Мила, продолжение

«Я заказала себе еще чашечку макиато и стала набрасывать мысли о мере добра и зла в человеке, о показном и истинном, вошла во вкус, ручка летает, воображаемый мир перед глазами. Резкий звук заставляет очнуться. Публика в кафе поменялась, из прежних остались только ребята-фрики, пришли несколько пар, очень похожих друг на друга бесчувственным интересом, сразу видно - рабочие встречи. Не могу понять природу испугавшего меня звука. Люди вокруг не реагируют. Может быть мне почудилось. Иногда я позволяю воображению захватить меня так глубоко, что теряю связь с реальностью. Обычно это происходит дома, на людях я все-таки все вокруг себя контролирую.

Вдруг все загалдели. На груди бравшего у меня стул мальчика стало проступать алое пятно. Дальше все как будто замедлилось, а я смотрю со стороны: повскакавшие с мест посетители, лихорадочно набирающие номер официанты. Они кричат: «Есть медики, помогите!»

Парень не отрываясь, смотрит на меня. Я - жуткая трусиха, но сейчас не боюсь. Мне кажется, он хочет что-то сказать. Иду поближе. Молоденькая девочка-официантка с надеждой хватает меня за руку: «Вы врач, поможете?» Грустно качаю головой, она отталкивает: «Тогда уходите!» Но мальчик продолжает смотреть. Пользуясь общей суматохой, внутренне холодея от того, что делаю, подхожу. Мне кажется, или он переводит взгляд на стол? Перед ним стакан пива, мобильный, очки и что-то маленькое круглое. Беру мобильный, парень кривится то ли от боли, то ли от моей тупости. Предмет темного металла, похожий на круглый пультик с кнопками со странными знаками. Приехала скорая. Незаметно прикрываю ладонью кружок и сжимаю кулак. Шепотом, но очень четко произношу: «Я буду здесь каждый вторник с утра, ты поправишься и придешь за ним». Он устало закрывает глаза. Медики и полиция окружают место происшествия. Нас не выпускают, мы – свидетели. Жду. Жетончик с кнопками, как мне показалось незаметно, сунула в карман.

Опрос длился долго, следователь никак не мог понять, почему я не видела, кто стрелял, если сидела напротив. Тычу ему свои записи, увлеклась, мол, отвернулась. Его тоже можно понять, никто ничего не видел. Как искать?

Выдали бумагу – явиться на следующий день, из города не уезжать. Попала я в историю, а парня жалко.

Вечером, успокоив нервы парой бокалов мартини, перечитала написанное в кафе: «Так вот, как нет абсолютно белого и черного, так и люди многоцветны.

Странный человек в кожаной куртке вошел в зал, прошел в угол и, не раздевшись, сел. Прямо напротив меня. Выпил кофе.

Так вот, кого мы готовы простить, сошедшего с прямого пути «хорошего» человека или исправившегося подлеца?

Что он делает? Достает странный предмет, похожий на ручку, та с громким хлопком открывается. Наверное, портсигар. Мужчина захлопнул коробочку, спокойно убрал в карман и вышел. Что-то случилось с парнем».

То есть я невольно среди своих рассуждений описала то, что происходило наяву. Завтра отнесу записи следователю. Как ни стараюсь, черты лица стрелявшего вспомнить не могу.

Пультик странный, как жетончик, только потолще, слегка потертый, на кнопках знаки, похожие на руны, а на другой схема или карта очень мелко. Буду носить с собой, вдруг удастся отдать. Надо бы узнать номер больницы.

Утром будильник выдернул из странного сна. Не помню точно, что именно меня испугало. Люди в белых одеждах и высоких колпаках окружали и теснили к обрыву, один протягивал руку, чтобы толкнуть, а другой хватал меня за руку, явно пытаясь удержать. Я ошиблась, он не меня спасал, он хотел жетон».

Я оторвалась от записей Милы, предчувствие беды бешеной кувалдой стучало в висках. Перекур!