Глава 5. Ноябрь 1097 год. Ослепление Василька. Зло

 Но разве с росчерком пера с чернилом
Исчезли зависть, жадность, аппетит?
Идут во след они, дыша в затылок
И только сильный духом устоит.
Понятье эгоизм от слова «эго»,
Пленив мозги, там временно заснёт.
Откликнется в груди манящим эхом,
Наружу выпорхнув, своё возьмёт....

Ещё скамьи в палатах не остыли -
Интриги залетали по углам,
Шептались там и мерзостно гнусили,
И быстро разбегались по дворам.

Дня два ли три прошло, как князь вернулся
Из Любеча домой в Переяславль,
В привычные заботы окунулся,
Но жизнь уже другие припасла....

Владимир отдыхал в глубоком кресле,
Но тишины в себе не ощущал
И мысли всякие нахально лезли
О важных или менее вещах.
Был рад, что мир устроен меж князьями
И распри новые не свяжут рук
Перед грозой извне и, что трудами
Общими они родства упрочат круг....
Но после трапезы клонило в дрёму,
Князь веки, свесив голову, сомкнул,
Приятная окутала истома....
Не стал противиться себе, уснул.
Очнулся он от лёгкого касания
Руки жены - не слышал как вошла.
Виски потёр и, приходя в сознание,
Спросил: «Нужда какая привела?».
«Из Киева гонец. Сидит под дверью
Давно. Тебя боялась разбудить.
Смурной он, свет мой, явно не с весельем
И просится настойчиво впустить».
«Пускай пока пройдёт в палату,
Я следом, но умоюсь перед тем».
И про себя: «Поди, случилось с братом...»
Войдя, спросил гонца: «Приехал с чем?».
Князь слушал. Ёкнув, сердце леденело,
Волною подымался гнев в груди.
На лавку, плача, медленно присел он
И руку вскинув, молвил: «Не части.
Рассказывай что знаешь и откуда,
Всё видел сам иль кто тебя прислал?
Ну, Святополк христопродавец! Ну, Иуда!
Корыстолюбец он, потатчик зла...».
Минут пятнадцать, будто отрешённый,
Уйдя в себя, князей перебирал
И, головой качая, сокрушённо
Вполслуха рек: «Не ждать добра...».
Затем гонцу устало: «Скоро вечер,
Но завтра в путь, теперь же отдыхай.
Пока ни слова никому о нашей встрече,
Зачем ко мне - подальше от греха.
Поскачешь, дам людей тебе, в Чернигов,
Минуешь Киев стольный, но в обход.
Давиду скажешь и к Олегу мигом,
Пускай с дружиной в Городец идёт.
Письмо моё прихватишь к ним с собою,
Изустно просьбу скажешь с моих слов,
Что я тогда душою успокоюсь,
Когда найдя, исправим это зло...».

...Князь Святополк и князь Давид с Волыни
Из Любеча уехали вдвоём,
Великий князь по родственному принял
Давида в Киеве, людей при нём.
Три мужа из бояр, к Давиду ближних,
За трапезой обеденной вослед,
Когда не стало рядом с князем лишних
Вошли к нему по-свойски на совет.
На съезде в Любече шептали князю,
Настраивая против Василька,
Что тот становится весьма опасен
А начали подход издалека:
«Ты, князь Давид, припомни Ярополка,
И кем убит один на десять(1) лет назад....
Искать убийцу — не в копне иголку,
Все знали кто тогда был втайне рад.
Пригрел, несчастный, змея-сиротинку,
А тот за милосердие воздал,
Нерядца(2) подослав к нему. Поминки
Устроить князю издавна мечтал.
Тебя на дух вельми он не выносит
И нужно ухо нам держать востро.
С соседом будем жить всегда в угрозе
И ждать когда ударит под ребро».
Смущали душу князя эти речи,
Но правда в них досадная была.
Недаром Ростиславич взгляды мечет
Косые и как конь кусает удила.
И нынче ими начат слог с того же,
Не понял князь сокрытую в нём ложь.
И снова камень подозренья брошен,
Но подлость разве сразу разберёшь?
«Сегодня видел Василька во граде,
Заехал в Киев по дороге вспять.
Спешу, сказал он, здесь я только на день,
Потом домой. Не время гостевать.
Торопится сосед неугомонный.
Почто? Война иль град его горит?
Ты зазрил как Владимир благосклонно
К нему относится? Но что за сим стоит?
Владимир хочет стольный град захапать,
Хитрец ведёт давно свою игру,
Завистлив Василько и тихим сапом
Поди, пристроился к его двору.
Сдаётся нам, что мыслят они оба,
Давид, лишить стола тебя сперва,
Потом и здесь навалятся всем скопом.
Решайся. Думаем, - не врёт молва....
В Выдубичах(3) сегодня на молебне
В Михайловой обители стоял.
Но аще, князь, ты мыслями окрепнешь,
То сделай так, чтоб Святополк узнал.
Хоть как заставил бы остаться брата
В гостях, придумав к случаю предлог
Да так, что он не глянулся привадой
И Василько бы отказать не смог...».
Ушли, оставив князя на распутье
И он раскладывал в уме пасьянс -
Сходилось, что внушали эти люди.
Желанно-редкий выпал ему шанс
Убрать врага руками Святополка,
Вздохнуть легко, свои не замарав.
Сидел и взвешивал в раздумьях колких,
Решившись, он у князя был с утра.
А Святополк, послушав, отшатнулся:
«Да чур тебя! Не может быть того.
Умом пока Владимир не свихнулся,
Чтоб беспричинно сделаться врагом».
Давид не отступал: «Ты брата вспомни
Двоюродного. Кто его убил?
Василько, лихоимец, князь бездомный
И Володарь, которых приютил.
Он в городе проездом. На молебен
В Михайловский в Выдубичи ходил.
Почто к тебе, князь, не спешит, не едет?
Пред ним ворота разве затворил?
Он на тебя и на меня, соединившись
С Владимиром, замыслил. Так и знай!
Тебя хотят стать выше, возгордившись,
О голове, князь,  лучше промышляй.
Не схватим Василька мы нынче аще,
Тебе не княжить в Киеве тогда
И мне от этого не станет слаще,
Принудят силой мою волость сдать».
И князь поверил, было усомнившись,
И Васильку сказать послал гонца:
«Ты не ходи пока, брат, не поживши,
От именин моих. Останься до конца».
Отказом тот ответил Святополку:
«Нельзя. Неравно дома как война?»
Наметилась негласная размолвка
И будет она кровью солона.
Давид вдогонку слал, просил остаться:
«Ты сделай так, как просит старший брат,
Когда ещё придётся  повидаться,
Не стоит рушить между нами лад».
Отказом Василька был озадачен:
«Почуял что...? Но как уговорить?».
Вскочил в седло и, дав коню горячих,
Понёсся к Святополку во всю прыть.
«Теперь ты понял, - видеть не желает,
Уедет он - меня помянешь, князь;
Займёт все города - с огнём играешь,
Вели схватить. Себя обезопась
И мне отдай. Я знаю, что с ним сделать».
«Убьёшь его? - спросил Великий князь.
«Зачем? - ответил тот, - мне мысль поспела,
Что малую сгублю в нём только часть».
От слов таких пахнуло зимней стужей
И снова колебался Святополк,
Давид его речами вяжет, кружит
Над ним, чтоб, успокоившись, умолк.
И Святополк второй раз просит брата:
«Не хочешь именин моих дождаться,
Делами неотложными гоним,
Так нынче приходи хоть повидаться,
Втроём, с Давыдом вместе, посидим».
Согласье дав, не чувствуя дурного,
Поехал к ним - не смог не уступить.
Услышал от дружинника вдруг новость:
«Не езди, князь, хотят тебя схватить».
«Да, как схватить?! Мы крест поцеловали;
Вооружится аще кто из нас,
То все другие по зачинщику ударим,
Не клал он на чужое чтобы глаз»,-
Помыслил так, на Бога уповая.
Встречал Великий князь, сойдя с крыльца,
Раскинул руки, гостя обнимая....
Воистину - бежит зверь на ловца.
Провёл в палату, лаской привечает,
Давид явился, сел напротив них,
Приветствовал, глаголы источает
Любезные душевностью пустых.
И снова Святополк просил, остаться:
«Останься, Василько, домой успеешь,
На праздник мой всего лишь, не на год»,
А сам в глаза глядеть ему не смеет.
«Никак нельзя. Обоз ушёл вперёд,-
В ответ ему,- прости великодушно,
В другой раз выберусь я как-нибудь,
Настаивать напрасно, брат, не нужно.
Дела не ждут и ты не обессудь».
«Но хоть позавтракай ты нынче с нами?
Потом как хочешь, можешь поступать.
Побудьте здесь, - и князь повёл руками,-
А я распоряжусь на стол подать».
И вышел вон, надолго дверь закрылась,
Давид умолк, затем, как процедив,
Спросил: «Где брат? Неужто что случилось?
Схожу за ним, ты, братец, посиди».
Дверь тут же резко настежь распахнулась,
Вошли-вломились дюжие мужи,
На князя глянув исподлобья хмуро,
Набросились, крича: «А ну, вяжи!».
В поножи(4) заковали да двойные,
Приставили охрану, сторожить,
Наутро знал уже весь стольный Киев,
Призвался, Василька судьбу решить.

«Ну эка, что творится нынче в граде!
Опять князья промеж себя чудят.
Сначала, повелось, зело нагадят,
Потом уже, опомнившись, рядят, -
В толпе на площади перед Софией
Галдели люди, новостью делясь, -
Виновные у нас всегда сухие,
Безвинных снова сунут рожей в грязь».
Князь Киевский к народу вышел вскоре,
Поведал о задумках Василька,
За это, мол, связав, лишили воли,
И что вина того пред князем велика.
В сомнении народ чесал затылки:
«Ведь месяца не вышло с того дня,
Как в Любечах князья рядились пылко,
Вернуть свои уделы по корням.
Никак Давид, возьми,  да и слукавил...
А что? Наветы исстари в ходу.
Мы мало, что ли, из-за них страдали
И с голоду жевали лебеду?»
Душонка у Давида трепетала,
Испуганно забегали глаза,
Когда, пришедшие на площадь, разузнали,
 Что он вязать соседа, приказал.
Игумены, поняв, что тут случилось
На княжеском подворье в прошлый день,
Пред Святополком за него вступились,
Что нет вины. На нём навета тень.
«Виновен Василько — тащи на плаху!
Но коль его Давид оклеветал,
Пусть сам живёт тогда под Божьим страхом»,-
Люд Святополку с площади кричал.
Признался Святополк: «Давид всё это...»
И Василька готов был отпустить.
«О, Боже святый наш! Сживут со света...»
И сердце болью страха стало ныть.
«Отпустишь — ни тебе, ни мне не княжить,-
Вновь Святополка стал Давид стращать.
«Отдай мне, - уверял, - я всё улажу».
На ослепленье начал подущать.
Поддался Святополк угрозе мнимой
И в ту же ночь был пленник увезён.
Христопродавцы совести не имут,
Был вскоре страшно Василько казнён.
Жестоко, изуверски и с цинизмом.
Изломан не был в пытках, не убит....
Какая ненависть людей тех грызла,
Забывших Бога, растерявших стыд?!

За Белгород(5) заехав ближе к ночи,
В простой избе остались ночевать.
Ноябрь неласков. Тучек хмурых клочья
Несёт по небу, дождь всему подстать.
Закрыли Василька от всех отдельно,
Но сняли путы, ключ забрав с собой
И, кинули соломы для постели:
«Лежи, князь, отдыхай пока живой».
Гремела цепью злющая собака,
Возились мыши рядом по углам,
А Василько сидел во тьме и плакал,
Размазывая слёзы по щекам.
Про Бога вспомнив, вытащил иконку,               
Что с ладанкой(6) висела на груди   
И забубнил молитву потихоньку
Прося Творца, за всё его простить.
На скрип петель князь, вздрогнув, обернулся,
Два конюха протиснулись в проём.
Под ложечкой заныло, князь метнулся
От них к стене и замер под окном.
Ни слова не сказавши, навалились,
Схватили и пытались повалить,
Но Василько ещё был в доброй силе,
Руками мог любого усмирить.
Других призвав на помощь лиходеев,
Вцепились, словно тать, со всех боков.
Куда ни попадя лупили, стервенея...
Упал князь после стольких тумаков.
Прижали к полу, четверо держали,
Доскою пятый надавил да так,
Что косточки грудные затрещали.
Князь вскрикнул громко и обмяк.
А кат достал булатный ножик острый,
Потрогал пальцем жало у клинка
И приступил сноровисто и просто
К тому, к чему приучена рука.
Кричал князь, душу рвущим  криком
От боли, что не в силах был стерпеть,
Ужасной, обжигающей и дикой.
«За что? - вопил, - уж лучше умереть!».
Сначала вырезал один глаз князю,
Запало веко в чёрную дыру,
Горячей кровью налилось подглазье,
Стекая, кровь густела на полу.
Скрипя зубами, извергал проклятья
Давиду, Святополку, палачам
И называл их гневно зла исчадьем,
В бессилье корчась, бился, хохоча.
Потом замолк без признаков сознания,
Палач второй глаз вырезал ему.
Очнулся Василько в избе, в чулане,
Слепым, не нужным больше никому.
И вечный мрак висел перед очами,
Кровавый сполох вспыхивал и гас,
Ощупал князь себя, лицо руками
И в ярости сорвал повязку с глаз.
Пронзила боль, как молния сверкнувши,
И мир исчез: беззвучный и глухой.
Беренди(7) заглянул. Над ним нагнувшись,
Подумал: «Помер. Боже, упокой».
Конюшие - Сновид, Давида Дмитрий,
В телегу уложили на ковер,
Как куклу завернули деловито
И повезли в Давидов княжий двор(8).
На день шестой стояли перед князем,
(Давид чуть раньше них к себе успел).
Спустили Василька под руки наземь
С лицом в порезах, белым словно мел.
Давид смотрел злорадно и с прищуром,
Добычу будто ценную поймал.
«В подклеть его, в запор, - охране хмуро,-
Во все глаза за ним, чтоб не сбежал!»(9)   
Куда и как бежать? Безумная насмешка!
Что день, что ночь — сплошная темнота.
Но станет Василько разменной пешкой
Давиду для спасенья живота.

...Гонец ушёл, тихонько хлопнув дверью,
Князь взглядом проводил, присел к столу.
Душа стенала, мысли вновь летели,
Как искры от пожара на ветру:
«Но Ростиславичи(10)— родные братья. 
Изгои. Этот крест всю жизнь несут.
Навстречу раскрывали им объятья,
Но оба с норовом, бывало и взбрыкнут.
Я знаю Василька - зело непредсказуем
И, что с Давидом давняя грызня,
О замыслах сказал, возможно, всуе,
Не верю, что касаются меня.
Не дал полякам сунуть в земли носа,
Теперь к нему ногою ни на шаг.
Но колется порою, как заноза,
Зело спесивый и настырный лях....
Принявши Теребовль, трудился пчёлкой,
Умом далёк, хоть внешне простоват.
Виновен ли он в смерти Ярополка...?
Одни лишь слухи змеями шипят.
Но, как известно: нет огня - нет дыма,
Но кто костёр злосчастный запалил?
А тот, кто втихомолку по-за тыном
Дела неблаголепные творил...
Давид, мой брат двоюродный, с Волыни,
Да Святополк, дрожащий за свой стол.
Такое сотворили! В жилах стынет.
Разрушился недавний договор...»

Вошла Ефимия - жена вторая...
Дремал ли князь, в себя ли погружён...
«Не спишь? Здоров ли? Я не помешаю?
Какие думы гонят прочь твой сон?»
Напротив сев, улыбкой одарила,
Пред нею воин, муж и господин,
Ей вспомнилось как замуж выходила,
И как во всём старалась угодить.
Взяла за пясть натруженную руку,
Прижав к щеке, погладила её.
Хоть княжья длань, - не ведома ей скука,
Везде всё сам и сердце, как огонь.
«Сиди до веку - дум не передумать,
Пора и спать, свечу я погашу,-
Княгиня встав, хотела уже сдунуть,
Но князь остановил: «Я погожу,
А ты иди, голубушка, час поздний,
Не след тебе потёмки сторожить.
Один хочу побыть в сей час, чтоб после,
Ошибок, поспешая, не вершить...».
Она, шурша одеждой, удалилась -
Гречанка-смоль, полнеющая стать.
Когда смерть с первой князя разлучила,
Он взял её, похожую на мать...

Он думал об Олеге и Давиде,
Боялся ошибиться в них теперь.
Особенно Олег. Умён и скрытен,
И ловок, чёрт. В любую влезет щель.
Но князь напрасно в братьях сомневался,
Письмо прочли и сразу на коней, 
Туда, где князь их с войском дожидался
У крепости, стоявшей на Десне(11).
               
Дружина собралась привычно быстро
На площади  у храма. С лошадьми.
Народ посадский как-то слухом вызнал
И тоже прибежал туда: «Возьми».
«Куда «возьми»? Не ваше это дело,
Не с половцем собрались воевать,-
Им тысяцкий,- и князь не повелел,
Домой идите, нечего зевать».
Владимир, ополчившись, утром рано
Ушёл за Киев с войском к Городцу(12),
Где будет ждать, сказал, походным станом
Олега с братом в тамошнем лесу.
Но земли их, с его Переяславлем
Разнятся вёрстами туда пути.
Владимир войско с тысяцким отправил,
Но, обогнав, поехал впереди.
От века так, что послухов хватало
И бдящих глаз за всеми обо всём.
Уехал князь, как в Киев поскакала
Вослед шептунья-весточка о том.
Пока дружины грязь дорог месили,
Ноябрьского ненастья береглись, -
Посыльные коней своих рысили
Ко брату Василька в град Перемышль.
Владимир упреждал не горячиться,
А ждать гонца с вестями от него.
Он знал как вспыльчив Володарь. Вооружится,
Расправиться захочет до снегов.
Но как получится...  Один — не воин,
Давид и Святополк дадут отпор;
Деваться некуда князьям обоим
И тот не встрянет с ними в разговор.

А Святополк, узнав, засуетился,
Призвал бояр подручных на совет,
Дружинников кто в Киев с ним явился
И верен был, без малого, пять лет.
Но что могли на этот час придумать
И подсказать ему? А ничего!
Они своим содействием неумным
Его же сделали для всех врагом.

Средина ноября. Днём солнце пригревало,
Но с вечера морозец поджимал,
И снег в воде, упав, ложился салом(13),
И ветер лиц, студёный, не ласкал.
Блеснул Остер(14), речушка-невеличка
Прозрачная с немалой глубиной,
Левее крепость-холм(15) над устьем-смычкой 
В том месте, где встречается с Десной.               
Здоровались, кручины не скрывая,
Тепло, по-братски, трении забыв.
Беда и боль всегда объединяют,
И сборы эти их не для гульбы.
В шатёр Владимира с дороги поспешили,
Позвали тысяцких, бояр своих туда,
Без лишних споров сообща решили:
Сперва - гонцов, потом уже счета...
Гонцов от всех троих послали в Киев,
Охрану с ними — мало ли чего!
Напутствуя, князья им говорили,
Что ждут два дня ответа от него...
Их принял, сидя, Святополк в палате,
И свиток развернул, и стал читать,
И смысл письма предельно был понятен,
И, что за зло придётся  отвечать.
Ему писали: «Зло зачем ты сделал
И нож меж нами бросил для чего?
Земля такого наша не имела.
Зачем же брата ослепил ты своего?
Был, аще в чём виновен пред тобою,
Пред нами бы его и обличил
По правде наказал с его виною.
Теперь, скажи, почто так поступил?».
Прочтя, послов окинул взглядом,
Задумался... О чём он думать мог?
Ответ давать теперь - не завтра, надо,
В письме ему указан твёрдо срок.
Князь знал - Владимир часто милосерден,
Но также знал как беспощаден он,
Жесток и, что предаст, не медля, смерти
В виновности коль станет убеждён.
Дружину собирал не только златом,
Как верным словом, честностью своей,
За князя билась в сечах безогляда -
Пускай будь многожды её сильней.
Знал также Святополк, что горожане,
Игумены - не все, но часть бояр -
Виновность Василька не поддержали,
И Николай, митрополит, не одобрял.
Гонцы стояли, терпеливо ждали,
Что скажет Святополк им, наконец.
Когда ответ лукавый услыхали,
Переглянулись, усмехаясь: «Лже-ец!».
И возразили вовсе не учтиво:
«Давида, Святополк, чернишь во всём?
Ты не оправдывай себя трусливо,
В твоём был схвачен граде, ослеплён!
В согласии устроилось злодейство,
Облыжной клевете поверил ты,
Но отсидеться в граде, не надейся;
Пределы есть у всякой доброты».
«Послы так никогда не говорили
Уверенно, со всею прямотой.
Видна рука тут братьев. Научили
Вести себя без робости со мной.
Тупик? Себя унизить, поклонившись,
Покаяться при всех в своих грехах?
С остатками доверия простившись,
Пуститься с глаз долой от них в бега?»-
Князь встал и снова сел на лавку,
И пальцы рук сжимал и разжимал.
И голосом уже осевшим, мягким
Как было всё по правде рассказал.
Наладился бежать князь в день за этим,
Не дали горожане так уйти.
«Сначала Бог, - смеялись,- шельму метит,
Потом уже — карает иль простит».
Куда бежать, когда везде настигнут
В пределах русских всех земель.
Такого не простят и не привыкнут.
Трястись от страха будет словно зверь.

Полки готовы были к переправе
На правый берег киевский Днепра,
Чтоб силой Изяславича(16) заставить
Покаяться иль выгнать со двора.
Коней вели уже к плотам готовым
(А вплавь реки никак не одолеть),
Дозорный вой окликнул зычным зовом
Князей, заставив, в даль их посмотреть.
Вдоль берега скакала конных группа,
Возок катился крытый позади,
Не бедная на нём блестела упряжь.
Владимир крикнул гридню: «Пропусти!».
Княгиня Анна(17) вышла и Владыка
За ней - сам киевский митрополит.
Князь к братьям повернулся: «Ты смотри-ка
Кто в гости...! Что же это нам сулит?»
Он мачеху (теперь вдову) не видел
Давно, со дня отцовых похорон.
Двоих детей имела, замуж выйдя,
Сестрой и братом с нею породнён(18).
И память уважая, выбор предка,
Княгиню встретил, как родную мать.
В хоромах киевских жила, не в клетке,
Со слугами. Чего ещё желать?
Владыка шёл, придерживая рясу,
Князья к руке припали. Осенил
Крестом, но речь повёл свою не сразу,
Сначала взглядом  войско оценил.
«Не нужно бы, сыны мои, идти с войною,
Виновен Святополк, - не весь народ.
И он незримо здесь стоит со мною,
Как я взывает к вам о том и ждёт.
На правду вашу, мудрость уповаем,
Безвинно их поляжет сколько там!
Себе князей не сами выбираем,
А в свой черёд  они приходят к нам.
Пойдёте ратью, аще друг на друга -
Заставите поганых ликовать.
Совсем земле придётся Русской туго,
Руками голыми всю можно брать.
Отцы трудами, храбростью великой
Её собрали, передали вам,
А вы опять, как псы цепные, рыком
Рычите брат на брата по углам».
И много слов отечески тревожных
Владыка Николай тут говорил,
Просил мечи пока вложить в их в ножны,
И к миру, пусть нетвёрдому, склонил.
Возрадовался Киев — примирились!
Гонцы коней намётом взад-вперёд.
В конце-концов князья решили,
Что на Давида Святополк пойдёт:
«То ты ступай, Давид виновен коли,
Схвати его, как вора приведи,
Но либо выдвори ему на горе,
Мстислава, сына, вместо посади».
Лишь год спустя, отважился на это,
Когда Давид уже был отомщён
Изгоем Володарем; брат-калека,
Князь Василько, был им освобождён.
Полгода Василько пробыл под стражей,
Давид сносился с ним через слугу...
И Володарь, увидев брата, ахнул!
Слова споткнулись в горле набегу.
Худой, а вместо глаз провалы,
Что было и, что стало... - не узнать:
«Ты зверь, Давид, каких на свете мало,
Небесных кар тебе не избежать.
Зачем хотел отдать его полякам?
За то, что их встречал всегда мечом?
Но ты готов любую сделать пакость
Кому угодно....- лишь бы знать почём».
Коварство Святополка и Давида
Князей втянуло в новую войну.
И Святополк теперь совсем открыто
На братьев, на изгоев, посягнул.
Припомнил, что землей владел когда-то
Покойный Изяслав, его отец.
Волынь досталась Ярополку, брату,
Где Ростиславичей презрел глупец. 
Сначала выгнал он Давида из удела,
Владимир-град его измором взял,
Но семь недель под городом сидел он.
Давид, не выдержав блокады, сдал.
В Великую субботу въехал в город,
Народ от этого совсем не ликовал.
Осаду выдержав с Давидом, мор и голод,
От Святополка милостей не ждал....
               ----------------
Сидел князь Василько на солнцепёке
И наслаждался волей и теплом,
И чувствовал как прежней жизни соки
Бегут по жилам - хоть сейчас в седло.
Воспоминания прогнать старался
О чёрных днях в давидовой тюрьме
И с каждым днём всё больше оживлялся,
И строил жизнь дальнейшую в уме.
Но как не гнал, они не оставляли,
К недавним снова возвращали дням,
Как с братом он из мести город залил
Всеволож кровушкой невиновной сам.
Взяв приступом, его спалили.
Давид закрылся во Владимире от них
Туда пришли и не уходили,
Пока не получили откупных.
Сказать гонца, послали в город людям:
«Мы не на вас, но на своих врагов
И не уйдём, покуда не добудем,
По их вине накажем как воров.
Туряк, Василий, Лазарь научили
Давида сотворить такое зло,
Но, аще с нами жить хотите в мире,
Отдайте их, мы просим вас добром».
Созвали тут же Вече горожане:
«Отдай воров, не бьёмся мы за них.
Но за тебя, Давид, на стены встанем
И драться будем, князь, как за самих.
Не внемлешь нам - откроем все ворота
И промышляй себя тогда ты сам,
И не найдёшь на всех ты окорота(19),
Своих здесь бед хватает нам».
Давид юлить, замешкавшись, вдруг начал:
«Их нет здесь, в Луцк я их послал».
Людей туда послали наудачу,
Но там ответили: «Туряк сбежал,
А Лазарь и Василь в Турийск(20) вернулись».
Народ опять к Давиду подступил.
«Отдай их князь! - гудел как улей,-
Не то сдадимся, аще их укрыл».
Князь выдал братьям шептунов заплечных,
Понурив головы брели на эшафот.
Повесили. Нашли для них местечко
Как раз напротив городских ворот.

________________________
1. -одиннадцать лет назад
2. дружинник, убивший Ярополка
3. село Выдубичи южнее Киева
4. По;ножи — часть доспехов, которая защищает переднюю часть ноги от колена до щиколотки.
5. селение в 20 км. на юго-запад от Киева
6. талисман, амулет, оберег
7. палач, торк из г. Торческа
8. во Владимире-Волынском
9. 30 гридней сторожили под присмотром двух его отроков
10. князья: Василько, Володарь
11.   Десна - левый приток реки  Днепр
12. При Владимире Мономахе Русь побеждала половцев, и они на время перестали быть постоянной угрозой. ... ему дороги из Чернигова в Киев, Владимир построил крепость Остерский Городец, очевидно для того, чтобы затруднить связи своих соперников.
13. мокрый плотный снег в воде перед ледоставом
14. приток Десны в 60км. севернее Киева
15. Городецко-остерская крепость построенная Мономахом
16. Святополка
17. вдова Всеволода, отца Мономаха. Умерла в 1111г.
18. Ростислав и Евпраксия
19. устар. окоротить - остановить
20. 33км. севернее Вл.-Волынского. Укр.