Заразный

                Вместо предисловия!
  Данный рассказ вырван из контекста общего повествования повести о советской армии в ГСВГ, которую автор ещё полностью не дописал. Поэтому кое, какие моменты  нужно пояснить.
Итак! Два друга  из 53-го ОТБ (отдельный танковый батальон) - командир танка сержант Кумарник Владимир и заряжающий орудия рядовой Сухарев Сергей при благоприятных условиях ночи, когда личный состав своей роты  спокойно спит, а ротные офицеры отсутствовали, решили «смотаться» из своего  спального расположения в самоволку по ночному Берлину. Обычно, выбирали районы Старого Кёпеника, Шеневайде, подальше от местонахождения  советских офицеров и вольнонаёмных Карл Хорста. Цель самоволки – напиться на дурняк! Кумарник владел  немецким разговорным языком. Это всегда облегчало поставленную задачу выпивки. Повесть, как раз и описывает тот случай, когда переодетые в офицерское обмундирование (шинель, фуражка и сапоги) военнослужащие срочной службы в самоволке познакомились в гаштете с двумя молодыми немцами, которые пригласили их бухать к себе на квартиру.
  У Кумарника  в 65-м ОТБ  на должности каптёра был  земляк Яша Беркович. Он то и обмундировал своих товарищей в офицерские шинели. Только Вове, в силу своего землячества, достались ещё и офицерские сапоги с носками! Это обстоятельство было основополагающим  в дальнейших их приключениях. Офицерский сапог легче стаскивается с ноги, чем солдатский с ноги, «одетой» в портянку. Рассказ  «Заразный» описывает события после бурной попойки в немецких пенатах и способ проникновения в свою воинскую часть.

               
  По просьбе Кумарника таксист свернул с Герман дункер штрассе, к офицерской много семейке, именуемой в бригадной среде Пентагоном.

 Машина проехала  мимо этой высотной многоэтажки, одиноко возвышающейся чуть в стороне от территории бригады и от  остальных низкорослых немецких строений этой части Карл Хорста. В этот ранний час многие окна уже были залиты ярким электрическим светом. Офицеры собирались на службу.
 
  Остановились метрах в десяти от КПП-2. Продолжая сидеть в машине, осмотрелись вокруг. Из такси хорошо просматривалась не только территория вокруг Пентагона, но и весь проход через КПП-2. За стеклом дежурки угадывалась одинокая фигура дежурного. Часы на торпеде машины отсчитывали утреннее время: пять часов двенадцать минут.В уме  Сергея возникла благодарность к Тони, который заботливо вызвал такси для них и щедро оплатил поездку к бригаде.

  Поблагодарив таксиста, быстро выбрались из машины. Нетвёрдой походкой прошли  к вертушке. Сидевший за окном дежурки  сержант при виде проходящих мимо офицеров встрепенулся, отдавая им честь. Но, узнав двух танкистов из «румынской» роты,  моментально выскочил наружу.

 - Быстрей проходите! Скоро офицеры  массово пойдут…  Один уже пролетел…

 Сух обеспокоено уточнил:

 - Не видел… куда? В штаб или свернул?

 - Свернул направо.

 - Заметил? Кто?

 -Танкист!

  Друзья переглянулись. Идти через центральный вход в трёхэтажную казарму, где квартировали три танковых батальона, было делом опасным. Неизвестно, в какой подъезд зашёл тот офицер? Левый? А может в правый завернул? А вдруг придётся столкнуться с ним лоб в лоб! Идентифицировать свои сомнительные «офицерские» личности нос в нос, вовсе не возбуждало расслабленное, подпитое сознание.

  Кумарник, намечая направление дальнейшего продвижения на территорию бригады, потянул Сергея за рукав шинели в сторону задней стороны казармы, которая открывалась перед их взором.  В двадцати метрах от вертушки.Там, на первом этаже, в расположении 65 ОТБ,заранее была предусмотрена, на всякий аварийный случай, чуть приоткрытая створка окна.

 - Пошли к окну!

 Остаток пути пробежали лёгкой трусцой по газонной территории, которая редкой посадкой милых берёзок, так тоскливо напоминала им далёкий образ и дух родного Отечества.

 Окно на первом этаже казармы за время их отсутствия ни кто не прикрыл. Надо было спешить. Со стороны КПП-2 вся территория перед казармой просматривалась, как на ладони. Любой командир, не ко времени появившийся на пешеходной тропе, мог без помех срисовать для себя непривлекательный образ мнимых офицеров, почему-то карабкающихся по отвесной стене.

 Сух подбежал первым и подпрыгнул вверх к оконному проёму. Ухватился за край приоткрытого окна. Попытался подтянуться. Бесполезно! Тяжесть упитого тела не позволяла блеснуть отменной физической подготовкой. Пришлось спрыгнуть на грешную землю. Сергей оценивающе посмотрел на Вову.

- Ста-но-вись коз-лом! Быс-с-тро! Я по-по-лезу пер-вым!

Кумарник  воспротивился:

- А чё не я..?

Сух нетерпеливо и явно раздражаясь на вынужденное препирательство друга, буркнул:

- Ж-жжи-дковат ты мм-меня вытягивать… Гнись я тебе говорю!..

Он схватил  Вовин воротник  офицерской шинели левой рукой, слегка пригнул к земле. А правой шутливо ткнул  друга в живот.  Согнул его пополам. Чтобы тот не припал к недружелюбной земле, прислонил его к бетонной стене казармы. Натянул свою фуражку по глубже на уши.

- Держись! Не падай!- напутствовал  напоследок друга.

 Он вскарабкался на согнутую спину «козлика» сначала на колени. Осторожно, чтоб не нарушить равновесие, встал на обе ноги. Срез приоткрытого окна оказался на уровне груди. Этого было вполне достаточно, чтобы, наконец, продемонстрировать свою ловкость. Правой рукой по шире приоткрыл створку оконной фрамуги. Офицерскую фуражку пришлось, для удобства, снять и бросить  в открытую пасть окна. Подтянувшись на руках, он протолкнул свой проспиртованный багаж вперёд.

На шум тела, грохнувшегося на деревянный пол пустой казармы, от тумбочки дневального подбежал заинтересованный Яша.

- У вас всё нормально? Помочь?
 
Сергей отмахнулся:

- Иди ты… к себе! Сам справлюсь!

 Когда Сергей взбирался на спину Вовы, у вертушки КПП-2  неожиданно нарисовался начальник штаба бригады майор Заразный. Козырнул дежурному, отвечая на его приветствие. Строго окинул орлиным взглядом, вытянувшегося перед ним в струнку, сержанта.  Двинулся по асфальтированной дорожке в сторону штаба бригады, мимо казармы танкистов, привычно окидывая хозяйским взглядом прилегающую территорию.  Как же иначе?  Он же первый заместитель Хозяина по воинским батракам!
 
  Обычно по утрам, он появлялся на её территории со стороны КПП-1, которое располагалось рядом со штабом бригады, на одной линии с Герман дункер штрассе, но значительно дальше от Пентагона.  За каким необычным хреном он потащился в такую рань, по не привычному для него, маршруту? Не понятно!  Не иначе, судьба-злодейка клюнула его в не подходящий момент в разгорячённое темечко. Кого угодно можно было представить на этой тропе, но только не его!

  Если б только новоявленные «форточники» увидели бы вовремя надвигающуюся опасность! И притаились бы, без движений, возле стены! Может быть, и пронесло бы мимо въедливого начштаба! Но активная деятельность Суха в преодолении высоких препятствий, выполняющим обязательный норматив по поднятию тяжести друга, сопровождаемая шумным пыхтением
пьяного Вовы, сделали своё, увы, печальное дело.

   Прочищенные поутру в умывальне ушки майора уловили весьма подозрительную возню. Зоркий взор начштаба упёрся в шубуршащую тень у стены казармы. О, па! Его удивлению не было предела! Предложенный, двумя офицерами неординарный способ проникновения в казарму, ему был весьма не понятен. Он, в мгновение ока, стреножил свой целеустремлённый бег. Зычно гаркнул по-хозяйски, на своих подневольных подчиненных! Да с таким сердитым рыком, чтоб  был полный у них   обсерёжь в сознании. Во всяком случае, ему так хотелось.

- Это-о что-о за х…ня, товарищи офицеры? Ко мне! Бегом марш!

Этот грозный окрик, конечно же, минул заблокированные слуховые отверстия Серёжи. Ибо верхняя часть его тела уже переместилась через окно, в помещение казармы. А на ногах, как известно, органов слуха не бывает. Зато настороженные ушки Вовы, вполне чётко, зафиксировали явную угрозу в свой адрес. Несмотря на приятную алкогольную вялость и лёгкую пред похмельную дремоту, танкистское туло, при грозном майорском рыке, активно подпрыгнуло вверх. Словно ему в зад неожиданно засадили иглу, способную своим размером излить в него полведра инъекций.

 Кто не знал в бригаде это угрожающее рычание, от которого деревенело тело? Спонтанный подскок и… Вовино обмякшая суть беспомощно повисла, уцепившись за край деревянного подоконника, шаловливо покачиваясь на весеннем ветру…Эх! Не получилось сдрыснуть вслед за другом! Говяный шнапс разбавил-таки уникальные эвакуационные возможности организма, подскакивающие до необозримых высот тогда, когда злая собака кусает тебя в беспечный зад…А тут опасность пожирнее, чем писк какой-то дворняги…

- Се-рый, шу-хер!- прохрипел он в оконную амбразуру.- Вы-тас-ки-вай ме-ня быст-рей! За-ра-за на под-ходе…

«Чёрт его принёс, б..я, некстати… Либо вздорная бабка в ступе подсуетилась… подвезла по пути… сучья шлюха…»- подумалось ему о внезапном появлении начштаба.

А майор Заразный, со всей очевидной, не утешительной объективностью обозревал то, что ему видеть и думать вовсе не хотелось. А именно то, что его приказ бессовестно игнорируется.

  И кем? Теми, кто по долгу службы обязан неукоснительно следовать требованиям воинского Устава. И собственными поступками подавать безупречный пример подчинённому личному составу. А тут нагло демонстрируется неустанное лазание по отвесной утренней стене!  Да к тому же без подручных средств. С нарушением элементарных правил техники безопасности!  Да и вообще… Трёхэтажная казарма это же вам не тренировочный макет по исторической аналогии взятия Измаила! Слишком слабый пример для тренировки суворовского духа! Приказ на такие тренировки никто не отдавал. Да и танкистам такая высотная наука ни к чему.Танк значительно ниже.
 

Мало того, что один из нарушителей беспрепятственно улизнул в проёме окна, словно  цирковой умелец с арены цирка исчезает в никуда по желанию мага! Так и второй претендент на роль иллюзиониста попытался просочиться сквозь бетонную массу стены, словно будущий Коперфильд. Такое безобразное пренебрежение к воинским уставным требованиям со стороны хулиганствующих элементов, а стало быть, и к его собственному превосходительству, уязвлённое самолюбие добросовестного служаки вынести никак не смогло. Майорчик прытко сквозанул в сторону казармы, на встречу своей ближайшей, не завидной судьбе… Его желание со справедливым намерением прихватить за копчик, хотя бы одного, импульсивно прыгающего «орангутанга», было понятным.
 
  А Сух тем временем очухался от падения. Встал на ноги и выглянул  из окна. В этот миг он и услышал Вовин отчаянный SOS: «Спаси мою душу, ё…твою мать!»

Одного быстрого взгляда было достаточно, чтобы оценить обстановку. Заразный неутомимо шустрил в сторону Вовы, всего в нескольких шагах от утопающего друга. Раздумывать было некогда. Приглушённо цикнул Яше, который  неотступно продолжал стоять рядом: «Держи мои ноги!»

  Сергей молниеносно переломил своё тело через оконный проём.  Его юркие руки нырнули под предплечья Кумарника. Цепко обхватив Вовино туловище пониже его груди, сцепились в замок  за его спиной. Сергей резко рванул драгоценный груз друга к себе. Ноги Кумарника успешно оторвались от земли. Упитое тело танкиста, наконец-то, двинулось вверх, к потускневшим, утренним планетам, уверенно набирая нужное ускорение. Вовин подъёмный восторг в этот миг мог понять и оценить только лишь знаменитый Ю.Гагарин, обронивший в свой первый полёт к удивительным звёздам, легендарную фразу: «Поехали…!» Но..!

 Можно было, не стесняясь, поаплодировать физической подготовке начштаба. Не всякий, ой, не всякий советский офицер, схожего с ним возраста и звания, способен так резво бегать!  А тем более так результативно прыгать вверх! Обычно, к таким годам и положению в армии, как у майора Заразного, советский военноначальник подходит, как правило, с определённым житейским багажом. С довольно упитанной комплектностью и округлым брюшком, что является основополагающим доказательством того, что карьера в армии для них на надлежащем уровне. Для очень многих брюшковатых большезвездных офицеров с не приглядной физической формой не то, чтобы бегать и прыгать, куда не попадя, а почесать без зеркала  в определённом месте, и то не удастся!
.
  Майор Заразный был не таков! Приятное исключение из подавляющего числа тех, кому жизнь в армии удалась. Он был при хорошо сохранившейся, почти спортивной фигуре, среднего роста, худощав, без привычного для его возраста «рюкзачка» спереди,  чуть повыше любимой, седеющей мошонки. Можно было смело утверждать, что "зазеркальем" ему ещё долго, а может и вовсе, не страдать!

 Именно его привычка  к умеренному чревоугодию, физическим нагрузкам и повышенной  прыгучести на турник по утрам, предопределила конечный результат в поимке разхулиганившегося разгильдяя.

 В ту, животрепещущую минуту, когда тело Кумарника с ускорением попёрло вверх, экспрессивный майор подпрыгнул и ухватил ускользающий Вовин сапог. И слава Всевышнему, что не  любимые округлости, свисающие у беспечного Вовы между верхним основанием ног!

 Поступательное движение танкистского тела вверх, в один миг, резко застопорилось. Сух попытался  опять потянуть друга на себя. Но майор присосался к ноге нарушителя, словно разъярённый майский  клещ к своей кровной собственности. Не отодрать! Так и мало того! Возмужавший физкультурник стал сам резко дёргать трофейную конечность на себя, с законным, охотничьим инстинктом отодрать, хотя бы, часть своего трофея от ускользающей жертвы.

 Тело несчастного Кустарника в тот момент было подобно канату, который пытались перетянуть два противоборствующих атлета… Слава Богу, что большезвездный армейский "гимнаст"оказался не по олимпийски прыгуч. Перспектива внезапного оскопления основного достоинства, при перетягивании его несчастного тела,  взбудоражила сознание Вовы леденящим оцепенением. Если бы это случилось, пришлось бы без борьбы отдать пальму первенства настырному майору. Как говорится своя мошонка ближе к телу, чем пресловутая свобода! Но, хвала Господу! Не достал в полёте майор!

  Кумарник, чтоб облегчить страдания и себе и Суху стал интенсивно подрыгивать правой ногой, пытаясь точечно пробить мячеподобную голову начштаба. Майоришка, на удивление, демонстрировал, подзабытые со времён своей молодости, элементы исключительной боксёрской вёрткости. Качал головой маятник, словно заведённая матрёшка. Ни один выстрел в его голову Вовиным сапогом не увенчался результативным успехом.

  Как долго могло бы продолжаться противостояние между не вполне трезвым Сухом и выспавшимся начштаба в этом сомнительном соревновании на выносливость, не ведомо.
 
  Видимо, в подобные ответственные моменты, а порой и состязаний между жизнью и смертью, сам Господь берёт управление событиями в свои везде сущие руки. Давно замечено, что в опасном, а порой, безнадёжном случае, когда спасения ждать, казалось бы, неоткуда, отдельным везунчикам выпадает отменная масть. Спасение приходит оттуда, откуда его вовсе не ждёшь. И все, без исключений обретшие обновлённую жизнь, относят состоявшийся факт отмены неминуемого приговора не иначе, как проведение Господне!

  Неожиданное спасение с небес снизошло, как ни странно, именно к нетрезвым и не дисциплинированным отступникам. Видать, симпатии самого Господа к некоторым индивидуумам рода человеческого, тоже неоднозначны. А стало быть, и никак  не предсказуемы!

То ли ангел хранитель Суха, опять не подкачал!То ли воинственный экстремизм и отменная воля Кумарника к свободе оказались Господу по вкусу! А может быть, в легкомысленном отрочестве Всевышний тоже изрядно буянил, когда бухал? И, стало быть, проникся к трезвеющим шалунам с разъедающей душу ностальгией по бесшабашной своей молодости. Так или иначе, но не удачливым в этом состязании оказался майор Заразный!

  Частые подрыгивания Вовиной ноги, с его живейшим желанием прицельно лягнуть  начштаба, который любовно присосался в его левый, копытный сустав, не увенчались, как я говорил ранее, положительным результатом. Майор впился в сапог мёртвой хваткой, аки злая, осерчавшая сучка, во время собственной течки, в бок равнодушного кобелька…

 Состояние Суха, вынужденного в унисон дёргаться в такт подрыгиванию дружеской ноги и агрессивным рывкам в сторону Заразного, было предельно аварийным…

 Майор же «непокобелимо» считал святым деянием отрывание Вовиной ножной конечности себе  на долгую и незабываемую память. Поэтому то и усиливал свой натиск.

Уже не раз подкатывающееся к горлу варево из надорванного, не спортивными состязаниями организма и мучительно им подавляемое для решительного вспрыска, вдруг, в одночасье взбунтовалось и вырвалось из утробы Суха, подобно разогретой лаве, изрыгающейся из жерла разбушевавшегося вулкана… Всё, не переваренное буйство суховского желудка беспрепятственно, в одночасье устремилось из горловины танкиста на головной убор майора и его шинель. Содержимым «лавы» можно было бы запросто запугать любую дворовую голодную дворнягу не только запахом, но и её содержимым. Настолько был невыносим дух варева и продуктовая составляющая суховской утробы…

Часть не переваренной шпротинки, с целёхоньким хвостиком-плавничком причудливо  зацепилась за стыдливо прижатое ушко Заразного… А не совсем прожёванный кусок немецкой варёной колбаски, удачно припал на погон начштаба… В аккурат, рядом с майорской звездой… Как бы, повышая его сомнительным воинским званием…А не усвоенный вполне солдатским организмом шнапс цинично поливал подвернувшуюся не кстати больше звёздную  грядку…

 Серёгино аварийное бе-е-е-е…, больше напоминавшее блеяние молодого, не порочного барашка, чем рык взрослого переевшего льва, через секунду  трансформировалось в истошный, истеричный визг, который своей эмоциональной наполняемостью, так отдалённо напоминал привычную командирскую интонацию Заразного:

- Бе-е-ля-д-и-и-и…! Су-ки-и-и..! Вы чё де-ла-ете-е-е…?

  Расстроенный организм Суха после этой обидной тирады майора, очевидно, пришёл к  осознанию того, что наделал он ещё,в общем то, не достаточно.  Да и фальцетное содержание майорского послания в окружающую среду, видимо, воодушевило ослабленный организм безобразника Суха так, что вторая, более обильная смычка оторвалась из горловины риголетного танкиста и полетела по тому же  возбужденному адресу…

  Да-а-а! Не успел старший воин вовремя отпрыгнуть после первого предупредительного посыла с небес! Вот что делают с обычными служивыми людьми годы беспечной, сытой, благоустроенной армейской жизни. Порой, чрезмерная упёртость и желание любой ценой достичь своей цели, заканчивается не предвиденным казусом. Появилась леность в движениях, высокомерность во взгляде, порочная забывчивость физических упражнений по утрам. Куда подевалась курсантская живость и лёгкость в движениях, не превзойдённая реакция подёргивания на  любую пробегающую мимо сучку,пытающуюся укусить тебя за ногу? И как результат  забытой, оздоровительной практики - зловонный камуфляж, стекающий с фуражки и предплечья офицерской шинели  на начищенные, до зеркального блеска, сапоги!

 Но Господь, в своём желании быть предельно справедливым для всех, даже для самых убогих, не оставляет и их без своего утешительного благословения… И бедалажному, беснующемуся в недоваренных пищевых помоях,вояке подал на последок сверху кусочек плавленного сырка… С последней каплей, спасительной для  Вовы, суховской блевотьни, левый сапог Кума предательски соскользнул с ноги перетягиваемого страдальца и с увеличивающимся ускорением, которое придало ему подёргивания майора, устремилось по закону всемирного тяготения, к конечной точке своего приземления...

 По закону того же притяжения, но с искусственным ускорением, подобным растянутой  резинки в рогатке, способной сначала оттянутся, а потом  мгновенно сократится, выстреливая снаряд в нужное направление… Так и тело Кумарника, растянутое с двух сторон и отпущенное внезапно проигравшим, приобрело удивительное свойство летучести. Оно влетело вместе с Сухом в пустующее расположение первой роты 65-го ОТБ.

 Пока оба очухивались, распластавшись на деревянном полу казармы, потирая ушибленные места на теле,подскочил неутомимый Яша.Поинтересовался с сочувствием:

- Вы в порядке, пацаны?

Вова, растирая ударенную при падении макушку стал,  еле ворочая языком, сокрушаться:

- Плед-ста-вля-ешь, Яша… Эта-а   з-за-раз-ная… пад-ла… са-пог  твой…. умык-нула…

 Предутреннее завывание за окном казармы "заразной падлы" привело первым в чувство Суха. Он вскочил на ноги и глянул через стекло наружу. Внизу, дико матерясь не православными наречиями, бесновался обрызганный начштаба. Сергей обернулся к Яше. Дельно посоветовал:

- Ой,Яша, беги на тумбочку! Ты нас не видел… Щас  Зарр-аза к тебе при-по-жа-лует…

- А вы?

Сух махнул рукой в сторону открытого окна:

- Ты о себе думай!

Повторять дважды  Яше не пришлось. Он рванул в указанном направлении, словно кусок голыша, выпущенный из капшука рогатки. Сух невольно позавидовал национальной принадлежности Вовиного земели. Как остро у евреев  поставлен вопрос, касающийся  вещей об элементарном самосохранении и мгновенной реакции на любую провокацию окружающей среды в отношении их. А так же  последующей реализации  любой операции по спасению своей любимой задницы.

Только почему-то вместо рекомендованного Сухом конечного направления, Яша сквозанул мимо тумбочки в туалет.Видимо внезапные реакции в брюшной полости дневального по роте перевысили его желание исполнять воинский устав.

Звуки за окном стали глуше. Сергей осторожно, в приоткрытую фрамугу оконной рамы, выглянул наружу. Под окном было пусто.

Зато чуть дальше вдоль казармы, по направлению к торцу здания мчалась ужасающая фигура начштаба. Своей не традиционной прытью, несоизмеримой со служебным  статусом и диким, душераздирающим воплем, способным составить здоровую конкуренцию любому североамериканскому аборигену времён Колумба, майор был в ту минуту не отразим. Он чесал без разбору, оглашая окрестности боевым кличем в конец осерчавшего воина… Будил не ко времени личный состав 54-го ОТБ, опочивающий на втором этаже казармы, такими понятными русскими отрывочными фразами, от которых любой спящий вскакивает в порыве отчаянного безумства.В правой руке его был зажат злополучный сапог. Он размахивал им, над своей обтруханой головой, словно томагавком.  Так делал когда-то в прерии легендарный куперовский  индеец Чинганчук, по прозвищу Великий Змей, готовый вонзить его в голову своего злейшего врага. Правда, в скромном обличии уставного служаки легендарного, а тем более героического, как  у знаменитого индейца, было не казисто. Зато змей он был отменный! А в масштабе всей бригады был он даже Великий Змей!

 Матерная направленность в сторону провинившихся и всех тех, кто ещё не успел оказаться таковым, просто изумляла. Отрывочные проклятия сливались в одну ужасающую какофонию нечленораздельных звуков, могущую испугать любого противника до полного охуе…, пардон, оглу-хо-ва-ния.

Перепрыгивая бордюры на своём пути, он завернул за угол здания, чтобы спустя мгновение влететь, подобно ПТУРСу ( ПТУРС - противотанковый управляемый реактивный снаряд), в дверной проём 65-го ОТБ.

  Кумарник, оглушённый падением и ударом головы о солдатскую койку, продолжал сидеть на полу. Уныло чесал ушибленную репу. Сух схватил его за отворот шинели, поставил на ноги. Подтолкнул к окну.

- Бы-сстро прыгай!

- Че-го-о..?

Не теряя время на объяснения, Сергей  бесцеремонно стал подталкивать Кумарника в проём окна. Наконец-то, вкурив  ситуацию окончательно, Вова влез на подоконник. На скорую руку перекрестившись, вывалился в открытую амбразуру, словно десантник из люка самолёта, при прыжке без парашюта. Сергей последовал за ним.  Спустя полминуты после приземления, их тёмные силуэты огибали  торец казармы противоположный тому, за которым скрылся весьма обеспокоенный Заразный.
 
  Начштаба рванул входную дверь в казарму на себя с таким остервенением, словно хотел это сволочное, деревянное препятствие сорвать с петель и затоптать в бетон подъездной площадки. Его безраздельно беснующемуся взору предстала неприглядная, а по сути своей, ужасающая картина. Тумбочка дневального по роте была пуста! Беспредельная ярость от увиденного переполнила и без того надорванную психику «подгулявшего» вояки. Фальцету майора и словесному содержанию, с каким он выкрикнул первую ключевую фразу своей арии в предутреннее пространство пустующей казармы, могла бы позавидовать любая оперная звезда.

- Дне-валь-ный!!! Су-ка-а-а,  б…дь, на х…й!!! Каз-ню!!! На тум-бо-чку!!!

От избытка чувств, посетивших его душу, Заразный своим лакированным сапожком впечатал без вины виноватую деревянную тумбочку дневального. Металлическая решётка оружейной комнаты, которой передался футбольный удар майора, угрожающе задребезжала… Уу-у-у…

 Яша, заранее вполне подготовленный к встрече с высоким командиром усилиями заботливого Суха, стоял в умывальной комнате на изготовке в проёме чуть приоткрытой двери, часто поглядывая в узкую щель между приоткрытым дверным полотном  и луткой. Он терпеливо высматривал появление бесноватого майора. Его брюки были заранее предусмотрительно слегка приспущены. Как будто его срочно согнали с очка… Руки, удерживающие, пока ещё чистые портки, нервно подрагивали. При первом истеричном кличе осерчавшего в край воина, Яша прижмурился, втянув бритую головешку в воротник солдатской куртки. Ручонки конвульсивно запрыгали с штанишками вдоль его тела… Снять… одеть… снять… одеть…Отчитав допустимые пять секунд, положенные при сокращении пути от туалетного очка до двери, он бесстрашно ринулся на центральный проход в расположении роты, словно беспризорный самурай-камикадзе навстречу неминуемой своей гибели.  При этом судорожно пытаясь опоясать поясным ремнём на ходу неимоверно урчащий желудок, способный в любой момент ненароком  вывалить  непотребное по пути своего  следования... Демонстрируя майору якобы, какую приятную процедуру он только что  принимал. Или отдавал!

  - Сука!!! Дрянь еб….вая!!! Срать будешь на гауптвахте стоя!!! Где эти твари?

  Трофейный сапог, запущенный в голову дневального, точно бы поразил цель, если бы не отменная реакция Яши, умудрившегося на лету перехватить убойный сапожок.

Ему бы вскрикнуть в тот момент от напускного удивления и откровенной радости, подобно Г. Вицину в фильме «Операция Ы»: «Ой! Чья лаптя? Моя! Спасибо!» Но нужно было отрабатывать именно свою роль…

  Яша в показушном недоумении, наконец, застегнув поясной ремень на брюках, безутешно, подобострастно, как бы каясь:

  - Кто, товарищ майор?

   Заразный не удостоив «засранца» ответом, только взвизгнул от ненависти. Птурсанул по пустому спальному расположению, вдоль коек. Яша за ним. Откуда только у начштаба проснулись такие необычные навыки? Он обнюхал все закоулки в  расположении 1-й и 2-й роты. Заглядывал под заправленные, пустующие койки. Оббежал все подсобные помещения. В сушилке прощупал несколько танковых зимних комбезов, одиноко висящие в подвешенном состоянии на самодельных проволочных тремпелях. Будто нарушители могли додуматься до такого акробатического трюка, как залезть прятаться от него в грязный комбинезон и висеть на перекладине, подобно чучелу, отгоняющему надоедливых, какающих на лету, ворон. Явный бред! Но Заразный, как всякий военный, эту фантастическую версию отрабатывал добросовестно.

 В подсобной хозяйственной комнате заглянул под самодельный гладильный стол. Ход его поисковых мыслей изумлял Яшу! Как мог такой, высокополётный  военноначальник, с  определённым житейским багажом, при наличии всё же уважительной, хоть и военной образованности, мог так думать. В туалетной комнате майор заглянул почему то в каждое очко. Из десяти наличествующих. Неужели в помутнённых местью  майорских мозгах могла возникнуть шальная мысль, что  юркие, изобретательные злоумышленники забились в приёмную дырку толчка, прикрывшись свеж наложенной какашкой?

 Выходя из туалетной комнаты, он не преминул заглянуть даже в мусорные контейнеры. Пошубуршал обрывками подтирочных газет. А вдруг там зачитались обгаженной прессой беглые негодяи-политинформаторы…

  Последними не проверенными помещениями были канцелярия и каптёрка. Рванув дверь канцелярии, он убедился, что она на замке.

 Яша, неотступно сопровождавший его в поисках, уже принюхался и приметил необычное, подпорченное состояние майорской форменной фуражки, которую он цепко держал в руке. А так же шинели, источающей весьма не аппетитный запашок!

Заразный стал стаскивать её с себя. Обернулся к Яше. С не скрываемой ненавистью резко бросил ему в подобострастное лицо:

- Тряпку мне! Быстро!

Не теряя секунд на промедление тот ломанулся к каптёрке, на ходу вытаскивая ключ из кармана брюк. Для начштаба это было полным откровением. Отшвырнув Яшу в сторону, майор ворвался в Яшкины закрома.

В течении нескольких минут помещение ротной каптёрки превратилось в форменный бедлам. Раскардаш, устроенный взбунтовавшейся стихией, не вписывался в обычную армейскую, аккуратную среду. Выброшенная парадная форма из ниш танковых экипажей… Вещмешки с НЗ… Офицерские шинели, сапоги… Старое и новое солдатское, офицерское обмундирование... Пустые бутылки из-под шнапса, выпитые офицерами роты когда-то и не убранные из помещения вовремя, но поставленные в вину козлу отпущения  в лице безответного Яши… Котелки, фляги, ложки, кружки, подмётки от сапог… Всё это валялось на цементном полу каптёрки, создавая мусорную атмосферу общественной свалки.

 Вдруг из потаённых закоулков одной из экипажных ниш следопытным майором были извлечены  к ответу ажурные женские трусы.  Его охиревшему удивлению не было границ.

- А это-о-о что за ху..я! А?

 Он с остервенением кинул интимный женский комок в физиономию покрасневшего каптёра. Трусы, падая на пол, раскрылись во всей своей первозданной кружевной красе, обнажая на своей белоснежной оборочной основе, использованный презерватив.

- А-а-а! Педики еб…вые! Бордель тут мне устроили! Ну, сучата греховные, я вам покажу, как служить советской Родине!

 Бедный Яша! Из огня да в полымя! Разве разгневанному начштаба объяснишь, что  личный состав роты тут не при сексуальных делах.

 На предыдущей советско-германской дружбе, когда в батальоне гостили какие-то немцы со своими жёнами, два ушлых старлея из 2-й роты затянули к Яше  в каптёрку длинноногую немку… Яшу в тот раз выгнали наружу! Им,двум буйным рысакам, видите ли, при шведском раскладе, третий злоумышленный конь, в лице Яши, лишний! Видимо, она им  в благодарность и на долгую память  оставила свой  нижний прикид, которым немки обычно, в силу своей исключительной культуры и целесообразности подтираются после того как... А Яша теперь отвечай за чужое грехопадение!

 
 Убедившись в том, что в растерзанном помещении и мыши негде спрятаться, кроме виртуальной б…ди, оставившей свой фантом, майор Заразный, наконец, обратил свой мстительно уничтожающий взор на Яшу.

- Кто командир роты?

- Старший лейтенант Черепов!

- Где находятся подразделения?

- Все на Фридерсдорфском учебном центре, товарищ майор!

- Почему ты один в расположении роты?

- Дежурный в столовую пошёл за чаем!

- Чай будете пить на гауптвахте!  Десять суток каждому! Обопьётесь, сукины дети! Уразумел!

- Так точно, товарищ майор! Десять суток гауптвахты!

Заразный притянул Яшину грудь к себе. Прошипел сквозь зубы:

- Слушай сюда, сирун! Вякнешь кому-либо о случившемся, я тебя, правдолюбца обделанного, в бригаде похороню на сверхсрочную… Расстреливать  тебя на очке буду собственноручно! А труп твой навозный затолкаю в дырку, в которую ты не досрал! Понял?

- Так точно, товарищ майор. Понял!

- Кто остался за старшего в роте?

- Прапорщик Колбасюк!

- Его, с намыленной жопой, ко мне в штаб бригады. Немедленно!

- Так точно! Намыленную жопу товарища прапорщика непосредственно к вам!

 А мысленно усмехнувшись  ближайшей незавидной участи Колбасюка, констатировал притихшим своим сознанием: «Ну, вот! Ещё одним «педиком» в Советской Армии станет больше!»

Заразный указал на свою шинель и фуражку:

- Быстро в умывальник! Оттирать аккуратно! Замочишь шинель, я тебя сам замочу…Времени тебе пять минут. Слизывать аккуратно! Бегом марш!

Он стремительно вышел из каптёрки, направляясь к злополучному окну. Яша стремглав бросился выполнять приказ о подмывке майорской шинели.

                Продолжение следует


                Виктор Велью