Тишина, глава 1

Глава 1
---------------------------------------
Господи, как болит голова. Как же сильно болит голова. Просто раскалывается. И нет сил открыть глаза, сделать глубокий вдох.

Тело онемело, не чувствует. Что же это со мной? Я лежу. Да, вроде бы, лежу. Но где? Не помню.

Руки не слушаются, никак не ощупать поверхность. Но я дышу. И, кажется, кроме головы ничего не болит.

Жду. Сердце бьется слишком быстро. А вокруг так тихо, словно меня засунули в вату. Засунули, а вынуть забыли.

Прислушиваюсь. Нет ни звука. Такой тишины не бывает никогда и нигде. По крайней мере, со мной такое впервые.

Стараюсь разлепить губы, чтобы крикнуть. И хотя бы таким способом разрушить безмолвие. Но и губы будто совсем не мои.

Что же это? Что??

Кто я? Где?

Не помню. Нет. Совсем ничего. Никаких событий. Память словно стерта ластиком. Или… Или у меня и нет никакого прошлого?

Странно. Странно. Очень странно. По-моему, так не бывает. Может, я болен?

Да, болел. Долго болел. Или попал в катастрофу, потерял память. Бывает ведь такое? Бывает?

Но где я? Почему не слышно голосов? Машин на улице? Стука стрелок в часах?

Разве бывает такая тишина?

Может, я умер?

Нет, неправда. Нет. Дыхание, вот оно. Вот. Биение пульса. Ток крови в висках. И боль.

Господи, как болит голова. Гос…

Горячая волна проходит по телу. Будто внезапно накатывает морской прибой. Накатывает и отступает. И иголки. По всему телу вдруг иголки.

А-ах-х…

Мягкое, упругое, шелковистое нечто под ладонью. Соленый вкус на языке. И немного морозит.

Чувствую, что уже в состоянии разомкнуть ресницы. Они уже сами трепещут, готовые раскрыться. Но мне страшно. И теперь я их удерживаю силой.

Страшно. Чего же мне страшно? Чего? Не знаю. Может, этой тишины? Отсутствия памяти?

Кто я?

Свет. Неяркий. Не режущий. Он повсюду.

Нет. Конечно же, нет. Неправда. Не всюду. Впереди стена. В нескольких метрах. Стена. На ней ничего. Ни ковра, ни рисунка. Бежевая стена. Не гладкая, нет. Неровная, шероховатая. Стена.

И справа стена. И слева, вплотную к кровати. Можно пощупать рукой. Прижать ладонь. Пальцы. Прижать. Пощупать.

Кровать. Да. Подо мной кровать. Белые простыни. Подушка. Кровать в нише. Лежу. Пижама. Тоже белая. Короткие рукава. Штанины ниже колен. И свет.

Не знаю, откуда он. Не знаю. Не вижу. Никаких ламп. Будто он просто растворен в воздухе. Воздух словно пропитан им. Искрится. А потом становится матовым.

И тишина.

Ничего не помню. Что за комната? Как я в ней очутился?

Волосы. Длинные, касаются плеч. Лицо. Какое худое.

Странно, почему такие длинные волосы? Пальцы. Тоже худые.

Наверное, я болею. Долго болею. Болезнь сожрала память.

Пусть. Пусть так. Но где же люди? Ведь раз я жив, то кто-то за мной ухаживает.

Запах… Нет, запаха нет. Чистые простыни, пижама. И сам я тоже. Очень чистый.

Дверь. Дверь справа, в дальнем углу. Странная такая. Без ручки.

Может… Может, я сошел с ума, и это психушка?

Нет, вряд ли. Нет. Не похоже. Не думаю, что психушки такие.

А еще – так пусто. Так пусто в голове. И боль уходит. Словно растворяется. Тает. И так хочет спать. Так хочется. Спать. Так хо…

Где я??

Страх раскаленной иглой вонзается в мозг, и я вскакиваю. Сколько я спал? Сколько? Не знаю. Часов нет. По-прежнему тихо до звона в ушах.

Комната. За переборкой душ, туалет. А рядом полки. Одежда. Белье. Внизу обувь. Окон нет. Ни одного. Как мышеловка, душегубка.

Но дверь, дверь ведь есть. Абсолютно гладкая, словно литая. Ни ручки, ни скважины для ключа, ни замка.

Надавливаю сначала пальцами, потом плечом – бесполезно. Никак.

Однако слева, на стене, вмятина, как отпечаток ладони. Как след. И как точно моя ладонь ложится туда.

Тш-ш-ш-ш. Дверь уходит в сторону. Тонет в стене. Что за игры?

Выглядываю.

Коридор. Налево. Направо. Без конца. И тоже двери. Через равные промежутки. Как в гостинице. Как.

Но свет. Свет идет ниоткуда. Из никуда. Разве так бывает?

Воздух. Ни свежий, ни затхлый. Никакой.

Хочу крикнуть. Не могу. Мне очень не по себе, ведь я никак не соображу, где я.

Беззвучное место. Безмолвное. Страшный сон. Морок. Вата.

Вдвигаюсь обратно, и дверь бесшумно закрывается.

Сейчас бы сесть. И зябко. Найти бы свитер.

Тш-ш-ш-ш. Ш-ш-ш-ш.

Глазам не верю. Хлопаю ресницами. Вот оно – кресло. Из ниоткуда. Как и свет. Соткалось, проявилось. Вот. Так выглядит удобно. Удобно выглядит, комфортно. И тянет сесть. Тем более что я устал. Не знаю от чего, но да.

И мягко, и удобно. Хорошо. И даже, вроде бы, теплее стало.

Но разве так может быть? Сон. Неужели я сплю?

Провожу ладонью по руке. Я чувствую. Дышу. Во сне так не бывает.

Ладно. Пусть не бывает. Пусть. Но что это вокруг? И кто я?

Нет даже имени. Нет ничего. Пустота какая-то. Посмотреть бы хотя бы в зеркало. Увижу себя, может, вспомню?

В душевой зеркала нет. Нет и в туалете. Да и сам душ какой-то странный.

- Вода. Вода. Хочу пить.

Неужели этот хриплый голос мой? Губы, подбородок, нос. Гладкая кожа.

Кто-то ведь должен был меня брить? Звук. Что это?

Вода. Из душа. Стакан на полочке. До кромки полон. Из ниоткуда.

М-да-а.

Вода вкусная, прохладная. С мелкими пузырьками. Как газированная. Ставлю обратно. Стакан. Жду.

Он исчезает, растворяется. Словно и не было. Затыкается душ.

- Есть, хочу есть. Второе. Овощи. Тушеные. Да, лучше тушеные.

Нет, голос вроде ничего. Первый раз, видимо, с непривычки показалось. Отвык говорить, вот и охрип. Только заторможенный такой. Может, тоже с непривычки. Сколько я тут без памяти?

Столик из ниоткуда. Перед креслом. Столик. Две тарелки. В одной мясо. В другой овощи. Пар. От овощей. Пахнет.

Сон. Сон, явно. Или игра. Но таких игр не бывает. Или бывает? Может, и бывает, только я о таких не слышал, мне это неинтересно. А раз неинтересно, то и не мог в такое влезть.

Господи, а откуда я знаю, что мне интересно, а что нет? Ведь я ничего не помню. Или помню?

Нет. Нет, не помню. Все пусто. Все словно стерто ластиком. Но ощущение есть. Ощущение, что вот это мне не интересно. А раз неинтересно, то и не мог участвовать.

Участвовать в чем?

В чем участвовать. Участвовать в чем. В.

Я точно не в себе. Точно. Достаточно заметить, как я думаю. Нормальные люди так не думают. Нет. Нормальные.

Тьфу.

Еда замечательная. Сам я так не приготовлю.

Вот! Вот опять! Вот. С чего я взял, что не приготовлю?

Сижу, смотрю.

Страшно ли мне? Нет. Как-то нет. Совсем даже нет. Если это сон, то не кошмар. Не ужас. Но, наверное, сон. Наверное. Ведь я не удивляюсь. Все, как по волшебству, а не удивляюсь. Ни чуточки. Ни капельки. Ничуть.

Странно. Сон этот, как морок. Как наваждение. Когда ходишь, ходишь, будто по кругу. А выход найти не можешь. Или вот приехал куда-то, приехал, билеты туда-обратно у тебя на руках, а номер забронировать забыл. И все занято. Все просто занято. Под завязку. И ты мыкаешься, не представляя, где тебе жить две недели. Ведь все занято. И билет обратно не переоформить, их нет. Нет билетов. Нет. Или. Или вот оставил вещь где-то, а потом найти не можешь. Ищешь. Там, сям. Один этаж, другой. Еще. Ведь было же место. Было. Но не можешь найти. Не можешь.

Точно сон. Точно. Так странно думаю. По-дурацки. Люди так не думают. Люди. И раньше я так тоже не думал. Обычно думал. Обычно.

Опять. Опять, опять, опять. Откуда мне знать. Откуда. Как раньше я думал. До этого. До чего?

Ф-фу.

В левый висок вонзается раскаленная игла. Я вскрикиваю. Не могу удержаться. Перегибаюсь пополам. Вскрикиваю. Отпускает.

Странно. Странно, странно, странно. Что это? Что? Разве во сне может что-то болеть? Разве?

Но. Но как же еще объяснить то, что происходит. Со мной. Происходит. Что.

Тьфу!

Чего же я так думаю-то? Мысли - словно заезженная пластинка. Кружат, вертят, перескакивают. Кошмар.

На лбу выступает испарина.

Кресло мягкое, удобное. И я хорошо это чувствую. Как и тяжесть в желудке.

- Пи-пи-пи-пипи, тью-ю-ю-у-у.

Дергаюсь в сторону звука. Шарю глазами.

Стена. Просто стена. Ничего больше. Больше ничего. Ничего меньше. Ничего. Галлюцинации?

Галлюцинации? Во сне? Ха! Ха-ха. Хаха.

Где же я? Где? И как мое имя? Кто я? Пустота, пустота. Ничего не помню. Но ведь знаю. Откуда-то знаю, что вещи из ниоткуда появляться не могут. У нас не могут. У других – не знаю.

У кого, у других? У других, у других. У кого-то других.

Не-е-ет, надо разведать. Разведать надо. Надо. Мало ли что. Мало. Не сидеть же вечно в этой душегубке. В мышеловке этой. Сидеть.

Но стена. Почему эта стена. Она. Такая. Стена такая. Почему? Нет ли тоже отпечатков. На ней. Отпечатков. Ладоней. На ней. Нет ли? Вдруг тоже. Дверь. Дверь тоже. Вдруг.

Блин, скоро я таким манером чокнусь. Невозможно ведь так думать. Словно проигрыватель окончательно заело, задрючило.

Ладно. Ладно-ладно. Давай-ка посмотрим. Давай-ка. Давай.

- Да заткнись ты!

Давай-давай-давай. Давай! Посмотрим, что там. Что. Посмотрим.

- Заткнись! Заткнись! Заткнись, осел чертов! Заткнись!

В голове становится тихо. Словно там испугались. Замерли.

- Вот так бы давно.

Выбираю брюки, футболку, свитер. Натягиваю ботинки. Все по размеру. Даже удивительно. Хотя, если я здесь живу, то это должны быть мои вещи. Чего же удивляться?

Подпрыгиваю несколько раз. Ботинки удобные, пружинящая толстая подошва, Ступают бесшумно.

Да, стена, как стена. Никаких отпечатков, углублений. На ощупь неровная. Будто с рельефом, не видимым глазу.

Ах-х-х.

Отскакиваю. Стукаюсь спиной о полку.

Впереди черный провал с россыпью звезд. От пола до потолка. От угла до угла. Тысячи звезд. Миллионы.

Судорожно шарю, за что бы зацепиться. Чтобы не вытащило. Не унесло.

Ах-х-х. Что же это? Что? Что же это там? Почему же? Непонятно. Непонятно, непонятно, непонятно. Что же? Не тянет. Нет. Стою крепко. Стою. Стою просто. Ах-х-х.

Ик.

Нет, нет. Стою. Стою просто. Нормально. Может, просто картина? Просто. Или. Или, или, или. Окно. Окно. Окно-окно-окно. Не подходить. Нет. Не надо. Мало ли. Мало ли что. Лучше в коридор. В коридор лучше. Посмотреть там. Там посмотреть.

- Заткнись!

Нет. Нет, нет. Не надо, не надо. В коридор, в коридор. Столько всего. Столько.

- Заткнись, тебе говорю! Заткнись, заткнись!

Не буду подходить. Смотреть не буду. Узнавать. Глядеть. Не бу…

С силой принимаюсь лупить себя по лбу. Слезы выступают на глазах. Но там, внутри, немедленно затихают.

Сползаю на пол, обхватываю ладонями колени.

У слез такой же соленый вкус, как и у крови.

Звезды неподвижны. Только одна, которая почти в центре, пульсирует. Словно подает сигнал. Но азбука Морзе мне неизвестна, как и любой другой код.

Вытягиваю одну ногу. Потом другую. Плотнее прислоняю спину к стене.

На земле не бывает таких звезд. Это не к тому, что знаю все созвездия, дело в другом. Чернота провала столь глубока, а россыпь огоньков настолько прозрачна, что ясно – никакой атмосферы между ними и мною нет. Либо… Либо передо мной лишь картинка.

Откуда у меня такие длинные волосы? Кажется, никогда таких длинных у меня не было. Если наклоняешься, они падают на лицо – ужасно неприятная вещь, приходится постоянно убирать назад.

Еще очень хочется увидеть свое лицо. Я его не помню, как и всё остальное.

Вновь провожу пальцами. На них остается влага от слез.

Надо же, какое худое. Длинное, узкое. Круглый подбородок. Густые брови. Ресницы. Рот. Большой. Не как у лягушки, но все же. Волосы светлые. Я блондин? Пальцы. Пальцы длинные. Может, музыкант?

Надо же, значит, могу думать нормально, без этой дрянной какофонии. Нужно только напрячься и заткнуть голоса.

Не верится, что это сон. Все слишком реально. Вот, свитер. Штанина. Пол. И потом, никогда не слышал, чтобы кто-то во сне вел сам с собой диалог, размышлял.

По-прежнему тишина. Вокруг ни звука. Словно во всем этом помещении, включающем коридор и сотни дверей, только я один. Ни голосов, ни музыки, ни шорохов. Наверное, если бы сейчас послышались чьи-нибудь шаги, то закричал бы. От ужаса. Настолько, кажется, отвык шума.

Ну вот, уже встал. Уже стою. Немного пошатывает. Не знаю, почему. Но пошатывает. А еще – тошнит. Не выворачивает, но жутко неприятно. Еда плохая, наверное. Муляж. Может, все, что вокруг – просто муляж.

Гос-споди, как тошнит…

Пол. Вот он пол – совсем рядом, на уровне глаз. Упал. Видимо, лежу. Упал. Что же происходит, все-таки? И так тихо, так тихо. Безмолвие давит, наваливается, душит. Гос-споди, для чего все это?

Закрываю глаза. Открываю. Ресницы задевают пол. Но беззвучно. Он рядом. Настолько близко. Структура, будто ячейки. Сочленения будто. Странная поверхность. Не дерево, нет. Не линолеум. Не плитка. И на ощупь совсем не холодно. Шероховато и не холодно.

Свалился, как мешок с дерьмом. Прямо рожей. Если бы виском об угол, то уже бы каюк. Красная лужа на серо-бежевом. Сочетается хорошо. Неплохо так. Однако лужи нет. Ничего нет. Ничего. Нигде.

Я один.

Неудобно как, рука подвернута. Надо подняться.

Окно все то же. Сквозь него темень. И звезды. Алмазная пыль на черном бархате. А я сижу. Гляжу. Что делать, не знаю. Не имею представления. Если бы здесь кто-то был, меня бы уже нашли. Нужно самому. Встать. Пойти на разведку. Кричать.

Что за морок. Морок. Морок. Какого черта я тут?

Хочется чего-то, не пойми чего. Нет, вру, ничего не хочется. Не понимаю, где я и как. Кто я?

Поверхность шершавая. И теплая. Не стекло. Нет. Тогда, наверное, картина? Странная такая картина, изнутри. Включается и выключается. Ведь я ее включил тогда. Неизвестно, как, но включил. Как выключить, не знаю.

Но отчего же такая тишина? Отчего?

Ведь так и сойти с ума недолго. Всегда, всегда вокруг меня были звуки, разговоры. А сейчас тихо. Не привык. Так – не привык.

Все на автомате. Все ощущения. Ведь в памяти – пустота. Не могу ничего вспомнить, как ни пытайся. А если пытаешься, начинает тошнить. Однако ощущение, да ощущение – что раньше было не так. Не так было раньше. По-другому. Вокруг всегда были люди. Никогда один не был, никогда. И тишины – ее ведь не бывает. Не бывает никогда.

Но только не здесь.

Где я?

Нужно пойти. Выйти. Нужно пойти, проверить. Посмотреть. Вдруг кто-то есть. Вдруг есть. Кто-то еще. Кроме меня. Есть кто-то. Кто-то еще. Есть.

Ладонь к отпечатку. Ложится идеально. Словно слепок с моей руки. Когда и откуда? Когда?

Ш-ш-шуфф. Дверь в сторону. Почти бесшумно.

Свет неяркий, но все видно. Двери, двери. Никого.

Вот выйду я. Вот выйду. Пойду. И как обратно найду дорогу? Как свою комнату найду? Или все равно? Или просто все равно? Может, все они одинаковые. Комнаты эти. И в каждой, в каждой сидит такой, как я. Сидит и мучается от тошноты. Сидит и корчится. И так ждет. Что кто-нибудь войдет. И скажет.

Что скажет? Что??

Слово. Слово скажет. Первым было слово. Дело – потом. Потом дело. После. Сначала слово.

Облизываю губы.

Опять что-то в мыслях не то. Не так. Хаос какой-то. Беспорядок. Нужно напрячься. Сдержать этот поток. Поставить ему заслон. Заткнуть.

Никаких отметок ни справа, ни слева. Ни номера, ни картинки. Выйду, уже не узнать свою дверь. Не войти.

Карандаш. Карандаш. Где-то я видел карандаш. Где-то. В своей комнате где-то. Вот только бы вспомнить, где. С памятью худо. Совсем плохо. Ничего не помню. Как ластиком стерто, как.

Стоп! Я это думаю уже раз в тридцатый, точно. Так не годится, ни за что не годится. Остановиться. Стоп!!

Еще эти волосы. Пряди светлые. Постоянно падают и падают. На лицо. Найти бы ножницы. Найти бы. Обстриг бы. Обстриг совсем.

Карандаш. Точно. На полу. Возле кровати. На полу. Хм, странно. Вещи ниоткуда, еда. И карандаш. Обычный такой. С гранями. Графитовый. В деревянной обложке. Давно таких не видел. Давно. Уже, наверное, и не делают таких. Наверное. Не помню. Да, не помню, но кажется, что у нас. У нас, откуда я родом, таких уже и днем с огнем не сыщешь. У нас.

Вот он. Вот. Карандаш. Светло-коричневый, с надписью «Комета» на одной из граней. Конец обломлен, но торчит. Торчит конец-то. Он торчит. Вроде шутка такая была. Про конец. У нас была. Шутка.

Теперь напишем. На стене напишем. Жирно так выведем, чтобы было заметно на бежевом. Чего это все здесь такое бежевое? Одного цвета все зачем?

Вот так. Так. Вот.

Ш-ш-шрф-ф. Закрылась дверь. Задвинулась. Ну и что? Зато вот она надпись. Вот. Жирно, толсто выведена. Число. Это число. Не цифра, нет. Число. Тринадцать.

Постой, погоди. Несчастливое ведь число. Да, что-то такое, вроде. Но не уверен, нет. Совсем не уверен, ничего не могу сказать. Ну и что? И ладно. Все равно. Наплевать.

Как много слов я знаю. Много. А думать нормально не могу. Не могу. И понимаю ведь, понимаю. Ясно так понимаю, что обычно так не думают. И я раньше так не думал. По-другому было. Мысли текли спокойно, размеренно. Своим чередом.

Может, я рехнулся? Нет, вроде, думал уже над этим. Вроде думал. Да. Точно. Пришел к выводу, что на дурдом не похоже.

Ладно.

Ну, а если не дурдом? Если просто - глюки? Говорят, они могут быть очень реальными, когда человек уверен, что все – правда. Когда у него – и тени сомнения нет. Но кто? Кто говорит-то? Кто??

На лбу опять испарина. Прислоняюсь спиной к стене. Рядом число тринадцать. Ладони. Ладони тоже вспотели. Вытираю их об штаны.

Коридор налево. Коридор направо. Одинаковые двери без номеров. Через равные промежутки. Как штамповка.

Что такое штамповка? Что?

Роюсь, роюсь в памяти. Напрягаюсь. И снова начинает болеть голова.

Ерунда какая-то. Ерунда. Может, долбанули по башке, вот и отшибло память. Начисто. Ладно. Хорошо. Долбанули. Пусть. Но что вокруг такое? Где такое вообще может быть? Ну где? Кресло из воздуха. Еда из ничего. Картинка может быть. Картинка – да. Делают такие. Да, могут. Но из воздуха, из ниоткуда??

- Эй! – голос звучит неуверенно и неожиданно для меня самого.

Зачем я позвал кого-то?

- Эй, кто-нибудь!

Слова падают, как в вату. Словно пропадают чуть не в метре от меня. Словно истаивают начисто и дальше не идут.

- Кто-нибудь! Кто-нибудь, эй! – надсаживаюсь я.

Ни эха. Ни звука.

Направо, направо. Пойду направо. Право – правильная сторона. Правильная, не то что лево.

Пол мягкий, упругий. Темно бежевый. Стены светлее. Неровные, шероховатые на ощупь. Не холодные. Двери. Без названий, без цифр. Без букв. Просто двери.

И все – бежевое. Разных оттенков, но бежевое. Словно кто-то рехнулся именно на этом цвете. Рехнулся и выкрасил все в одно. Одно, одно. Одно.

Я псих. Да, точно. Точно – я псих. Люди так не думают. Не думают так люди. Нормальные – не думают. Они по-другому думают. Нормально. Последовательно. Не так, как я.

Ладно. Хорошо. Пусть. Пусть псих. Но где же я, черт побери? Что это за место? И почему тут никого нет?

Прошел уже метров десять, никого. Вот и следующая дверь. Ни ручек, ни скважины для замка – как и у моей двери. Но слева – слепок ладони, явно большей, чем моя.

На всякий случай прикладываю свою, никакой реакции. Дверь даже не дергается. Наверное, у моей двери тоже такой отпечаток, просто я не заметил.

Шаги даются легко, поверхность гасит любые звуки и будто подталкивает ступни. Еще дверь, затем еще. Иду и иду – все тот же коридор без изменений. Свет ниоткуда, рассеянный, будто матовый. Стены, закрытые двери со слепками ладоней слева от косяков. Коридор в обе стороны. И сколько ни прохожу, конца не вижу. Как тоннель. Кажется, топаю уже вечность.

- Эй, есть кто-нибудь?

Мой голос по-прежнему гасится буквально в паре метров. Вязкая тишина поглощает его. Как болото, честное слово.

Надо бы посидеть, вот только сесть некуда. Ну и плевать, все равно все здесь такое теплое, словно живое. Словно я внутри какого-то организма. И не жестко совсем. Совсем даже не жестко.

Как на брюхе сидишь, ей богу. На голом брюхе гигантского животного. Упругом и теплом. Можно сказать – горячем. Не сильно, конечно. А как раз так, как надо.

Еще немного пройду и пора возвращаться. Ведь я не думал, не думал я совсем, что коридор этот так далеко. Настолько далеко и бесконечно. Прямо поход какой-то. Еще немного и придется заночевать.

Даже смешно, настолько все нелепо.

Это ж какое длинное должно быть здание, что вот так идешь и идешь. Идешь и идешь. А ни конца, ни края. Неужто бывают такие длинные?

И зачем я иду? Для чего? Какая разница, сижу ли я там, в той комнате, или тащусь километр за километром в никуда?

Такое равнодушие, надо же. Даже хмыкаю. Неужели я всегда таким был? И еще пить хочется, прямо в горле пересохло.

Ого! Откуда же они все-таки берутся? Все эти вещи и предметы из ниоткуда.

Стакан плотный и прохладный на ощупь. Из-за холодной воды внутри. Совсем как стеклянный. Совсем. Но ведь стаканы не возникают из воздуха. С водой ли, без воды ли. Не возникают. Не бывает так. Так только в сказках. Трам-тирьям, взмахнул волшебной палочкой, и вот – на тебе, что хотел.

Но сказок ведь не бывает. Да и палочки никакой у меня нет.

Опять этот вопрос, дурацкий этот вопрос опять. Ну вот откуда я знаю, что бывает, а что – нет? Ведь ни черта же не помню, ни капли. Ни крошечки. Может, наоборот, как раз такое и происходит сплошь и рядом. Всегда. Что захочешь, то и появится.

- Человек. Мне нужен человек, который здесь работает.

До чего неприятно все-таки тут звучит голос. Как из бочки какой-то, что ли. И сразу тонет.

Надо же, никого. Никто не возникает, никто не появляется. Стена напротив. Дверь. И пустота.

- Тирьям, пам-пам, - на всякий случай прибавляю я и машу руками.

Эффект ноль. Выходит, не все дается, что попросишь. Отнюдь не все.

Стакан высокий. Почти граненый. В таких раньше чай разносили. В поездах.

Опять какая-то псевдо информация. Не понять, откуда взятая. Не понять, откуда высосанная. В каких еще поездах? И почему – раньше? Раньше – это когда?

А на вкус ничего. Неплохо.

Почему все кажется таким чужим? Незнакомым. Словно там, где я жил, всего этого не было. Будто там было все по-другому. Города с обычными домами, где нет таких длинных коридоров. Люди. Много людей. Толпы. Машины. И чтобы в комнате появилось кресло, его сначала нужно туда поставить. Купить, привезти и поставить. И вода не возникает просто так. Ее надо налить в стакан. Взять чайник в руки и налить. В стакан. Или кружку. А еду – приготовить. И никто, никто, у нас не открывает двери, прикладывая ладонь к отпечатку. Ну, если, конечно, ты не в шпионском фильме.

Самое говенное, что ничего не помню. Абсолютно. Про себя – ничего. Кто я? Кем работал? Ведь работал же где-то – по ощущениям, я давно не ребенок, чтобы не работать. Да и тело у меня взрослого человека. Но ни имени, ни событий. Ужасное чувство. Будто выдернули из какого-то банка данных да и засунули сюда, не понять зачем.

Еще эта тишина. Так давит. Буквально расплющивает. Ничто не отвлекает от мыслей. Ты оставлен наедине с собой. Когда только ты и ты. И вокруг ничего не происходит. И мысли эти самые занять просто нечем. Ты один. А сказать самому себе – нечего.

Ой, надо же. Посмотрите-ка, вроде бы думать стал по-нормальному. Как обычный человек, а не придурок. Умора, честное слово. Отпустило, что ли? Очнулся? Наверное, так бывает после большой дозы снотворного. Или после отравления. Когда ты еще не совсем пришел в норму. И на тебя все еще что-то влияет.

Наверное, да. Но не наверняка. Мне кажется, раньше у меня ничего подобного не было. Ну, опыта такого.

Непривычно быть одному. Точно. Непривычно. И от этого так не по себе. Когда совсем пришибленный был, не до того было. А сейчас – прямо тоска. Неужели и правда здесь больше никого?

Господи, эти двери, двери. Стены. Тоннель этот бесконечный. Может, я просто хожу по кругу? Хожу себе и хожу. Хожу и хожу.

Да нет. Не так все. Иначе давно бы наткнулся на свою дверь. А тут у каждой – отпечаток. Но чужой. И моя ладонь ни к одному не подходит.

И что же? Что же за всеми этими дверями? Такие же люди, как я? Просто… Просто они еще не проснулись, а я первый? И все это вроде инкубатора, где они вызревают?

Неплохая гипотеза, кстати. И если мы все выращены искусственно, то очевидно, что и прошлого-то у нас никакого нет. Какое прошлое у цыпленка? Или отштампованной куклы?

Клоны. Может, мы все чьи-то клоны?

Да кто – мы? Напридумывал уже бог весть что. Ты один тут. Один. Никого другого не видно.

- Эй, друг! – ору я в ближайшую дверь и стучу кулаками. – Ответь, друг! Ты там?

Прикладываю ухо к переборке. И до звона в ушах прислушиваюсь.

Вот черт! Ни шороха, ни шелеста. Словно там – пусто. Но… Может, и правда пусто?

Даже часов нет. Не узнать время. Блуждаю и блуждаю. Как в дурном сне. И повсюду – одно и то же.

Наверное, пора возвращаться. Лечь спать. Хорошенько выспаться. Кто знает, вдруг проснусь, и все как обычно. Вдруг это все – и правда только сон.

Вот если кровать заказать, неужели и она возникнет прямо тут, посреди коридора?

- Кровать, - громко говорю я. – Хочу спать. Спать хочу.

Гос-споди. И она проявляется. С задержкой в полсекунды. И я вижу, как сначала образуется туманное пятно, затем уплотняется, сдвигая меня в сторону. И вот тебе на – пожалуйста. Спи, не хочу.

Обалдеть. Просто чокнуться можно.

Кровать как кровать. Подушка, одеяло. Белье с вышивкой. Деревянные перекладины.

С опаской сажусь. Подпрыгиваю несколько раз. Обычная постель, хороший матрас. Кто бы сказал, ни за что бы не поверил. Ну, кресло еще туда-сюда. Но кровать…

- Шкаф! Хочу шкаф. Для одежды. Раздвижной. Дофига одежды. Некуда складывать.

Жду.

И вновь чуть дальше по коридору проявляется теперь этот самый шкаф.

- Хахахахахах! Ха-ха! Ха-ха!

Смех, безудержный и неприятный, брызжет, словно рвота. Закусываю костяшки пальцев, стараюсь заткнуться, зажать. А он идет и идет. До изнеможения. До остановки дыхания.

Блин, так кто я теперь? Волшебник чертов, что ли? Этот… Иллюзионист?

Ой, не могу. Ой, нет. Сейчас сдохну.

Удобная кровать, кстати. Потолок. Бежевый. Чуть светлее, чем стены. Без разводов или рисунка.

Если так дело и дальше пойдет, то ждет меня клаустрофобия - скоро.

Под пальцами нежная ткань простыней. Даже как-то и неудобно лежать вот так, во всем обмундировании.

Эх, ну и какой же такой кретин меня сюда засунул? Для чего? Или правда я клон? Или этот, как его? Андроид, что ли.

Бывают ли у роботов страхи?

- Ах-хахахххх. Ха-ха-ха-ха.

Ой нет. Лучше не начинать.

Можно и здесь вздремнуть, конечно. Но как-то неуютно. Не по себе как-то. Все ж-таки в комнате четыре стены, дверь. Да и спать-то я не хочу, если уж честно. Просто проверить хотелось. Вдруг действительно все только сон. Засну такой здесь, а проснусь нормально. Где-то там, у себя. Проснусь и сразу узнаю, кто я такой и где. А за окнами шум машин, а наверху – соседская дрель.

Да откуда, откуда я все это знаю-то? Соседская дрель, надо же.

Ф-уххх. Руки как руки. Человеческие. И сам я – человек. И, получается, кое-что знаю о том мире, откуда я. Не так сразу, а когда надо. Бац, что-то вдруг и проявится. Прямо как все эти вещи вокруг. Только что, вроде, не было ничего. И вот. На тебе пожалуйста.

Странно ли это? Мне кажется, да. Будто биты информации выдаются. По ходу запроса. Выборка делается. Этих… Данных.

Черт! Это уже слишком.

- Хочу в комнату. Обратно в комнату.

Ничего. Как сидел, так и сижу. Замечательно. То есть, переносить ничего не переносят. Так что ли? Или никого?

- Хочу домой. К себе. Домой. Обратно. Туда, откуда взяли. Домой.

Голос разносится, как карканье. И от него прямо мурашки по коже.

Тру ладонями лицо - тоскливо до чего, господи.

Потом встаю и иду. Через несколько шагов оглядываюсь. Мебель там же, никуда не делась. Значит, что дают, после и не убирают?

Тарабаню в каждую дверь и ору. Но ни звука в ответ. Тишина, черт бы ее побрал. Словно я один. Словно никого. Хоть волком вой, хоть юлой вертись.

И это тело. Было ли оно всегда?

Щека ведь совсем гладкая. Будто только что побрился. Но что же тогда? Может, я – это вовсе не я. Может, мое сознание просто перенесли в это тело? Как в оболочку? Ну, хорошо. Пусть. Но почему я ничего, ничегошеньки, про себя не помню?

И если сознание было где-то еще, то ведь должно же оно что-то помнить. Должно! И его должно поражать новое незнакомое тело. И все! И все! И все!

- Блин, да заткнись же ты, к черту! Заткнись!

Уф-ф. Нет. Скоро чокнусь. Вот так – скоро чокнусь. Это уже не эффекты пробуждения. А базары, я бы даже сказал – разборки, с самим собой.

Какой же, к черту, мудак все это сотворил-то со мной? И зачем? И кто же я такой? Кто?