Дама плакала в подушку

Виктор Матюк

Дама плакала в подушку

Пожилая дама плакала в подушку, она и подружки допили до дна последнюю чекушку,
Она сломали намедни старенькую раскладушку, бесились и веселись с мужичком одним,
Былые знания пригодились, в раж, войдя, немного погодя,
Из половой щели он на самом деле  вытащили три гвоздя!
Хвала бойцу невидимого фронта, он только что вернулся с южного курорта, полон здоровья и сил
И потому себя до зари не щадил, любил от души двоих и сразу, грамотно доводил до экстаза,
Одна кончила три раза, а вторая не смогла оторвать задницу от обеденного стола!
Им мелодрама ночами снилась, пришло время, и каждая в тот миг в отважного героя влюбилась,
Давай, не тяни, коль небо послало нам удачные дни для страсти и любви, хвала небесам,
Мужик пролил в грешные души душевный бальзам!
Он принял решение, и кровать пришла в движение,
Секс, как сладкий кекс – от всех бед утешение!
Оспаривать моё мнение не берись, ебись пока ****ся,
Так мне сдаётся, потом пожалеешь, если полюбить женщину не сумеешь!
Лежишь и балдеешь в кровати слегка косой, то есть поддатый, а рядом с тобой
Две жирные туши, ты же околачиваешь членом груши! Бабы, развесив ухи,
Сопят в две дырки и не замечают в святом углу церковные просвирки,
Крашеные яйца в плетёной корзинке молча, наблюдают за поединком трёх персон,
Охи, ахи, тихий крик и стон слышны в мире подлунном, он может прерваться ежесекундно,
Но на уме одно:  жить приятно, да и кончать хорошо, сквозит в открытое настежь окно,
В былые года тот мужик трём бабам не сдавался без боя никогда! Ушли те времена,
Теперь на нём пальто из дешевого армейского рядна, он смотрит на женщин в профиль,
Они сидят напротив и никто из них не против продолжить любовный процесс!
На всё воля небес! Главное - снять стресс  и не потерять интерес к взаимной любви,
Он тоже громко охал и ахал, когда из последний сил сразу двух тёлок трахал!
Вести себя так ему негоже, совесть нашего героя гложет, но он не может допить чашу вина,
Беда не приходит одна! Откуда не возьмись, испоганилась повседневная жизнь,
Как не вертись, она постепенно теряет смысл, нет любви счастливой,
Только вселенское диво идёт неторопливо  мимо тебя, не любя, любимым не будешь,
Оставишь в душе огромную брешь, там нет свободных мест даже для депеш!
Пьёшь и ешь, преодолеваешь большие расстояния в один присест,
Тебе честь и хвала, но с утра холодный озноб сменяет невыносимая жара,
Он вместе с женщинами уникальные шедевры половой жизни создавал,
Простой народ его не забывал, он стройнее стал, и побежал в направлении роз,
Разбитной мужик в их круг был вхож! Он вправду и всерьёз к этой земле намертво прирос,
Но ему ничего от женщин лишнего не нужно, им бы жить дружно и не бросаться словами огульно!
Сейчас себе в дому он места не находит, по знакомым улицам весь вечер бродит,
То песнь заводит, то сам себя лишними расспросами изводит,
Бесценный дар вдруг ускользает из слабеющих рук,
Через пять или десять минут странный звук сделает круг над головой,
Бог ты мой, я же раб твой, умён и красив, скромен и в меру спесив,
Себя, не спросив, внезапно решил, что стезя моего земного бытия
Попыталась грешника удивить, но не прервала нить земных утех!
О, боже! Почему ты в стороне стоишь и в иную сторону зришь,
Хотя бы улыбнись! Голос улетел в небесную высь, а оттуда всесильно эхо
Принесло всё, что разум затуманило: «Заткнись! Обочины жизни держись
И не торопись часто грешить, научись преданно и нежно женщин любить!»
Затихла шёпотная речь, женские ноги сняты с молодецких плеч,
Мужское семя в нужное время упало на благоприятную почву,
Судьба наслала на мужчину порчу, он опосля потерял левую почку,
Написал об этом строчку одной из тех, что вместе с ним совершала тот грех,
О, ужас женского пола, женщина не смогла найти подходящего глагола,
Не ответила знакомому мужику, приятному собеседнику и умелому седоку!
Его просьба лишена чёткого мотива, он же сам трахался без презерватива,
Пил много водки и пива, правда бывает лжива, а женщина не всегда красива!
Преданья старины глубокой безразличны бабьему оку, дрожат строки,
Распри, склоки и взаимные упрёки слышны в тридесятом царстве,
А в православном государстве правда рассеялась в синей мгле,
Ей нет места даже на обетованной земле! Прошлое связано с удушьем,
Авось, в грядущем будет намного лучше, но процесс покаяния запущен,
Но никто из баб не думает о пороке душу гнетущем, память поражает своим бездушьем!
Он вновь и чист, и свеж, как новоиспечённый поэт, но у него денег нет,
Он смотрит на Млечный путь и пытается дверь в прошлое замкнуть!
Баба второго сорта, не красавица и не мастер спорта, но ведет себя гордо,
Так какого же чёрта она  на половую близость с поддонком пошла
В те далёкие года, когда её душа была как дождевая вода чиста?!
Всему виной мирская суета, страсть подобна краткому мгновению,
Грешные люди в тот миг думают только о блуде, им опротивел бренный свет,
Мужики смотрят статным девицам вослед, а те предают бесовской мечте,
Оставшись наедине, и в кромешной темноте! Их провоцирует воображение,
Оно дарит приятное наслаждение, оно разум озарит, и выдаст доверия кредит,
Хватит ныть, будем гулять и вдоволь пить, а потом по течению бытия безбоязненно плыть!
Пришло время топор войны глубоко в землю зарыть и забыть былые грехи,
На хрена ссориться из-за разной чепухи? Не стану я молчать и не буду на всю округу орать,
Что не так здешних баб должна была воспитать приличная мать!
Что ты ржёшь, мой конь ретивый, оседлать себя не даёшь, буром на хозяина прёшь,
И дискомфорт его душе создаёшь? ****а вошь, что посеешь, то пожнёшь!
Теперь кусаешь удила, а жизнь наверняка прошла, у тебя – ни кола, ни двора,
На дворе унылая пора, ты сетуешь на жизнь зря, и готов выпрыгнуть из старого седла!
Внутри нутра – одна мишура, там мало добра, над головой летает гнус и мошкара с раннего утра,
Спасаешься у костра, но дым затмевает очи даже людям молодым, а седым – и того боле,
Мы помимо воли вспоминаем о приятных днях и долгих зимних ночах,
Когда о сексуальных вещах ты думаешь везде: неясно – кого, куда и как?
Очи застил мрак, передвигаешься кое-как, везде - бардак, все бабы – ****и,
Они дают и спереди и сзади не хлеба ради, и не требуют пощады от дяди,
Он же улёгся на диване и приглашает упрямо в гости к нему нагрянуть!
Придётся угодить в яму, не сразу, а опосля, не подцепить бы заразу,
А то потеряешь время зря, поднявшись чуть свет, чуть заря, уйдёшь втихаря
По просеке лесной, недовольный жизнью, роком и судьбой!
Кто сможет грешника в желании жить, тискать и любить безвинно обвинить?
Вот ты в деревне быкам вязал хвосты, но сейчас ты в неурочный час твердишь,
Что грех в постели не творишь, ты, что по ночам не спишь? Небось тебе едино,
Где женское естество, а где глина? То-то и оно, что все живут грешно,
Кое-кто даже более моего! Любого можно бог весть, в чём обвинить,
Массу неприятных вещей о каждом наговорить,  сложно жизнь святым прожить,
Мне же уже давно небом дано: пламенно любить статных и развратных баб,
Велик их грехов масштаб, я же – на все руки мастак, если бы я себя не превзошёл,
Усох бы приличный ствол, пока душа пробуждена от летаргического сна,
Оно впадает в баловство и, слава богу, с ней ничего страшного ещё не произошло!
Жить грешно толпе не запретишь, странная штука - мирская жизнь,
Дрожишь на каждом шагу, засыпаешь на ходу, словно птица на суку,
Ты же навеваешь тоску на женщину ту, что согласно преданно любить
И твои желания ловить! Эта песенка всем мужикам знакома,
Но стоящий член бежит из дома, он – не из никеля и не из хрома,
Но приятен на вид, когда стоит, он к немилости баб давно привык,
Хотя у него одышка и артрит, но член велик в размышлениях своих,
У него нет мыслей иных, как отвадить от себя бесстыжих баб?
Это бесплодный труд, поломайся чуть-чуть  и на себя полагайся,
Не стесняйся, быстро раздевайся и ложись в кровать,
Пришло время баб ласкать! В миг любви попробуй страсть останови?!
Не ври сам себе, что ты покорился року и судьбе, седина на голове – бес в ребре,
Лежи на траве или стой на голове, в многоголосой гурьбе от мути хныканий упрев,
Утихомиришь женский гнев, не говори мне, что ты деликатен извне,
Хотя внутри, держу с тобой пари, только химеры и миражи! Не дрожи,
Старое не вороши, те дни были приятны и хороши, ты жил и любил от души,
Былые грехи в сторону спокойно отошли, им на смену иные неспешно пришли,
Теперь в глухи во мраке заточения рвутся все без исключенья золотые звенья былой любви,
И что ты им в тот миг не говори, как не выкладывай аргументы свои, тебе не удастся
Потеряться в пути, грехи вблизи, не грузи разум свой новой любовной игрой!
Не без язвительной улыбки бывалый мужик готов признать свои ошибки,
Но сразу не исправишь жизнь свою, он никогда не менял свою стезю!
Трудно в кровати, не будучи богатым, взаимности добиться,
Но надо к этому стремиться, иначе можешь с волей распроститься
И никогда не сможешь жениться! Судьба капризней, чем жена,
Но та бедна, а эта должна всему свету печенье и конфеты,
Порою вспыхивает наша жизнь, как сноп сухой пшеницы,
Когда с тобой в постель ложатся толстозадые девицы!
Ты же со всех сторон одними и теми вопросами окружён,
По слухам ты общаешься с множеством духов,
Усталость от ночной работы хуже охоты в степи,
Извлеки уроки из своего бытия и тогда воля твоя
Воплотится в суть земного бытия! Судьбы предначертанья
Плодят горькие воспоминанья, они светят тебе в лицо,
Им не перечит никто! Душа и тело ещё не истлели, дошли до цели,
То есть очередной половой щели, ноне сумели успеха достичь,
Улетела молодая дичь, кто-то бросил ей клич: попытайся себя перебороть,
И ты будешь жить без забот! Суть выпадает из мыслей и слов,
Это сюрприз для знатоков, они немало наломали дров,
Но сделать признание никто из них ещё не готов!
На стезе груда камней, они могут крест поставить на судьбах людей,
Я едва дышу, все невзгоды стойко переношу, и горестно прошу небо
Обозначить вехами новую стезю, а то брожу по кругу, бесовские слуги смеются вослед,
На них креста нет, я же верую Христу и эту веру по жизни несу на сгорбленной стене,
Нет времени пожить немного в тишине! Личный груз освобождён от повседневных обуз,
На руках и ногах нет пут от брачных уз, пришлось брачное свидетельство сжечь,
Как ненужную и пагубную вещь! Она впилась в бесовское ребро как сосущий клещ,
Его голос вещ, нашла коса на камень, из искры возгорелся яркий пламень!
Когда бабе плохо, она на стороне ищет для себя нового лоха,
Он подходит к стареющей красотке, накатывает сотку палёной водки,
На её алчность утопая, нелепую беседу затевает, пусть баба привыкает,
Что пришлый чудак ей – не друг, и не враг, он – просто так мыслитель одинокий,
Мужчина с множеством пороков! Он готов свою беснующуюся плоть
Странным образом перебороть, он сделал женщине сюрприз,
Вытащил из штанов собственный девиз из трёх букв, он – символ жизни для девиц,
А для бывалых баб он – и слуга, и божий раб! Решив, что его тайный орган не мёртв, а жив,
Тут же бабе предложил организовать кооператив: он – председатель, а она – бухгалтер,
Дама в знак согласия сразу сняла трусики и бюстгальтер! Баба та, что клюнула на слова глупца,
И решилась идти с ним до конца! Нет доброго молодца без приличного конца!
На носу холода и свирепая зима, ей не нужна заснеженная Хохлома,
Ей бы не сойти одной с ума, так проходит день за днём,
Он занимается ночной работой без большой охоты,
На хрена ему нужны заботы временной жены,
Ему бы дожить до весны, а там, как карта ляжет!
Он готов принять на свои плечи все печали бытия,
Вокруг них вертится его узкая и скользкая стезя!
На хрена ему обиды те, что свидетельствуют о женской клевете?
Он с волей не готов распроститься и стареющей вдове одним махом жениться,
Зачем себя обременять? Он готов любить и целовать, но детей рожать – не для него!
Преходяще всё! Ему нравились работницы прилавка, около них слякоть, грязь и давка,
Их знает каждая шавка в местной подворотне, бабы те весь день проводят в беготне,
А в ночи предаются страстной и нежной любви!
Он покупает цветы для новой жены невероятной красоты,
Пусть его член напоминает её о днях жизненных перемен,
Он похож на тюльпан, он, как знатный таракан умело входит в половую щель,
Ему нужна белоснежная постель, он, как зверь готов неё без спроса залезть,
Не прикрыв за собой огромную дверь! Чёрт – не брат женатым людям,
Потушим свечу поскорей, пока бабы не вытолкали наглеца взашей!
Зачем и с кем степенный мужчина, и по какой такой причине согрешил?
Неужто его господь разума лишил? Он был у женщин королём,
Потом оставил семью и отчий дом, чтобы стать у старухи последним батраком!
Стынь за окном!  Штопаный гандон – вот кто он! Зачем он нужен старенькой звезде?
 Он находит удовольствие в манде, помогает женщинам в беде,
Но в душе он – не предатель, обычный гуляка и провокатор,
Он – не поэт, он на дуде - чудесный игрец! Он на бабе до утра пашет,
И допивает чашу терпкого вина, а она  - в него по уши влюблена!
При мысли о ней он становится морально сильней,
Никогда не жалей о судьбе своей, страсть плоть обжигая,
Ты ничего не теряешь, лишь честь роняешь, если не удовлетворяешь ту,
 Что перебирает на столе овсяную крупу, а потом, как на духу указывает ему на прыщ в паху!
Надоела мужику пустота, хотя пылкие и нежные уста готовы целоваться до утра,
Неужто новая жена с ума сошла? Что-то стало жарковато, уже звучит гул набата!
Даже член проснулся, сладко облизнулся и был таков, он ушёл под кров трусов,
 Как можно дальше от двух мудаков! Бесстыжий люд особо не вникает в суть,
Ему бы вдоволь хлебнуть вина и пусть ноги раздвигает пошире чужая жена,
Он на раз-два-три-четыре снимет с неё нимб золотой, он в пещере чужой был не впервые,
В момент такие, когда затихают страсти земные, пороки людские встают, как живые
Перед уставшими глазами, можно махать кулаками и бросаться на ветер словами,
Однако ни крики, ни драка, ни даже член-забияка не помогут бабьим слезам,
Она привыкла идти по мужским головам по благословенной дороге в отчий храм!
Из тумана ночного густого не видно Духа Святого, она подождёт ещё немного,
Пока не устанет Всевидящее око, и подождёт пока член сутулый, вновь блеснёт своей культурой!
Он вошёл в неё инкогнито, но это совсем не то, кого она ждала вчера, тогда ебля длилась до утра!
Унылая пора разбила два застеклённых окна, как оказалось, женщина та родом была
Из погорелого театра, она воспринимала только мифические факты!
На ней пальто из драпа, она его вчера достала из дубового шкафа,
И в пылу сражения, дабы избежать унижения, наспех сняла,
На пол пролила стакан креплёного вина и тут же вынесла своему рабу приговор:
Он хуже, чем презренный и нищий вор, свой долг не выполняет,
Роток на чужой кусок разевает, медленно в кровати лошадей запрягает,
Неужто он загодя не знает, какой разговор с пьяной бабой затевает?
Она ему скорый конец предрекает, но он обещает, что даже сидя в кресле
На её бы месте он не шёл на акцию протеста, она не выбросит молодого пришельца
Из разбитого судьбой сердца, у него вся сила в плавках, залупа в бородавках,
Его старая халупа только для ходячего трупа! Было бы наивно и глупо с ним без стыда
Дожидаться Божьего суда! Вот-вот затмится ночная звезда этого дотошного орла!
Глаз людских не робея, он выгибает собственную шею в сторону половых губ,
Он – нежен и не груб, жизнь сделала его рабом, но потом он устроил в её влагалище погром!
Что плохого в том, что он стоит на сквозняке и держит длинный меч в мужской руке,
Баба ещё жива, она – не мертва, она пылает изнутри, так что ты на неё вблизи не шибко смотри!
Она после жаркого ночлега готова погрузить в омут неги,
Пусть её уста охватила мимолётная грусть, и она потеряла нужные слова,
Вместо них льётся талая вода! Этот псих как муха в разрезанном сыре,
В грешном мире, где арок полукружья – главное бабье оружье, не остаётся делать ничего,
Как приступить к дележу, вот почему до утра спокойно не лежу, а за телкою слежу в оба гляжу,
Как молодая ****ь будет свои обязанности в койке выполнять?  Сделано за ночь немало,
Грешная плоть изрядно устала, но выглядеть плохо не стала, она до полуночи блистала,
А когда вконец устала для уныния пора настала! Лиха беда – начало!
А музыка в душе звучала, обошлось без громкого скандала, ночная явь
Переправляет бабьи думы вплавь к первоисточнику любви, она взвешивает слова твои,
 А опосля громко хохочет, и секиру на ратника точит! Мужик тоже хочет, но не может,
Баба может, но не хочет, лежит и мозги дрочит, он едва ноги волочит,
И поднимает крик на всю округу, она ему предлагает позвать на помощь друга!
Баба-дурра нагло смотрит на старинную гравюру, где изображена карикатура на тех,
Кто с перехлёстом потешается собственным мозгом, словно пасечник мёдом и воском!
Она же в морду просит, и матерными словами любовника поносит,
Он не выносит сор из избы, заранее обдумывая дальнейшие ходы!
Он – деловит и в меру знаменит, для общения всегда открыт,
Он – незаметен и славен не только этим! Он любуются знакомым портретом
И улыбается при этом, этот предмет приносит ему славу немало лет,
Он – свет в его окне, его миражи красуются на треснувшей стене!
На столе разбросаны старинные книги – это результат интриги врагов,
От этих мудаков можно ждать чего угодно, они не привыкли поступать благородно!
Этот мужик был толковым, то есть не безголовым, он гнул подковы 
И специализировался по делам торговым, а она была теперь одна:
Ни подруг, ни слуг, ни знакомых, только в окне пенье птиц и жужжание насекомых,
О ней соседи рассказывали много небылиц от третьих лиц, а она ходила, как туча,
Ему не присущ стыд, он велик в своих стремлениях и половых влечениях!
Ему бабы издалека отдавали поклон, он лишь сквозь слёзы издавал жалобный стон,
Он им не отвечал на просьбы и угрозы, лишь менял в кровати позы, чуть позже
Приступал к молотьбе и глубокой вспашке, потом выбрасывал потную рубашку
На штаны и подтяжки! Женщина тешила грешное тело до определённого предела,
То сгибала, то разгибала колени, с ней невозможна измена, страсти лились с перехлёстом,
Хуже жилось усопшим на заброшенном сельском погосте! Захватить полмира ему суждено,
Но мешал возраст и хмельное вино, уже горчит оно! Не дано и что? Жизнь на этом не кончается,
Задуманное не всегда сбывается, он был бы рад вдыхать цветочный аромат,
Но рад пройти через преисподнюю и ад, только бы старых баб лишний раз не утешать,
На хрена ему вдыхать затхлый трактирный смрад? Он шёл наугад к поставленной цели,
При виде половой щели проникал туда, как через песок дождевая вода,
Без суда и следствия не думал о тяжких последствиях своего бытия, извивалась его стезя
Вокруг да около бытия одинокого! Порой он выгибался дугой, друг его член выпрямлялся
И в щель прорывался, размахивался так, что у разбитных баб мир сжимался в кулак,
Его шея вся в поту, он взял высокую ноту и едва не погрузился в пустоту, бабам песнь его мила,
Вот-вот сорвётся искорка с господнего чела и на поправку пойдут домашние дела!
Каждая баба, преодолев терны и ухабы, расцвела бы, но мяуканье жирных котов
Напоминает о прохиндеях им вновь и вновь, этот двинет в глаз, тот ударит в бровь
Или в пах кулаком, и тут же спрячется за углом – там старый и надёжный притон!
Он был бы с женщинами заодно, но посмотрит в открытое настежь окно:
Там люди вдоволь пьют вино и живут грешно, а он ласкает одну и ту же грудь, не вникая в суть,
Нас всех ебут, как слепых котят, то есть шерстят на полном скаку, покоя нет даже на чужом берегу!
Бабы тащат член в рот, прячут под ночной рубашкой отвисший живот,
Одна изящно берёт, а другой давать божий дар в руки страшно,
Не жалей напрасно о пороках мирских, ищи на стороне соратников своих,
Таким нас создал творец, хотя разные мы, но никто не прожил жизнь без сумы и тюрьмы!
Каждая баба стремится зависти с ретивым мужиком кумовство, а зачем ему оно,
Если жить грешно все запрещают и исчадием ада его за глаза обзывают!
Лебезить перед членом не нужно, он трудится натужно и стремится жить дружно
Только с женщиной той, что пленит его своей красотой! Вдруг в одночасье
Мужчина почувствовал себя несчастным, его внешний вид стал страшным,
Головка сжалась в комок, чтоб никто из баб не смог затащить его в тёмный уголок,
Бабий рот теперь закрыт на амбарный замок, всему – своё время, всему – свой срок!
Вот перед ним огромная лужа, глядь, уже нет её, каждая ****ь ищет порядочного мужа,
Чтобы минула стужа в душе, а он на кураже развеял сомнение все о пьянках, гулянках и кутеже!
Его посох суковатый стоит как у бравого солдата лишь тогда, когда плоть в стельку пьяна,
А так болтается в штанах, достигнув покоя, устав быть изгоем, наконец, этот сучковатый  конец
Стал одинокой песчинкой в пустыне, он впитал в себя каноны святые
И забыл обязанности мирские! Каким он парнем был, а каким стал?
Под членом зашатался золотой пьедестал, он устал от жизни такой,
У него нелады с головой, да и с головкой, удивлявшей его своей сноровкой
Нет ни мира, ни согласия, одна оказия сменяет другую, гульба напропалую прошла,
Не затронув ни сердца, ни чела, а баба та, что рядом с ним была, внезапно расцвела!
Она не позабыта, от женских забот отмыта, пьяна и сыта любовью хмельной,
Она за членом, как за каменной стеной! Пусть он временно не стоит,
Но и она не хочет быть беременной, хотя ей нужна палка,
Чтобы не петь задумчиво и жалко! С её – то ногами можно общаться с богами,
Что живут под чистым небом, пьют вину и закусывают свежим хлебом!
Мир таков, как есть, женская месть не знает предела, немощное мужское тело
Идёт ко всем чертям, чтобы там  разделить грех пополам с душой,
Мысли долбят голову вразнобой, одни трубят отбой, а другие вспоминают годы молодые!
Вдруг и в пыльное оконце заглянуло ласковое солнце, мир заблистал, член с коленей встал,
Вновь пьедестал у его могучих ног, он – и ратник, и бог, перед ним белоснежное ложе,
Он тоже многое может, и вновь свои подвиги итожит! День не зря прожит,
Бывало, что белоснежное покрывало даже со старухи слетало, теперь другое время настало,
Крыша в его бунгало стала протекать, а бабы начали ему свои условия выдвигать
И даже на *** посылать, ему ли их намерения не понять? Он прошёл через полымя и ад,
Теперь за прошлое сполна заплатит, небось, на похороны жриц любви сполна хватит!
Бывший кровопийца не будет с выводами торопиться, ему бы напиться и удовлетвориться,
А потом в тёмной келье закрыться на семь замков, итог бытия таков:
Без мужиков – ястребов и орлов не мил бабам отчий кров!
Не хрен бабам выходить на сцену и набивать себе цену с пеной у рта,
Не имея за душой ни кола, ни  двора, можно биться головой о стену,
Но не решить бытовые проблемы! Мы же ищем в жизни остатки барской пищи,
Ходим в жалких отрепьях, словно бабы на сносях, ноги в путах и в цепях,
А любовь вершим на риск и страх! Наша жрица любви наблюдает за дрязгами издали,
Её лицо расплывается в презренной улыбке, осуждая наши едва заметные ошибки,
Мы же сами ищем ****ей глазами, потом в дождь и слякоть начинаем громко ныть и плакать!
 Нам бы трахать женщин поскромнее и не садить с размаху бабам на шею,
Я же месяц медовый, как витязь бестолковый от любопытных глаз закрою завесой тумана,
Только нам в тот миг сияют купола златоглавого храма! Только в день весенний
Есть общность ощущений, а разночтение мнений двух супругов происходит потому,
Что один ценит красоту, а другой поклоняется Христу! Уж лучше не жениться,
Чем в закрытую дверь ломиться! Удовлетвориться можно на стороне,
С этим нет проблем, там создаётся гарем и тебе незачем тратить перья и чернила,
Описывая то, что будет, иль было?! Чего желать другого? Брак ругают отшельники и вдовы,
А мужик бедовый под ночным покровом  приступит игриво к тяжким трудам без перерыва,
Не пустит жажду славы себе на шею, о прошлых ошибках сожалею, бледнею и каменею,
Когда впервые вхожу в места глухие, любовь – моя стихия, день и ночь напролёт
Надрываю живот, то посадка, то взлёт, победный счёт растёт, но за душой печаль скребет!
Зачем совершено так много вздора? Слёзы укора – символ приговора грешниц тех,
Кто, совершив однажды грех, отказался от утех раз и навсегда, а с мужика, как с гуся вода,
Он при делах всегда! Чепуха! У нас общая стезя и с неё сойти никак нельзя! О да!
Плоть грешна, а душа в молитве утешение нашла! Жизнь в разные цвета окрашена,
Лишь в служении священном мужик может быть рабом неприкосновенным!
Кто о чём, а я о пристрастии людском! Ему мы бьём поклон, нарушаем закон,
 А потом огромную жену платим, за пристрастие к юбкам и платьям!

Г. Ржищев
19 мая 2019 г.
9:03