Глава 9

        Глава 9   
«Именно такие вопросы — незаданные — самые важные»

Посол Олимпа грациозно обернулся к продолговатому — во весь рост — иллюминатору. Там, за толстым стеклом, медленно плыли далёкие моря и континенты, подёрнутые сизой дымкой атмосферы.

Комендант станции невольно проследил его взгляд и нащупал глазами клочок земли где–то за границей света и тени. Окутанная одеялом ночи, оттуда мерцала россыпь золотистых огней.

Родной дом. Аркадия.

— Что же… — молвил олимпиец, не отрывая взгляда от планеты. — Тогда на этом инспекция окончена. Поздравляю, комендант, вы выдержали проверку с честью, несмотря на всю внезапность. Я доложу Олимпу, что вашими усилиями система «Аполлон» содержится в полной боеготовности. И что вы справляетесь с обязанностями отменно — не в пример предшественнику. Я остался доволен.

Комендант был стреляным солдатом, который повидал немало. Но ему всегда делалось не по себе в присутствии таких, как этот ревизор Олимпа. Особенно, если они начинали говорить своим певучим — даже немного гипнотическим — голосом.

Подлинные — так они себя называли. Пока олимпиец говорил, со стороны казалось, будто разговаривает он с собственным отражением в стекле иллюминатора. Вернее, что друг с другом говорят два совершенно одинаковых человека по разные стороны от стекла. Оба высокие, благородно–осанистые, оба голубоглазы, и оба — с одинаково тонкими чертами одинаково женственных лиц. Все Подлинные выглядели одинаково, почти как отражения друг друга.

Словно на наноконструкторе их штампуют, невольно подумал комендант. А вслух отчеканил:

— Благодарю, легат Астрений! Служу Олимпу! На страже мира и согласия!

Тот нехотя оторвал взгляд от планеты. Повернувшись вполоборота — что проделал ещё грациозней прежнего — смерил коменданта взглядом, полным гордости и достоинства. Золотая оливковая ветвь, что вздымалась над его ухом изящной петлёй, вдруг резко сверкнула на солнце.

Точно также сверкнул венец у его отражения. По ту сторону от иллюминатора.

— Министр Астрений, — холодно поправил он. — Теперь я министр. Вас не успели об этом проинформировать? Простым легатом из Министерства технологической безопасности я был год назад, когда вас сюда только назначили…

— Виноват, сэр, оговорился по старой памяти! — поспешно гаркнул комендант. — И…

Но министр остановил его мягким движением ладони.

— Впрочем, неважно. Я понимаю, политики носят слишком уж мало знаков отличия, не то что военные. Потому забудем это недоразумение. Мне ведь нужно ещё доделать кое–какие личные дела. Сопроводите меня к каюте, комендант… А затем готовьте отбытие — уже через пару часов я должен вернуться в Аркадию.

— Так точно, сэр!

Комендант, пусть и пристыжен за оговорку, остался тайно горд тем, что всё–таки заслужил похвалу столь высокого гостя. Он немедля отдал приказ по коммуникатору — готовить транспортный шлюз — а затем почтительным жестом пригласил министра следовать за собой.

По дороге они, однако, не перемолвились ни словом. Новоиспечённый министр технологической безопасности оставался молчалив, поглощённый думами государственного масштаба, а комендант, будучи человеком военным, не привык вести светских бесед. Уж точно не просто ради беседы.

— Биоидентификация выполнена, — раздался автоматический голос из динамика перед входом в каюту. — Личность Геспера Астрения подтверждена. Добро пожаловать, министр!

Дверь каюты открылась, а затем закрылась с тихим шелестом, оставив коменданта где–то позади. И Геспер облегчённо выдохнул.

Новая должность ему не нравилась. Как, впрочем, и старая. Вовсе не политикой он мечтал заниматься, когда был молод.

Но он стал тем, кем стал. И вот, хотя бы в космосе ему выдался часок отдыха. Отдыха от самого себя. От своей постылой каждодневной роли.

Он замер, желая дать прелести мгновения наполнить всё его существо — до отказа. Чистые голубые глаза Подлинного целую минуту созерцали такую же голубую планету, что медленно плыла за бортом станции. Как же мерзок был этот мир из пятидесяти миллиардов человеческих душ, но как прекрасен он стал, стоило лишь взглянуть на него со стороны!

Наконец, он отвернулся от иллюминатора. В стене каюты темнел пустой экран.

— Аргус… — устало позвал Геспер.

— Да, министр Астрений? — откликнулся откуда–то услужливый голос.

— Хочу просмотреть видеозапись перед отбытием. Выведи её на экран.

— Всё ту же, сэр? Опять Крожский эксперимент?

— Верно угадал. Покажи мне запись Крожского эксперимента… ещё раз.

— Выполняю, сэр! — послушно ответствовал голос Аргуса.

На экране появился бункер с грандиозной установкой. Затем какие–то люди — учёные в халатах. Они объясняли цели и задачи предстоящего эксперимента. Временами камера переключалась на седовласого профессора с окладистой бородой. Сверкая благородной лысиной, тот давал интервью, которое больше походило на лекцию по физике.

Впрочем, сейчас всё это знают даже школьники.

— Прокрути вперёд… — утомлённо молвил Геспер. — За десять секунд до события.

Установка в кадре работала на всех парах. Вокруг неё сверкали мистические всполохи из ниоткуда, перемежаясь со странными тенями. А само пространство в камере, казалось, плывёт и изгибается немыслимой формой, похожей на жутковатого спрута. Голос за кадром комментировал, сообщал сухую научную информацию и отсчитывал секунды…

— Достигнуто полное замыкание метрики! — торжественно объявил голос. — Пространственный узел изолирован! Впервые руками человека создана карманная вселенная!

Но не успел он договорить, как слова заглушил страшный шум. В камере эксперимента вдруг явилось что–то дикое. Будто самая чёрная чернота, какая только может существовать в мире, враз ожила: обрела форму, волю и голос. Лопнула, взорвалась и с рёвом заполонила все свили пространства, которые обернулись клубком жадных щупалец.

И тотчас исчезла, рассеялась в небытии. Исковерканное руками людей пространство выправилось, словно разом исцелились все его раны.

Только установка пропала. Чернота унесла её с собой, целиком. Как и бетонное покрытие с ближайших стен.

Чей–то голос на записи запоздало вскрикнул. Начались переполох и неразбериха.

— Стоп! — скомандовал Геспер. — Покажи момент рождения чёрной субстанции! С максимальным замедлением! И увеличь!

А сам впился глазами в изображение так, словно приготовился его живьём сожрать.
Что он хотел увидеть на этой столетней записи, просматривая её уже в тысячный, наверное, раз? Вернее, что он надеялся увидеть здесь нового, чего не заметило целое поколение до него?

Он и сам не знал, просто что–то чувствовал. Интуиция подсказывала: то, что в этой камере тогда произошло — не просто открытие наукой нового субпространственного измерения. Что–то ещё случилось в тот миг, намного более важное. Крожский эксперимент скрывает ответ на какой–то судьбоносный вопрос. Только вся беда в том, что сам вопрос никто так и не сформулировал, а ответ без вопроса не имеет смысла. Но именно такие вопросы — незаданные — самые важные.

— Выполняю, министр! — послушно откликнулся Аргус. — Отмотка назад и замедление…
Вдруг раздался резкий сигнал вызова. Геспер от неожиданности аж передёрнулся.

— Откуда это?! Кто вызывает?

— Аркадия, сэр. Штаб разведконтроля и внешних спецопераций. Срочный вызов. Метка приоритета: высший.

— А от меня–то им какого рожна… — сказал было он, но тут же осёкся, что–то вспомнив.

— Эх… — вздохнул он. — Видеозапись оставить на паузе. Принять вызов… Хотя нет, поставь канал в режим аудиопочты. Если это не по–настоящему срочно, то отвечу им из Аркадии. Два часа подождут.

— Да, сэр. Передача уже идёт…

Из динамиков немедля затрещали помехи, словно передача шла по допотопному каналу связи. Возможно даже, что по простому радио.

— Аркадия… — захрипел динамик. — На связи Феникс. Как слышно? Аркадия…

От этого голоса Геспер опять невольно вздрогнул.

— Аркадия! — всё надрывался динамик. — Нужна помощь! Отвечайте!

Лицо министра исказилось презрением — таким, что померкло золото олимпийского венца.

Ненавистная служба настигла его и здесь.