Жёны спасут Россию

Венька Миколкин поехал в Амстердам в потёртых шортах, заношенной маечке и в шлёпках на босу ногу, а вернулся оттуда в новеньких «адидасах», топ-модельной маечке, стрингах и пикантных шортиках. На голове – его крашенные и накрученные волосы, на шее – извилистое тату, глаза подведены стрелочками, губы слегка накрашены. Жена - Машка Миколкина- увидела его у раскрытой калитки и обомлела:

- Венька, чертяка, это ты ?

Сняв за дужку голубенькие очки и по-женски крутнув их вокруг оси, Миколкин прошептал сквозь тонированные губы:

- Женщина, как вы разговариваете с представителем Амстердама? Мне ваши гетеросексуальные привычки ни к чему. И вообще ваш быдлацкий язык мне чужд в априори. Имейте предвзятость обращаться ко мне только на сугубо французском с трансгендерным оттенком, чтобы чувствовалась в вашем голосе толерантность и интегрированность в ЛГБТ. Сегодня я для вас, мадам, - человек склонный к парале де франсе и чашечке амстертадамского кофе.

…На следующий день, утром Венька вышел во двор накормить курей в стареньких шлёпках и грязном, подраном трико, без майки. На месте тату – огромное красное пятно. Голова налысо обрита и отблёскивала на утреннем солнце. А под глазом узорно пухлился лиловый синяк.

Он шёл к курятнику с ведром зернового отбора, качал головой, с тоской глядел на Запад и, постанывая от боли, выражался на чисто русском языке с уклоном на малоярославский диалект:

- Етить её маму… Хрень какая-то… Бабошарость обуяла вчера Машку… В свинушную стайку заволокла и мокала мордой в дёрьмо… Курвища, а не баба… А вообще где я был, куда ездил? И откуда в доме взялись чемоданы с косметикой и прочими бабьими прикидами? Чё-то мозги сегодня напрочь отшиблись… етить её маму…