Алёнин дом Глава 1

Опубликовано в журнале "Смена" ноябрь 2022г.
Опубликовано в журнале "Новая литература"

Глава 1

Серёжка

Время близилось к обеду,  и в «Доме престарелых» вновь пробуждалась жизнь. Из комнат стали доносится голоса, позёвывания. Всюду захлопали, заскрипели двери.  В бухгалтерии громко зазвонил стационарный телефон. А неуклюжая повариха в столовой снова рассыпала ложки.
И в тот же миг по сонному  мрачному зданию прокатился звонкий девичий смех. То юные медсёстры в белых халатах пытались выпроводить из «Сестринской» назойливого посетителя.
– Иди, Сергей Михалыч, – наперебой говорили они – иди, да сегодня больше не приходи!
Наконец, барышни закрыли за мужчиной дверь, и тот ничуть не расстроившись, остался стоять в коридоре один.
Этого престарелого ловеласа в учреждении без исключения знали все. Было ему 67 лет. Бодр, подтянут, гладко выбрит и ничего, что плетью висела рука, да за ухом блестел слуховой аппарат, то нашего героя мало волновало. Ведь как говорится: «Жениться – заново переродиться!»
А уж он оформить отношения мечтал! А потому носил исключительно джинсы. Утром, днём, вечером, зимой и летом. Всегда…
В них он ежедневно выходил на «охоту» – шастал по коридору, высматривая невесту для себя. Да не ту, что с палочкой из местных, а моложе.  А потому бегал от здешнего «мачо» в основном медперсонал: Гуля, Соня и Верочка.
– Ах, вы мои хорошие!  – подкатывал к девушкам потрёпанный Дон Жуан – Ах, вы мои родные!
– Отстань, Серёжка! – хохотали девчонки – Видишь дел невпроворот. Не до тебя!
Но ловелас не унимался, и так продолжалось добрые пол дня, пока его не выгоняли…
Сергей Михалыч взглянул на запертую дверь, вздохнул и снова улыбнулся.
– Ну, что ж. Пожалуй, и в столовую пора – отправился он по коридору, как вдруг заметил новенького.
Тот сидел в инвалидном кресле в холе, а вокруг него столпились старики.
– А пенсия ваша сколько? – как всегда задавали первый вопрос они.
– Десять с полтиной.
– Не густо. А зовут-то вас как?
– Степан Мироныч…
– А меня…
И тут начиналось! Знакомились с новеньким исключительно все, и калеки-колясочники, и ходоки, и бабули в платочках, и дряхлые старики. Каждый был рад новому гостю.
– И когда, говорите, вас заберут?
– Обещали в начале осени…
– В начале осени – подумал про себя Сергей – поедет этот постоялец к себе. А я снова здесь останусь. Ну, уж нет – пригладил он свои жидкие пряди, вздохнул – Так всё-таки кто? Гуля, Соня или Верочка?

Ишбика

Зелёным покрывалом раскинулась степь башкирская, зелёным бескрайним ковром. И казалось, ничего чудесней она в жизни не видела…
Ветер трепал её детские пряди, обдавал ароматом полевых трав, а Ишбика, захлёбываясь от счастья, по тропе из цветов и полыни всё неслась… Бежала туда, где ждала её мама.
Та издали улыбалась ей. Чёрные волосы, круглое лицо, раскосые глаза…
– Мама – протягивала к матери свои руки Ишбика. – Мама…
А женщина всё удалялась.
– Пойдём со мною, доченька моя. Там хорошо. Там степи и поля. Будем с тобой коней на водопой водить. Ишбика…
Тут старушка открыла глаза.
– Я спала? – вдруг спросила она, кое-как повернулась на бок, с трудом села и посмотрела по сторонам.
Знакомая комнатка, в углу тёмный шкаф, две тумбочки, два табурета, стол у окна. А за окном уже и не степь вовсе, а извилистая колея, да частный сектор…
 Ишбика вздохнула.
– Плохо – сказала она  и взглянула на пожилую соседку. 
Та лежала на кровати напротив, убитая горем, сама не своя. И причина тому безусловно была…
Ишбика морщинистой рукой утёрла свои узкие глаза, по-башкирски зелёный платок повязала.
– Вот раньше тут женщина жила – вдруг произнесла она – её Катериной звали. Так бедную пьяный сын избил, да на крыльце замерзать оставил. А тебя – махнула рассказчица рукой – сыновья привезли сюда. Тут тебе и еда, и тёплые одеяла. Чего ещё надо?
Ишбика снова посмотрела на безмолвную.
– Как хоть звать-то тебя?
– Азима – неожиданно ответила та.
– Татарка что ли? – старушка сморщилась и, не дождавшись ответа, сказала. – А тосковать тебе не надо. Тоска она сердце разъедает. Думаешь, я не страдала? Сколько детей у меня? – бабуля закатила глаза и начала загибать пальцы – Двенадцать. И не один мать к себе не забрал. Значит – старуха вздохнула – плохо я их воспитала. А раз так, чего уж теперь на судьбу пенять, да тоской себя поедом съедать? Сама виновата.
Ишбика ещё раз вздохнула и снова легла.
– Так и будем теперь целыми днями лежать, молодость вспоминать, да смерти дожидаться… – произнесла она и вновь закрыла глаза.

Избиратели

Этот дом был виден издали. Двухэтажный серый, он высился над одноэтажными  деревянными на границе между городом и берёзовым лесом.  Старый, ветхих, как и его обитатели, давно был готов закончить свой век, однако сделать это ему не давали. Здание периодически латали… Не капитально, конечно, а так… А потому, хлипкие окна, прогнившие крыша и стены и теперь требовали перемен. Но где взять на ремонт средства?
– Денег нет – отвечали местные власти Алёне Сергеевне всякий раз при её появлении. – Денег нет…
А потому выкручивалась директор сама, как умела. То спонсоров найдёт, то обратится за помощью в церковь, то какого-нибудь депутата доймёт.
Вот и сегодня сидела Алёна напротив очередного «важного» человека.
– Вы замужем? – отчего-то первое, о чём спросил её хозяин кабинета.
– Простите, а это тут причём?
– Ну, как же? – народный избранник вальяжно откинулся в кресле, расстегнул модный пиджак, поправил галстук – Женщина должна заботиться о детях, о муже своём, а не бегать всюду с протянутой рукой в поисках денег.
– Значит, по-вашему, старики в заботе не нуждаются?
– Ну, почему же, нуждаются. Но я считаю, первостепенно следует помогать малоимущим, сиротам и многодетным.
– Но мои подопечные и есть такие…
Депутат нахмурился.
– Но, насколько мне известно, в вашем учреждении живут одни – собеседник подумал немного – бывшие алкоголики, сидельцы, да бомжи?
– Это не правда! – возмутилась Алёна Сергеевна – У меня несчастные старики! А если кто из них когда и оступился, то в том, не вы ли виноваты?!
– Я? – удивился напыщенный человек.
– И вы, и наше государство! Или забыли о дефолтах, увольнениях, нищенских зарплатах?!
Алёна подскочила на ноги.
– И вообще, не хотите помогать и не надо! – отправилась женщина к двери, а потом вдруг остановилась – Вот интересно, неужели все депутаты такие?
– Какие? – изумлённо вскинул брови народный избранник.
– Бездушные и глухие…
Алёна Сергеевна отчаянно махнула рукой  и продолжила идти, но тут голос сзади её остановил.
– Постойте – неожиданно выдал хозяин кабинета. – Присядьте…
И Алёна, повременив немного, медленно вернулась обратно.
А собеседник, нахмурившись, сообщил.
– Хорошо, я помогу – произнёс он вкрадчиво. – Не сам, конечно. Партия – мужчина посмотрел на значок у себя на груди. – Всё-таки ваши подопечные наши избиратели…
– Само собой – кивнула головой Алёна Сергеевна и улыбнулась. – Конечно, избиратели…

Конь

Тишина, сонная, угрюмая, казалось уже навсегда поселившаяся в этих стенах, в последние дни неожиданно отступила.
              В здании случился нечаянный переполох. С лёгкой руки директора, в учреждении начался ремонт. На этажах закипела работа. Строители меняли окна, двери, полы, старую проводку.  Они стучали, красили, белили, но постояльцы были на них не в обиде.
               – Ничего потерпим ради красоты – говорили они.
И лишь одного человека всё раздражало.
– Расшумелись скоты – ворчал он на старающуюся молодёжь – Кому эти ремонты нужны?
В комнате пенсионера Конева закончила уборку нянечка Вера Петровна.
– Ну, Николай, на тебя не угодишь – взглянула женщина на убогого калеку, у которого не было одной руки и ноги.
Небритый осунувшийся сидел он в инвалидном кресле и без конца недовольно бубнил.
– Посмотри, какое теперь у тебя окошко – вытерла собеседница тряпкой пыль с подоконника – Ты же сам говорил «сквозит». А теперь? – улыбнулась пожилая особа и поправила на носу очки – Не дует, светло, красиво…
– Красиво – зло повторил старик. – Да куда мне эту красоту в пузо засунуть что ли?
– Почему? – удивилась Вера Петровна.
– А что? В столовой всё равно хлеба не додают…
– Как это не додают? Там вешают, как положено. И все, кроме тебя, довольны…
– Кроме меня?! – вдруг рассвирепел несносный мужик и здоровой ногой пнул стоящее рядом ведро.
Грязная вода тут же разлилась по чистому полу.
– Ах ты, негодяй такой! – всплеснула руками расстроенная уборщица – Ах ты бандит! Недаром тебя никто не любит! Вот и живи один!
– Вот и буду! И вообще, пошла отсюда, курва!!!
– Я курва?! – возмутилась женщина – Да я за тобой сволочью хожу, дерьмо твоё убираю, тебя мою! А ты, значит, так? Ну, погоди!
Нянечка переступила ведро.
– Всё о тебе директору расскажу! Попомнишь!
– Подумаешь – ничуть не испугался старик. – Докладывай хоть Господу Богу…
– Конь, ты и есть Конь! – ответила Вера Петровна и напоследок новой дверью хлопнула…

Иван да Марья

У покосившегося заборчика, где-то в тени акации было всегда прохладно. Здесь стояла небольшая лавочка, на которой любили посиживать двое.
Он Иван Кириллович Лапин, подполковник в отставке. Она его жена Мария Карловна.
– Карлуша моя – любил называть женщину муж. – Моя дорогая, Маша.
Старушка, поправляя светлые кудри, смущалась, а после прикладывалась супругу на плечо.
– Ну, что ты, Ваня – произносила она и улыбалась. – Карлушей я была, когда молодой по гарнизонам с тобой моталась. А теперь – женщина вздохнула тяжело – уже не то. Ворона я стала старая…
– Ты ворона? – поглаживая морщинистую руку жены, смеялся муж – А я тогда кто?
Мария отстранялась.
– Ты мой герой. Да, да и не спорь. Я лучше знаю…
– Не спорю – соглашался Иван и тоже вздыхал.
И было ему хорошо, как никогда раньше. Он чувствовал её заботу и тепло, а всё остальное становилось неважным.
Неважным, что оказались в «Доме престарелых» они вдвоём…
Но как это произошло? Банально…
И пожилой человек, превозмогая душевные раны, припоминал.
Когда-то у него был сын Павел, отличный парень, всё при нём и ум, и стать, и характер. А главное, что он по стопам отца пошёл. Закончил военное, а после отправился служить… в Афганистан.
На этом счастливая жизнь Ивана и Марьи оборвалась...
Сначала были бесконечные переживания, затем известие о ранении сына, следом реабилитация, а после узнали родители, что Павел у них наркоман. И уж с этой напастью супруги не справились. Вернее сделали всё, чтобы помочь сыну, продали квартиру, машину, дачу, долго его лечили. Но всё напрасно. Павел скончался…
А дальше начались мытарства. «Правда это ли важно? – думал про себя Иван. – Главное, что я сына собственного уберечь не смог и её…»
Старик посмотрел на жену.
– Прости меня, Маша.
– За что? – удивилась женщина.
– За Павлика нашего, и за то, что тебе жизнь сломал…