  уютный, с электричеством и печкой. Говоря словами Василия Тёркина: « Тут не то, что воевать, тут, ребята, чай пить можно, стенгазету выпускать». Но мы все же решаем постоять на свежем воздухе, подышать весной.

- Никуда не ходи, лучше вообще с асфальта не сходи, - бросает мне Майор, - тут всюду мин полно.
Про мины сообщает и броский плакат на обочине. Майор и «Борода» уходят куда-то по едва приметной  тропке:  им нужно пройти еще 300 метров до передового наблюдательного пункта. Мы с Пашей остаемся у машины. Он показывает место, где еще в 14м году стоял первый блокпост Ополчения: расстрелянный бетонный остов автобусной остановки. Влево асфальтовое шоссе ведет к Екатериновке, где находится опорный пункт  казаков, дальше Попасная, которую удерживает неприятель. Вправо шоссе уходит на Марьевку.
- Марьевка, это самое лютое место сейчас, - сообщает Паша, - террикон и большую часть населенного пункта мы держим, а линия фронта прямо по деревне идет. Местами от их траншей до наших 60 метров. Слышим, кто что делает, что говорит. Конечно, стрелковые бои чуть не каждый день: пулеметы, АГС, гранатометы. Хотели тебя туда свозить, но забоялись…

Мимо нас проезжает бело-синий автобус, уверенно сворачивает на право.
- Куда это он? – удивляюсь я.
- Так на Марьевку же.
Оказывается, что не смотря на бои и постоянные обстрелы в Марьевке  остается мирное население, работают два магазина и аптека. Есть и школа, которую помогли  восстановить казаки 6го полка: детям  надо учиться.
- В прошлом году  укропы его обстреляли, - замечает мой спутник, глядя в след автобусу, -  Тогда раненые были.
- Нарочно или по ошибке?
- А Бог их знает. Может им почудилось что, или спьяну.  А может просто по злобе: у них когда убьют кого, то они не разбирают.
Как по заказу где-то слева раздается звонкая дробь, потом еще и еще: где-то под Екатериновкой работает крупнокалиберный «Утес».
- Это наши стреляют, - говорит появившийся из лесопосадки  Майор, - поехали отсюда, пока не началось.
Мы прыгаем в машину и едем обратно, в сторону Первомайска.


Смерть командира

- Вон там батя погиб.  – «Борода» кивает в сторону обочины.
- Давайте остановимся, - прошу я.
На обочине шоссе стоит скромный памятник. «Те, кто погиб за свободу не умирают и память о них навеки жива,» -  читаю я на камнях. В этом месте 12 декабря 2015 года взорвалась машина Павла Дрёмова, одного из легендарных полевых командиров Новороссии, создателя 6го полка.  Погибли водитель и сам атаман. Он ехал на собственную свадьбу, которая должна была состояться в этот день.
-  Паша новую машину хотел,  - рассказывает мой спутник, - а денег не хватало. Ну, вот он и попросил своего друга, бизнесмена, найти подешевле. Тот к своим друзьям обратился, и перегнали, в общем,  автомобиль из Харькова… А потом был радиоподрыв.
- Что же вы так? – невольно вырывается у меня.
- Машину досматривали, - возражает «Борода», - но там была полная заводская сборка, новенькая, даже краска нигде не нарушена. Потом оказалось: чтобы найти заряд,  нужно было ее по винтику разобрать.  Такие дела.
Со стороны высот, где остался блокпост, доносится глухой гул разрывов.

О  паспортах и войне

Ротация, - всегда волнующее и опасное событие фронтовой жизни. Именно во время ротации, т.е. смены военнослужащих на передовой, солдаты наиболее уязвимы для внезапных огневых налетов противника, засад   и прочих превратностей военной жизни. Ротацию хорошие командиры заранее готовят, разрабатывают дополнительные меры безопасности. 
С утра на позиции отбыл взвод «Бороды». Ближе к вечеру подтянулись смененные им бойцы: закопченные, пропахшие землей и порохом после месяца в окопах. С удивлением отмечаю, что большинство солдат совсем молоды, некоторым по 18-19 лет. И это при том, что в  прежние времена средний возраст ополченцев колебался где-то в районе сорока. Помолодела армия. Правда «масть» по прежнему держат старики, те,  кто помнят лихие дела 14-15 годов, но их в роте от силы процентов десять, да и в других частях едва ли больше.
В столовой и в вестибюле казармы гул оживленных голосов. Люди обмениваются впечатлениями с остававшимися «на хозяйстве» товарищами. Как ни странно,  помимо чисто военных новостей,  одной из тем для обсуждения является возможное начало выдачи российских паспортов гражданам ДНР и ЛНР, о чем уже месяц ходили упорные слухи. Выдача должна начаться буквально на днях, причем местные власти дали подтверждение.  Скептики  ворчат про то, что будет «как всегда», то есть никак, оптимисты высказывают очень осторожные надежды на то, что лёд и вправду может стронуться. Люди вспоминают аналогичные шаги России в Приднестровье и Южной Осетии и их последствия. Выдача паспортов для них не просто окно новых возможностей, скорее символ того, что дело,  за которое они пошли воевать, как-то движется. Надежда на объединение с Россией, как оптимальный вариант, или, хотя бы, на жизнь самоуправляемой территории, но без войны, годами остается их опорой и мечтой. Правда, чтобы получить паспорт РФ нужно,  для начала, иметь местный, луганский, чем многие не озаботились. ( Как оказалось, выдача российских паспортов действительно началась, хоть и очень тихо, небольшими количествами, без помпы и пиара).


Вендетта по донбасски

Сумерки. Мы стоим на крыльце, курим и обсуждаем все это, когда мимо проходят две тяжело нагруженные фигуры: рюкзаки, разгрузки, скатки с камуфляжем и длинные винтовки с оптикой, - снайпера. Один из них, притормозив, роняет:
- Шесть и семь. За Калаша.
И уходит к своему расположению неторопливой походкой сильно уставшего человека.
- Семь за неделю. – Повторяет кто-то из бойцов. – За Калаша.
На несколько секунд все затихают в каком-то мрачном,  даже торжественно молчании.

Боец с позывным «Калаш» командовал тем взводом, который сменил на позициях «Борода» со своими ребятами. Чуть старше  тридцати, уроженец  Стаханова, до войны он был обычным рабочим, в армии, как и большинство его людей, никогда не служил. В «незалежной» вообще неохотно призывали на военную службу жителей Донбасса. В восстании «Калаш» принял участие с первых дней, был при штурме СБУ, в отряде Павла Дрёмова тоже воевал с самого начала. Прошел тяжелые бои лета – осени 2014, участвовал в Дебальцевской операции. За годы войны «Калаш» стал грамотным военным и взводным его не назначили, а выбрали сами казаки. И вот, две недели назад, с ним приключилось несчастье: при минометном обстреле загорелся грузовик «Урал». Опасаясь, что при этом пострадал водитель, взводный поспешил к горящей машине. Висевший в километре над фронтом беспилотный дрон передал картинку украинским артиллеристам и те нанесли повторный удар. Как оказалось, водитель не пострадал, а вот «Калаш»  получил ранение в живот и в позвоночник, чудом выжил, но состояние его остается очень   тяжелым.
Эта потеря ошеломила людей: взводного в полку не только ценили, но и любили. А снайпера в отместку объявили вендетту военным 54й бригады ВСУ. В отдельном снайперском взводе 6го полка хватает настоящих мастеров своего дела, способных точно стрелять из своих стареньких и побитых военной жизнью СВД на километр и даже больше, так что обещание отомстить вовсе не было пустым звуком. И вот результат: семь подтвержденных уничтоженных целей. Смерть не шутит.

Когда закончится война

На балконе стояло ПТРД, иначе Противотанковое ружье системы Дегтярева. Старое, заслуженное оружие, хорошо известное любому, кто смотрел отечественные фильмы о Великой Отечественной. Я наклоняюсь, чтобы получше рассмотреть военный раритет и тут сзади раздается голос:

- Не соврать, еще по немцам стреляла, 1942 год выпуска.
 
Говорящий высок, жилист, с узким, заросшим темной щетиной лицом и руками, в которые навсегда въелась угольная пыль. Это бронебойщик с позывным «Зверь». Ему 54 года, он бывший шахтер, служит с осени 2015 года, уже четвертый контракт. Противотанковые ружья Дегтярева и Симанова, отлично зарекомендовавшие себя под Москвой и на Курской Дуге, охотно используют на Донбассе: они позволяют успешно бить разрывными снарядами на дистанции  до полутора километров, разрушая полевые укрепления противника и поражая живую силу. «Зверь»  много и охотно рассказывает о тонкостях обращения с этим заслуженным оружием в современной войне, о случаях успешного и неудачного применения, демонстрирует современную оптику, которую подобрал для него. Постепенно разговор переходит на  более общие моменты.
До войны мой собеседник был вполне аполитичным человеком, жил не богато, хотел спокойно доработать и уйти на пенсию. Война поставила перед ним вопросы, ответить на которые «Зверь» смог только с оружием в руках. От украинских выборов он не ждет никаких реальных перемен, но, в целом, настроен оптимистично.
- В этом году война не закончится,  - говорит он, - и смена правительства прямо сейчас ничего не даст.  Зелинский, даже если хочет что-то изменить, то ему не дадут. Но ситуация будет меняться, вот увидишь. Я думаю, что через год-полтора на Украине сменится курс и к власти придут более умеренные люди, такие, с которыми можно будет хотя бы нормально разговаривать. Тогда, быть может, хотя бы удастся заключить настоящее перемирие, а потом уже можно будет начать разбираться, как нам всем жить дальше.

- Думаешь,  получится разобраться?
- Придется. – Он качает головой. – Мы же все друг с другом повязаны. У меня, например, дочка замужем в Киеве. Родня – бандеровцы. И как-то нам с ними придется уживаться, по любому.
- А если всё же Россия вас возьмет к себе?
-Хорошо бы, но вряд ли. А даже если и так, то всё равно никуда мы друг от друга не денемся. Придется как-то разбираться. Но на это нужно время.
- Можно тебе задать личный вопрос?  Однажды эта война закончится, и тогда те из местных, кто воевал в ВСУ и в нац. батах  захотят вернуться домой. Как ты с ними будешь?

Мой собеседник долго молчит. Огонек сигареты в темноте освещает его лицо.

- Как-то буду, - говорит он наконец.  – Им придется вести себя скромно, иначе… - его голос становится жестким, - … иначе с ними будут случаться нехорошие вещи. Но вообще я думаю, что как-то со временем мы притрёмся. Вернулись же с той войны по домам и полицаи, и те же  бандеровцы, как-то прижились. Это  всё будет  не просто, займет годы, но, думаю, мы справимся. 

Внизу, на крыльце, гомонила вернувшаяся с позиций молодежь. Им, молодым, тем конечно, кто уцелеет, придется жить в том, будущем мире, устраивать его и устраиваться в нем. Однажды. Когда закончится война.

Кироввск (ЛНР) - Санкт-Петербург, апрель 2019

На фото: взвод "Бороды" отправляется на позиции