Глава 32 Второе убийство

Страх перед разоблачением преступления принудил его совершить второе убийство, о котором он боялся даже подумать, рискуя навлечь на себя подозрение, и это дело внушало ему невыносимый страх.

Он успокоился было, но, когда эрудированный коллега, не подозревающий, что рядом стоит убийца, сообщил товарищам, что отпечатки пальцев на предметах остаются очень и очень долго, и дожди и прочие осадки не смывают, а делают более чёткими отпечатки, убийца встревожился. Он не подумал о том, что камень до него ещё и другие люди, и их пальчики остались на камне, а, следовательно, его пальчики очень трудно будет идентифицировать. 

Терзался он бесчисленными тревогами и страхами, не дававшими ему покоя ни днём, ни ночью.

Он долго по вечерам не заходил в дачный дом, всё смотрел, какие окна не зажгутся в ночи – значит, здесь никого не осталось ночевать – это хорошо! Значит, меньше шансов, что его могут увидеть рано утром. Эти почти никогда не уезжают домой, вот досада какая! Он не смотрел на россыпь звёзд в ночи, его совершенно не интересовала луна, всё его внимание было сосредоточено на окна, выходящие на аллею. Неслышно пролетела летучая мышь, не оставив следа на Млечном пути. Не так далеко пискнула какая-то пичуга – вполне может быть, сова, ночная разбойница, поймала спящую, ничего не подозревающую птицу. Вспугнутые человеком комары недовольно, зло жужжа, поднялись с кустов и травы, чтобы вонзить своё острое жало в потревожившего их человека. Притомившийся, притихший ветерок обдаёт приятной прохладой его лицо.
 
Он хорошо помнил, как соседка, не очень, правда, близкая, по даче, рано утром, когда он оставался ночевать на даче; чтобы не видеть жены, которую он никогда не любил, а сейчас возненавидел, ребёнка, который раздражал его; увидела его и подозрительно взглянула.

Раннее утро, ещё заспанное солнце не показалось над горизонтом, а послало лучи-разведчики, осветившие туманный восточный край, проснувшийся ветерок холодит, по телу бегут мурашки, разбуженные человеком комары надоедливо, зло жужжат; на землю опускается туман - где волнами, где, разорванные порывистым, невесть откуда взявшимся ветром клочковатый. В это раннее утро одинокая тень бродит меж дачными участками, внимательно осматривая каждый квадратный сантиметр придачных территорий. Его то скрывает вата густого тумана, и тогда его почти не видно в туманной мгле, то туман вокруг него развеется на минуту и человек как-бы выныривает из туманного облака. Он уже с полчаса медленно ходит меж дачами, что-то ищет в придачных кустах, в траве, заглядывает под каждый куст, под каждый листок. Если присмотреться к таинственному незнакомцу глазом психолога, то можно понять, что такое хождение – мания, навязчивая идея нечто искать среди придачных кустов колючего шиповника, облепихи, высаженных годы назад многолетников. 

Пушкарёвой Инге Фёдоровне не спалось в это раннее утро. Разболелись ноги – к перемене погоды! Она долго ворочалась в постели, но не выдержав ноющей боли в коленях, охая с трудом опустила ноги на пол, и держась за спинку кровати, превозмогая боль, встала, оделась в немудрёную дачную одежду, и вышла из фазенды, - надо сорвать несколько листков лопуха, приложить их к больным натруженным коленям – и боль как рукой снимет.

Инга Фёдоровна, увидела силуэт человека. Кто такой? Что ему нужно в раннее утро бродить меж дач? Что он ищет?

Скоро она забыла о незнакомце, так как резкая боль напомнила о себе. Она приковыляла к забору – здесь у неё растут несколько растений репейника. Инга Фёдоровна срезала несколько разлапистых, имеющих почти круглую форму листьев, и вдруг увидела под листом, тот самый камень, которым был убит Иванов. Она не могла ошибиться! Это он, он, тот самый камень, которым убит Иванов! И как она не догадалась посмотреть под кустом, а то давно нашла бы камень, и убивец давно полировал бы нары.  Она уверена, что это тот самый камень, хотя ни разу не видела его. Она не могла объяснить уверенности в том, что камень, попавший неизвестно как на её дачный участок, тот самый злополучный камень! Она интуитивно чувствовала это, тем более, Инга Фёдоровна обнаружила, или ей показалось, что увидела кровяные пятна.

Сосед, правда, не совсем близкий, нарисовался из тумана. Она поприветствовала его, произнесла:

- Доброе утро! Что-то вы сегодня раненько встали.

- Доброе утро. – с досадой буркнул он, так как вышел искать злополучный камень, снившийся ему в кошмарных снах. – Не спится что-то. Решил пройтись.

- А я нашла камень, которым был убит Николай. – с нескрываемой гордостью произнесла Инга Фёдоровна. – Звоните в полицию! Это ведь улика!

Он побледнел, вздрогнул, настороженно осмотрелся – туман, лишь смутно виднеются близкие дачные домики, да деревья покачивают ветви, как привидения руки.

- Да полно! Тот-ли это камень? – совладал он с испугом.

- Тот, тот! Вот и кровь на нём! Осталась ещё! Дождей сильных не было, а под листьями лопуха на бугорке сухо. Я лопух специально оставила, коленки болят, лечусь листьями лопуха – помогает! Вот и кровь видна. – повторила старушка. - По отпечаткам пальцев быстро найдут ирода. – она с оника приподняла лист лопуха, который рос на её даче рядом с изгородью, и указала на камень.

Он вздрогнул, побледнел. Камень для него – как вабило на ловчую птицу.

- О! это хорошо! – оглядываясь по сторонам, процедил сквозь зубы Убийца. – А вы почему не позвоните? - он проверял, можно ли состряпать в случае алиби. Всё это было сказано с жуткой усмешкой, которую Пушкарёва из простодушия не заметила.

- Зарядку забыла дома, а телефон разрядился. - огорчилась она.

“Хорошо, что я здесь! А то влип бы, как кур в ощип.”

От страха у него глаза стали, как плошки, да не видят ни крошки, один камень в глазах.

Он! Он. Этим камнем убит Иванов. Сразу узнал камень, да и как не узнать! Сколько времени искал злополучный камень, сколько ночей не спал из-за него, всё мерещилось, что кто-то нашёл камешек и за ним пришли, надели наручники и повели. Очень ясно видел этот сон, просыпался в поту, весь мокрый, а в ушах ещё долго плыла музыка реквиема, которую он слышал во сне. А может, это был и не сон вовсе, уж слишком чётко он видел и слышал всё это. Что это было? Плод больного, перевозбуждённого сознания или предсказание? Так можно и в дурдом запросто угодить! Приходится держать себя в руках, чтобы не выдать, что убил Иванова перед приставучей, надоедливой дурой женой, ведь рассчитывал, что, женившись на ней, получу от тестя хорошую квартиру, пусть не в центре города, но в престижном районе, тесть похлопочет насчёт хорошей высокооплачиваемой работы, но все мечты псу под хвост. Мог бы жениться и на Юльке – вон как она увивалась за мной! И красивее моей клуни, говоря серьёзно, я был влюблён в Юльку, но у неё родичи – простые работяги! А свою чувырлу я ведь никогда и не любил – начал за ней ухаживать, узнав, что её отец – не последняя шишка. – с ужасом пронеслось у него в голове. - Вот он и прояснился. А как я искал его! Отбросил камень, не знамо куда, всё от страха, лишь бы отделаться от орудия убийства. В запарке кинул, а потом искал. Сколько дней искал! Раненько по утрам, чтоб никто не видел; ждал, когда все уедут со своих соток, поздно вечером, пока можно было разглядеть, тщательно осматривал каждый сантиметр. И как не посмотрел под лист репейника! Теперь по нелепой случайности вся жизнь полетит кувырком – париться в местах, не столь отдалённых придётся. Это значит, все планы к чёрту, карьера, хороший дом, на который уже почти накопил денег – в ипотеку лезть не хочу, сколько обманывают лопухов с ипотекой. Сразу, наличными, готовую уже квартиру мечтаю купить, а здесь камень дурацкий. И надо же было этой дуре Инге Фёдоровне найти его. Вечером смотрел, не видел её, и свет в её домишке не видел – рано, видать, спать завалилась! А где-же её муж?

Туман под порывами ветра то сгущался, то вдруг порыв ветра его сдует, и издали чётко виднеются люди у дачи, но это продолжается очень недолго, хулиганистый ветер нагонял клочья тумана, прячет от посторонних любопытных глаз, что происходит, какая трагедия разыгрывается на дачной аллее. 

- Инга Фёдоровна. – обратился он. – А ваш муж где?

Вопрос вроде невинный, но последствия каковы будут? Он и сам ещё не знал, что сделает, но смутно чувствовал, что вероятнее всего, придётся убить бабку, так не вовремя попавшуюся на его пути. Вполне возможно, что он и откинул бы лист лопуха, увидал бы проклятый камень, и всё было бы в ажуре, так нет же, бабке надо было с утра пораньше выйти из дома – и вот тебе – камень нашла. Ишь ты. Захотелось ей полечить коленки, для этого, говорит, лопух не вырвала раньше. А если б лопуха не было – тогда мне амба была бы в тот же день. – с ужасом и в тоже время с облегчением, подумал он.

- Нет, Виталий Егорыч вчера уехал в город, дела у него какие-то. Должон приехать с первым или вторым автобусом. – своего мужа она всегда звала по имени-отчеству.

Как хорошо! – подумал убийца. – Теперь, бабка, прощайся с жизнью.

На земле, рядом с забором, под листом лопуха, всё ещё лежал тот самый камень. Лёгкая пыль прикрыла отпечатки пальцев, которые остались до сих пор на камне. Убийца заметил, или ему показалось от страха, что заметил на камне кровь. Он ещё раз воровски оглянулся – никого! Да и кого увидишь в молочном тумане. Убийца понял, что успеет унести ноги, даже если Пушкарёву не удастся сразу убить. Соседние дачи пусты – дачники поразъехались по домам, не скоро приедут. Убийца наклонился и взял камень.

- Что вы делаете? – воскликнула Инга Фёдоровна. – Ведь там отпечатки пальцев убийцы!

- Прошло столько времени! Отпечатков уже давно нет, их смыл дождь и съела пыль. – развязно произнёс Убийца.

- Почему вы так думаете? Я читала, что отпечатки пальцев остаются очень долго! – с недоумением и с неизъяснимым ужасом произнесла старушка. Она и до этого побаивалась этого человека, взгляда его недобрых цепких глаз, а сейчас страх перешёл в ужас, так как Инга Фёдоровна поняла, что перед ней Убийца, который не остановится перед повторным убийством, лишь бы обезопасить себя. – Так это вы убили Иванова? – воскликнула она.

- Да, да! Это я его убил. А сейчас молись, старая, я убью тебя этим-же камнем! – прошипел он. – Можешь звать на помощь – никого поблизости нет!

Он схватил её за руку повыше локтя, сжал пальцы. Она начала отбиваться, схватила его за старую рубашку, в которую он был одет. Он ударил её, старая ткань от резкого движения порвалась без шума.

- На по… - успела выкрикнуть Инга Фёдоровна.

Камень промелькнул перед её глазами, и она услыхала, как хрустнула кость на её виске. Её тело обмякло, глаза потускнели. Она упала на заросшую травой редко посещаемую машинами дорогу. Он ещё раз оглянулся, никого не увидел, да и кого в такую рань можно увидеть на дачах – многие дачники уезжают домой, а кто остался на далёких от этой дачи сотках, тем некогда смотреть на междачную дорогу – кто-то досыпает последние утренние сны, а если кто и проснулся, то копается на своих фазендах.

Цинизм можно сравнить со мхом, облепляющим деревья и камни.

Продолжение следует