Два года жизни в рядах советской армии

 ДВА   ГОДА   ЖИЗНИ   В   РЯДАХ   СОВЕТСКОЙ   АРМИИ
               
              документальная повесть

Интересное совпадение: военный билет получил 21 мая 1971-го. И по возвращению явился в военнкомат 21 мая 1973-го. Получается прослужил ровно 2 года...
Накануне ухода, само-собой, было застолье. Но гостей было мало. Да и куда много-то?... Вера, девушка  с  которой дружил, её подружка со своим парнем. А вот кто был из моих друзей - уже и не помню. Сашка - уже полгода как служил, Вовка Старцев куда-то уехал в эти дни... Папы не было. Мама была с ним в очередной ссоре и он, последние полгода, жил на "стороне".
Ну что: сидели, говорили, ели - пили... А утром надо было идти на сборный пункт. Был он тогда прямо за ДК работников просвещения. Но ворота были со стороны улицы Попова.
А папа, конечно же,  пришёл. Да нормальный он был человек. Только семейная жизнь с мамой не получилась. Ну что ж, бывает и так... Хотя мама уже потом, за два года до своей смерти - а было это в 2013-м - призналась, что любила папу всю жизнь... А папа умер рано - в 1980-м. Он был с 1927-го. Поехал к брату в Ленинград, там ему стало плохо с сердцем, и врачи не сумели спасти. А похоронен, всё равно, в Архангельске: Нина Михайловна - вторая жена - перевезла его труп..
А тогда мы с ним сумбурно попрощались. Через час нам устроили перекличку, построили в колонну и повели на вокзал.
Вера и мама шли рядом.
Привокзального района, тогда в Архангельске, ещё и не было. Деревянный маленький вокзальчик стоял посреди болота, в километрах двух от крайних домов. В нему вела кое-как асфальтированная дорога и - для пешеходов - деревянные мостки.
Призывники заняли три вагона. Провожающие перебегали от окна к окну, стараясь увидеть своих сыновей и товарищей, братьев и приятелей. А я вышел в тамбур и увидел Веру и маму. Упросил сержанта выйти из вагона, попрощаться. Он разрешил. Я обнял маму,  а Веру крепко поцеловал  в губы...
Это был наш последний поцелуй. Больше в этой жизни мы с ней не встретились...
Всё: поезд тронулся... Я смотрел в окно и видел Веру, идущую по перрону...
Ну да: юность заканчивалась - начиналась взрослая жизнь...
Ехали мы относительно недолго: до Москвы, потом до Калинина и, наконец, вышли на перрон маленького городка - Вышний Волочек. Нас опять построили в колонну и мы направились в часть. Или ШМАС - школа младших авиаспециалистов.
Что поразило прежде всего, когда колонна миновала КПП, так это чистота. Ни бумажки, ни окурка.
Нас построили на плацу, разделили по ротам и взводам...
И опять  совпадение:  квартира, где мы жили имела номер "72". И здесь я попал в 7-ю роту и  2-й взвод. А уже потом, через девять лет, когда поступил в Ленинградский институт культуры, то тоже группа была "7". Ну, а на втором курсе, соответственно, 72-я... Но это так: к слову...
Потом нас повели в баню. Там мы сменили гражданскую одежду на военную форму. Затем был ужин и до полуночи мы пришивали погоны и петлицы. Голубые петлицы с жёлтеньким пропеллером и голубые погоны с большими металлическими буквами "СА"...
И спать... А утром, сквозь сон, : - Рота! Подъём!... На построение 45 секунд!
И вот так началась служба в рядах Советской Армии, в Военно-Воздушных Силах...
Так вот мы и жили  - служили в этой учебной части. И день был похож один на  один: подъём, зарядка, завтрак, построение,  занятия, свободное время, самоподготовка, построение, сон... Конечно, были и небольшие разнообразия в этой однодневности...
Наряды на кухню - чистка картошки. И караул... Особенно нравился пост номер два. Это были склады взрывчатых веществ. Находились они  в нескольких километрах от части. Каменные склады, два ряда колючей проволоки и один домик для караульных. Но там чувствовалась хоть какая свобода. Сутки, когда не стоять на вышке, можно было лежать на травке, пить компот - когда приспичит...
И ещё... Через неделю, после того как мы прибыли в часть, нас повели в Дом Офицеров, смотреть какой-то художественный фильм. а перед сеансом перед нами вышел майор и предложил: "Кто на "гаржданке" работал киномехаником - прошу встать".
И поднялся я, и ещё один солдат. Я же до призыва почти год проработал помощником киномеханика в Архангельском кинотеатре "Север".
И вот мы с ним стали "крутить" кино. Остальные на занятиях, в нарядах... А мы - в кинопроекционной... Тем более. что гражданский киномеханик был всего один, то нам приходилось оставаться и на вечерние сеансы и показывать фильмы для офицеров и гражданского населения Вышнего Волочка.
Но всё кончается. Закончилась и моя "лафа" с киномеханичеством...
Дело в том, что в Доме Офицеров. как и в любом культурном учреждении, заботились и о финансовой стороне. Для этого не только "крутили" кино для "гражданских", но и создавали всяческие "кружки".  Один из них готовил - тренировал - секретарей-машинисток. Вот я с одной из них и познакомился между сеансами.
Звали её Вера. Работала она - как и подавляющее население городка - ткачихой. Но хотела "превратится" в секретаря-машинистку.
И я, иногда. стал её провожать эти триста метров до КПП.. И допровожался...
В часть приехал с проверкой какой-то генерал. И, считая, что это будет более внезапно, он от КПП не поехал на машине, а пошёл пешком... Ну а навстречу - как на грех - я и Вера. Идём, улыбаемся, щебечем...
Ну что... Вера - гражданское лицо - прошла проходную и всё. А я остался один под гневным взором генерала...
Вот иногда не могу себе представить, что есть такие дуболомы в генеральских погонах, которым на всех, кроме себя и вышестоящих, насрать. Ну прямо упиваются властью. И над кем? Над солдатом, который и так третий месяц кроме казармы. классов и нарядов ничего не видит. Хочется спросить - ну сейчас уже Шойгу - в армии много дебилов-генералов осталось?
- Рядовой! - на повышенном тоне заговорил генерал. - почему не на занятиях? Почему разгуливаете по части под ручку с женщиной? Доложите своему непосредственному начальнику, что я наложил на вас взыскание - три наряда все очереди. Выполнять!
- Есть,- я приложил руку к голове и направился...
Я не пошёл к командиру взвода. Я пошёл  к его заму: ефрейтору Киселёву. И всё ему рассказал: как и что...
- М-да, - Киселёв задумчиво посмотрел на меня. - Ничего я тебе не скажу. Только поговорю с комвзвода. Объясню ситуацию... Всё было так - как ты рассказал?
- Да.
Я не знаю, что Киселёв сказал капитану. Только обошлось мне всё это в один наряд на кухню...
И, естественно, из киномехаников меня "уволили". Но с Верой  я находил время для мимолётных встреч. Опять же. благодаря Киселёву. Да и у меня была возможность остаться до конца службы в этой части. И, наверное, женился бы на этой Вере. Но что меня заставило не согласиться  на предложение старшего сержанта - срочника?
Практические занятия по знакомству как устроены радиолокационные приборы на самолётах мы проходили в лаборатории № 13. разглядывали приборы, пытались что-то спаивать-скручивать в них. Учились читать схемы. И вёл занятия старший сержант. И как-то от подозвал меня и спросил: - Слышь, приятель, хочешь остаться здесь вместо меня? А то меня на "дембель" не отпускают - замены нет.
Хорошо, правильно ли я поступил - кто сейчас разберёт... Но тогда мой ответ прозвучал по - детсадовски: "Нет, я хочу увидеть как взлетают боевые самолёты"
- Я тебя понял, - ответил он.
А чего я испугался тогда?.. Больше всего я испугался того, что придётся жить в казарме постоянного состава. а там и "старики", и "черпаки"...  Дедовщины испугался  одним словом. Да и какой ещё умишко у пацана в 19 лет... Это ещё дети и дети.. В армию надо призывать годиков в 22-23. Не раньше. А как же семья, спросите вы. Да и семьёй - сейчас я считаю так - надо обзаводится не раньше чем в тридцать лет...
Ладно размышлений и рассуждений... Наступил ноябрь. Школа начала рассылать своих воспитанников по боевым частям. А наш взвод оставили...
Дело оказалось вот в чём: вновь прибывшие до принятия воиннской присяги не имели права нести караульную службу. И поэтому оставили наш взвод. Поселили в учебном классе - матрацы на полу, вещмешки с  собственными вещами под подушкой.
Вот так целый месяц мы и ходили: сутки через двое...
Невдалеке от части - с полкилометра. вдоль железнодорожных путей - был какой-то склад. Никакие проверяющие туда не ходили. Вообще никто, кроме нас. И то без разводящего...  Киселёв: - Сами дорогу найдёте. не маленькие.
А дальше начинались первые дома городка. И стоял продуктовый магазин. И мы туда повадились... Но чтобы обезопасить себя - мало ли что - делали так: кто приходит на смену идёт в магазин. Другой ждёт. Бутылку портвейна выпивали на двоих. Ну а потом тот, кто сменился уходил спать.
 Так было, пока  об этом не прознал Киселёв. И что?... Пришлось бутылку делить на троих.
Кстати: на том посту мы стояли через сутки. Видимо, на самом деле не "ах" какой объект был...
Но к концу ноября и эта "лафа" закончилась - мы разъезжались по боевым частям...
Начало декабря. Наконец-то "молодые" приняли присягу, а мы - ранним морозным утром - "топаем" на вокзал... Седьмой час утра. Вокзал...
 Вот скажите: где в это время, в те годы, можно было купить водку? Вот и я не знаю до сих пор...
Сели в поезд. Нас сопровождал до Москвы капитан, комвзвода номер три. Все считали его вредным  и противным... Но оказалось совсем наоборот. Как  часто мы ошибаемся в людях. Но он оказался. к  тому же, человеком с юмором.
Уселись в вагоне. У всех желание - выпить и закусить. Но как это сделать, если по вагону ходит капитан? И ничего не могли придумать, пока на помощь не пришёл он сам...
- Ну что, Васильев, доставай.
- Я Вас не понимаю, товарищ капитан. Что доставать?
- Я что: не так выразился? Доставай и наливай.
- Товарищ капитан: вы шутите?
- Ты хочешь, чтобы я тебя наказал?
Серёга поджал губы и понял, что капитан всё знает... Посмотрел на нас глазами предателя и достал из вещмешка  бутылку водки...
- Так наливай! - хмуро продолжил  капитан.
Серёга открыл бутылку и налил в стакан грамм сто.
- Рядовой! Ты что: краёв не видишь?
Серёга помедлил, но налил стакан полностью.
Капитан взял стакак и выпил его не отрываясь. И сказал:
- Вот так-то, сынки... Короче: до Калинина пьёте, а потом, до Москвы, всем спать! И не дай бог кто до Москвы не протрезвеет.
И в Москве капитан с нами расстался. Само-собой, мы его не подвели и после стоянки  в Калинине, мы все разошлись по полкам. Конечно, мы не были пьяны "вдрызг", и поэтому на перрон Ленинградского вокзала мы вышли трезвыми. А там капитан раздал нам проездные документы - мы все ехали в разные стороны - и уехал по своим делам... И нас осталось четверо, тем которым предстояло добираться до города  Чимкент. И наш поезд уходил с Казанского вокзала  только в 11 вечера... И что мы сделали? Естественно, мы купили водки на дальную дорогу, поручили одному из "наших" охранять это всё на вокзале, а сами...
Я тогда оказался в Москве первый раз в жизни. Это сейчас разговоры про Москву не всегда носят оптимистичный характер, но тогда...
И я поехал на Красную Площадь... Ходил, смотрел, наслаждался... Всё же, как не крути, но Красная Площадь - КРАСНАЯ ПЛОЩАДЬ...
А потом мы сели в поезд "Москва-Ташкент".
Весь вагон: сплошные солдаты. кто едет на  "дембель", кто - как мы - в другую часть... Короче: бардак! И тем более оказалось, что для нас не оказалось места в вагоне. Первое  купе было завалено матрацами. Проводник - узбек, что-то пролопотал по-своему. Но мы не пытались и понять. Просто взяли и перекидали все матрацы на самые верхние - багажные - полки. Уселись, разложили еду на столик, вытащили бутылку и... Поехали!...
А уже поздним утром вид за  окном вагона много радости не доставлял - только нагонял тоску: бледно-рыжая степь тянулась до самого-самого горизонта. До самого вечера вид за окном не менялся, словно поезд стоял на месте.
А мы... Курили в тамбуре, выпили, что ещё осталось... И у нас закончилась закуска. А идти в вагон-ресторан - денег было очень мало... И тут кому-то из нас пришла в голову мысль уложить вещмешки под нижнюю полку - а то только мешаются под руками. Сказано-сделано.
Мы подняли полку и обомлели: весь объём рундука был доверху забит консервными банками. Взяли одну, рассмотрели-прочитали. Оказалась перловая каша с мясом. Так это же отличная закуска!... Вот почему матрацы были сложены здесь. Ну и проводник - спекулянт.
- А давайте, "заложим" этого узбека начальнику поезда?
- Да ну: отступись... Начальник-то сам узбек, да и в "доле", скорей всего. Да и нам чего лишаться такого "закусона"...
На том и порешили. На ближайшей станции ещё закупились водочкой и - живи, да живи...
На третьи сутки нашего путешествия в сторону "хлебного города" мы добрались до станции Арысь, где предстояла пересадка на другой поезд.
Перед тем , как покинуть гостеприимный вагон, затарились консервами: пригодятся в нашей солдатской жизни.
А потом сели в очередной поезд и покатили в сторону города Чимкент, где нас должны были уже распределить по гарнизонам Средне-Азиатского военного .округа.
В Чимкент мы прибыли около часа ночи. разузнали дорогу и направились в путь.
Вот и нужная часть. Вот и двери КПП. Но они оказались закрыты. Но не торчать же нам здесь до утра - декабрь, всё же, на дворе. Начали стучать. Вначале робко, потом сильнее... Наконец, за дверью послышались шаги. Дверь открылась. Перед нами стоял заспанный сержант.
- Чего надо?
- Нас сюда направили из учебной части. Вот наши документы.
- Ладно: заходите... Да не суй ты мне под нос свои бумаги... Сейчас дежурного вызову...
Минут через десять на КПП пришёл капитан - дежурный по части. Просмотрел наши документы и повёл за собой. Привёл он нас в какую-ту пустую комнату, где на полу лежали матрацы.
- Располагайтесь... Утром, в восемь часов, придёте в столовую. Потом в штаб... Всё, отдыхайте...
Да, - подумалось мне, - точно тогда сказал Киселёв: "Где начинается авиация - там кончается дисциплина"...
Утром направились в столовую... И там нас ждало очередное изумление-удивление: порядок на столах после завтрака...
Что мы делали в "учёбке" после очередного приёма пищи? Миски, кружки, ложки - всё, складывали в бачок и один из "десятки" - за столом сидели десять человек - относил бачок на стол для грязной посуды. Дежурным из наряда по кухне просто надо было пройти с тряпками по столам и стол становился чистым.
А здесь... А здесь всё осталось лежать на столах. Убирали посуду дежурные...
Ладно: поели, направились в штаб. Лейтенант изучил наши документы и прежде чем окончательно вынести "приговор", спросил: - Среди вас киномехаников нет?
- Нет, - ответил я. "Крутить" кино у меня больше не было желания.
- Ладно, - лейтенант протянул нам документы. - Поезд на Алма-Ату отходит через четыре часа. Доедите до станции Мойынты. Ну а там уже доберётесь до города Балхаш. После прибытия в город, на автобусе доберётесь до части. Ну, ладно, счастливого пути...
И ещё через сутки мы наконец-то добрались до точки назначения: 5-й Отдельный, Никопольский, ордена Александра Невского, разведывательный авиаполк...
И нас разделили. Валерку Парнякова - моего земляка - направили во 2-ю эскадрилию, меня в 1-ю. Остальных в ТЭЧ (технико-эксплуатационную часть). И случилось это 6-го декабря. А 7-го у меня был День Рождения. Мне исполнилось 19-ть.
===================================================
Казармы в части были деревянные и одноэтажные. Вход через тамбур в коридор. Прямо перед собой видишь тумбочку и дневального рядом. Направо коридор тянется в спальное отделение ТЭЧ. Налево коптёрка, умывальник и туалет. Если повернуть налево, то по коридору попадёшь в спальное отделение 1-й  - теперь моей - эскадрилии. А слева будет вход в комнату для политзанятий и отдыха. Направо железная дверь в "оружейку". В спальном отделении двухярусные кровати.И у противоположной стены телевизор. Рядом на стене стенд для  "Боевого Листка".
Вот так началась моя служба в разведполку. Хм, что ещё запомнилось... Когда  вошли в казарму, то дневального  у тумбочки не оказалось. Был слышен только его крик: - Дежурный! К телефону! Капитан Алексеев звонил!... Срочно в штаб тебя вызывает...
Потом дневальный, а за ним и дежурный по эскадрилии появились перед нами.
- Новенькие?... - младший сержант с красной повязкой дежурного посмотрел на нас.
Мы согласно кивнули.
- Понятно... Витя, - это дежурный уже смотрит на дневального, - найди Витю Крамера, пусть разберётся...  Я - в штаб.
И вот мы в "каптёрке".Перед нами старший сержант небольшого роста с добрыми глазами. Он смотрит на меня.
- Понятно. Значит это ты к нам, в первую эскадрилию... Хорошо. Так, а вам ребята, - Крамер переводит глаза на моих двух попутчиков, - к старшине ТЭЧ. Дневальный покажет их "каптёрку". Ну а ты пошли со мной.
Мы идём в спальное отделение. Старшина показывает мою кровать, мою тумбочку.
- Располагайся... Потом придёшь в "каптёрку" за бельём... Ну а остальное у старшего вашей группы. Ты кто? На кого учился?
- Радилокационное оборудование самолётов...
- А, понятно... Дежурный вернётся из штаба - он старший по РЭО... А так... Вон видишь солдат сидит на кровати. Это тоже недавно из "учёбки". Витя Шамин зовут. Он тоже - РЭО. Можешь знакомится...
Я подошёл...
- Здравствуй... Мне старшина сказал, что ты тоже по РЭО. Так?... Меня Сашей зовут...
- Привет. А я - Виктор Шамин... Тоже неделю назад как приехал из "учёбки". Нас двое: я и Вадик Ларин. Но он сегодня в наряде: на кухне...
Вот так началась моя служба в боевой части. На следующий день все отправились на аэродром - на предварительную подготовку самолётов к полётам.
Самолёты стояли в капонирах - высоких земляных валах в форме буквы "П". В нашей группе, кроме начальника - старшего лейтенанта Майдле -  было два офицера, один прапорщик и пятеро рядовых. Мы - рядовые - трое моего призыва, один - Сашка Марченко - отслужил уже полтора года и весной собирался на "дембель" и Витя Маркушин - отслужил год.
В тот день я, под руководством Саши Марченко, знакомился с обслуживанием самолетов в процессе предварительной подготовки.
Мы ходили от самолёта к самолёту. Вначале Саша забирался в кабину, а я оставался стоять на стремянке. И он - доходчиво и не спеша - рассказывал и показывал, что надо делать...
У этих самолётов - ЯК-28Р - было две кабины: лётчика и штурмана. Кабина штурмана находилась в самом носу самолёта и впереди заканчивалась стеклянным конусом.
А потом Саша позволил и мне сесть в кабину, а сам остался стоять на стремянке.
Под его руководством я осторожно и аккуратно провёл весь цикл проверки. Более всего мне запомнилась проверка  приёма-передачи... Нажимаешь кнопку на РУДе и говоришь в ларингофоны - две "таблетки" зашиты в ремешёк, а он застёгнут вокруг шеи и "ларинги" прижимаются к горлу.
- "Комета, комета", я - борт 07. Контроль связи.
И слышишь в ответ: - 07-й, я - "Комета". Вас понял...
Спрашиваю Сашу: - А почему здесь эти: ларингофоны? А не обычные микрофоны.
- В кабине самолёта слышен шум двигателя. И поэтому связь через микрофоны бывает невнятна. А это может повлиять на выполнение задания. Поэтому применяют "ларинги". Они воспринимают звуки через голосовые связки. Понял?
- Ну да, - отвечаю я.
Но технические вопросы - они и есть технические... Основное в армии - отношения военнослужащих между собой. Ну само собой: те кто были одного года призыва - относились к друг другу, более-менее, адекватно. Хотя и среди "своих" были экземпляры. Те - "старики" - кто через полгода собирался на "дембель", вели себя с нами так: почти не замечая... Им было уже не до нас. Они считали дни до мая месяца. Самое интересное, что среди промежуточного призыва - если можно так сказать - в эскадрилии было человека три всего. Они, конечно, тоже хорохорились и ждали "дембеля" "стариков" сильнее, чем те сами... Вот им хотелось распустить руки...
                И почему в человеке столько желания унизить другого? Такого точно умным не назовёшь. Но тогда: что это? Почему так хочется заиметь власть над слабым?...  Потому, что над сильным не получается?... Удел всех недалёких и, видимо, замордованых в детстве людей. Детская инфантильность. И попытка вырваться из неё хоть вот таким путём...
             Одним из таких в эскадрилии был Маркушин. Ефрейтор. С постояными претензиями к тем, кто призвался позже. Но и над ним Судьба сыграла злую шутку.
Не помню за какие заслуги, но заработал он 10-тидневный отпуск на родину. А призывался он из Москвы. Ну как же: москвич!
Уехал. Через полмесяца вернулся. Ну и что?... Оказывается: по приезду в Москву, он не заметил городской патруль и не отдал им честь. И те посадили его на "губу" на пять суток. И вот: половину отпуска Витя грузил уголь. Правильно: Бог знает кого метить...
Но и "старики" не отличались благородством. Какой-то день, уже после "отбоя", они подняли нас, по одиночке, и вели в "каптёрку". Где, без разговоров, просто били два раза по лицу...
Попытка сказать: что мы здесь всё решаем... Так это и так было ясно...
Самое интересное и более-менее свободное - это были дни полётов. Самолёты вытаскивали на площадку. Мы проверяли, выполняли предполётную подготовку. Самолёт уходил в полёт. Готовили следующий. И так шесть часов подряд. Хорошо, если "борт" уходил по маршруту. Это занимало полтора часа. А вот если "по кругу", то это занимало минут 10-15. И опять проверка...
Зимой, а в Казахстане в те годы зимы были лютые, одевались в ватные куртки и штаны. На ногах валенки. На голове - шапка-ушанка. А под курткой ещё и свитер из верблюжьей шерсти. Кстати: вся одежда сушилась в общей комнате. И чтобы валенки утром оказались у тебя на ногах, а куртка - на твоих плечах, то все подписывали белилами свою одежду. И кроме фамилий нам разрешало командование - непонятно почему - ставить и индивидуальные отметки. У меня на куртке, на левом рукаве, была нарисована цифра "1" с крыльями. А  валенки - не поверите -  но так и было - по голенищу, сверху вниз красной краской было изображено слово "ШУРИК".
Ну ладно: разговор  о зиме. И, всё равно, даже в такой одежде, проторчать шесть часов на воздухе - невозможно. Бегали греться в землянки. Там стояли лавки, длинный стол, на котором офицеры "резались" в домино, и печка - "буржуйка". Но, ввиду того, что в степи дров нет, то топилась она "солярой". Наверху стояла цисцерна с солярой, а в землянку от неё шёл трубопровод, который заканчивался в "буржуйке" над алюминиевой  тарелкой. Регулировочный кран обечпечивал поток соляры на тарелку. И всё. Зажигай и смотри: жарко - убавь поток, прохладно - добавь.
И ещё. В связи с холодами... Был у нас в эскадрилии инженер-майор полка. Не слишком высокий ростом, но полноватенький. И вот такой случай...
Когда самолёт приходит из полёта и его начинают готовить к следующему вылету, то двигатели остывают медленно. И туда иногда, в дюзы, залезали на несколько минут и грелись. Как в бане - не хуже.
Так вот однажды инженер-майор так же залез в двигатель, согрелся там и задремал...
Самолёт подготовили к вылету, лётчики уселись в кабины, и стали запускаться двигатели.
У ЯК-28 два "движка". Под крыльями. Вначале запускается правый, потом левый...
И вот... Когда взвыл стартёр правого двигателя, то все, кто был неподалёку, с удивлением увидели, как из левого двигателя выпал инженер-майор, поднялся на четвереньки и начал отползать в сторону.
Ну, все поняли, услышал человек сквозь сон завывание стартёра и инстинкт сработал. Странного и удивительного в этом ничего нет. Удивительное другое: инженер-майор выпал из дюзы двигателя вперёд головой!... До сих пор не могу себе представить: как он там развернулся?... Или: жить захочешь и не то ещё сотворишь...
А летом было всё наоборот. Влажность маленькая, духота, жаркий ветер, зной. На аэродроме ходили в одних брюках и тапочках. На голове шляпа. А рядом стояла цисцерна с водой и баллоны с углекислым газом. Подходишь, берёшь кружку, открываешь кран. И вот тебе -"газировка" без сиропа.
Начальник нашей группы - старший лейтенант Майдле - любил играть в шашки. И вот, стоит чуть освободиться, как он хватает тебя за рукав: - Саша, партейку-ку надо сыграть.
Ну разве откажешь... Конечно, он выигрывал... А я, вообще, к шашкам равнодушен.
Самолёты у нас стояли разведчики. На них не было пушек, пулемётов, бомб... Только телекамеры, фотоаппараты и радиооборудование. Объективы телекамер и фотоаппаратов надо было протирать спиртом.  И группа "фото" ходила по стоянке, держа в руках стограммовые флакончики со спиртом. Но это же спирт!... Подойдёшь бывало: - Дай капельку... Отсоснёшь из флакона грамм десять - хорошо...
А однажды офицеры заспешили на обед. И начальник группы "фото" забыл закрыть сейф со спиртом. И когда офицеры вернулись, то вся группа "фото" качаясь. издавала невнятные звуки. Ну финал изввестен - "губа".
И мне пришлось два раза побывать на "губе". Один раз за дело, второй - сам не знаю... Начну с того: "сам не знаю".
По субботам полётов не было. А был, так называемый, парко-хозяйственный  день. Убирали территорию, подкрашивали бардюры, да цоколь  здания казармы. В чёрный цвет. Кузбаз-лаком. Лето. Жарко. Малюем цоколь полураздетые до пояса. Идёт группа офицеров. Проверяющие. Подполковник Ланьшин - штурман полка - подзывает меня: - Рядовой. Подойди.
Я подхожу.
- Почему не по форме одеты? Что за бардак!... Трое суток ареста!
Я пытаюсь возразить, но не успеваю: Ланьшин и его свита уже исчезают за дверьми второй эскадрилии. А ко мне подходит старшина.
- Ну что: пошли...
- Пошли, - отвечаю...
На "губе" старшина отдаёт сопроводительную записку начальнику гауптвахты и на словах объясняет причину ареста. Капитан понятливо кивает. И я оказываюсь в камере.
Но кормили на "губе" хорошо. Работу мне  предоставили тоже нормальную: копать яму под новый туалет.  И, хотя я вначале удивился, меня отправили на копку ямы без охраны. А потом только я понял: почему... Если солдат дурак, то попытается убежать. Куда?... А потом штрафбат... Так что таких идиотов я не встречал. Хотя, был один случай. Но это... Да не знаю, как и определение ему дать...
Идёт развод караула. Разводящий и будущяя смена. Подходят к очередному посту. Слова: кто идёт? Пароль! Ну и так далее...  Часовые меняют друг друга. Тот, который сменился и уже выщелкнул рожок из автомата, вдруг поворачивается к тому, кто его сменил, передёргивает затвор и кричит: - Ты убит! Та-та-та... А тот, который заступил на пост и у которого в рожке 30 патронов, в ответ, передёргивает затвор и с криком: - И ты  тоже! - нажимает спусковой крючок...
Всё... Несколько пуль впиваются в живот солдату.
Да... Один убит, второму штрафбат... Вот как иногда заканчиваются шутки с оружием...
А вот совершенно другой случай...
Дежурный по стоянке подразделения. Проще: ДСП. В дневное время,  во время работ, полётов стоянку охранял свой же дежурный. А на ночь сдавал пост уже караулу. Караульную службу в части несли солдаты из дивизиона. И как на подбор они были призваны из среднеазиатских республик.
Новый развод наряда проходил в шесть часов вечера. После этого оба ДСП - и первой и второй эскадрилий - топали на свои стоянки, чтобы сменить дежуривших солдат...
Итак: лето, тепло, светло... Кстати: хочу заметить, что ДСПшники до этого момента ходили в наряд без патронов. С пустыми рожками. Но за месяц до момента, о котором я пишу, случилась история с воровством дефицитных радиодеталей из самолётов. Со стороны степи подошли три амбала. Прекрасно зная, что у ДСПшника патронов нет, избили парня, сняли с самолёта то, что посчитали нужным и ушли.
И вот: после этого случая ДСПшникам стали выдавать боевые патроны.
Так вот: новый ДСПшник шагает на свою стоянку. И видит, что со стороны степи опять подбираются трое амбалов. Идут во весь рост, не смущаясь. Солдат им кричит: - Стоять! Стрелять буду!
Но те - ноль внимания. Тогда ДСПшник вставляет рожок, передёргивает затвор и повторяет свой приказ. А те вновь - ноль внимания. И тогда он стреляет в воздух.
Я конечно не могу с точностью сказать, обкакались амбалы или нет, но аккуратно легли на землю. Ну а дальше - стрельбу в части услышали - приехали "вежливые" люди и... Нам не говорили, что и как... Хотя и так: понятно...
Теперь дальше. Закончить тему про особенность наряда ДСП,
Основной караул приезжал часов в восемь вечера. Азиаты были дотошны и долго проверяли все печати на самолётах. Короче, получалось так, что ДСПшник возвращался в часть уже около десяти часов вечера. Естественно, в столовой ни о каком ужине и речи не было. Хотя полагалось оставлять ужин для наряда. И тогда трое ДСПшников - первая, вторая и ТЭЧ - шли к дежурному по части. И дежурный - оставить солдат без ужина: ЧП - звонил в офицерскую столовую. Ну а там всегда что-то оставалось. И трое солдат с радостью шли туда. И там сердобольные поварихи кормили ребят на совесть. И поэтому, в будущем, ДСПшники даже и не заворачивали в солдатскую столовую, а сразу направлялись к дежурному по части.
Но кроме ДСП раз в месяц и нам приходилось проводить сутки в карауле. Были и хорошие посты, были и плохие... К хорошим, особенно летом, относились посты вдали от части, где можно было повалятся и подремать на вышке. К плохим: КПП и, особенно, Пост № 1. То есть у знамени... Ладно ночью, когда кроме дежурного в штабе никого нет. Можно было и посидеть на краю тумбочки, где хранился текст присяги. А днём, когда штабные мечутся туда-сюда?... Два часа казались сутками...
Ну а теперь... Нет, по хронологии не получается. Просто мысли тянутся друг за другом...
Вот никак не могу вспомнить: за какие заслуги меня определили в "писарчуки". Нет, слава богу, я не сидел в штабе и не занимался "бумаготворчеством". Меня определили на "вышку".
Дело в том, что во время полётов на командном пункте, по-нашему - на "вышке",  присутствуют:  руководитель полётов, дежурный штурман, гражданский диспетчер (мы летали с одной полосы с гражданскими), два "планшетиста" и "хронометрист".  Вот этим "хронометристом"  и был, иногда, я...
Интересный момент... Из офицерской столовой привозят ужин. Официантка раскладывает еду руководителю полётов и дежурному штурману. Руководитель полётов: - А солдаты у нас что: голодные?
Ответ: - Мне сказали, что им сейчас привезут из солдатской столовой.
- Так. Девушка. Меня не интересует: кому и как привезут... Ваша задача: в ближайшие полчаса накормить этих ребят.
И он указывает на меня и "планшетистов". И добавляет: - Они несут такцую же нагрузку - если не больше - чем мы. И они обязаны питаться...
- Я поняла вас, товарищ полковник, - щебечет девушка.
И через час нам привозят ужин из офицерской столовой.
А обязанности  "хронометриста" заключались в том, чтобы отмечать время взлёта и посадки каждого "борта". А потом, уже после полётов, надо было в журнале  ссуммировать каждый вылет отдельного лётчика. Это называлось - почасовой налёт. От этого зависила их карьера и зарплата.
Идут ночные полёты... На "круге" наш "комэска" - майор Скляров. На "круге" это... Это когда надо взлететь на 10-15 минут и вернуться на посадку. Отработка "взлёт-посадка".
 "Комэска" заходит на посадку. Что-то в расчётах он напутал и поэтому идёт выше "глиссады" - линии  посадки.
Руководитель полётов: - 121-й, вы не попали на "посадочную". Уйдите на второй круг.
Скляров: - "Водоём". Я исправлю положение. Разрешите посадку.
Руководитель полётов: - 121-й, Вы обязаны уйти на второй круг.
Скляров: - "Водоём". Я беру ответственность на себя. Я должен идти на посадку.
(Кстати: все переговоры записывались на магнитофон).
Руководитель полётов: Хорошо. 121-й, посадку разрешаю.
И "07" идёт на посадку. Но высота выше рассчётной. Да и скорость - не посадочная. И "ноль седьмой" садится на середину полосы. Скляров выбрасывает тормозной парашют. Но скорость выше посадочной и стропы обрезает сила потока воздуха.
И всё бы закончилось  удачно, но впереди - ещё на полосе - "ноль шестая". Эх! Не было бы "06", комэска прибавил бы газу и взлетел - скорости у него бы хватило. А тут... "06" успевает увернутся. А "07" достигает конца полосы, рвёт защитную сетку, ломает собственные шасси и утыкается носом в земляной холм. Всё! В полку очень неприятное ЧП. а  в стеклянном носу - место штурмана...
Потом было очень тоскливо смотреть на Вадика Ильина - механика "07". Мы ехали в часть, как всегда,  в кузове 131-го, а Вадик прижимал к груди самолётные формуляры и бубнил: "Что будет? Что будет?... А если там что-то с самолётом?..."
Но его вины там не было. Вина была только у лётчика - майора Склярова. Его списали из армии - отправили на пенсию. Ответил он как-то за свою ошибку или нет - я не знаю.
А штурмана "07"- не помню его имени - отправили в госпиталь. У него были переломаны кости и повреждены внутренние органы. Но - лётчик  есть лётчик. Через год он вылечился, вернулся в полк и опять - в небо!...
Что ещё сказать про "вышку"?...  Однажды на место дежурного штурмана определили лейтенанта только-только приехавшего в полк. Естественно, его не оставили одного. Он сидел рядом с опытным штурманом. И вот тут-то я и отличился...
Дежурный штурман: - Я покурю. Быстро.
Уходит. Остаётся новичок.
Из динамиков: - "Комета", я - 124-й. Работу закончил. Мои действия?
Новичок расстерялся и молчит. 124-й повторяет запрос.
Самолёт летит. Каждую секунду он поглощает массу километров.
И тогда я прихожу на выручку. Я просто беру микрофон и говорю: - 124-й. Вам: возвращение на "точку".
И ответ: - "Комета", вас понял, возвращение на точку.
Но это всё услышал и руководитель полётов.
- Лейтенант! Почему у микрофона посторонние?
Лейтенант начал что-то говорить в своё оправдание, но здесь появился тот: курящий штурман. Он уяснил ситуацию и объяснил её руководителю полётов. Руководитель полётов посмотрел на меня и сказвл: - Спасибо, солдат..."
Кстати: фамилия командира полка была Джулай. Если перевести с английского, то это будет слово: "Июль"... Да это ладно. Фамилия начальника штаба была - Фока....
Но это всё так: к слову...
Но пришлось расстаться с "вышкой". И - да ладно - по собственной воле...
Как-то получилось, что к дневным полётом мы приехали вместе: я и солдат из второй эскадрилии.  Ну ладно: обсудили мы с ним этот вопрос и получилось, что у меня свободный день! В казарме считают, что я на полётах, а на полётах... Им делать больше нечего как гадать: где Саша шляется. А Саша отправился в казарму - вздремнуть, пока никому не нужен, - но тут наткнулся на Ваню- "каптёрщика"...
- Ты почему не на полётах?
- А ты кто такой, чтобы такие вопросы задавать?
- Да ладно... Слушай: сегодня у Олега Сайковича день рождения.
- И что?
- Да надо бы до ГРП дойти. Олег деньги оставил. Мне нельзя. Вдруг старшина хватиться... Сходишь?
- Не вопрос. Давай деньги и мешок.
Ваня выдал мне деньги и вещмешок. Хочу пояснить, что часть у нас была огорожена только с одной стороны - со стороны аэропорта. Каменный забор тянулся от КПП метров на двести в ту и другую сторону. А на три остальные стороны - степь... Гуляй - не хочу. А если пройти по степи километра полтора, то попадаешь в ГРП (посёлок геолого-разведывательной партии). А там был магазин. Ну остальное понятно.
Итак я беру деньги, мешок и - вперёд...
Короче: для девяти бутылок 777 портвейна всё закончилось благополучно. Они перекочевали через окно в каптёрку. Ване до вечера. А я...
А я попался. Лето. Жарко. Сапоги в пыли... Выворачиваю из-за казармы и натыкаюсь на замполита эскадрилии, капитана Алексеева.
Капитан внимательно изучает мой внешний вид и спрашивает: - Рядовой, вы что: в "самоволке" были?.. И почему не на "вышке"?... Всё же, полёты идут...
- Товарищ капитан, сегодня Иван Сергеев на "вышке"... У меня получается свободный день. На улице жарко. Вот посидел за казармой - почему и потный...
- Ну хорошо, - соглашается с моими словами капитан. - Отдыхайте, раз так получилось...
==============================================
Наступает вечер. Ребята возвращаются с полётов. И готовимся на ужин.
А после...
Здесь существовал ещё такий нюанс: ребята из нашей эскадрилии создали в части Вокально-Инструментальный Ансамбль. И у них были репетиции в Доме Офицеров.
Вот туда мы и запёрлись. Если в эскадрилии числилось где-то около 35 "срочников", то в Д.О. в тот вечер, нас было человек двадцать. А получилось так потому, что нашего набора было человек 25, "стариков" всего четверо и остальные: "молодые". Это к тому, что в тот момент, мы имели  "численное" превосходство и "старики" в наши дела не вмешивались...
Так вот: ребята репетируют, остальные сидят в зрительном зале - выпивают. Всё хорошо. Всё отлично. Но случилось непредугаданное: в зале появляетя Дежурный По Части...
Кто успевает - тот разбегается... Остальные конвоируются в штаб. А потом - на "губу"...
Конечно, если бы тогда дежурным был офицер из полка, возможно, всё бы обошлось. Но в те сутки дежурным оказался офицер  из Дивизиона. А это были "не наши" ребята...
Наступает утро... Общее, ежедневное, построение полка. Нас выводят с "губы" и выстраивают перед общим строем. И мало того, что выстраивают, но  ещё каждому вручают  по пустой бутылке из-под портвейна... И мне опять не везёт. Мне в руки подают алюминиевую тарелку с  солёной килькой - весёлыми ребятами, как мы называли эту рыбёшку.
Перед нами - командир полка, генерал - майор Джулай.
- Вы видите перед собой этих пятнадцать солдат 1-й эскадрилии, которые опозорили нас всех - они нарушили воиннскую дисциплину и напились вина находясь на срочной военной службе... И их место - на гауптвахте. Но им повезло... Сегодня начинаются учения "Восток - 72". И скажу прямо: без этих пятнадцати человек нам не обойтись.... Поэтому: всем встать в строй... Но, - комполка смотрит на меня, - этого с "селёдкой" - чтобы я больше на "вышке" не видел!...
И вот так закончилась моя служба на "вышке"...
===============================================
И я  явился обратно в свою группу. Майдле посмотрел на меня  и сказал: "Саша, я всё понимаю, но сейчас для тебя здесь  работы нет. На парашюты пойдёшь?
- Не понял, товарищ  старший лейтенант.
- Ох, уж с этой молодёжью... Самолёт на посадке, как вы успели заметить, выбрасывает тормозмой парашют. Ваша работа: после того как он его сбросит - свернуть и закинуть в кузов "131-го". Всё понятно, товарищ рядовой?
- Так точно, товарищ старший лейтенант. Разрещите идти?
- Идите, товарищ солдат.
И вот так я и оказался на очередном посту - "на парашютах".
Обязанности оказались - проще некуда... Самолёт идёт на посадку. И, чтобы быстрее погасить скорость - "выбрасывает" тормозной парашют. И когда сворачивает на "рулёжку", то лётчик нажимает рычаг, замок открывается и парашют оказывается на полосе. А наша задача - моя и водителя 131-го - стащить его с полосы, скомкать, как получится, и закинуть в кузов машины...
Короче: ничего сложного... Сложное, по Закону подлянки, всегда появлялось тогда, когда машина увозила полный кузов парашютов к ребятам в парашютный отдел на укладку. И когда я оставался на "рулёжке" один...
То, что меня однажды, при порыве ветра сбило стропами - это ерунда. Но в следующий раз я испугался...
Такой же порыв ветра. И меня также сбивает с ног. И "уклыдывет" в купол парашюта. И у лётчика - всё к одному - не сразу срабатывает замок сброса.
И я оказываюсь в куполе, тихо задыхаюсь от выхлопа "двигателей", и меня тащит по "рулёжкке"...
Но всё заканчивается... Замок срабатывает, я выбираюсь из купола и... Надо мной почти нависает  нос "Ил-18". И изумлённые глаза лётчиков "ильюши"...
А я что? Хватаюсь за стропы - надо же освободить "рулёжку". Вот так-то...
Случилась за время моей службы ещё одна авария. Точнее: инцидент, которому не хватило несколько секунд, чтобы превратиться в полноценую аварию с разбитым самолётом и двумя смертями...
Очередные полёты. В свой первый вылет на боевом самолёте садится молодой лётчик. В кабину штурмана садится штурман полка - подполковник Ланьшин.
Стандартный взлёт, набор высоты... А на эшелоне 10 000 метров лётчик теряет сознание и наваливается на ручку управления. Самолёт переходит в пикирование...
До земли 10 километров. Самолёт набирает скорость. Лётчик - без сознания. Штурман ничего не может сделать: первое - в его кабине нет рычагов управления полётом; второе - и он не может катапультироваться: слишком большая скорость. Его просто раздавит о спинку кресла...
И когда до земли остаётся около трёх километров высоты и десяток секунд на исправление ситуации - лётчик приходит в себя и успевает оценить ситуацию  и успевает вывести самолёт из смертельного пикирования...
Что думал штурман после этого полёта? Что рано ему ещё на тот свет? И, скорее всего, он с того момента навсегда поверил в Бога...
А через два дня - так случилось - нашу эскадрилию отправили в караул. Раз в месяц и "полкачи" ходили "под ружьё" - давался отдых дивизиону.
И я попал на Первый пост - охранять Знамя части....
Стою днём. А напротив, в каком-то кабинете, как раз прослушивают запись переговоров "того" полёта... И мне слышна запись...
Такого крика отчаяния я больше не слышал никогда в жизни. Так кричал подполковник Ланьшин, стараясь привести лётчика в сознание...
=====================================================
Кстати: про раз в месяц в карауле.
Даже было интересно. Но полк "приглашали" "под ружьё" с субботы на воскресенье - когда не было полётов. Были посты плохие, были средние, а были и хорошие. Особенно, в летнее время.
Плохими, естественно, был пост № 1. Ночью ещё ничего, но днём, да если ещё и рабочий день. Ужас. Стоишь два часа. Опорную ногу сменишь - и опять... А время - когда его торопишь - на месте стоит. Я, чтобы как-то разнообразить двухчасовую скуку - пел про себя песни. А рядом. на стене, висел плакат с текстом Воиннской Присяги. Так вот: стоишь и считаешь количество букв. И каких больше. А каких нет  вообще. Если не ошибаюсь, то в том Тексте не было буквы "ф". После двухчасового одиночества идёшь в "караульное помещение". У нас оно было отдельное, недалеко от штаба. Вот там мы сутки и "кураулили" - разводящий - сержант и трое постовых.
Конечно, хотелось домой. И мы все считали дни до "дембеля". Каждый по-своему... В "учёбке" мой приятель приравнял два года службы - 24 месяца -  к 24 часам.
Я вычёркивал прошедшие дни в записной книжечке. Но чтобы казалось, что время идёт быстрее - считал не дни , а часы...
И вот стою ночью  на посту у Знамени. Никого нет в штабе. Тихо. Достаю книжечку и начинаю подсчитывать: сколько ещё часов мне осталось служить... Но, чёрт возьми, внезапно напротив открывается дверь какого-то кабинета. И на пороге стоит Дежурный По Части...
- Часовой, - резко восклицает он. - Что у вас в руке? Дайте сюда!
Я отдаю офицеру книжечку...
Короче: сержанту попало. А от него попало мне... А книжечку передали в Особый Отдел. И через день меня вызвали к "особисту".
Почему так?... Да потому, что были не поняты столбцы чисел. А вдруг  я - шпион?
Но я объяснил майору: "что и как". И он меня понял. и предложил после  демобилизации поступить в их училище КГБ. Но не получилось. После учёбы мне пришлось бы служить там , в Казахстане. Но я хотел домой.
Остальные посты располагались уже в большом помещении. Комната - "оружейная", комната - столовая, комната - отдыха. комната - спальня... Два часа стоишь на посту, два часа - бодрствуешь, отдыхаешь. И два часа спишь. Итого: шесть часов. Четыре "круга" - и  караул закончен.
Хорошими постами считались у нас пост № 7 и пост № 8. Вдали от части. Седьмой - стоянка автомашин на консервации. Зимой, когда холодно и ночь, пробирались за "колючку" и залезали в кабину автомашины. Хоть от ветра спасались. Восьмой - склад взрывчатых веществ. Летом: благодать. Да и проверяющие редко приезжали... Июль, жарко. Стою днём на 8-м. Залез на вышку. а там всегда лежала кипа журналов. Читал-читал и задремал... И сквозь сон чувствую, что вышка вздрагивает, как будто по ней великан какой-то стучит. Встаю, выглядываю... Наш "Газ-66"... Отъедет, вперёд и - бампером по вышке.
- Проснулся?! - смеётся разводящий. - Ну давай. слазь, а то сколько времени на твою побудку потеряли...
А зимой хорошо было караулить самолётные стоянки. На каждой - и нашей и 2-й эскадрилии - были построены по две землянки: чтобы в холода сюда приходили греться и техники и мы - механики - на работах в дни, когда не было полётов...
Поэтому, охраняя самолётную стоянку, залазишь в землянку, запаливаешь "буржуйку" и - хо-ро-шо... Главное: не разомлеть и не заснуть!...
==============================================
Новый Год... И 72-й и 73-й я встречал в полку.
Первый раз - не помню как. Просто 1-го января не было раннего подъёма, да  и весь день можно было просидеть у телевизора в казарме, сходить в клуб на киносеанс, или читать книгу в "ленинской комнате".
А вот второй раз - мой призыв стал уже "старослужащими" - запомнился хорошо...
Возник вопрос: где взять "спиртное"?
Как ни говори, но если мы привыкли выпивать с детства, то отучить от этого сложно.
Сделали просто: голь на выдумку хитра... Сходили в ГРП, купили  6 бутылок  "33"-го. Но где спрятать? А капитан Алексеев - он всё видел и всё знал. Но, всё же не всё...
Мы сделали просто...
Напротив "тумбочки" в казарме стоял алюминиевый бак с водой. Для тех, кто хотел выпить воды. Что мы делаем...
Мы вылываем воду из бачка, заливаем туда портвейн. Мало! Отправляем ещё одного "гонца"  и добавляем ещё семь бутылок. Ну а дальше ситуация понятна.
Крепко-накрепко строжим "дневального" - никого к  бачку  не подпускать и ждём "командный состав". Офицеры - командир эскадрилии и капитан Алексеев - приезжают за час до Нового Года.
Эскадрилия строится, и комэска произносит "новогоднюю речь".
Кстати: ещё до приезда начальства в казарме был накрыт праздничный стол - хлеб, салаты, котлеты. И всё ещё, на что прислали деньги родители.
Начальство уезжает и мы начинаем встречать Новый Год...
Подходишь с кружкой к бачку. Наливаешь. Идёшь за стол. Выпиваешь. И закусываешь...

==============================================
И ещё, что было хорошего именно в этой части - так это баня. В том плане, что бани в части не было вообще. И нас, по субботам, возили мыться в городскую баню. Если прибавить чуть фантазии, то это была маленькая увольнительная. А что?...
Эскадрилия забирается в кузов "131-го". Через сорок минут машина уже в городе.
И начинается...
Кто-то идёт мыться в общее отделение. Там бесплатно. У кого деньги от жалования остаются - берут душевые кабинки. Ну а третьи - до кабинок - успевают сбегать в ближайший гастроном за бутылочкой 13 или 15 портвейна.
==============================================
А однажды у одного из лётчиков заболел ребёнок. И нужна была операция по переливанию крови. А в больнице или крови не было; или  так тогда полагалось, надо было сдать кровь. 400 грамм. И первой группы. И получилось так, что выбор лётчика пал на меня и на Витю Шамина...
И вот рано утром мы, под руководством лётчика,  садимся в рейсовый автобус и едем на станцию переливания крови. Проходим необходимые процедуры, у нас забирают по 200 грамм крови.
Лётчик доволен, мы упиваемся виноградным соком и выходим на крыльцо.
- Спасибо, мужики, - благодарит нас лётчик. - Только что это за еда - виноградный сок. Айда в столовую.
Он приводит нас в столовую. Усаживает за столик. Приносит с раздачи первое, второе, салат... И ставит на стол бутылку сухого красного вина.
- Вот чем надо пополнять запас крови... Так что: пейте, ешьте, гуляйте... Увольнительная у вас до вечера... А мне надо в часть. На теорию... Ну всё. Ещё раз: большое спасибо!
Лётчик уходит. Мы, не спеша. пьём вино, наслаждаемся гражданском пищей. А потом, до вечера, бродим по городу. Кино, мороженое...
==============================================
Как-то - да оставалось служить уже меньше года, старшина эскадрилии, тот самый прапорщик Витя Кремер, решил отправить меня в нарял на кухню: мыть посуду. И я возмутился. Нет, не потому, что уже чувствовал себя "стариком", а потому, что это был внеплановый наряд и провинность моя была "высосана из пальца". Вите не понравилось, что я не отдал ему честь.
- А я не пойду! - ответил я на его приказ.
- Тогда я вас отправлю на гауптвахту, за не исполнение приказа вышестоящего командира!... Чтобы в шесть часов вечера вы были на кухне!
Ой... А ведь он, подлюка, точно на "губу" загонит... И что делать? И я сделал следующее...
Я направился в санчасть. В кабинете у дежурной медсестры всё ей рассказал.
- Вот так-то, Танюша... Посоветуй: что мне делать?
Таня задумалась на пару минут.
- Слушай, Саша, а у тебя аппендикс удалён.
- Нет. И не болел никогда. А что?
- Да просто есть такой вариант: я вызываю из города "скорую помощь", ты притворяешься, что у тебя болит аппендикс. И тебя увозят в больницу на операцию. Всё равно: от него толку нету в организме. А если вдруг когда прихватит, то могут быть и осложнения.
- Ну, приедет врач, будет спрашивать. И что я ему буду отвечать?
- Я тебя подробно научу: когда надо стонать, а когда нет. Это не сложно.
- Ну а потом, после операции. Они же поймут, что он не болел.
- Ну и что?... Операция - то  будет. Значит, тебе придётся дней десять полежать в городской больнице... Да врач и не признается, что его обманули... Он просто поймёт. что помог солдату. Они же знают, что не всегда офицеры правы.
Я вздохнул и задумался. С одной стороны - операция. С другой - отдохнуть пару недель, да и Кремеру нос утереть...
- Учи! - наконец решился я.
Таня позвонила в город, обрисовала ситуацию, а потом скурпулёзно и неоднократно начала нажимать на разные участки внизу моего живота и объяснять: что в данный момент мне делать.
- Всё понял? - наконец спросила она.
- Да, - я чуть смущённо улыбнулся. - А можно ещё немного потрогать низ моего живота?
- Я тебе потрогаю!... Ох, мужики, мужики.., - сказала она. - Да, конечно, два года тяжело... Ладно. Иди,  ложись на кушетку. Сейчас уже машина придёт...
И, по приезду врача, я с отличием отыграл свою роль больного. Меня посадили в "скорую" и повезли в больницу...
А там оформили что положено, отправили в ванную комнату. Там я разделся и старая женщина - лет 60-ти - побрила меня "там", потом переодела в больничную пижаму и поселила в палату. А через полчаса меня повели в операционную. Увалили на стол, сделали укол - местную анестезию - и что-то стали там "колдовать". А надо мной стояла молоденькая девушка и постоянно вытирала мне лоб...
Операция прошла успешно. Меня отвезли в палату. И там я сутки не должен был вставать. Ну тут уже притворяться было незачем...
Только через девять дней сняли швы и выписали. И я самостоятельно поехал в часть на рейсовом автобусе... А хорошо прошли эти девять дней. В палате нас было четверо: я и трое ребят-подростков. Да лет по 12-13... Я им что-то рассказывал, учил рисовать самолёты. И их родители в благодарность закормили меня фруктами и сладостями. и  всегда приносили мне сигареты.
А в части я ещё две недели проходил по казарме - мне нельзя было делать резких движений... Вот такая "медицинская" история...
========================================================
За ВПП, в километре от неё,  располагалась колхозная бахча. И там росли арбузы...
И мы решились, во время ночных полётов, сходить за арбузами. Но как-то несуразно у нас в тот раз всё получилось...
Ребята уехали на ужин. Ну а мы, четвером, остались. Дождались отъезда машины и направились напрямую, через полосу, к бахче.
А полоса широкая. Если не ошибаюсь. то метров тридцать будет.
И во время нашего преодоления "полосы" включились посадочные прожектора. Это такая мощная штука, которая пробивала тьму на все три километра. Короче: ВПП была - как днём. И мы - бегущие на ней. А прожектора включаются тогда, когда на посадку заходит самолёт. И ещё... Вдоль полосы, во время полётов, стоит охрана - солдаты из охранного дивизиона. И ближайшие к нам ещё и осветили нас из ракетниц...
М-да: не каждому актёру так "апплодируют"...
Но мы успели перебежать полосу ещё до того момента, когда самолёт коснулся "бетонки"...
А на бахче нас встретил сторож...
- Стоять! Стрелять буду!... Кто такие?
- Отец... Извини, но мы солдаты из части... Хотели арбузами полакомиться. А то, поверь, "перловка" уже надоела... Мы много  не возьмём... Пять - шесть штук - и всё.
- А, солдаты, - сторож присмотрелся к нам. - Ясно... Только сами не берите ничего. "Зелень" наберёте только.
И он нам помог...
И вот с арбузами в руках мы аккуратно, через "ближний привод", обошли ВПП и припрятали свою добычу в укромном месте...
Утром - ну не халявы а? - пол в казарме был весь в арбузных семечках.
А на утреннем построении, комполка вдруг говорит: - Кто вчера ночью ходил на колхозную бахчу - выйти из стоя!
"Кто же нас сдал?" - первая мысль в голове. Но...
Трое солдат из второй эскадрилии, понурив головы, выходят из строя.
- Вот эти солдаты нарушили честь советского военнослужащего и украдкой решили обокрасть колхозное имущество. За этот проступок, все трое, получают наказание по пять суток ареста, - твёрдо произнёс командир полка.
Короче: нам  повезло. Оказывается из второй эскадрилии тоже нашлись "охотники" за арбузами. Но им со всем не повезло - их "застукали"...
====================================================
Наряд в городской патруль считался не как наряд - а как награда! Однажды  и мне удалось побывать в нём.
В центре города находилось помещение комендатуры. Две комнаты. В одной - письменый  стол, несколько стульев и телефон. Да на стене большой плакат - инструкция действий городских патрульных. Во второй - две кровати и тумбочка.
Начальник патруля - молодой ещё старший лейтенант - приказав нам до утра оставаться в комендатуре, исчез по собственным делам.  Мой напарник уговорил отпустить его по делам на два-три часа. И я остался один.
В ящике стола нашлось несколько книг, журналов. Но спокойно провести вечер  не удалось. И причиной оказался телефон. Его "треньканье" раздавалось, как минимум, каждые 15 минут. Игнорировать звонки я, естественно, не мог. Поэтому приходилось каждый раз снимать трубку...
- А Николай когда будет?
- Здравствуйте. Передайте Володе Сычёву, чтобы он больше не звонил. Я нашла другого.
- А вас как зовут? Хотите я вас познакомлю с хорощей девушкой...
И так. И только так... Короче: когда к полуночи вернулся напарник, я оставил его у телефона и ушёл спать. Старший лейтенант появился на пороге комендатуры только в восемь часов утра.
Остальное время прошло скучновато: хождение по улицам, посещение столовых и кафе, где торговали спиртными напитками. Но тогда там самой солдатской забегаловкой было одно-единственное кафе. Не помню его официального названия. Помню неофициальное: "Три пескаря".
Естественно все - я имею ввиду командование - знали, что там торгуют вином, водкой и пивом, но оставляли это кафе без внимания. Может быть понимая, что человеку трудно, всё же, два года быть без женщин и спиртного. Уж пусть лучше в одном месте будут, чем неизвестно где...
Короче: мне в городском патруле не понравилось. В него рвались те, у кого были подружки в городе. У меня - в тот момент - подружки в городе не было...
===================================================
Подружка у меня появилась зимой, за полгода до "дембеля"...
Коля Стряпченко - солдат из нашей эскадрилии - за полгода до этого момента,  познакомился с молоденькой 17-тилетней девчонкой. И как у них получилось, но она оказалась беременна. И что Коле оставалось делать? Или идти под суд за изнасилование несовершеннолетней, или женится. Он выбрал второй вариант.
Так вот: мы с ним попали в один выходной день "в увольнение". Мне дали увольнительную в честь моего дня рождения, а ему - для встречи с молодой женой. И он зазвал меня в гости к своей жене. И я не отказался, конечно. Поесть "на халяву", да и так: всё разнообразие. Чем шляться по городу и сидеть в кинотеатре.
А у его жены была старшая сестра. Ей было тогда 19-ть. Звали её Наташа. Она работала токарем на заводе. Или это было только её желание, или ещё и желание её родителей, но я понял одно: меня хотят упорно женить на Наташе. Но - скажу сразу - ни о каком "подкладывание в постель" даже не было и намёка.  И потом, кажется, я только один раз попадал в увольнение и виделся с Наташей. А так удавалось иногда перезвониться с ней.
А побыть с ней подольше - целых четыре дня - мне удалось только уже после демобилизации.
===================================================
А 9-го мая 1973  года мы - восемь человек - были отправлены на городскую площадь, в центре города.  Мы обязаны были, когда закончится  митинг и люди начнут складывать цветы к постаменту, отсалютовать тремя залпами из автоматов. Но, ввиду того, что мы стреляли холостыми, то каждый раз надо было передёргивать затвор. Но мы отсалютовали хорошо. Но что отложилось в памяти: когда  первый раз передёрнули затворы, то на землю посыпались пустые гильзы. И местная ребятня бросилась нам под ноги, чтобы подобрать.
===================================================
В самом начале апреля 73-го года мне приказали-поручили нарисовать большой щит (масляными красками) систему пожаротушения самолёта. И за это, или за что другое, я попал на "демдель" во вторую партию. Которая от нашей эскадрилии равнялась двум человекам: мне и, что уж сделаешь, Коле Стряпченко...
А до этого дня - "дембелей"! - наш вредный старшина решил отправить в наряд! И никуда нибудь, а под знамя! Что мы стерпеть не смогли!
Как открутится от наряда? Просто. Просто надо ничего не знать.
Мы стоим в шеренге. Нас проходит и проверяет новый дежурный  по части...
- Рядовой. Обязанности часового знамени части. Рассказать.
- Не помню, товарищ капитан.
- Что?! Как не помните?!... Старшина! Почему не учите своих солдат Уставу?... Заменить!
Но в наряд, всё равно, пришлось идти. Только уже на КПП. Но там проще...
Начальником КПП поставили молодого лейтенанта.
- Ребята, - сказал он нам, - давайте  сделаем так: я буду стоять ночь, а днём вы. Согласны?
- Да, - не задумываясь, ответили мы оба.
Бедный лейтенант. Он просто не знал, что мы уже "дембеля".
Итак: мы ночь аккуратно проспали, а днём...
А днём надо было собирать документы в штабе. На "дембель". Так что, пришлось нашему лейтенанту ещё и день отстоять. А к вечеру, когда мы в последний раз пересекали КПП, он нам сказал: - Ребята, а кто пост сдавать будет? На что мы ответили: - Ты!
Конечно, хотелось - как можно быстрее - попасть домой. Но не было билетов на самолёт.
- Сашка. Да не расстраивайся. Поехали. Поживёшь у нас. Да и Наташка к тебе не равнодушна, - предложил  мне Николай.
Я согласился.
Что дальше... Её родители очень мечтали, чтобы я остался и женился на Наташе. И она была не против. А у них была квартира, дача, машина. Отличный выбор. Но я не согласился. Меня тянуло на Север, домой...
В  день  нашего расставания, когда я уже собирался в аэропорт, она отпросилась с работы и прибежала, чтобы сказать...
Да, я мог тогда остатся. И жизнь моя была бы не безбедна. Но Судьба - А Я ДО СИХ ПОР В НЕЁ ВЕРЮ - распорядилась иначе...
Когда "Илюша" тронулся по "рулёжке" и я увидел через иллюминатор наши "Як-28"-е, то такая накатила ностальгия...
Но всё забывается в жизни с постоянным притоком новых событий.
Пятичасовой полёт до Москвы. Ночь во Внуково. Ещё два часа до Архангельска. На "112"-м до дому. И...
И всё! Новая жизнь. Новые проблемы, дела и заботы...
Но сейчас хочется сказать: спасибо за то, что удалось отслужить "срочную" и стать человеком. Всё же: "армия - школа жизни для настоящих мужчин"...
==========================================================
P.S. И хочу добавить: если кто из моих однополчан прочтёт эту повесть, то пусть не обижается - я не менял имена и фамилии. Удачи, Денег и Здоровья ВАМ ВСЕМ с кем мне удалось прожить этот 731 день службы в  Военно-Воздушных Силах Советской Армии. 21.5.1971 - 21.5.1973.
Александр Шустиков.