Глава тридцать четвёртая. Рюмочная, в ноябре

     Здравствуйте, жаждущие глаза с название человек, живущий мыслью, той, которая пульсирует в голове, сердечным эхом, словами поэта, ё моё, всё моё, ё моё, всё моё. Осторожней, здесь грубый реализм, смотрите сами.

     Приятно с утра, просыпаться без будильника, посмотрев на наручные, часы, сказать рановато, вытянуться, глубоко вздохнуть, выдохнуть, зевнуть в полный рот, до слезы, и сказать вслух:- Рановато я для выходного, 07:01, как всегда, 01.
     Ещё приятней осознавать, у тебя на это утро планы, надо же такому произойти.
     Макс, старый друг, потерявшийся во времени, позвонил и сказал о том, отдаёт мне давно забытый долг, десять тысяч рублей, который брал, давным давно, попав в ситуацию, недостойную подражания. Ехал под утро с чужой свадьбы, на авто, где употребив всего три бокала хорошего вина, попался на дороге, ДПС. Алкотестер показал 1,1 промилле, и Макс попал на разговор, с стражниками дорог. В суде, без разговоров, влепили год минимум, лишения удостоверения, так называемой хлебной карточки.
     -Ромаха, выручай.- ночной голос Макса, в начале пятого утра.- ДПС попался.
     -Сколько?- непонятный даже мне вопрос, спросонья.
     -Десятку тысяч рублей.
     Кого заставал такой вопрос в темени комнаты, тот меня поймёт, как не легко сообразить, в этот момент времени.
     -Как Макс, у меня на карточке, ты где попался, друг ты мой дорогой?- начиная просыпаться, спрашиваю я.
     Угол разворота по пути в центр, у Обводного канала, на Московском проспекте, развернулся, ещё двойная сплошная сюда вошла, я подъеду к метро "Купчино". двадцать у меня есть, запросили тридцатник.
     -Во дают.
     -Это я ещё хорошо отделался, их двое, по пятнадцать на брата, тебе говорят ещё повезло, не рейд, пришлось бы давать всей группе.
     Мы встретились, я отдал десятку, трясущемуся от тревоги, Максу. У него навалилось, уволили с работы в РЖД, после, бабушке блокаднице, ногу отрезали, денег нужно стало снова, мать на пенсию вышла, он работу искал, дальше, дальше, дальше, затянул круговорот проблем.
     Как говориться обещанного отдам, три года ждут, на четвертый забывают. Здесь всё тоже самое. Он ударился в Господа Бога, стал ходить в храм и всех своих знакомых и друзей, агитировал к тому же, давай, давай, исповедуйся, причастись, мясо, яйца, не ешь в пост, Ромаха, сегодня пост, телевизор, бесовское отродье, нет, не смотри, не пей, и в таком ракурсе. Год, другой, пока мне не стало с ним тошно и отношения, прервались под ноль.
     О долге он забыл, я не вымогатель, как некоторые, которые дав двести рублей до получки двенадцатого, напоминают девятого, десятого, и одиннадцатого, смотри, ты помнишь, ты мне двести должен. Противно до жути, от взятого суммой всего то в  двести рублей, и девятого, десятого, одиннадцатого, жизнь протекает с чёрной лентой на шее, не мила, даже после хорошего обеда, с супом харчо.
     Позабытая дружба, вернулась вчерашним звонком, ненужной встречей, с ненужными расспросами, и возвратом десяти тысяч рублей, двумя пятёрками, нежно-желтого цвета.
     Вдвойне приятно потягиваться, зная об этом, и время играет не на меня, поскольку идти куда-то тратить их, эти две пятёрки, слишком рано, 07:01.
     Сумрачно в тёмной комнате, вызванной ноябрьским месяцем. Стужа, всё чаще даёт о себе знать, ветер ходит по подоконнику, с той стороны окна, моего девятого этажа, вылезать из под одеяла, так же не охота, поскольку подушка под утро, становиться самой удобной и мягкой, а ведь полгода зимы именно и наступает в ноябре. Дни кажутся нескончаемыми, утром темно, днём пасмурно, на сердце небольшая тоска от пейзажа за окном, после, долгий вечер свободного мужчины, с ресторанным накрытием на стол ужина. Вилка, нож, тряпичная салфетка под подбородок, жуёшь тридцать три раза с пересчётом, как буддийский монах, тщательно, в кашицу, и как бы она не текла в горло, эта кашица, отталкиваешь языком за щёки.
     Весь вечер иллюзорен, тягуч, телевизор без звука, тихое радио, с песнями без представления певца, чувствуешь себя кастрированным евнухом, поскольку не озадачен женой и детьми, в количестве семнадцати человек. Забыться в работе, чтоб не гуляли мысли, скажет кто-то, зачем? Деньги не имели для меня смысла ни до,ни после их появления, я их не люблю, они просто мне нужны, и на тебе.
     К моим заработанным двадцати двум, приплыло ещё десять, к бутерброду с маслом, досталась банка сливового повидла, подарок из прошлого, Макса невидимый возврат, со словами:- Я то помню, Ром.
     Лезу в карман брюк и достаю две пятитысячные купюры. Ложусь и протираю ими глаза, слишком они у меня новые, новые-новые, с восклицанием слова. Улыбаюсь ребячески, оставил пятёрки на глазах и опустил руки вдоль тела. После резко очухиваюсь, зачем это я, у покойника пятаки на глазах, а мне это сравнение не нравиться, хоть и пятёрки у меня бумажные.
     Снимаю с глаз, складываю их, одна с одной, целую и говорю вслух:
     -Эх, Макс, удружил ко времени.- не осознавая того, что деньги мои, только потерявшиеся во времени.
     Встав и выйдя на кухню, по радио услышал знакомую, популярную группу города Петра. Певец брал исполнением, не больше, а текст напишет вам, любой разбирающийся в рифме человек, не верите, пожалуйста, к примеру:
     Я на Ямайке отдыхал со Снегурочкой,
     А она оказалась дурочкой
     Оказалась она просто дурочкой
     Ну а вроде она Снегурочка.

     Припев грубо:

     Есть желанье одно, у Снеговика
     Засадить морковку, в меха
     Засадить морковку, в меха
     Есть желанье такое, у Снеговика.

     На Ямайке на пирсе со Снегурочкой
     Вырезали ножом слово дурочка
     Вырезали ножом и Снегурочка
     И бросались с пирса с придурочной.

     Припев сильнее, громче, грубее:

     Есть желанье одно, у Снеговика
     Засадить морковку, в меха
     Засадить морковку, в меха
     Есть желанье такое у Снеговика.

     Исполняла желанья Снегурочка
     Выполняла желанья, моя дурочка
     Я ей пел, танцевал, моей Снегурочке
     Всё равно у меня она дурочка.

     Грубый припев, читаем сверху, и продолжение:

     Засадил я морковку, Снегурочке
     Заболело от тепла, у дурочки
     И растаяла моя, Снегурочка
     Вот такая у меня, была дурочка.

     И тихий, тихий припев.

     Есть желанье одно, у Снеговика
     Засадить морковку, в меха
     Засадить морковку, в меха
     Есть желанье такое, у Снеговика.

     Песня известной, популярной группы прозвучала и закончилась, ровно в то время, вернее одновременно, с моментом выключения электрического чайника. Последний удар по струнам гитары, и фиолетовая кнопка чайника, щелкнули разом.
     Давняя мечта зайти в канцелярский магазин, купить шикарную, дорогую по деньгам, шариковую ручку(другой творить не могу), блокнот, ежедневник, большую тетрадь для записей, сегодня исполнима наяву. Сколько времени, с деньгой и без, заходил в еврейскую лавку канцелярии, и рассматривал бумажные изделия по полчаса, слабость, для творческой натуры. Слюни текли от взгляда, на заставленные изделиями полки, ручки, карандаши, кисточки, открытки, понять меня сможет, такой же киностет, как и я. Всё потрогать, ощутить, перебрать в пальчиках, а вот и дорогой, "Паркер", с чернильной заправкой, золотым пером, который могут себе позволить, профессора, академики, учёные, банкиры, поставив свой автограф, в важном документе, долго доставая, важно, из внутреннего кармана пиджака.
     Завтрак затянулся тем моментом, позвонила мама,(кому ей ещё звонить, когда с подругами, перебраны все темы), после неожиданно, младший брат, что является редкостью, потом, как чуя, Наташа, из старой жизни. Кошка Маня осталась голодной, и я её не будил, поскольку корм кончился, в итоге 09:01, вышел из парадной, на Союзный проспект, и двинулся к метро "Новочеркасская".
      Ноябрьская осень в Петербурге, что это?
      Наледь на лужах, наступив на которую, поверхностный лёд трескается и мутная с песком вода, появляется, у провалившегося внутрь ботинка. Светло-серые дома, с одинокими, невзрачными окнами, опавшие клёны, вдоль тротуара, дворник-иностранец собирающий картон и приметивший, старую стиральную машину, разобрать на металл. Бродячая собака, беспризорная, облезлая, худая и от голода сразу видно злая, рыщущая в поисках остатков, сытых городских объедков, семей живущих на окраинах Петербурга. Спальной район, своего рода большая колония из заборов, недостроенных домов, клювы крана, гений конструктора и зарядка крановщицы, магазинов ноль, социальный Невский микрорайон. Из всех мест пройденных мною, монументом памятника служит, мемориал погибшему в бою, лётчику Второй мировой, у храма Успения Пресвятой Богородицы и монумент этот напоминает о войне, блокаде, подвиге лётчика Гришкевича, сбившем в бою, семь фашистских бомбардировщиков, и подбитый восьмым. Рухнул подбитый самолёт лётчика, наверное здесь, приходится рассуждать каждому прохожему, смотря, как монумент усыпан пластмассовыми, разноцветными цветами.
      Улицы города, просыпаются очень томно, оживление на Новочеркасском проспекте, затором длинною в километров в пять. Что же, не пришлось мне родиться, с серебряной ложкой во рту и наблюдать процессию из авто, с борта собственной яхты, около мраморной набережной. Иду, перебираю одну пятёрку в одном кармане, другую в другом, дышится легко и свободно. Как мало надо обывателю городских пейзажей, как мало.
      Дойдя до аптеки на Рижском проспекте и зайдя внутрь, беру непотребное. Йод, витамины, таблетки для профилактики печени, перекись водорода, чистить кожу после ванной, снова, зачем? Разменял на четыре двести,в рублях.
      После, в газетном ларьке, покупаю недельное издание "24 часа", иллюстрированный журнал "Стори", зачем-то "Тещин язык", с сканвордами.
      На Таллинской улице, в магазине мёда, беру липовый и сбитень. Выпив бутылку сбитня, в голове возник лёгкий дурман, время потекло в направлении, в никуда и я вместе с ним.
      У метро "Новочеркасская", зашёл в алкогольный супермаркет, купил армянский коньяк, пятизвёздочный, очень желанный тем, пускай будет дома, пускай стоит, ждёт своей очереди для события, которое не намечается.
      Не намеченное событие произошло в кондитерской, где заказал заварное кофе, два эклера, корзиночку с свежим кремом. Кофе с коньяком, мечта уставшего от кризиса поэта, сбылась, пьяная мысль завладела полностью. Надо для полного счастья купить кепку, после мысль, надо и шарф, надо и зимние ботинки, но залезая в карман брюк рукою и пощупав бумажную пятёрку, мысль останавливается, на кепку то её жаль.
      Скабред, ругаю себя, разве можно, остановись, на кофе с коньяком не жалко, а на кепку жаль, гнусная скотина.
      Выйдя из кондитерской, по мимо моей воли, ноги понесли в рюмочную. Мозг желал общения, компании, люблю угощать незнакомого человека, не испытывая при этом чёрной меланхолии, если он окажется хорошим собеседником. Хорошее общение роскошь, проблема современного общества, накрытая на полированный лаком стол, шелковая скатерть с яствами, где произнесённое незнакомое слово, пробуешь на вкус, примеряешь к своим историям, применимо в моей жизни или пустое.
      Кто поймёт печаль поэта, тому стану я рабом...
      Зайдя в рюмочную без названия, на улице Стахановцев, увидел тройку из народа, в очереди на разлив.
      Посольскую заказал первый, следующий заказал перцовку, мне из богатства на стенде бутылок, пришлось взять знакомую горькую настойку, "Три старика", сто пятьдесят и бутерброд, с рыбной котлетой.
      Барменша средних лет, Люда, спросила:
     -Богатый сегодня Ром," Три старика", заказал.
     -Да, фортуна улыбается не только в получку и аванс, но и сегодня, в этот ноябрьский денёк.
     -Смотри, как-бы завтра ко мне с последним полтиником не явился.
     -Типун тебе на язык, Люда.
     Она широко улыбнулась своими на все тридцать два, импланта, и налила сто пятьдесят.
     -Смотри, ты уже хорошенький, закусывай давай.
     -Дай котлету по-киевски.
     -Эх, Рома, Рома - фраза из мультика, про боцмана и попугая, преследует меня всю свою сознательную жизнь, среди людей моего возраста.
     Выпив треть в углу заведения, пришлось прослезиться, настойка с перцем, была настоящим произведением алкогольного искусства.
     Первый завсегдатай заведения, присоединившейся с гранёным стаканом, был как оказалось, учителем географии, в школе. Он сразу взял бразды разговора в свои руки, тем вопросом, какая у меня была оценка в школе, по географии. Посмотрев на его засаленный плащ, темно-зелёного цвета, моды семидесятых, синевой отдающий пиджак, испачканный мелом, по одёжке не судят, и тут:
     -Хорошо знал географию в школе, какая оценка в классе?
     -У меня круглая пятёрка.
     -Круглая - недоверчиво посмотрев на меня, спросил он.
     -Конечно - парировал я - экзамен по географии сдавал.
     -Тогда скажи мне, мой милый друг, на какой параллели находится остров Паски, где заканчивал свою жизнь, Наполеон Бонапард.
     -На 72, по горизонтали и 42, по вертикали.
     -Помнишь, знаешь, в чём подвох?
     -По-моему, все учителя по географии, дают задание отыскать на карте остров, и вычислить его параллель, и вертикаль.
     Учитель географии хотел спросить, что-то ещё, но одумался, посмотрел на свой пустой стакан и икнул. Судя не только по внешнему виду, и припухшему  лицу, на второй не было монет, затяжной взгляд на меня, не привлёк его ожидания, с надеждой, в пустом голосе, выразил своё почтение и удалился восвояси.
     Следующий обитатель заведения, пришёл на кочерге, и купив пластиковый стаканчик с водкой, отходя от стойки споткнулся, и разлил содержимое на пол.
     -Володя, ты что хочешь мне полы вымыть, сказала же хватит на сегодня!
     -Люд, я нечаянно, Люд, я честное слово нечаянно, ну прости Люда, я не хотел, знаешь я это как, вот раз, споткнулся и на, ну нечаянно я Люд, не хотел.
     -Сейчас дам швабру, тряпку, вымоешь как следует, весь хмель с потом выйдет.
     -Ну прости, Люда.
     -Не налью больше, не проси.
     -Ну, Люда.
     -Всё, домой, Рома котлету забери.
     -Аккуратней друг - сказал я, подойдя к стойке и взяв дымящуюся котлету.
     -Эх - выдохнул посетитель и вышел из заведения.
     Вторая треть стаканчика, оказалась вкуснее, поскольку котлета перебила вкус перца в настойке, и хрустела прожаренной в сухарях, корочкой. Весьма занятный у меня выходной. Снова суббота, второй день отдыха, есть на кармане монеты, и снова почёсывая голову, мысленно, нужна же кепка, а я? Зимние ботинки, а я?
     Зашёл ещё один посетитель, на нём была кепка, в точь- в точь, которую я хотел бы приобрести. Грузный, с большим животом, он дышал как паровоз древности на промежутке станции, не много старше меня.
     -Людочка, три старика и с сёмгой бутерброд.
     -Хорошо, Иван Алексеевич.
     Иван Алексеевич взял требуемое и подошел к стойке для выпивающих, рядом со мною. Выпив половину, он закусил и уставился в пустоту, в центре зала.
     Ничего не оставалось, как произнести:
     -Три старика, неплохая настойка, сам пью такую.
     -Сегодня могу себе позволить, пенсия пришла, раз в месяц, расслабиться в пору.
     Немного помолчали, но сами знаете, если вылетела пара фраз, от одного и другого, стоять и молчать без продолжения, неудобно, смутное ощущение странной привязанности, даёт о происходящем новую мысль, и само по себе слово, выходит из уст.
     -Погода какая стоит, затяжная осень - пытаясь продолжить разговор, сказал я-вроде середина ноября, а снегом и не пахнет.
     -Последний раз у нас в городе помню такую осень, в девяностые, по-моему в девяносто третий.
     -Ага, я тоже помню.
     Мы не представились друг другу по имени, помятуя о том, рюмочная не терпит имён, званий и денег в долг до завтра. Это место, где все при своих и все свои. Хожу сюда год и знаю всех завсегдатаев, но имён, не помню. Знакомство может произойти в том случае, если тебя спросят об имени, сам ты никогда не представишься, незнакомому человеку. Закон рюмочной. Если познакомился, это твой собутыльник, по текущей всеми правдами жизни, но только если у тебя есть монеты, иначе вон, пить в одиночку, с тренером бутылкой.
     Допив последнюю треть, пришлось смотреть на недоеденную котлету по-киевски и размышлять, взять ещё или отдать остатки котлеты, бродячей собаке. Поскольку не школьник, поиск бродячей собаки, с недоеденной котлетой в руке, не входил в мои планы, первая мысль, взять добавки, перевесила уже не трезвый рассудок, да и человек в кепке, подошёл за следующей порцией.
     Оказавшись с ним на одной волне, разговор потёк сам по себе. Отставной военный, как я узнал позже, оказался человеком поучительным и когда мы подошли в третий раз, за настойкой "Три старика", Иван Алексеевич обращался ко мне, как к сослуживцу высшего ранга. Шутил, с серьёзным выражением на невозмутимом лице, сам пошутил, сам посмеялся, говорил, говорил, вдруг осёкся и произнёс:
     -Ты чего без головного убора, по осени блуждаешь?
     -Прямо в точку, Иван Алексеевич, собирался купить, да ноги сюда занесли.
     -Знай наших.- он снял с головы свою кепку и одел на мою - носи на здоровье, вспоминай добрым словом.
     -Как так?
     -Да вот так, подарок, человек ты хороший, видно начитанный, у меня их шквал, а тебе по возрасту без головного убора, не положено.
     -Не могу принять.
     -Отставить! Бери кому сказал, иначе обижусь, за то, что не уважаешь старших.
     -Тогда я угощаю!
     -Нет, проводи меня под руку, домой, у меня желудок, быстро опьянеть могу и не заметить, а ты молод, тебе не трудно.
     -Не будешь Иван Алексеевич, тогда не приму кепку в подарок, сам же завтра вспоминать будешь, где оставил и искать, жена спросит, почему без кепки, взять не возьму, проводить провожу.
     -Отставить!Бери и меня домой, шагом марш!
     Разговор в том же духе продолжался минут двадцать, бери и все, не возьму и всё. После меня уговорили натянув кепку на глаза, со словами, не спорь со старшими по званию.
     Взяв по сто пятьдесят "Три старика", выпили на брудершафт, за знакомство, поцеловали друг дружку в щёки, благо никто не обращал внимания, все такие же, и уже позже выводил кто кого, не ясно. В глазах, на выходе из рюмочной, оставался цвет тени от электрики, часов красного цвета, 13:01.
     Гарант своего слова, то есть я, проводил дарителя кепки, под арку дома, в котором находилась рюмочная, и оказавшись перед парадной, спросил:
     -Всё что ли, Иван Алексеевич, ты здесь живёшь?
     -Как видишь.
     -Хорошо устроился, пенсия дай Бог, рюмочная под боком, при выходе из дома, чтоб я так жил.
     -Поживи с моё, в твоём доме откроют, будешь спиваться потихоньку, создавая дела от жены, то за булкой, то с внуком погулять, то в аптеку, а аптека сам видишь какая.
     На этом разговор закончился, целоваться и жать друг другу руки, нет причин, я ретировался обратно в рюмочную. Субботний, ноябрьский день, заполнил помещение рюмочной, пьяными всех мастей, под завязку. Их рюмочных, в районе метро "Новочеркасская", три, но эта самая лучшая и без названия потому, поскольку чисто русская, а чисто русские рюмочные, всегда без названия, что-бы проезжающая мимо полиция, не ждала на выходе загулявшего.
     Сколько раз приходилось размышлять по поводу разницы цен на алкоголь, из-за названий на него, сто грамм "Рабочей", стоит 60 рублей, рядом стоит та же "Белуга", или "Байкал",но за эти сто грамм, приходиться выложить 500 рублей, крепость напитка, сорок градусов, одинаковая по сути, и за 60, и за 500, парадокс современного общества, богатый человек, зайдёт сюда, лишь по ошибке, раз в пять лет, и сможет заказать сто грамм, за 500, отблагодарив таким образом, за спасший его вовремя, туалет. Но как известно, название меняет всё, как выразился Альберт Эйнштейн.
     Отстояв её, да дорогие мои, её, очередь, очередь жива, где же ещё, в рюмочной, в субботний, ноябрьский день, на улице Стахановцев, города Петра. Заказал котлету по - киевски(уж очень она была вкусна, в непривычном современном мире, фаст-фуда, выделялась названием, котлета по - киевски), сто пятьдесят "Три старика", и влив, теперь уже половину стаканчика, уперся глазами в дымящую ароматом котлету. Исчезнувший мир прошлого, вернулся с настойчивой мыслью о русском человеке, которому выпадает в жизни два пути, или в кабак, или в церковь. Макс, мой старый друг, выбрал церковь, мне приходиться выбирать кабак, поскольку церковь меня не пускает, своими закрытыми дверьми, то ли прихожу поздно, то ли рано, между двумя этими положениями, не получается, золотая середина времени, занята пустяками, текущей в никуда, мутной рекой, бесполезной для обывателя, данной в единственном числе, жизни.
     Опьянев, интим с мозгами продолжился, всю прожитую жизнь меня водит чёрт, как козлёнка, на отравленный водопой. Отчет происходит вне меня, скорость течения реки жизни, начинаешь понимать на трезвую голову, её прелесть, на сухую, и видя беспощадную прелесть её, и уходящую живность красок, лучше в кабак. Настоящее, старт дан при рождении, неизвестно для чего, путь следования, снова выбирать самому, подсказать может, только Господин Случай, и в нём надо уметь разобраться, в суете дней.
     -Ты чего в кепке, как татарин, не жарко - женский голос вывел из алкогольного анабиоза.
     -Нет, забылся - стал поворачиваться я назад, снимая подаренную кепку.
     Развернувшись увидел спивавшуюся женщину, лет, не знаю сколько ей лет, в женских возрастах не разбираюсь, мало ли, ошибусь.
     -Слушай, плохо мне, купи сто грамм.
     -Плохо?
     -Очень, со своим поссорилась, вчера поддала, мне не удобно, но я честная, при встрече отдам.
     Знал я таких отдавалок, но в данный момент компаньона, не было, водились монеты, в готовности на многое, сыпался, как песок сквозь пальцы.
     -Стой здесь, пакет мой сторожи.
     Отстояв очередь, с усилием старался не смотреть на электрические часы, красным цветом циферблата, бившем, 15:01. Неукоснительно время вперёд, к вечеру и ночи, неукоснительно.
     -Тебя как зовут? - забирая из моих рук, стаканчик с "Тремя стариками" и апельсиновый сок, спросила, чуждая мне незнакомка.
     -Роман.
     -Маргарита.
     Общество Маргариты настораживало, поскольку она говорила, прыгая с темы на тему. Рассказ о маме, потом о бывшем, после о работе, снова о бывшем, сплошной сумбур. Но в том промежутке времени, приходилось терпеть её, не ожидая неприятностей. Нужно было уловить на тот момент и доехать в мыслях, о той простоте, с какой Маргарита, согласилась пойти ко мне, смотреть кино.
     Маргарита несла трёп всю дорогу. Сначала на Стахановцев, повернув вправо на Таллинской, после на Новочеркасском проспекте, и даже не выдохнулась у Союзного, возле моего дома.
     Заходя в мою квартиру, сказала:
     -Сходи в магазин, купи вино, сливы, я сливы люблю, и сладкое на свой вкус.
     -Ты дверь на щеколду смотри не закрывай.
     -Хорошо - ответила она и закрыла дверь. Звук закрывающейся щеколды, прозвучал, как приговор суда. Всякие мысли заходили с той силой, которую не остановить. Пришлось нажать кнопку дверного  звонка, в свою же притом квартиру и ждать, и пока ждал, почувствовал себя бездомной собакой, виденной мною с утра.
Дверь не открылась, но я услышал громкий голос Маргариты за нею:
     -Я всё помню, на щеколду не закрывать, я открою, не расстраивайся.
     Пришлось понервничать и протрезветь, пока двигался в сторону магазина. Вдруг ненормальная, а вдруг самоубийца, пришла к незнакомому человеку в дом, покончить с собой, из - за неразделённой любви с бывшем, о котором она несла трёп, весь путь. Сейчас наберёт полную, тёплую, ванну воды, вскроет вены моей бритвой, и вспоминай как звали. Долго придётся объяснять оперативникам, ну не я её убил, ну не я. Сами знаете нашу доблестную полицию.
     Покупая в финском супермаркете вино, сливы и себе "Три старика", немного успокоил себя тем, да всё же в порядке, и посмотрел на оставшуюся сумму в три пятьсот.
     На улице вечерело и стал выпадать первый снег, крупными снежинками, придавая новое настроение, он воплощает красоту непостижимой разуму, природы, этот первый снег. Уставившись под ноги, брёл домой, насыпало по край подошвы ботинок, а кепка очень кстати пригодилась. Снег похрустывал, зимней мелодией, напоминающей колыбельную композитора Иоганеса Брамса, наступая на этот первый, ноябрьский снег, вспомнил о неизбежности покупки зимних ботинок, на этих лопнула подошва, и вода, захлюпала в правом ботинке. Наступила пора менять обувь, как всегда, погода действует без предупреждения, расстрела долго не назначают, и вот ты на линии перед выстрелом, из шеренги с винтовками. Осёл, кепку ладно, новая с чужой головы подарили, а ботинки зимние, пропиваю что ли? Когда теперь, когда поджало, зимой, с аванса, с получки или опять, к обувному мастеру Хасану, с опущенной головой идти, накат делать, стыдно, в который раз. Ещё домой как попасть, вдруг уснула?
     Время показало, Маргарита совсем не спит. За входной дверью, играла музыка радио на полную, шумела вода в ванной и Маргарита подпевала песню. На звонок в свои же двери, никто не отозвался, тогда в надежде, попытался открыть ключами, фокус не удался. Кнопку дверного звонка держал долго и упорно, долгой трелью и короткими звуками, то сос, то не сос, а караул. После стал стучать ногами, и это по своей домашней двери.
     Не попасть в родной дом, с судорогой на лице, думал я, через полчаса борьбы со стихией выживания, на лестничной клетке. Разные мысли стали бродить в голове, после того как я позвонил в службу спасения, и там отказали, да, отказали в вызове, узнав историю случившегося события вечера. Сказали ждите или перезвоните позже, много заявок в субботу. В скорой помощи, ответили не по адресу, в полиции, историю, которую долго пришлось объяснять, глупой женщине оператору, задавала наводящие вопросы, где познакомились, зачем привели, стала поучать меня как же так можно, как специально тянула время, интересно, а если бы меня убивали, она бы спрашивала, как меня убивают и чем?
     Ваша задача принять вызов, орал в телефон, выйдя из равновесия, гнев вырвался на ружу, современность, Двадцать первый век, звоните куда хотите, умирайте под своей дверью, вас найдут мёртвым и вас покажут в новостях, короткой строкой и забудут, как любую новость с утра, в морге будешь остывать, и никто не удосужится позвонить родным, даже если при тебе, будут документы. Как же тяжко от безразличия в современном обществе, ничего не вижу, ничего не слышу, ничего не скажу, и теперь добавилось падаешь, подтолкну.
     Умаявшись звонить, по практике жизни, пустил на самотёк и посмотрев на часы, не удивился, 19:01. Сказочник, скажет кто то незримый, шутишь, не может быть, опять на твоих часах 01, не верю, возглас Станиславского, но в моей жизни, если 01 на часах, день начинается и заканчивается экстремально, по-этому стараюсь не замечать электрические часы и не только электрические, всякие, с напоминанием времени.
     От зверства с входной дверью своего дома, разыгрался аппетит. Сел на пол лестничной клетки, вынул из пакета пузырь "Три старика", и подумав о том, что выпив, по приезду службы спасения, теперь точно никто не поверит, отвернул пробку, дёрнул глоток, прямо со ствола и закусил сливой. Перец горькой настойки, со сливой, не подружились, выдало запахом непонятного происхождения, в нос, потекла слеза.
     В голове мелькнуло, короткой мыслью, как страшно оказаться бездомным с свои года. От этой мысли, настойка "Три старика", не брала, но вышедший сосед, успокоил. Иди сказал погуляй, услышав мою историю. Бабы дуры, не знал, констатировал он, протрезвеет, уйдёт сама, алкоголичкам бабам, надо больше чем мужикам. Иди погуляй, или пойдём ко мне, без пьянки.
     Без пьянки, с малознакомым соседом идти не хотелось, решил вылить свой негатив в караоке, монеты оставались.
     Выйдя на улицу и пройдя до улицы Колонтай, дошёл до жилого комплекса "Аврора". Свернув за угол сооружения с помойкой, по малой нужде, и О боги мои. Делая свои дела, обнаружил, поймав взглядом, новую обувную коробку. Итальянский бренд на ней. Открыв увидел, новую пару, мужских зимних ботинок.
     Как же так, трогая руками зимние ботинки, новьё, после, новую подаренную в рюмочной, кепку, стоит поверить в чудеса, которых на свете не существует. В итоге, пропил 6500, при кепке, при зимних мужских ботинках, единственный минус, на улице. Если бы я, ещё нашёл новую зимнюю куртку, перспектива остаться на улице, уже грела.
     У метро "Проспект Большевиков", находился караоке-бар, в который меня не пустили, обнаружив за пазухой бутылку, с "Тремя стариками". Сопротивляться не стал, вышел на заснеженную улицу района, с его скучающими на ветру фонарями. Для коренного Петербуржца, во втором поколении предков, с пузырём под мышкой, каждая незнакомая компания, своего рода рюмочная, особенно, когда зимой у народа хоккей, а летом футбол, есть о чём беседу вести, с любым, таков город Петра.
     Из окна постороннего дома, играла популярная группировка города,слышанная мною с утра по радио, и теперь уже матерная, снова выслушав текст, понял и я так смогу. Смотрите, на глупости ума не надо, всё зависит от исполнения, чем он и берёт.
     Сердца крик, невозможен
     Я *** с тобой Серёжа
     *** стоит твой ненаглядный
     Ты весь потный, неопрятный

     Терпя силу, *** стоячий
     Нету мочи, ты бодрящий
     Где *** не понимаю
     И контроль я свой теряю.
 
     Не кончай ты мой Серёжа
     Темп свой сбавь ты если сможешь
     Руку сунь поправь ***
     Не спеши ты мой мудило

     Сука кончил мне на пузо
     Я в оргазме, как под грузом
     Вся трясусь, в мурашках кожа
     Ох, люблю тебя Сережа.

     Популярная группировка с берегов Невы, города Петра, написать текст, сможет любой, а исполнить только один, за это ему и почести.
     С улыбкой весёлого безбожника, побрёл по штанину в снегу, сторону рюмочной, или кафе, да и плевать, в ресторан её мать, гуляю. В центр, где пульс города, улица Гончарная, Невский проспект, Литейный проспект, грешнику есть где разгуляться в три пятьсот, в монетах, по рублю.
     Странные мысли приходят гуляющему пьяному человеку, который не в хлам. Виноват во всём, наверное возраст, ограниченность общения(самое страшное оказаться в одиночной каюте, в старости)и самое главное, открою секрет из размышлений о бренном.
     Каждый живущий на планете, находится во власти тщеславия, планета Земля, планета тщеславия, судите сами, названия улиц, проспектов, имеют свои имена. Нет же площади №1, и сквера №12, или в словах подруге не прозвучит предложение, встречаемся на улице № 27, там где мост №45, ты же знаешь где, где кафе №451, с вывеской вход №71. Хотя в Двадцать Втором веке, боюсь представить, выглядеть это именно будет так.
     Санкт-Петербург, очень странный, даже для жителя, город. Что свыше указывало царю Петру, сделать его окном в Европу. Одна только приставка к Петербургу Санкт, даёт могучее ощущение массивности центра, с расстральными колоннами, неведомо каким образом установленных, храмы с крестами, опять же огромные кресты на них,на этих храмах, что за рукодел, с Божьей помощью, их установил. Гранитная набережная реки Невы, какая сила мастеров их установила, какой величины должен быть кран, пьяному, мне это неподвластно, воображение дает сбой, и в мозгах, нет, не может быть, не верю, нет таких возможностей и сил у человечества в старину.
     Остановившись на Зольной улице, сделал глоток из горлышка бутылки, продолжил путь, к набережной Невы, пойду вдоль, снег выше заснеженной штанины и правая нога от мокроты в ботинке, замерзла на прочь.
     С глотком размышления добавились, с новой силой. Приятный алкогольный интим с мозгами, снег увеличивал свою мощь, куртка, рукава её, в снегу, снег в глаза, слёзы от снега из глаз, но иду, я на сегодня бездомный, сосед по лестничной клетке, сказал иди погуляй, сама уйдёт, приходится гулять, без повода для прогулки.
     Внезапно, как бывает у пьяного, не верящего своим глазам, от употребления спиртного, на светофоре, Свердловской набережной, увидел в снегу прыгающий комок.
     Замёрзший голубь, видно отстал от своих, потерялся в первом выпавшем снегу. Поймать замёрзшего голубя, не составило труда, что мне и пришлось сделать, пожалев его. Сложив ему крылья, положил его за пазуху, со словами вслух:
     -Грейся, выпущу тебя, где-нибудь в центре, у тёплого люка.
     Через минуту за пазухой стало мокро, заурчало неизвестным существом, второе сердце. Сделав ещё глоток из пузыря и подобрав разбросанные вещи, продолжил свой путь, с урчащим товарищем, который даже не дёргался, согревшись моим теплом.
     До моста Александра Невского, шагать пришлось полчаса минимум. Кто-то незримый скажет, во наплел, долг отдали, кепку подарили, зимние ботинки нашёл, женщину пьяную в дом привёл, не пускает хозяина квартиры, во даёт, а я отвечу:
     -Приезжайте и погуляйте, в первый снег, в город на Неве, город чудес и людей, призраков прошлого, царей, революции, блокады, и фонарей, которые светят круглосуточно, отгоняя нечисть из рассказов, Гоголя, Достоевского, Чернышевского, Гончарова, Герцена, Карамзина.
     Задаюсь вопросом, почему мост Александра Невского, любимый в этом городе, может из-за того, что первый раз его увидел, в ночной час, разведённым, возвращающимся из гостей, и простояв до утра, в дни белых ночей.
     Котомки, голубь за пазухой, снег, мешали посмотреть на часы, но подсознательно, я знал и боялся смотреть, догадываясь о том, опять 01, пожарная часть моей жизни, новый час.
     Редкие авто двигались медленно на мосту. Нерадивый водитель вовремя не поменявший резину, идущий спереди, мешал потоку сзади. Я обгонял их пешком, становилось весело, от того, как я, их делаю пешком. Во как я вас, во как, попробуй обгони меня, давай, во как я вас всех, давай, попробуй.
     Печальная концовка, моего очерка.
     Добравшись до вокзала и обнаружив свободный от снега тёплый люк, из-за пазухи достал задохнувшегося неизвестно от чего, голубя. Остаток денег, за его остановившееся сердце пропил и на утро, в рюмочной на улице Стахановцев, сбылись слова бармена Людмилы.
     Стоял в очереди, с единственным синим полтиником, в руке.
     Что же, на пути к Богу, я остановился на этой планете, и не жалею.

     Храни Вас Бог.