Гороховые страсти - драма

ВСЕ АВТОРСКИЕ ПРАВА НА ЭТО ПРОИЗВЕДЕНИЕ ЗАЩИЩЕНЫ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВОМ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

Балакин Евгений
Г о р о х о в ы е   с т р а с т и
Парабола для взрослых
Царь Горох Седьмой
Фёдор – царевич старший
Гордей – царевич младший
Устинья – царская нянька
Евсей Сковородин – первый боярин
Маланья – дочь первого боярина
Макар Кочерыгин – второй боярин
Ухват Булавкин - воевода
Шишок – дурачок
Марфа – дочь Шишка
Домовой
Фома – немой слуга, муж Устиньи
Зоська – мальчик на побегушках

Первое действие
Домовой – Сегодня пятница. Мелко пакостный день... Значит, достаточно будет одного небольшого возгорания внутри помещения. Так и запишем – пожарчик в тронном зале... Для отчёта. Вообще, быть домовым – это собачья работа. Шаги, стуки, шорохи, голоса, тени! И всё это надо в самое невовремя - глухой ночью, либо после третьих петухов. Но во дворце всё по-другому. Можно неделями ничего не делать. И место пожизненное!  Я долго этого добивался. Клевета, подкуп, шантаж и прочие мелкие радости жизни – и вот я здесь! Мой предшественник спалился на пустяке – стал совать нос не в своё дело, пользовался своим положением, в итоге стал видимым и, в результате, его перевели в преисподнюю. Кочегаром... Но я слышал, что он уже переметнулся в ангелы и теперь работает помощником святого Петра у райских ворот. Смазывает замок бараньим жиром... Вот, что значит связи! Однако, пора за работу...
Домовой пытается высечь с помощью огнива искру.
- Берёста отсырела, будь она неладна! Придётся идти за другой...
Появляется Марфа. Начинает вытирать тряпкой трон. Домового не видит. Тот смотрит на девушку, затем, спохватившись, трясёт головой, уходит. Появляется Фома, в руках у него большой ёрш и гирька на верёвке.
Марфа – Здравствуй, дядя Фома! На кухне дымоход чем-то забило. Дымил вчера сильно... А-а, ты уже прочистил...
Фома машет руками и каркает.
Марфа – В трубе была ворона? Сама виновата... Летала бы сейчас да каркала, а не коптилась в трубе. Дядя Фома, почему все мухи так любят гадить именно на трон! В коровнике бы и делали свои дела на навозе. Нет, им подавай царское место! Что? И люди тоже так делают? Дядя Фома, хорошо, что из всех здесь только я одна тебя понимаю.
Фома что-то с жаром говорит непонятное. Появляется Зоська с пустым ведром.
- Эй, Зоська, ты куда?
Зоська – Устинья за водой послала...
Марфа – Хочешь на троне посидеть?
Зоська – Не-е. Мне за водой... А можно?!
Марфа – Нельзя, но мы с дядей Фомой никому об этом не скажем!
Зоська – Никому, никому?
Марфа – Никому, никому.
Зоська – Ну, разве только чуток... Ого! Как высоко! А мне нравится! Нравится! А ну, подать мне сюда такого-растакого! А ну, всем плясать...
 Марфа надевает ему на голову ведро, смеётся. Незаметно появляется боярин Кочерыгин, хватает Зоську за ухо.
Кочерыгин – Ах, ты поганец! Ты куда это забрался! Ты кем себя возомнил, а? Царём! Отвечай, змеёныш! Кто тебя надоумил?
Зоська – А-а-а-а!
Фома угрожающе мычит и размахивает руками.
Кочерыгин – А ну, пошёл отсюда, недоумок! На меня, на боярина, ещё мычать вздумал! Да я тебя в бараний рог сверну!
Зоська – А-а-а!
Марфа – Отпустите! Вы ему так всё ухо оторвёте! Слышите! Это я ему сказала на трон сесть! Я!
Кочерыгин – Ты?!
Марфа – Я!
Кочерыгин – С каких это пор, девка, ты стала царским троном распоряжаться?
Марфа – Ухо Зоськино отпустите – скажу!
Кочерыгин – Ишь, ты! Ещё и торгуется. Откуда ты такая во дворце взялась? Не помню я тебя... Чья ты? Отвечай!
Марфа – Шишка дочь!
Кочерыгин – Шишка... Марфушка, что ли?
Марфа – Марфа!
Кочерыгин – Марфа... Когда вырасти-то успела - и не узнать! Вот, кажись, недавно ещё в таком же ведре с головой помещалась. (Зоське) А ты, пошёл отсюда! Увижу ещё раз возле трона, велю насмерть запороть на конюшне.
Зоська убегает. Фома уходит следом. Марфа тоже хочет уйти.
- Эй, постой. Погоди-ка!
Марфа – Некогда мне годить! Вы что ль за меня мою работу сделаете?
Кочерыгин – Ты как со мной разговариваешь?! Ишь ты, смелая какая... Некогда ей! Глазища-то какие у неё! Люблю таких... Что, совсем меня, боярина, не боишься? Я ведь много чего могу. Можно сказать, всё могу...
Марфа – Это вам только так кажется, дяденька.
Кочерыгин – Кажется... А ты проверь!
Марфа – Тут и проверять нечего. На радугу после дождя сможете забраться?
Кочерыгин – На радугу... Вот придумала! Зачем?! Что мне там делать? Глупости всё это! Я больше могу! Живём-то мы все не на радугах, а на земле. Хочешь в бархат-шёлк заграничный всю тебя одену! Хочешь на золотых блюдах есть будешь, спать будешь на лебяжьем пуху! Торговлю свою откроешь! Богатой станешь! А? Я помогу, только скажи!
Марфа – Мне и на полатях хорошо спится.
Кочерыгин – Экая ж ты, дура-девка! Никакого соображения! На полатях! Нашла, чем гордиться! Чего хорошего-то? Тебе рай на земле предлагают, а ты ещё кочевряжишься. Соглашайся! Не пожалеешь... А то ж я могу и по-другому с тобой поговорить!
Марфа – Поговорите! А то мне, дяденька, ещё царский нужник убирать надо, а вы мне про какой-то рай на земле сказки рассказываете.
Кочерыгин – Тьфу, дура несогласная! Вот уж точно не дал Бог ума – тут никакие деньги не помогут.
Появляется царевич Гордей. Садится на трон, зевает.
Гордей – Что, уже день? Хоть бы кто предупредил... Пасмурно за окном – тоска! На крыльцо выйдешь – кругом одна калина да бузина! Да лопухи с крапивой... В голове звон стоит, как в чугунном горшке... Эй, служивый! Сбегай-ка в кладовую, принеси мне квасу... Да смотри, чтобы в нём лёд плавал аки белы лебеди в пруду... Марфа, стой! Не уходи...
Кочерыгин – Я, царевич Гордей, не служивый! Я – второй боярин при царе Горохе Седьмом Макар Кочерыгин!
Гордей – Какой боярин?
Кочерыгин – Второй!
Гордей – Врёшь!
Кочерыгин – Провалиться мне на этом самом месте, ежели я вру!
Гордей – Всё равно врёшь... А хочешь быть первым?
Кочерыгин – Каким?!
Гордей – Первым!
Кочерыгин – Первым?!
Гордей – Ага! Конюхом на конюшне! Я отцу скажу, он тебя живо туда определит на службу. Подковы старым клячам будешь менять...
Кочерыгин – Гордеюшка, ты меня не пугай! Не пугай! Не могу я к лошадям. Я их с детства боюсь, а у меня сердце слабое... (апарт) Хоть бы чего поновее придумал. Каждое утро одно и тоже...
Гордей – Вот и умри героем! На конюшне... Во имя царя и отечества! Отец тебя наградит посмертно.
Кочерыгин – Не надо посмертно... При жизни бы...
Гордей – А по-другому, Макарушка, не получается... Умрёшь – наградим! А не умрёшь – не видать тебе медали...
Кочерыгин – Тогда может к кваску ещё и рассольчик принести прикажешь, Гордеюшка? Я ретивый! Я живо сбегаю...
Гордей – Можно и рассольчик... Не помешает. Давай, боярин, молоти копытами!
Боярин убегает.
- Нет! Надо его всё-таки на конюшню. Больно ретив... И соображает туго. Да, Марфа?
Марфа – На конюшне ж работать надо...
Гордей – Заставим! Поди ко мне...
Марфа – Зачем?
Гордей – На ушко чтой-то скажу...
Марфа – Глупость какую-нибудь?
Гордей – Не-е... Умное скажу.
Марфа – Лето на дворе! Хочешь, чтобы снег пошёл?
Гордей – Вот ведь, язва какая! Говорю тебе, Марфа, по делу зову! Подойди ко мне! Царевич тебе велит!
Марфа нехотя подходит. Появляется Фёдор, но его не видят. Гордей хватает Марфу, целует в губы, тут же получает от неё оплеуху.
Марфа – Охальник! Жаль ухвата в руках не было! Так бы и получил им по глазам своим бесстыжим!
Гордей – Ох, и хороши у тебя губы, Марфа! Ох, хороши! Не оторваться... Мёдом что ль намазала? Когда меня полюбишь? Ждать устал...
Марфа – Когда рак на горе свистнет!
Гордей – Значит, скоро. Я его научу! У меня любой засвистит! Полюбишь меня и верёвки можешь из меня вить. Всё тебе позволю! Я такой...
Марфа – Я тебе для чего нужна, Гордей?
Гордей – Для чего... Вот спросила. Для всего! По сердцу ты мне, Марфа... Сильно по сердцу!
Марфа – Опоздал ты, царевич! Мне уже боярин Кочерыгин любовь свою предлагал. Целый час уговаривал...
Гордей –А ты что?
Марфа – Сказала, что подумаю...
Гордей – Не надо так со мною, Марфа!
Марфа – Тебе другая нужна, Гордей... Не такая, как я. Да и не люблю я тебя...
Гордей – Я тебя люблю!
Марфа – Ну, это всё меняет... Ой, кто это?!
Гордей – А-а... Братец мой явился! Давно поди стоял тут, подслушивал? Я уже заметил, где Марфа, там и ты тенью стоишь неприкаянной. Видать, сильно она тебе нравится... А, Федя? Нравится тебе Марфа?
Фёдор – Уйди отсюда, девка!
Гордей – Ты полегче давай с нею!
Марфа уходит.
Фёдор - Кто мне нравится, ты в последнюю очередь узнаешь.
Гордей – Гордый какой! Да это ж все видят, кроме тебя! Ты, Феденька, слепой по ней слюни распускаешь, а что бы с тобой было, если б зрячий был? А я её всю вижу! Всю до последней чёрточки! Каждый день ею любуюсь! Особливо, когда солнце на волосах у неё играет! Ты себе даже представить не можешь, как она хороша! Сегодня даже поцеловать себя дала в губы алые! Так-то вот, слепышок!
Фёдор – Да ты счастливчик! По какому уху она тебя за это отблагодарила -  по левому или по правому?
Появляется Маланья. Подслушивает.
Гордей – А это неважно! Главное, как она на меня при этом смотрела. А смотрела она на меня, братец, очень даже ласково! А то, что брыкается, так это, брат, первое женское дело... Они любят, когда их уговаривают. Эх, как румянец на её щеках играл! Видел бы ты...Но где тебе в своих потёмках это разглядеть.
Фёдор – Твоя правда, Гордей... Только не радуйся – в твоих потёмках сам чёрт ногу сломит. Они пострашнее моих будут.
Появляется Кочерыгин с квасом и рассолом.
Кочерыгин – Вот! Изволь откушать, Гордеюшка… Рассол ядрёный, с хреном, тмином и дубовым листом! Мёртвого на ноги подымет...
Фёдор – А со мною и здороваться не надо! Так что ли, боярин?
Кочерыгин – Так это... Не приметил я тебя, царевич…
Гордей – А что с тобой здороваться? Слепому место на паперти, а не во дворце. Батюшка тебя только терпит. Смотрит на тебя и мучается. Он сам мне об этом говорил... Я ему первый помощник и наследник, хотя и младше тебя по рождению. Мне и поклоны будут бить! Так я говорю, Макар? Так я говорю?!
Кочерыгин – Так... Так.
Гордей – То-то!
Фёдор – Да ты, Гордей, у нас мечтатель!
Гордей – Я не мечтатель! Я просто будущий царь!
Фёдор – Тебе видней... Ваше Величество!
Фёдор уходит.
Кочерыгин – Пойду и я...
Гордей – Стой!
Кочерыгин – Стою...
Гордей – Ржать умеешь?
Кочерыгин – Чего?
Гордей – Ржать, говорю, боярин, умеешь?
Кочерыгин – Ну-у... Не пробовал.
Гордей – А ты попробуй!
Кочерыгин (апарт) – Вот злодей! Дай Бог выдержать... И-и-и-и-и!
Гордей – Это ты сейчас, Макар, как жеребец ржал или, как кобыла?
Кочерыгин – Как кобыла...
Гордей – Похоже... На конюшню зайди!
Кочерыгин – Зачем это?
Гордей – Посмотри, что там первый конюх делает. Пригодится когда-нибудь...
Кочерыгин уходит. Появляется Маланья.
Маланья – Я всё видела!
Гордей – Ты это о чём?
Маланья – О ней! О разлучнице моей! Об этой девке! Что ж ты, Гордей, как собачонка за нею бегаешь? Глаз с неё не сводишь... Как увидишь её, так в лице меняешься. Я же всё замечаю! Всю гордость свою растерял! Неужто она так тебе по сердцу? А она тебя даже не любит! Ни вот столечко... Не пара она тебе, не пара! Хоть бы вид сделала для приличия, хоть бы притворилась... Ведь царский сын её обхаживает! А она в лицо тебе смеётся... Ненавижу её! Счастье моё крадёт... Гордеюшка, посмотри же на меня, посмотри! Вспомни, какие слова ты мне говорил, как хорошо нам было вместе... Как улыбался мне... А сейчас прячешься от меня... избегаешь...
Гордей – Врёшь ты всё, Маланья! Врёшь! Наговариваешь... Любит она меня! Любит! Виду только не подаёт... Меня не обманешь, я это чувствую...
Маланья – Приворожила! Ведьма...
Гордей – Уйди от меня, Малаша! Не доводи до греха...
Маланья – Гордеюшка! Не бросай меня! Бог накажет! Без тебя я не знаю, что с собой сделаю!
Гордей – Делай, что хочешь. Только мне всё равно... Всё равно!
Заходят Горох Седьмой, боярин Сковородин, Кочерыгин, воевода Булавкин, Устинья и Шишок. Устинья держит царскую корону, скипетр и державу. Маланья быстро уходит.
Ухват – Царь-батюшка! Дозволь мысль тебе донести свою! Год целый вынашивал её, сам себе не верил, думал – блажь, дурь, бред сивой кобылы! А вот нынче решился я, созрел. Понял, что тянуть с этим больше никак нельзя, не то враги наши опередят! Себе не прощу!
Сковородин – Да отстань ты от него, Ухват! Не на троне он ещё! Не готов...
Шишок – Ухват сидит на троне в соломенной короне!
Ухват – А-ну, Шишок, цыц! Поговори у меня ещё! Искалечу!
Горох Седьмой садится на трон, Устинья надевает ему корону на голову, в руки вкладывает скипетр и державу.
Горох – Похорошела дочь твоя, Евсей! Расцвела, как маков цвет... Чего так редко во дворец заходит?
Сковородин – Стесняется она здесь, царь-батюшка. Ей больше по нраву дома быть... За хозяйством приглядывать, рукодельничать...
Горох – Одно другому не мешает. Поговорить с ней хочу... Нравится она мне. Возьмёшь меня в зятья, а? Евсей? Или откажешь?
Сковородин – Царь-батюшка!!!
Горох – Ну, тогда дело за сватами... Говори, воевода!
Ухват – Начну с конца, чтоб было понятнее! С незапамятных ещё времён...
Горох – Давай покороче! Рука у меня чтой-то нынче... Державу не удержу...
Ухват – Царь-батюшка, вели принять шапки на вооружение всей нашей рати! По три на воина!
Горох – Чего? Какие ещё шапки?
Ухват – Суконные!
Шишок – Копьё суконное летит, Горох Ухвата наградит!
Сковородин – Да ты, Ухват, никак сбрендил! Ты в своём уме! Суконные шапки на вооружение всей нашей рати?! Мы где столько денег возьмём?! Сукно нынче аж три алтына за аршин! Шутка ли, такими деньгами кидаться!
Ухват – Ты, Евсей, коли ничего в стратегии не смыслишь, так и не лезь в военное дело! Ты этому не учился! А я с трёх лет с коня не слезал! Мы с шапками-то с этими в три раза сильнее станем, царь-батюшка! Вру! В четыре! Любого врага одолеем! Сокрушим!
Горох – Ну-у-у... Любого?
Ухват – Практически!
Горох – Евсей! Ну-ка, выдай воеводе медальку за рвение! Молодец, Ухват! Заслужил! Не ошибся я в тебе, хоть и говорили о тебе всякое неприличное...
Шишок – Медаль на шее, как хомут! Храни её... Не то – сопрут!
Ухват – У меня не сопрут! Я сам, чего хошь сопру...
Сковородин – Царь-батюшка, проверить бы надо эту суконную силу. Показ устроить... А то ухнем столько денег... Только на смех себя подымем перед заграницей.
Горох - Вот что я придумал!
Ухват – А я уже с этим согласен!
Горох - Макар!
Кочерыгин – Здесь я, царь-батюшка!
Горох - Завтра после обеда вели, чтобы к Красному крыльцу медведя привели... Поздоровее.
Ухват – Медведя?! Зачем медведя?!
Горох – А затем, чтобы ты, Ухватушка, по-молодецки, с тремя суконными шапками наперевес на медведя бы на этого напал и поразил его в самое темя. А я иностранных послов всяких там приглашу для этого случая, чтобы они смерть медвежью увидав, всем своим королькам об этом рассказали. Пущай дрожат! Справишься?
Ухват – А то!
Горох – Молодец! Евсей, готовь для Ухвата орден!
Ухват – А! Вспомнил! Вот незадача... Завтра не получится, царь-батюшка... Ну, никак!
Горох -  Почему?
Ухват - У тёщи именины! Пригласила на блины с осетровой икрой... Отказать неудобно. Пополам распилит...
Горох – А послезавтра?
Ухват – А послезавтра у моей дочери смотрины! Чуть не забыл... Вот совпало, так совпало! Давай, царь-батюшка, я на следующий год с этим медведем сражусь! Пущай он поживёт ещё немного, подрастёт...
Горох – Евсей! Медальку сымай с Ухвата долой...
Ухват – За что?! Не отдам!
Кочерыгин – Ещё как отдашь! А ну, служивый, руки по швам! Смирно! Была медалька и нет медальки! Фокус такой! Скромнее надо быть. Царь-батюшка, ты у нас самый мудрый!
Ухват – Грамотку хотя бы дайте...
Горох – Что подданные мои? Не ропщут? Только голую правду!
Сковородин – Голую?
Горох – Голую!
Сковородин – Ропщут...
Горох – М-м-м?!
Сковородин – Требуют разрешения торговать горохом в ночное время суток!
Горох – Что?! В ночное?
Сковородин – В ночное, царь-батюшка...
Кочерыгин – Возмутительно! Кощунственно! Как можно?!
Горох – Ну, не знаю, не знаю... Больно уж крамольно звучит. Тут надо крепко подумать... А то, как бы чего... Как ты считаешь, Макар? Уступить?
Появляется Домовой.
Кочерыгин – Отнюдь! Но считаю, что надо сделать горох ещё более твёрдым! Ну, как твоё слово, царь-батюшка!
Горох – Зачем?
Кочерыгин – Не знаю. Но звучит красиво...
Домовой – Метафора...
Горох – Красиво... Ты по делу говори, боярин! Я что, красотой этой рты недовольным затыкать буду!
Шишок – На всех не хватит красоты, законопатить, чтобы рты!
Сковородин – При этом они не только требуют, но и песни распевают облыжные!
Горох – Песни?! Что за песни?!
Сковородин – Про горох! С намёком!
Горох – С подтекстом, что ли?!
Сковородин – С ним!
Горох – Хором поют или по одиночке?
Сковородин – В зависимости!
Горох – Пой!
Сковородин – У меня так не получится. Голос слабый, пою фальшиво и слов не знаю...
Горох – Пой, говорю!
Сковородин - «Баба сеяла горох и сказала баба – Ох! Все труды мои напрасны, вырос здесь чертополох…»
Горох – Хватит! Довольно!!! Не ожидал... Чьи слова?
Сковородин – Народные!
Горох – Тьфу! Концов не сыщешь... А ты, Гордей, что обо всём об этом думаешь?
Гордей – А что тут думать! Самых рьяных на кол! Чего с ними церемониться! Никогда у нас по ночам горохом не торговали! Крамола это! Враги на наши устои покушаются и горохом прикрываются!
Горох – На наши устои покушаются?!
Ухват – Бунт?! Царь-батюшка, только вели! Все, как один костьми поляжем! Только перед этим дозволь фамилию мне свою поменять! Куражу в ней нету! Страху! Не могу я больше Булавкиным в бой ходить! Ну, несерьёзно это для воеводы! Дозволь Булавиным стать, или Булатовым, или...
Домовой – Булавенищевым!
Ухват – О! Булавенищевым! Самое то!
Кочерыгин – Евсей, слова сам придумал?
Сковородин – Какие ещё слова?
Кочерыгин – Песни этой...
Сковородин – Да ты что?!
Кочерыгин – Ладно, ладно... Знаю я тебя. Дай переписать...
Горох – Гордей... Подержи-ка державу. Рука совсем затекла...
Фёдор – Что ж меня не спросишь обо всём об этом, отец? Старшего твоего сына? Я, хоть и не вижу, но зрячим ни в чём не уступлю.
Шишок – Старшим будет только тот, кто откроет шире рот!
Горох – Говори, Фёдор. Только побыстрей... Неможется мне сегодня.
Фёдор – Ну, так вот моё мнение! Торговлю горохом по ночам надо позволить! Хуже от этого никому не будет. Зато деньги в казну пойдут. Вон, у наших соседей давно уже редькой по ночам торгуют... И хреном! И все довольны.
Гордей – Ну, ты сравнил хрен с горохом! Ничего общего! Ни по форме, ни по содержанию! А обычаи?! А традиции!!!
Фёдор – Только сделать это в виде особой царской милости. Подданные отнесутся к этому с пониманием. А от традиций, ежели они начинают напоминать седло на корове рано или поздно надо отказываться. Тем более, что горох нынче стал не тот, что был раньше. Измельчал и начал отдавать горечью...
Горох – Что?! Горох не тот?! Да как ты смеешь говорить мне подобное!? Мне Гороху Седьмому! Прочь с глаз моих! Доигрался! Лишаю тебя всех прав на наследство и корону! Не сын ты мне больше, не сын! Ухват! Всех бунтовщиков и певцов изловить и в цепи, чтобы другим неповадно было!
Ухват – Знамо дело! Не в первой...
Домовой – Так... Пора разводить костёр...
Горох – А-ну, всем плясать! Да так, чтобы половицы ходуном ходили! Чтобы мозги набекрень съехали! Увижу, кто плохо старается – голова с плеч долой! Сегодня же с плахи скатится! Сегодня же! Шишок, давай плясовую!
Шишок играет на балалайке, поёт. Все пляшут. Горох на троне наблюдает.
Шишок –  Балалайка заиграй, лезет каша через край.
             Соловьём поёт лягушка, скачет по полю кукушка.
             Рыба по небу летает, волк от зайца убегает.
             Речка встала на дыбы, из горшка растут дубы.
Горох – А ну, Ухват, веселей! Выше ноги-то подымай! Выше! Строевым пошёл! Не отставай, Гордей! Не посмотрю, что сын мой! Враз жизни лишу! Не увиливай, Устинья! Задорнее! Пошла лебёдушкой!
   -            А кто этому не верит, пусть идёт и сам проверит.
               На забор залез медведь и давай ослом реветь      
Горох – Плохо стараетесь, бояре! Вприсядку давайте, не то обоих в яму посажу на цепь! Фёдор, дробнее каблуками стучи!
    -          Бык погнался за ухватом, а корова за ушатом.
               Муравей поймал гуся - вот она и песня вся!
Из-под трона повалил густой дым. Царь с перепугу валится с трона на пол.
Устинья – Караул! Пожар! Горим! Горим!
Гордей -  Бояре, без паники! Царя спасайте, покуда я скипетр с державой унесу! Я быстро!
Устинья – Что делается-то! Родненький! Горохушка! Куда ж ты глазоньки-то свои закатил! Вставай... Дыши, родимый! Не помирай!
Шишок – Царь Горох свалился с трона, покатилася корона...
Кочерыгин – А ну, иди отсюда, юродивый! Евсей! За ноги его хватай! Ты за левую ногу, я – за правую! Волоком потащим самодержца!
Сковородин – Почему это, Макар, ты за правую, а я за левую?! Я – первый боярин! Мне больше положено за правую!
Кочергин – Мой род твоего древнее!
Сковородин – Докажи!
Кочерыгин – Тут и доказывать нечего! Все это и так знают! Моя правая нога!
Сковородин – Нет моя! Слышал, царь мне зятем будет!
Ухват – Куда?! А ну, отойдите от него, бояре! Я уже один орден нынче упустил, второй уж точно мой будет! Не провороню! Ну, что вы стоите, как столбы! Раз, два, взяли! Хватайте его и несите за мной! Да поживее! Чего, копаешься, Евсей? Царскую ногу поднять не можешь?
Сковородин – Больно уж тяжела...
Ухват – Да уж потяжелей твой головы будет! Царь-батюшка, держись родимый! Сейчас я тебя вытащу! Спасу! Всё исправлю!
Уходят. Остаётся только Фёдор. Прибегают с ведрами Марфа и Зоська, заливают огонь.
Домовой – Берёсты переложил... Полыхануло крепко. Эдак я без работы могу остаться. Впредь надо будет поосторожнее...
Марфа – А ты почему, царевич, со всеми не пошёл?
Фёдор – Некуда мне идти... Не нужен я здесь никому. Только и осталось, что на паперть -милостыньку просить. Как мне мой братец посоветовал...
Марфа – Мало ли что он тебе посоветовал! Ты старший, тебе и трон!
Фёдор – Мой отец так не думает...
Марфа – Он что, не своими мозгами думает!
Фёдор – Нельзя так о царе, Марфа! Ты не на его месте...
Марфа – И ты не на своём!
Появляется Гордей.
Гордей – Бегу на помощь тебе, царь-батюшка! Бегу! Вот он я! А, унесли уже... Когда успели?
Фёдор – Унесли! Каждый своё... Кто царя, кто скипетр с державой.
Гордей – Тут ты прав, Федя... Каждый своё. Чтобы на твоём месте не оказаться. Приходиться выбирать... А у тебя тут больше ничего своего нет! Нет! Грустно, да? А ты терпи... Народ обиженных любит. Посильнее бы тебя обидеть, Федька, да уж больше некуда! В конуре собачей жить будешь у меня. А ты, Марфа, чтобы сегодня вечером пришла ко мне! Ослушаешься будущего царя – накажу!
Марфа – Я скорее утоплюсь!
Гордей – Не верю! Не утопишься! Жить-то как хорошо на белом свете!
Домовой – И на том неплохо, ежели повезёт...
Гордей - Любишь ты меня! По глазам твоим вижу, что любишь! Вон ты какая молодая, красивая да горячая, а такими словами кидаешься! Утопишься – не увидишь меня больше. Да и отец твой, дурачок, без присмотра останется. Тебе это надо? Мне-то он не нужен будет, как батюшке моему... Мне-то он без надобности! Скажет про меня плохое – я его живо на цепь посажу возле ворот. Пусть на прохожих тявкает... Скажи ему об этом, Марфа! Жить надо да радоваться! Хорошо, что трон не сильно обгорел... Кто ж это за поджогом стоит?! А? Не случайно же он именно тут полыханул... Под троном! Вот враги! Не иначе Ухват царём стать захотел! Всеми править! Ах, злодей! Не выйдет! Я за этот трон любому глотку перегрызу... Любому! (Подходит к Фёдору, пинает его сзади) Получай, слепышок! Теперь любой с тобой может так сделать! А я так каждый день буду!
Марфа – А ну, отойди от него!
Гордей – А то что?
Марфа – А вот что!
Выливает на Гордея воду из ведра.
Гордей – Ты что делаешь, дура?! Ты знаешь, сколько этот кафтан стоит?!
Марфа – Я знаю, что так прокажённых отливают, чтобы они заразу повсюду не разносили! Не царь ты и никогда им не будешь!
Появляется боярин Сковородин.
Сковородин – Царевич! Гордеюшка! Плохо дело!
Гордей – Что?! Что случилось, Евсей?! Говори! С царём что-то?!
Сковородин – С ним... Беда! Язык у него отнялся с испугу! Мычит, как телок на верёвочке, а сказать ничего не может! И взгляд без мысленный...
Фёдор – Без мысленный?!
Сковородин – Без мысленный! Как у младенца... Послать за лекарем?
Гордей – И ты до сих пор этого не сделал?! Послать немедленно! Бегом!
Сковородин – Ох, беда, беда...(убегает)
Гордей – Стой!
Сковородин – Чего?
Гордей - Ты вот что, Евсей... Я тут подумал... Покуда за лекарем бегаешь, время потеряешь... Не успеем! Скажи-ка ты Ухвату, чтобы он пушку зарядил и рядом с батюшкой выстрелил. Чего смотришь бараном?! Я что, непонятно говорю? Пушку зарядил и рядом с царём выстрелил! После этого у многих испуг проходит! Сам слышал! Может, и ему поможет... Всякое бывает.
Сковородин – Так это...
Гордей – Что?!
Сковородин – Как-то...
Фёдор – Не слушай его, боярин! После такого лечения, ему уже, точно, ничто не поможет! Беги скорей за лекарем!
Гордей – Не сметь! Меня слушай, Евсей! Федька здесь никто! Никто! Пустое место! Я здесь главный! Исполнять!
Боярин убегает.
Гордей – Что, Марфа? Не царь я и никогда им не буду?! Так ты говорила?
Марфа – Так! И от слов своих не откажусь!
Гордей – Упрямая... Это мне в тебе и нравится. Я тебя ещё злее за это любить буду! Царицей тебя сделаю! Завтра же и сделаю...
Появляется Шишок. Плачет.
Марфа – Батюшка! Что с тобой?
Шишок – Был у нас один царёк, а теперь осталось двое. Первым блюдом станет старший, младший будет на второе...
Гордей – Какое ещё там второе?! Чего ты там бормочешь, дурачок? Попридержи язык, не то съесть его заставлю!
Фёдор – Что, шкурку-то свою овечью снял, Гордеюшка? Дождался, наконец-то?
Гордей – А иначе, как мне в вашу овчарню попасть? Но некогда мне сейчас об этом. Дела ждут! На досуге с тобой о приятном побеседую, Феденька... А-ну, с дороги, шут гороховый! Завтра же его на цепь! Надоел он мне...
Гордей уходит.
Марфа – Батюшка, пожалуйста, не говори больше ничего! Не говори! Погубишь себя только! Молчи, родненький, молчи... Пойдём отсюда!
Шишок – Нечеловек стоит и нас слушает...
Фёдор – Гордей, что ли? С него станется подслушивать... Выходи, змей подколодный!
Шишок – Не Гордей это. Нечеловек стоит и слушает...
Марфа – Где?
Шишок – Вон он! В углу...
Марфа – Нет там никого! Почудилось тебе...
Шишок – Нет! Не почудилось. Он давно уже здесь... Он всё слышит. И всё может... Он сильный.
Фёдор – Кто? О ком это он?
Марфа – Не знаю... Мерещится ему что-то. Нет там никого, батюшка...
Слышится пушечный выстрел.
Фёдор – Ах, черти окаянные! Они всё-таки выстрелили, злодеи! Воспользовались случаем...  Ну, и Бог им судья! Никому от этого лучше не будет...
Шишок – Чужая мать стоит у трона! Хватает с лёту, как ворона…
Появляется боярин Кочерыгин.
Кочерыгин – Царевич! Царевич! Хорошо, что ты здесь... (Марфе и Шишку) А вы идите отсюда! Идите! Нечего тут делать! Не путайтесь под ногами! Тут дела государственной важности!
Марфа и Шишок уходят.
- Там Гордейка с Ухватом совсем спятили! Царя к пушке привязали, чтобы, мол, от испуга его спасти! Сковородин, паскуда, туда же с ними! Разве ж так от испуга спасают?! Наоборот надо! Это бунт! Крамола! Царя добивают! Я кричал, воспрепятствовать им пытался! Куда там! Никто не слушал... Ухват в меня даже плюнул! А царь-батюшка только молчит, да улыбается блаженно... Пропал Горох Седьмой! Пропал... И я вместе с ним! Ухват теперь всю мою торговлю приберёт! Голым меня по миру пустит... И тебе, царевич, несдобровать! Возвысь голос! Чтобы услышали! Стукни кулаком! Пришло твоё время! Ты старший сын, тебе и править! А я первым советником тебе стану -  и глазами твоими, и ушами! Вернее меня никого у тебя не будет! Я место тайное нашёл, куда Гордей скипетр с державой припрятал. Вот они! Держи руками! Как тут и были! А я сейчас на Красное крыльцо побегу и буду оттуда кричать, что ты теперь царём стал! Ты! И людям своим велю, чтобы они везде это говорили! Решайся, царь Фёдор Первый!
Появляются Гордей, Ухват, Сковородин и Устинья. Воевода и боярин несут Гороха Седьмого. Кладут его на стол, тот не шевелится.
Устинья – Преставился никак кормилец наш...
Кочерыгин (тихо Фёдору) – Возвысь голос свой, царевич! Покажи им, кто здесь хозяин!
Фёдор – Не надо мне ничего этого, Макар... Отказываюсь...
Кочерыгин – Так ведь сожрут же тебя! Проглотят, не подавятся! Ты же у Гордея костью в горле стоишь!
Фёдор – Отказываюсь...
Гордей – Это у тебя, что в руках, Фёдор?! Не успел батюшка остыть, а ты уже за державу вцепился?! Совесть есть ли в тебе, брат?
Фёдор – Не тебе меня в этом укорять! Что с отцом?! Он жив?!
Гордей – И ты ещё после того, что сделал, спрашиваешь меня – жив ли он?! А знаете, кто сказал, что испуг выстрелом из пушки лечат? А? Он! Он Сковородина заставил это сделать! Приказал ему! Так было, Евсей?
Сковородин – Ну-у-у… Так.
Гордей – И вот чего ты добился, Фёдор! Своего! Радуйся! Отец наш лежит бездыханный по твоей милости! Ты его убил!
Фёдор – Это неправда!
Гордей – Это неправда?! Вот он, отец наш бедный лежит поверженный перед тобой, и ты говоришь, что это неправда?! Это неправда?! Лжец!
Домовой – Талантливый юноша! Но каков подлец...
Фёдор – Батюшка! Где ты...
Гордей – Не смей прикасаться к нему своими преступными руками!
Кочерыгин – Гордеюшка! Ты не поверишь! Прибежал я сюда посмотреть, не забрался ли кто посторонний на трон – глядь, а девка эта, дочь Шишка, в руки ему уже скипетр с державою суёт! Украла, видать! И так весело смеётся при этом, мол, мы их всех дураков обманули! Заговор у них! А он, братец твой тёмный, уже и на трон усесться хотел, да я ему не дал! Не дал! Отойди, говорю! Не тебе Горох Седьмой трон отдал! Лишил он тебя всего! Так Федька слушать меня не стал, а ещё и скипетром два раза под ребро ударил! Вот сюда! Страсть, как болит... Вот те крест, Гордеюшка, ежели вру! А ну, отдай чужое!
Гордей – Так всё было?
Фёдор – Нет.
Кочерыгин – Врёт! Всё врёт, царь-батюшка!
Гордей – Как смеешь ты! Я тебе, Макар, не царь-батюшка!
Кочерыгин – Царь! Царь! Что хошь со мной делай! Голову мне руби, казни, а от слов своих я не отказываюсь! Царь ты для меня! Царь!
Ухват – Сейчас и отрубим! Чего откладывать! Прикажешь, царевич?
Гордей – Руби!
Кочерыгин – Гордеюшка! За что?! Я ж тебя на руках ещё носил! Пощади... Не надо!
Гордей – А ты знаешь, как надо? Ладно, Макар... Пошутил я. Мне верные слуги нужны... Где Марфа?
Кочерыгин – Аж сердце прихватило... Напугал до полусмерти... Прячется она, поди, где-нибудь...
Гордей – Я с ней позже разберусь. А что ж мне с тобой, Феденька, делать?
Фёдор –Ухожу я. Сам! Ничего мне от вас не нужно. Только её не трогайте! Марфу...
Гордей – А это уже теперь моё дело – трогать её или не трогать! Тебя не спрошу. Захочу – трону её, захочу – ещё раз трону! Евсей! Дай ему бумагу. Пусть подписывает отречение... Полное и безоговорочное! Поразборчивее пиши, слепень!
Фёдор подписывает.
- Ну вот и всё! Избавил ты меня, братец, от лишних хлопот. И себя тоже... Прощай! А теперь, все за мной! Свечу поставлю за новопреставленного! Евсей, глашатаев на все площади! Пусть славят нового царя! Гордей Первого! На многие лета! Ухват! Выводи рать на коронацию! Все мне присягу будут давать! Все! Орден – за мной!
Все уходят. Остаются Фёдор, Устинья и Домовой.
Устинья – Ушли... А про тебя, царёчек мой, даже и не вспомнили. Забыли... Видать, никому ты здесь по настоящему-то и не нужен был. Только страхом и держал всех возле себя...
Фёдор – Не всех, Устинья! Не всех... Мне он был дорог, мне он был нужен.  Да только вот отец меня к себе не подпускал. Держал на расстоянии, словно я заразный какой, словно я ему не родной был... При живом родителе сиротой ходил... Разве ж я виноват, батюшка, что родился слепым! Разве ж я виноват! За что ты так со мной...
Устинья – А может, ты не слепым родился...
Фёдор – Что?!
Устинья - Ты родился зрячим.
Фёдор – Каким я родился?! Повтори!
Устинья – Зрячим.
Фёдор – Зрячим?! Чего плетёшь? Не верю... Тогда почему... Почему же я видеть перестал?! Что со мной произошло, Устинья?! Что?! Ты знаешь?! Говори!
Устинья – Знаю. А может, это я тебе ослепила!
Фёдор – Чего болтаешь-то, безумная! Нашла время шутки шутить!
Устинья – А я не шучу.
Фёдор – Что?! Что ты сказала?!
Устинья – Что слышал. Не глухой...
Фёдор – Так ты это вправду говоришь?!
Устинья – В самую, что ни на есть вправду.
Фёдор -  За что?! Зачем?
Устинья – Зачем? Потому что ты старший.
Фёдор – Потому что я старший?! Ну, так и что с того, что я старший?! Это-то тут при чём?!
Устинья – А при том, что Гордей мой сын!
Фёдор – Твой сын?! Какой ещё твой сын?! Как ты смеешь такое говорить, ведьма?!
Устинья – Смею! Потому что знаю!
Фёдор - Врёшь! Врёшь!! Брат он мне родной! Брат!
Устинья – Нет. Он тебе не брат. И никогда им не был...
Фёдор – Не верю! Ты всё выдумала! Выдумала! Зачем тебе это?! Зачем?! Говори, подлая! Говори, что ты со мной сделала! Не то...
Устинья – Не то, что, Феденька?  Что!? В жмурки я с тобой играть не стану, а так тебе меня никогда не поймать. И чтобы я тебе ни сказала, никто тебе не поверит! Никто! Царь мёртв, а сын мой безродный трон этот займёт! Вместо тебя! Так-то вот, слепышок!
Фёдор – Подлая! Подлая! Только попадись мне в руки!
Устинья – Теперь живи с этим! Долго же я этого ждала! Прощай! Мой сын быть тебе здесь не позволит...
Фёдор пытается дотянуться до неё, но Устинья с лёгкостью ускользает. Домовой толкает её прямо ему в руки.
Устинья – Ах! Что это?!
Фёдор – Попалась, змея подколодная! Теперь не вывернешься! Что, думала, слепой так и не справлюсь? Я справлюсь! Говори, как всё было! Не то я шею тебе сверну! Говори!!
Появляется Фома.
Устинья – Отпусти! Тебе некто не поверит! А я от слов своих откажусь! Не докажешь!
Фёдор – А мне всё равно - поверят или не поверят! Это касается только меня, моей жизни, которую ты изломала! Мне ты и скажешь... Всё скажешь!
Устинья – А-а-а! Больно! Убьёшь меня – грех возьмёшь на душу!
Фёдор – Ты лучше о своей душе сейчас думай, ведьма! Ну?!
Устинья – Фома!!! Помоги мне! Помоги! Видишь, что со мной делают! Чего истуканом стоишь?!
Фёдор – Не сметь, Фома! Велю тебе стоять на месте! Говори, злодейка!
Устинья – Не надо... Я всё скажу… Всё! Когда царица померла во время родов, мне дали выкормить её младенца. А у меня своё дитё только что родилось... Я смотрела тогда на них обоих и видела, что между ними нет никакой разницы... Что на лбу ни у кого из них не написано, кто из них царский сын, а кто из подлого сословия. Только у царевича пятно родимое было прямо против сердца... И я поняла, что вот тот случай, который я не упущу...
Фёдор – Дальше! Чего замолчала? Что ты сделала с моим братом?
Устинья – А ты как думаешь? Отравила! Судьба у него такая. А всем сказала, что это мой сыночек помер...
Фома – А-а-а! Э-э-э-!
Фома бросается на Устинью.
Устинья – Да! Тебе не сказала! И правильно сделала! Разболтал бы всем об этом! Всё затеянное мною уничтожил бы!
Фёдор – Отойди, Фома! Не трогай её! Дальше рассказывай!!
Устинья – А дальше был ты... На пути стоял! Я и тебя дурман-травой опоила да ты крепче оказался. Выжил...
Фёдор -  Только ослеп...
Домовой – Предусмотрительная...
Фёдор – Я думал таких людей не бывает... Как же у тебя рука поднялась на младенца? Как ты после этого Богу в глаза смотришь?!
Устинья – Не до меня ему! Много нас, людей-то на земле. За каждым недосмотришь... Зато сын мой с царской короной на голове на этом троне сидеть будет! Значит, не напрасно всё это было! Не напрасно! (Фоме) Что ты на меня так смотришь?! Чего уставился?! Радуйся! Кабы не я, так сын наш навоз бы из конюшни вывозил до самой смерти, вроде тебя! С тебя-то какой прок! Никакого! Бестолочь немая!
Фёдор – Ты умрёшь в страшных муках. И я сейчас вижу это...
Устинья – Видишь?! Ничего ты не видишь! Ты слепой!!!
Фёдор – Я вижу... Это я вижу...
Внезапно царь приходит в себя и садится.
Домовой – Да что ж такое-то?! Я ведь всего лишь об этом только подумал! Только подумал! Я не хотел!
Горох – Заснул я что ли? Плохо помню... А, Устинья?
Фёдор – Батюшка! Как же я рад слышать тебя!
Устинья – Заснул, заснул, родненький! Господи! Очнулся наш кормилец! Очнулся! Счастье-то какое! Радость великая! А я уж и не чаяла живым тебя увидеть! Все глазоньки свои проплакала...
Горох – Чего дурь-то всякую несёшь, баба? Я помирать и не собирался. Чего это ты?
Устинья – Не собирался, не собирался! Глупая я, глупая! Не то говорю... Молочу языком, не соображая, не думая... Не слушай меня.
Горох - А почему это я на столе заснул?! С чего бы это?
Устинья – А сам так захотел! Сам! Кто ж тебе перечить-то будет самодержцу... Сам на стол забрался и велел тебя не будить...
Горох – А-а... Фома, помоги спуститься... А где моя корона? Где скипетр с державой? Куда дели?! А?! Чего молчишь?
Устинья – Так это...
Горох – Которое!
Фёдор – Я их убрал...
Горох – Ты?!
Устинья – Он! Он! Я ему сразу сказала, чтобы не трогал, так он и слушать меня не захотел. Всё по-своему! Упрямый, как...
Горох – Молчи! Правильно сделал, Фёдор! Негоже на столе во всём этом валяться... А ты, баба, чтобы царского сына впредь не учила, что ему делать! Уяснила?
Устинья – Уяснила...
Горох – В голове шум стоит какой-то... Не помню ничего... Сон мне приснился сейчас какой-то странный. Да так явственно, будто наяву всё происходило... Будто жёнушка моя покойная пришла ко мне и спрашивает так строго, где наш младший сын? Я ей отвечаю, что, мол, здесь он, со мною, а она мне не верит, сердится на меня... Устинья, к чему этот сон?
Устинья – Прошлое от тебя не отцепляется, не отпускает. Я вечером свечечку поставлю за упокой её души, сорокоуст закажу... Всё и пройдёт. Пойдём, батюшка, на воске отолью тебя от дурного глаза, от порчи, от всяких снов...
Фёдор – Я с тобой пойду, отец!
Горох – Со мной?
Устинья – Да зачем он нужен? Не нужен он мне... Нам...
Горох – А ну, цыц! Указывать она будет царю! Пошли, Фёдор... Дай мне руку, слаб я...
Все уходят. Остаётся Домовой.
Домовой – Ну, дела! Дважды влез куда не следует... Аж сам такого не ожидал от себя. Ну, какая тебе разница, что здесь происходит! Ну, отравила она кого-то! Ну, ещё отравит... Ну, умер царь! Ну, другой появится... Тебе-то что от этого?! Пусть сами разбираются... Моё дело сторона. Сторона твоё дело! Если так и дальше пойдёт, то...
Появляется Зоська.
Зоська – А ты кто?
Домовой – Я? Видит, подлец! Видит... Ну, всё! Доигрался в справедливость... Давай ещё! Чтоб её...
Зоська – Не-е, мне играть с тобой некогда. Свиней надо с огорода гнать. Они там на горох покушаются... А как в неё играют, в эту спра... ведливость? Научи!
Домовой – Подрастёшь – сам научишься! А не научишься, так и не страшно. Нет её среди вас – людей! Нету! И не будет никогда!
Появляется Марфа.
Зоська – Да я понятливый!
Домовой – Не поможет...
Зоська – Я выучусь!
Домовой – Бесполезно...
Марфа – Зоська, ты с кем это тут разговариваешь? С собой, что ли?
Зоська – Нет, ни с собой. С ним вот!
Марфа – С кем - с ним? Нет здесь никого, кроме тебя... Вы что, сговорились с моим отцом? Дурачите меня, да?
Домовой – Значит, взрослые меня ещё не видят! Только дети и дурачки. И на том спасибо... Чтоб я ещё тут кому помог...
Зоська – Да вот же он стоит прямо пред тобой! Эй, ты куда? А как же... Ушёл... Прямо в стенку ушёл!
Марфа – Ну, хватит, Зоська! Это уже не смешно...
Зоська – Я правду говорю! Он в стену ушёл! Я сам видел! Да я...
Марфа – Клюв от воробья! Вот ты кто!
Зоська – А ты... А ты...
Марфа – Ну? Кто?
Зоська – А ты в чудеса не веришь – вот ты кто!
Марфа – Да я, может, больше тебя в них верю! Только они почему-то не происходят...
Зоська – Марфа, а что такое спра… ведливость? Как в неё можно играть?
Марфа – В справедливость? В неё играть нельзя, Зоська. В справедливость не играют. А если в неё играют, это уже будет не справедливость...
Зоська – А что тогда будет?
Появляется Маланья.
Маланья – Отпусти его, Марфа! Я жить без него не могу! Пожалуйста, не держи! Что хочешь проси у меня за это! Всё тебе отдам, всё, что есть, только отпусти его!
Марфа – Кого мне отпустить-то, Малаша?
Маланья – Кого?! Ты спрашиваешь, кого?! Да ты что, девка, претворяешься или действительно не понимаешь, о ком я говорю?! Гордея, отпусти, мерзавка! Чем ты его приворожила? Чем опоила? Говори!
Марфа – Вот ещё не хватало! Да не нужен он мне. Забирай! Надоел, проходу не даёт, всё в любви мне клянётся... Я его всерьёз и не воспринимаю даже...
Маланья – Не нужен? Ах, Гордеюшка... Свет мой ясный... Кому ж ты сердечко-то своё раскрыл? Не будет тебе с ней счастья, не будет... Вот что я тебе скажу, Марфа! Не завидую я тебе. Судьбе твоей бабской не завидую... Хочешь ты этого или не хочешь, а только не отпустит он тебя! Силой заставит быть с ним. Потому что любит он тебя... Не знаю, за что. Так что – смирись. Не хочешь этого – беги отсюда, либо камень на шею и - в омут!
Марфа – Спасибо, Малаша, за совет. Но я лучше с ним останусь...
Появляются Гордей в короне, со скипетром и державой. Вместе с ним – бояре и воевода. Все навеселе. Гордей взбирается на трон. Ему услужливо помогают...Марфа и Зоська уходят.
Ухват – Ну, спасибо тебе, царь-батюшка, за орден! Спасибо! Во всю грудь! Издалёка будет видно! Я о таком с детства ещё мечтал! Я за него ещё злее служить тебе буду! Горой за тебя встану! Я тут вот что придумал... Полтора года мучился, сказать не решался. Сам себе не верил, думал бред, дурь, чушь несусветная...
Гордей – Правильно думал...
Ухват – Да я только, царь-батюшка, хотел, чтобы ты велел всей нашей рати перед битвой кормить лошадей не овсом, а чистым ядрёным горохом, чтобы на поле брани грохот стоял от него невообразимый, а врагам дышать нечем было! Вот тогда мы всех одолеем! Безусловно! Никто не выживет!
Сковородин – И наши ратники тоже?
Ухват – А вот, как раз наши-то и выживут! Ты, Евсей, раскинь своей мозгой-то! Единственной! У них же суконный шапки будут! По три на ратника! Вместо защиты! Забыл? Так-то вот! С этим орденом я теперь другим человеком стану! Дальновидным и выдающимся! И я теперь не просто Ухват, а Ухват Булавенищев! С орденом!
Сковородин – Ты, Ухват, говори, да не заговаривайся! Выдающийся у нас здесь только один человек...
Кочерыгин – Который и не человек вовсе, а царь Гордей Первый!!! Слава! Слава! Слава! А ты, Ухват, не выдающийся, а выпирающийся!
Ухват – Какой я?! А ну, повтори!
Кочерыгин – И повторю! Не поленюсь!
Появляется Шишок.
Гордей – А ну, будет вам, бояре, собачиться! Дурни! Нашли время! Тут государственные дела надо вершить без сна и отдыха, а вы! Вдаль смотреть, чтобы чего не пропустить ненароком, не проворонить! И вблизи зрить нужно, чтобы на какой-нибудь кочке не споткнуться! Тут вам не скотный двор, не курятник - тут махина! Думать надо!
Шишок – Чужой на троне ножки свесил! Глумлив, жесток и очень весел! А после скажет – я не я! Не царь он вовсе! Он...
Кочерыгин – Свинья! Ты это про Гордея Первого такое! А ну, пошёл отсюда, шут гороховый!
Шишок уходит.
Гордей – Я с ним после разберусь... У меня теперь всё по-другому будет! Не иначе, а по-другому!
Сковородин – Царь-батюшка, да мы сна себя лишим ради всего этого! Днём спать откажемся после обеда! Пусть нам хуже будет! Только скажи, родимый, с кого начать? Чтобы по-другому...
Кочерыгин – Пусть нам хуже будет! Последнее с себя снимем, босиком будем ходить, а волю твою исполним!
Ухват – Царь-батюшка, вели плаху сюда принести! Расстараемся ради тебя бескорыстно! Голову даю на отсечение!
Гордей – Чью голову?
Ухват – Пока не знаю... Найдём чью! Мало у нас что ли голов...
Заходят царь Горох, Фёдор и Устинья. Гордей их не видит. А бояре и воевода видят.
Гордей – А я знаю! Повелеваю! Весь горох из земли выдрать и скормить овцам! Чтобы духу его не было! Все гороховые запасы сварить и продать нашим врагам! Мы щедрые, нам никого не жалко. Первого боярина Евсея Сковородина завтра же на рассвете повесить! Слишком много молчит! Второму боярину Макару Кочерыгину отрубить голову! Слишком много говорит! Воеводу Евсея Булавенищева четвертовать! Не придумал ещё за что... Надоели вы мне все! Что, онемели? А я вам не Горох Седьмой! Я лучше! Он из ума уже выжил! Плясать меня заставлял, как скомороха какого-то... Я у всех у вас души повынимаю! У всех! Вы что, думаете мне нужны такие тупые и безмозглые, как вы?! Да я всех вас поганой метлой повымету из дворца! Отовсюду повымету таких вот! Куда смотришь, Евсей? В царскую родню метил, а попал на виселицу? Не бывать твоей, Маланье царицей, не бывать! Другая будет вместо неё! Что, поверили, да? Поверили! В штаны-то наложили поди, а? Не трону я вас, бояре, не трону... Не бойтесь. Пугаю только вас... Гороху служили, а теперь мне послужите... Но как хорошо-то! А ну, все плясать! Как же мне всё это нравится...
Горох – Мне тоже...
Ухват – Живой?!
Гордей – Вот, батюшка, цена ближним твоим слугам! Полюбуйся на них! Никто из этих людей слова в твою защиту не сказал! Никто! Проверял я их всех, проверял! Чувствовал, что на руку нечисты. Теперь ты сам убедился, кто предан тебе, а кто лишь ради корысти своей присосался к трону, ради личной выгоды! Кто друг тебе, а кто враг! Они тут все такое про тебя наговорили, что у меня язык не повернётся повторить! Мерзавцы!
Кочерыгин – Дак ты же сам...
Гордей – Молчать! Для этого я и корону твою на себя надел, отец! Только для этого! Чтобы правду узнать! Выведать их мысли подлые!
Сковородин – Пощади, царь-батюшка... Виноваты...
Бояре и воевода повалились Гороху Седьмому в ноги.
Горох – А всего-то на столе заснул... Когда успели? Молодец, Гордей! Смекалистый. Сам бы я до этого не додумался. Даже и не знаю, в кого ты у меня такой?
Гордей – В тебя! Больше не в кого. Разберись со всем этим, отец!
Горох – Разберусь... Бояре, пошли отсюда вон. После поговорим... Ухват, останься!
 Бояре уходят. Маланья прячется, чтобы всё слышать.
Горох - А ты, Гордей, сходи-ка за Фомой.
Гордей – За Фомой?!
Горох – За Фомой.
Гордей – Зачем?!
Горох - Позови его сюда.
Гордей – Я?!
Горох – Ты, ты... Сам же попросил разобраться во всём. Вот я и разбираюсь. Корону-то мою сымай... Забыл? Или ещё хочешь поносить?
Гордей – Ну... Да!
Горох – Поносишь. После Фёдора... Он же у нас старший.
Гордей – Так ты ж его прогнал! Лишил всего! У него, что ни слово, то поперёк твоего! Он же...
Горох – Фому зови.
Гордей уходит.
Устинья – Ты это чего удумал-то, батюшка? Чего удумал? Сына своего за простым мужиком послал! Нешто такое бывает?! Слово своё царское не держишь! Перед всеми ведь Фёдора прогнал! Все видели, все слышали! Бог тому свидетель!
Горох – Ты то ли глухая, Устинья? Фёдор тут каким боком? Гордей попросил меня разобраться, вот я и разбираюсь...
Устинья – С кем?!
Горох – Интересно тебе? Скоро узнаешь. И Бог тому будет свидетель! От него ничего не спрячешь... Не скроешь.
Появляются Гордей и Фома.
Горох – Головы ещё не разучился рубить, Фома? А? Забыл небось уже, с какой стороны топор держать? Придётся вспомнить! Работа тебе нынче предстоит на помосте... Сон мне днём привиделся. Это когда я на столе спал... Я тебе, Устинья, только половину его рассказал. Дальше язык не поворачивался... Страшно, потому что мне стало, оттого, что там было... С духом собирался.
Фёдор – И что там было?
Горох – Что там было... А вот, что было. Пришёл ко мне ангел с чёрными крылами и говорит – я за тобой. Собирайся... И, видать, такое у меня было лицо при этом, что он вдруг сжалился. Ладно, говорит, ежели сын твой родной сегодня за тебя умрёт, будешь жить долго... У тебя их всё равно два. Сказал так и исчез... А я потом только сообразил, что не спросил у него – добровольно это должно быть или по принуждению. А сам он ничего об этом мне не сказал. Значит, думаю, неважно как... Так что решайте, сыны. Вы мне каждый по отдельности дорог, да только я отец ваш... А первейшая обязанность детей любить, беречь и почитать родителей своих.
Фёдор – Чего тут думать... Я готов, отец.
Горох – Фёдор... Я знал!
Гордей – Эх, опередил ты меня, брат! Даже рта не дал мне раскрыть... Я только подумал, а ты уже. Несправедливо это...
Фёдор – Могу уступить.
Гордей – Можешь... Да вот батюшке бы нашему от этого не повредило б... А то, как-то это всё несерьёзно получается: сначала – да, а потом – нет! Это ж не шутки! Позволь мне гордиться тобою, Фёдор! Дай обниму тебя! Нет на свете ничего почётнее, чем жизнь за родителя отдать! Не дал ты мне это сделать... Фома, ты уж как-нибудь руби помягче, чтобы без мучений... Чтобы сразу. Да, батюшка?
Горох – Ага... Чтобы сразу.... Только я не всё ещё вам рассказал...
Фёдор – Не всё?
Горох – Не всё... Тут дело позаковыристей... Он сказал, чтобы за меня умер не тот, кто сам вызвался...
Гордей – А кто?!
Горох – А тот, кто промолчал. Стало быть, это ты Гордей...
Устинья – Нет!
Маланья – Нет!
Гордей – Почему я?! Да он мне сказать не дал! Я просто не успел! Я раньше него об этом подумал! Раньше! Клянусь! Пока я слюну сглатывал, он уже влез!
Горох – Благодаря тебе, Гордеюшка, я буду жить! Долго... Спасибо тебе!
Гордей – Нет!
Фёдор – Отец! Дозволь мне за Гордея умереть! Я готов! Он просто замешкался... С любым может случиться! Ну, кто узнает, что ни он был первый? Никто! Нужна жертва – она будет! Какой с меня со слепого прок?! Никакого! А так, я хотя бы жизнь за тебя отдам... Не надо Гордея!
Горох - Тянуть с этим не хочу, да и нельзя. Сегодня вечером и покончим. Фома, иди топор готовь. Ухват, проследи, чтобы со всеми воинскими почестями это произошло... Не простой мужик голову теряет – царский сын! И, чтобы без свидетелей. По-тихому... Скажем потом, костью подавился. Устинья, рубаху Гордеюшке выбери чистую, самую белую, чтобы... чтобы... Эх!
Гордей – Нет!!! Какая ещё рубаха?! Я не хочу! О чём ты говоришь, отец?! Я отказываюсь! Это несправедливо! Он слепой, а я здоровый! Я должен остаться, я должен жить, как продолжатель твой, как единственный наследник! Почему ты меня не слышишь?!
Горох – Так надо, Гордей...  Смирись.
Гордей – Нет, так не надо! Я вам не овца, чтобы вот так вот безропотно шею свою подставлять! Я – царский сын!
Горох – Знаю, знаю...
Гордей – Всё решили за меня, да? Ну, так не будет по-вашему! Не будет!!!
Гордей с ножом кидается на Фёдора. В последний момент его перехватывают Фома и Ухват.
Горох – Отведите его в молельню... Чего время зря терять. Я сейчас батюшку туда пришлю. Исповедаешься, Гордей, причастишься и на плаху...
Устинья – Нет! Не спасёт он тебе жизни! Не спасёт! Только зря погубите его! Не родной он тебе!!! Не родной! Он тебе не сын!!!
Ухват – Как?!
Горох – Что ты сказала?!
Устинья – Чужой он тебе! Чужой! Это мой сын! Мой! Подменила я младенцев... А твой родной сын уже истлел давно в сырой земле... Мне рубите голову, только сына моего живым оставьте! Мне! Слышите!
Горох – Значит, не показалось мне это всё, когда я на столе валялся по твоей милости, Гордей! Выходит, всё так и было... Когда из пушки выстрелили, на меня словно онемение какое нашло – всё слышу, чувствую, а даже мизинцем шевельнуть не могу... Уже и с жизнью попрощаться успел. А после того, что ты Фёдору всё рассказала, так жить захотелось, как никогда ещё! Всё во мне перевернулось будто. Словно сверху на себя посмотрел… Смерть моя была бы величайшей несправедливостью. Вывести тебя на чистую воду за всё зло твоё, Устинья, только это меня и удержало на этом свете. С Божьей помощью! Да ты-то ведь ото всего бы отбрехалась... Знаю я тебя! Только таким вот образом и можно было правду узнать! Сама обо всём мне рассказала... Сама!
Устинья – Так ты придумал всё?! Обманул! А я поверила! Поверила... Дура я, дура! Сыночек, прости меня! Прости! Я не смогла промолчать! Не смогла... Всё рассказала! Ты же кровиночка моя! А тебя на плаху! За что?! А я даже обнять тебя никогда не могла, слова ласкового сказать, пока ты рос... Это ж какая мука для меня была! А так хотелось...
Гордей – Нет! Нет...
Устинья - Ты не виноват... Не виноват! Это всё я! Это всё я...
Горох –  Ну, что мне с вами теперь делать? Ты, Устинья, совершила страшный грех – младенца невинного лишила жизни и хотела ещё и Фёдора отравить. Весь мой род под самый корень извести хотела. Смерти тебя самой лютой за это надо предать, но я этого делать не буду. Оставлю тебя жить. Чтобы ты каждый день видела своего сына, измордованного работой на конюшне, в поле, на кухне, на самой грязной работе! Именно там, где он и должен быть по своему происхождению! Твоей вины здесь нет, Гордей. Ты просто расплата за всё зло, что сделала твоя мать! И ещё... Я лишаю тебя языка, Устинья! Это будет твоя казнь.
Устинья – Нет!!!
Горох – Да! Чтобы ты ни слова больше не могла сказать своему сыну в оправдание! Вообще ничего не могла бы ему сказать! Мычи, как корова! Как тварь бессловесная! Оправдывайся перед ним своими стонами! Большего врага, чем он – ты даже и помыслить себе не могла! Получай по заслугам!
Устинья – Сынок!!! Прости меня! Прости! Я как лучше хотела! Чтобы в богатстве жил, в довольстве и в достатке! Чтобы не нуждался ни в чём... Чтобы... Чтобы ни как мы с твоим отцом! Не осуждай меня! Не осуждай...
Гордей – Не за что мне тебя прощать! Я не сын твой и никогда им не был! Слышишь, никогда им не был, старая дура! Отойди от меня!
Устинья – Нет! Не говори так...Не говори! Я твоя мать...
Гордей – Сумасшедшая!
Устинья - Прости меня, сыночек... прости...
Горох – Уведи её, Фома! Это последнее, что ты сказала.
Устинья – Нет, нет, нет...
Фома уводит Устинью.
Горох – Ухват, родившегося в подлом сословии холопа Гордейку, определить на самые тяжёлые работы. Обращаться с ним соответственным образом... Безо всякой пощады.
Ухват – А людям, что сказать?
Горох – Правду.
Гордей – Что ты делаешь? Как же ты легко отказываешься от меня, отец! Как же легко ты поверил этой безумной! Опомнись!
Горох – Я тебе не отец! И ты сам это доказал...
Гордей – Я сын твой!
Горох – Фёдор мой сын. А ты мне никто! Никто! Самозванец... Пусть и не по своей воле...
Гордей – Это неправда, батюшка! Неправда! Я люблю тебя! Меня оговорили страшно, несправедливо! Фёдор, ты-то что молчишь?! Скажи ему! Скажи! Я ведь брат твой родной! Брат твой... брат...
Ухват уводит Гордея.
Горох – Вот жизнь! Что ж ты делаешь с нами?! Беспощадная! И не спасёт от беды ни трон высокий, ни положение, ни ум, ни глупость! Злая сила все кости переломает, все жилы повытягивает из живого ещё человека! А ну, всем плясать! Да так, чтобы половицы ходуном ходили! Чтобы мозги набекрень съехали! Увижу, кто плохо старается – голова с плеч долой! Сегодня же с плахи скатится! Сегодня же! Шишок, давай плясовую! Чтобы ничего не видеть, не слышать, не жить... (плачет)
Фёдор – Пойдём отсюда, батюшка... Приляжешь… Отдохни. А я с тобой побуду. Пойдём...
Уходят. Маланья падает в обморок. Появляется Зоська. Осторожно оглядевшись, забирается на трон, берёт скипетр и державу. Появляется Домовой, Зоську не замечает.
Зоська – Дяденька!
Домовой – Ах, чтоб тебя! Напугал... Чего тебе?
 Зоська - Похож я на царя?
Домовой – Похож. Как лапоть на креветку!
Зоська – На что?!
Домовой - Вот это, Зоська, и называется поиграть в несправедливость. Ты сейчас что должен делать?
Зоська – Объедки с кухни свиньям отнести...
Домовой – Вот и иди туда! На кухню за объедками! А на троне должен сидеть тот, кому это положено...
Зоська – А ты мне не указ! Сколько захочу, столько и буду здесь сидеть! Понял? Я тебя не боюсь! Ты кто вообще такой?
Домовой – Что ж вы, люди, за нелюди такие! Чем к вам ни лучше, тем вы наглее становитесь!
Домовой тихонько свистнул и Зоська в диком ужасе, роняя скипетр и державу, с воплем убежал. Домовой поднимает предметы царской власти, садится на трон.
Домовой – Игрушки... Но это хотя бы справедливо. (подходит к Маланье) Что ж это за сила такая – любовь? Так людей роняет...
Второе действие
Сковородин и воевода.
Сковородин – Слышь, Ухват... Царёк-то наш совсем, видать, умом сковырнулся. На себя не похож... Шуметь перестал, месяц уже не пляшем... Про Маланью мою ни слова! Будто её и не существует... Народ по ночам горохом вовсю торгует, а ему до этого и дела нет! Может, подменили его, а? А что? Нос у него какой-то стал не такой... Уши!
Ухват – Да какой ещё там нос! Какие уши! Это всё после пушки этой! Думали, что от испуга вылечили, а он, испуг этот, весь ему в голову ушёл... В самый мозг! И всё там порушил... А враги не дремлют! Шушукаются друг с другом, объединяются против нас... Того и гляди вконец обнаглеют, подойдут к границе и воздухом нашим начнут дышать! А народ задыхаться будет!  Что ему ещё остаётся? На всех его разве хватит воздуха-то! Он у нас ведь один!
Сковородин – А мы врагов укоротим! Чего нам их бояться! У нас же суконные шапки есть! По три на ратника! Забыл, что ли, Ухват? Столько денег на них ухнули!
Ухват – Ничего я не забыл... Сам их выбирал. Только неизвестно, как они себя в бою поведут... Не проверенные они, Евсей. Вдруг ломаться не будут?
Сковородин – Кто?! Шапки?!
Ухват – Да при чём тут шапки! Пряники!
Сковородин –Ты чего говоришь-то, Ухват?! Какие ещё пряники?!
Ухват – Обыкновенные! Печатные... Я тут закупил сразу несколько обозов пряников...
Сковородин – На какие деньги?
Ухват – Ну, не на свои же! На казённые.  Да я ж не для себя, Евсей! Я же для страны! Велел разложить их по всем дорогам у границы. В два слоя...
Сковородин – Зачем?!
Ухват – Для стратегии! Ты не понимаешь, что ли? Пойдёт вражеская конница по пряникам, те ломаться начнут, а вместе с ними и лошадиные ноги... Я проверял! Физика она, брат, вещь суровая! Там одни законы! Вот тут-то мы их суконными шапками и встретим! В рыло! Все, как один полягут! Всех порешим!
Появляется боярин Кочерыгин.
Кочерыгин – Чего тут уединились, злодеи? Козни поди какие затеваете? Интриги? А? Чего молчите? Гордейку на трон! Угадал?
Сковородин – Чего болтаешь-то? На плаху захотел?
Ухват – Где он, кстати?
Кочерыгин – А где ему ещё быть? На конюшне! С пяти утра... Навоз из-под лошадей таскает. А его там, ох, как мно-о-ого! Сегодня вот опять плетью от меня схлопотал... И вчера! И позавчера!
Сковородин – За что?
Кочерыгин – А ни за что! За просто так... Захотелось мне холопа проучить!
Ухват – Ропщет?
Кочерыгин – Молчит... Зубы стиснет, желваки вздует и ни на кого даже не посмотрит.
Сковородин – Гордый...
Ухват – Может, оговорили парня? Может, он и впрямь царского рода? Тогда такая неразбериха была после смерти царицы...
Кочерыгин – Да из простых он! Из простых! Я слышал у настоящего-то царевича родинка прямо против сердца была, а у этого нет ничего! Нет! Сам проверял...
Появляется Горох и Фёдор.  Рядом с царём - Маланья. За ними – Шишок.
Ухват – Царь-батюшка, дозволь мыслью поделиться...
Сковородин – Да погоди ты! Он ещё не на троне…
Горох (не сев на трон) – Говори, Ухват...
Сковородин – Ну, точно не он! Подменили...
Ухват – Не вели казнить, царь-батюшка! Возмутиться хочу!
Горох – На кого?
Ухват – На тебя, родимый! На тебя, наш золотой! Что ж ты с нами делаешь?! За что?! Совсем нас за людей перестал считать? Ни на кого голос свой не возвысишь, не рявкнешь, не осерчаешь! Когда в пляс в последний раз пускались, так уже и не помнит никто! Это ж не жизнь, а мука для нас какая! Вот я тут розги с собой прихватил, царь-батюшка... Самые крепкие! Слёзно прошу тебя, отец родимый, высеки меня ими, чтобы я ручку твою царскую на себе почувствовал! Чтобы все жилочки во мне затрепетали! Ну, жить невозможно стало!
Горох – Тебя, Ухват, не розгами, а оглоблей бить надо!
Кочерыгин – Принести? Я мигом!
Горох – Давай! Хотя... Ломать её об него жалко. После с тобой разберусь... А пока, вот вам новость! Маланья Сковородина согласилась стать женой моей и полновластной царицей! Радуйтесь!
Общее ликование.
Горох – Ну что, Евсей, доволен? Согласен отдать дочь свою мне в жёны?
Сковородин – Царь-батюшка!!! Да я... Да мне... Эх!!!
Горох – Что?! Не хочешь за меня?!
Сковородин – Забирай! Совет да любовь!
Горох – Ну, вот и порешили! Через неделю свадьбу сыграем... Маланьюшка, счастье моё! Солнышко моё ненаглядное! Всё твоё будет! Чего хочешь проси!
Ухват – Царь-батюшка! Как же хорошо-то, а! Вели всем плясать! Ног не удержу!
Горох – И то! А ну, Шишок, давай! Всем плясать! Да так, чтобы половицы ходуном ходили! Чтобы мозги набекрень съехали! Чтобы...
Шишок – У трона вьётся голубица, в глазах туман, а в сердце стужа. Орёл ей раз за разом снится. Орёл! Ей воробей не нужен...
Сковородин – Чего развёл тут орнитологию! Молчи! Марфа, живо неси ему балалайку! Пой!
Марфа приносит балалайку.
Шишок -   Балалайка заиграй, лезет каша через край.
             Соловьём поёт лягушка, скачет по полю кукушка.
             Рыба по небу летает, волк от зайца убегает.
             Речка встала на дыбы, из горшка растут дубы…
Внезапно раздаётся пронзительный крик. Все замирают. Появляется Устинья.
Устинья – Аааааааа... Мммммммммммм... Оооооооооо... Маааааааа!
Кочерыгин – А ну, пошла отсюда! Чего припёрлась! Нету здесь больше твоего сына! Нету! Был да сплыл! Он теперь дерьмо лошадиное убирает, своим делом занимается! Иди, помогай ему!
Устинья – Маааааааа... Мооооооооооо... Ыыыыыыыыыыы...
Кочерыгин – Иди, иди! Делай, что велено! Сынок-то поди заждался тебя! Заодно прощения у него попросишь за всё! Может простит... А может, на вилы подымет!
Устинья – Аааааааааааааааааааааааааа...
Марфа – Не надо так с ней!!! Не надо! Пожалуйста! Она ведь и ответить никому не может...
Фёдор подходит к ней, берёт за руку.
Фёдор – Ты чего-нибудь хочешь, Устинья? Зачем пришла? Ты скажи... Прости! Оговорился...
Та воет и бессильно бьёт его кулаками в грудь.
Сковородин – Фома! (Тот появляется) Отведи её куда-нибудь... Она совсем рехнулась!
Устинья и Фома уходят.
Ухват – А ну, давай, Шишок! Сыпь дальше!
Маланья – Я устала...
Горох – Пошли все вон! Фёдор, оставь нас...
Ухват – Ну что, Евсей? Подменили?
Сковородин – Наш! Наш! Оклемался...
Все уходят. Появляется Домовой, садится на трон.
Домовой – Разорались, отдохнуть не дают... (засыпает на троне)
Маланья – Надоели они мне все! Видеть их не хочу!
Горох – Не выспалась, видать... Приляжешь, может, душенька моя, на перинку? Девок пришлю к тебе, чтобы песни колыбельные попели, пятки почесали, сказки порассказывали? Страшные!
Маланья – Миленький мой дружочек! Да страшнее, чем у тебя во дворце ни во одной сказке не бывает.
Горох – Чего?!
Маланья - Все твои ближние бояре либо идиоты, либо блаженные, либо ещё хуже! И отец мой им ни в чём не уступает! Под стать им! Такой же...
Горох – Не понял...
Маланья – А я объясню!
Горох – Не надо...
Маланья – Воры они!
Горох – Зато свои.
Маланья – Обманывают они тебя!
Горох – И я их обманываю!
Маланья – Да они все тебя предадут!
Горох – Не все! Только половина! Другую подкуплю...
Маланья – Я им не верю!
Горох – И я им не верю...
Маланья – Миленький! Я тебя очень люблю, но...
Горох – Что, но?
Маланья – А то! Ты уже старенький…
Горох – Какой?!
Маланья – Прости, прости! Я не так выразилась. Просто, если вдруг с тобой что-нибудь случиться, кто у тебя в наследниках – слепой!
Горох – Ты мне родишь!
Маланья – Когда? Прямо сейчас?!
Горох – Ну-у-у...
Маланья – Лапти гну! Они тут все между собой перегрызутся, Фёдор по простоте своей от трона откажется, а меня в монастырь какой-нибудь засунут! До самой смерти упекут... Так и будет! А-а-а-а... Я несчастная!
Горох - Да погоди ты не реви!
Маланья – А-а-а-а!
Горох – Не реви, сказал! Я что-нибудь придумаю...
Маланья – А-а-а-а! Ничего ты не придумаешь!
Горох – Уже придумал, Малашенька...
Маланья – Нет! Это неправильно! Я знаю, что делать! Дружочек мой миленький... Знаю!
Горох – Что?
Маланья – Ты обещал, что любое моё желание исполнишь?
Горох – Ну... Обещал. Говори...
Маланья – Гордея верни во дворец.
Горох – Что?! Никогда! Даже не проси!
Маланья – Меня послушай...
Горох – Нет!!!
Маланья – Нет!? Тогда я лучше сразу пойду и утоплюсь! Не удержишь меня! Долго мучиться, хотя бы не буду! Камень на шею и... И!
Горох – Ну? И чего стоишь? Иди, топись...
Маланья – Ах так?! Прощай!
Горох – Стой! Ладно... Говори, что у тебя там на уме.
Маланья – Верни Гордея во дворец, но никому ничего не объясняй! Опалу с него сними и все привилегии ему верни. Так надо! Пусть каждый думает, что хочет. Неизвестность-то она хуже всего бывает. Они все, бояре твои, не так тебя бояться, как его! Трепещут перед ним... Пока Гордей здесь, ты всех их на коротком поводке можешь держать! Если честно, я скорее поверю, что он тебе родной, а не Фёдор!
Горох – Не говори так, Маланья! Ты и половины всего не знаешь! Если я даже и соглашусь с тобой, то только ради тебя... А Гордею-то я, что скажу?
Маланья – Скажи, что даёшь ему испытательный срок, а потом усыновишь. А сколько будет этот испытательный срок, он знать не должен... Может, и вообще никогда не наступит. А я к этому времени верных тебе людей везде расставлю...
Горох – Не согласится он... Слишком досталось ему за последнее время. Не простит он мне...
Маланья – А ты тут не при чём! Пускай он со своей матерью разбирается... Она всему причиной!
Горох – Ну, не знаю...
Маланья – Я поговорю с ним, мой дружочек! Я его уговорю... Это в наших интересах.
Появляется Шишок. Смотрит на домового.
Шишок – Ни человек, ни чёрт, ни ангел, ни мёртвый он и ни живой. Ни по согласию, ни по команде, ни сердцем и ни головой...
Горох – Ты это о ком, дурачок?
Маланья – А ты сам не понял?! О тебе это он! О тебе! Только он в глаза, а все остальные за твоей спиной об этом же шепчутся! Не дождутся, когда уже можно будет в меня вцепиться! На части разорвать!
Горох – Ладно... Поговори с Гордеем! А я с Фёдором посоветуюсь...
Маланья – И убери этого придурка из дворца! Я его боюсь... Хорошо, мой дружочек?
Горох – Эх...
Горох и Маланья уходят. Шишок подходит к домовому.
Шишок – Эй! Просыпайся!
Домовой – Чего?
Шишок – Просыпайся, говорю! Самое интересное проспишь...
Домовой – Да мне на всё, что тут у вас происходит – плевать! Уходи!
Шишок – Поздно уже плеваться.
Домовой – Это ещё почему?
Шишок – Потому что ты уже наполовину человек.
Домовой – Кто я?!
Шишок - Человек! Наполовину...
Домовой – Врёшь! Никакой я не человек! Не был им и никогда не буду!
Шишок – Вы иногда болеете этим. А для нечистой силы – это смертельная болезнь...
Домовой – Какая ещё болезнь? Нету у меня никакой болезни!
Шишок – Есть! Уже есть! Имя ей – сострадание... Заразился! Добро пожаловать в мир людей!
Домовой – Ну уж нет! Я среди вас не выживу...
Появляется Зоська.
Зоська – Меня с трона выгнал, а сам на него уселся! Дедушка Шишок, отойди от него! Он опасный! Злой!
Шишок – Я его не боюсь...
Зоська – Я тоже его не боюсь! Эй, ты! Я сейчас святую воду принесу и на тебя вылью! Мало не покажется! Нечисть!
Домовой – За что мне всё это...
Домовой коротко свистит и Зоська в страхе убегает.
Домовой (Шишку) - Лучше не подходи ко мне близко, старик! Держись подальше. Изломаю... Прихлопну, как муху!
Домовой уходит.
Шишок – Солнца тьма и ночи свет, тяжесть ветра, берег неба... Может - да, а может – нет... Правда, ложь... Не знать бы мне бы!
Появляется Фёдор.
Фёдор – Кто здесь?
Шишок тихо подходит к нему и сзади касается его рукой.
Фёдор – Кто это?
Шишок заплакал и ушёл.
Фёдор – Здесь кто-то был... Он стоял рядом, совсем близко, я чувствовал его дыхание, но я его не видел. И он мог сделать со мною всё, что угодно... Даже убить. А я совершенно беззащитен при этом... Хотите почувствовать, каково это быть слепым? Это очень просто. Закройте глаза, хотя бы на один день и попробуйте прожить его. И как бы вам не хотелось их открыть, не открывайте! Не открывайте до последнего! У вас не получиться... В какой-то момент вы испугаетесь, вас захлестнёт ужас, оттого что вам покажется, будто это навсегда, и вы непременно откроите свои глаза. Откроете, чтобы увидеть, хоть что-нибудь! Растопырите их! Чтобы убедиться, что вы видите! И неважно что! Пальцы своей руки, паутину, раздавленную крысу, что угодно, но только видеть! А теперь представьте, что с закрытыми глазами вы живёте ни день, ни год, а столько, сколько себя помните... Благодаря кому-то...
Появляется Марфа.
Фёдор – Кто здесь?
Марфа – Это я...
Фёдор – Марфа... Хорошо, что ты пришла...
Марфа – Разве? А мне кажется, ты меня в последнее время избегаешь... Стоит мне появится, как ты сразу уходишь. Я видела это, Фёдор... Раньше такого не было...
Фёдор – Раньше... Раньше много, чего не было. Раньше я думал, что у меня есть брат... Раньше я думал, что ты... Что ты...
Марфа – Что я?
Фёдор – Я могу слышать только твой голос... Он такой тёплый, такой светлый... Он звучит у меня где-то в груди каждое утро. Я просыпаюсь и первое, что я слышу – это твой голос... Я всегда страшно завидовал Гордею, когда он рассказывал о тебе. Он всегда находил какие-то удивительные слова. И я представлял тебя... Я пытался представить тебя, но при этом понимал, что я никогда не смогу по-настоящему тебя увидеть... А он мог видеть тебя каждый день! Мог любоваться тобой! Это было так мучительно осознавать... Я думаю, что он тебя любит. Любит... Ты плачешь?
Марфа – Нет... Тебе кажется...
Фёдор – Нет, мне не кажется... Не кажется! Ты плачешь. И я знаю, почему... Это выше моих сил! Прости меня, Марфа, что не могу тебе помочь. Я пытался...
Марфа – Я знаю...
Фёдор – Я сейчас уйду... Мне надо... Отец просил.
Марфа – Иди...
Фёдор – Нет... А ты не могла бы подойти ко мне поближе? Пожалуйста...
Марфа подходит к нему.
Марфа – Что ты хочешь?
Фёдор – Я... Я хочу... Позволь, я прикоснусь к твоему лицу... Совсем ненадолго, всего на несколько мгновений, чтобы...  Можно?
Марфа – Да...
Фёдор (пробежав пальцами по её лицу) – Да... Да! Я не видел тебя, но всегда представлял именно такой! Именно такой! Волосы, глаза, губы... Ты такая красивая! Марфа! Ты такая... Марфа, я... я...
Марфа – Не надо, Фёдор!
Фёдор – Почему?! Потому что я слепой?! Но я родился зрячим! Я всё видел! Это его мать сделала меня таким!
Марфа – Это тут не при чём...
Фёдор – Не при чём?! А что тут тогда при чём? Что?!
Марфа – Отпусти! Ты делаешь мне больно, Фёдор!
Фёдор – Боль! Самое востребованное чувство из всех! С одной стороны - любовь, а с другой – боль... Все, у кого нет любви, живут с болью! И таких большинство... Но так быть не должно! Не должно...
Марфа - Я пойду к нему...
Фёдор – К нему? Ну, конечно... Его есть за что пожалеть! И есть кому... А кто пожалеет меня?
Крадучись, позади Фёдора, появляется Гордей. Марфа его видит.
Марфа – Фёдор... Прости меня. Я не хотела тебя обидеть...
Фёдор – Я тоже...
Фёдор уходит, натыкаясь на предметы.
Марфа – Ты пришёл!?
Гордей – Пришёл... Но то, что сейчас стоит перед тобой - это уже не я. Я тень, я труп, я камни, я что-то неживое... И неважное. Я живу, и я не знаю, кто я и зачем... Раньше я думал, что самое страшное, что может произойти с человеком, это смерть. А сейчас я понимаю, что гораздо страшнее умереть, но при этом остаться жить! Это как если повесить кого-то, но не до конца, а чтобы он большим пальцем ноги земли едва касался... И не живёт и не умирает. Я больше ничего не хочу, Марфа... Не видеть, не слышать, не говорить... А самое главное – не чувствовать! Но это самое трудное... Можно не видеть, не слышать, не говорить, но я не могу не чувствовать! Пока бьётся моё сердце... Но и оно может устать, как большой палец на ноге...
Марфа – Я люблю тебя!
Гордей – Я другой...
Марфа – Нет, нет! Не говорим так! Ты прежний... Ты просто очень устал. Дай, я обниму тебя...
Гордей – Нет! Я не знаю, кому верить... Всё внутри меня кричит, что эта женщина никакая мне не мать! Она сумасшедшая, которая что-то там наговорила, приплела к этому Фёдора, и отец ей поверил! Поверил! А может, ему вообще всё это приснилось? Я не мог родиться от неё! Не мог! Не мог... Ты мне веришь?
Марфа – Конечно, не мог...  И я тебе верю! А родимое пятно могло с возрастом пропасть, исчезнуть. Так бывает!
Гордей – Не было у меня никакого родимого пятна... Я пропадаю...
Появляется Устинья. Она медленно идёт к Гордею, мычит, протягивая к нему руки.
Гордей – Мне пора... Если меня здесь увидят, будут бить. Прощай, Марфа...
Марфа – Прощай?! Ты хочешь сбежать?
Гордей – Нет. Я останусь...
Марфа – Тогда, почему...
Устинья бросается к Гордею, хватает его за ноги, пытаясь удержать.
Устинья – Аааааааа… Ооооооооооооо... Умммммммммм…. Ыыыыыыыыы…
Гордей – Не прикасайся ко мне! Убери от меня свои руки! Мразь! Тварь! Ненавижу тебя! Ненавижу!!!
Устинья – Ыыыыыыыыыыыыы!
Появляется боярин Кочерыгин. В руках у него плётка. Почти сразу с ним, с другой стороны сцены, появляется Шишок, который буквально тащит за собой Домового.
Кочерыгин – Вот он где! А я тебя обыскался... Устал поди, Гордеюшка? Шутка ли, целым государством управлять! Это ж надо быть, как минимум, в десятом поколении царских кровей! Чтобы иметь на это право... Ну, как у тебя! Да ещё бояре эти бестолковые! Каждому кулаком в рожу ткнуть надо, чтобы место своё знал! Чтобы в свой карман чужого не хапал... А мы тебя все слушаемся, поклоны тебе бьём и славим! Мно-о-о-о-гая лета-а-а, Гордею Пе-е-е-рвому-у-у-у! Так что ли, Гордейка? Чего молчишь? Хочешь на троне посидеть? Давай! Садись... Разрешаю! Я никому не скажу. Не хочешь? Почему? Стыдно что ли? Рылом, говоришь, не вышел! Ну, тогда, брат, извиняй... Не туда тебя, Гордеюшка, потянуло! Здесь таким, как ты, дурашка, не место... Вот и матушка твоя это понимает. Вон, как она тебя на скотный двор тянет, а ты ещё сопротивляешься! Ай-яй-яй! Как не хорошо! Родителей надо слушаться, не то Боженька накажет... А ежели ему некогда будет, то я плёткой сам тебя воспитаю! Ишь, чего возомнил о себе, самозванец! Чего волком смотришь? А ну, глаза опустил! Опустил, говорю, глаза, холоп! Ах, ты так... Сам напросился, сучий сын! Получай!! Получай!!!
Кочерыгин хлещет Гордея плёткой.
Устинья – Аааааааа! Ыыыыыыыыыыыыыыыы!
Марфа – Не бей его! Не бей! Что он тебе сделал?! За что ты его так? Что ж ты за зверь такой! Тебя бы так! Пощади его! Пощади!
Кочерыгин – А ну, пошла отсюда! Защитница нашлась! Я ещё и с тобой разберусь! Дай срок...
Устинья – Муууууууууууууу! Кыыыыыыыыыыыыыыы!
Кочерыгин – Не вой, дура! Или ты это от радости? Что, простил тебя сынок за твоё благодеяние? А? Простил? Ну, значит, теперь ты, Устинья, счастливица! Сын к тебе вернулся! Правда, языка тебе не вернуть! Да и без него хороша! Он тебя и так понимает... Одна кровь! Да, Гордейка?
Шишок – Рябинка к небу тянется, в траве растёт грибок...
Кочерыгин – Это что тут за крамольные речи? А?! Какой ещё грибок?! В траве растёт горох, а не грибок! Горох! Понял, Шишок?! А ты, пошёл в своё стойло! На скотном дворе будешь царствовать! Корону тебе сплетём из лебеды! А трон – из навоза!
Кочерыгин толкает Гордея, тот падает.
Кочерыгин – А ну, вставай! Вставай, чего разлёгся!
 Устинья выхватывает нож и ударяет им Гордея.
Устинья -  Иииииииииииииииии!
Марфа – Нет... Нет!
Кочерыгин – Ты это чего сделала!? А?! Ты чего, его убила, дура ненормальная? Сына своего убила?!
Марфа – Нет… нет... нет...
Появляется Маланья.
Маланья – Где Гордей? Я его везде обыскалась! Государь возвращает его во дворец! Слышали? Кто-нибудь видел его... Господи! Господи... Это он! Гордеюшка... Отойдите от него! Миленький мой, ты почему так лежишь? Тебе плохо? Встань! Посмотри на меня, пожалуйста... Это чья кровь? Это чья кровь?! Не дышит... Почему он не дышит?! Аааа! Не успела-а-а-а!!! Не успела-а-а-а-а!
Маланья долго кричит и бьётся, словно в падучей. Появляются Горох, Фёдор, Сковородин, Ухват, Фома.
Устинья – Не успела-а-а-а!!!
Горох – Что?! Что тут у вас, Макар?! Что за крики? Малаша, чего это ты!
Кочерыгин – Царь-батюшка... Тут это... Устинья сына своего зарезала. Только что... Насмерть.
Фёдор – Отмучился...
Марфа – Да она бы этого не сделала, кабы не ты! Ты, изверг, истязал его каждый день! Каждый день жилы из него тянул, бил смертным боем, всё человеческое в нём истоптал! Ты его убил! Ты!
Маланья – Скатерть белая-а-а на сырой траве-е-е-е... А на скатерти-и-и-и человечий глаз. Человечий глаз без головушки-и-и-и... А головушка на пеньке лежи-и-и-ит, ворон глаз клюёт клювом каменным...
Горох – Малашенька, ты зачем песни такие страшные поёшь?! А? Не надо, миленькая… Я этого не хочу!
Маланья – А я не тебе их пою! Не для тебя. Ты старый и дурной! Я эти песенки Гордеюшке пою. Он любит весёленькие... Не слышишь, что ли? Он меня просит... Скатерть белая-а-а-а на сырой земле-е-е-е...
Горох – Что это с ней?!
Ухват – Никак умом тронулась...
Горох – Что?!
Маланья – А на скатерти-и-и-и человечий гла-а-а-а-з...
Сковородин – Доченька! Успокойся, милая... Что ж ты делаешь-то? Пойдём отсюда...
Маланья - Ворон глаз клюё-о-о-от клювом каменны-ы-ы-ым...
Сковородин – Сглазили её! Опоили чем-то!
Маланья – Гордеюшка... обними меня, любимый...
Горох – А-а-а! Умом тронулась!!! Из-за тебя, Макар! На куски велю разрубить!
Кочерыгин – Это не я! Не я!!! Это Устинья его ножом! Я его только плёткой...
Горох – Молчи!!!
Кочерыгин – Ты же сам велел его не жалеть, не щадить! Как с быдлом велел с ним обращаться...
Ухват – Перестарался ты, Макар... Превысил!
Маланья – А вот и пятно родимое у Гордеюшки моего на груди... Прямо против сердечка. Ещё тёпленькое...
Горох – Что?! Какое ещё родимое пятно?! О чём это она?! Быть того не может! Где?! О-о-о-о... Пятно... Вот оно. Так это что получается?! А?! Это получается, что Гордей сын мой родной?! Сын!!! Так что ли?! А я вас послушав, на смерть его послал?! Сам от себя оттолкнул...
Кочерыгин – Царь-батюшка! Не было у него на груди никакого пятна! Не было! Жизнью своей клянусь, не было! Нарисованное оно! А-а-а-а...
Внезапно Кочерыгин начинает хрипеть и падает.
Ухват – Послать за лекарем?
Горох – Зачем?
Ухват – Человек помирает...
Горох – Оклемается... Он крепкий. Всех нас переживёт...
Маланья - А на скатерти-и-и-и человечий глаз. Человечий глаз без головушки-и-и-и...
Горох – Молчи, Маланьюшка! Молчи... Не то я сам не выдержу, завою... Всё потерял – тебя, сына... Что уж я такого сотворил, чтобы вот так вот ломать меня? Что, я лучше всех? Кто решает - быть человеку счастливым или не быть... Посмотреть бы ему в глаза! Ославил я себя на весь белый свет! Теперь все говорить будут, как Горох Седьмой от собственного сына отказался... Сумасшедшей поверил! Плохой я отец. Хоть ложись, да помирай... А всё от выстрела началось, от пушки этой. Словно съехало что-то в голове моей... Всё в тартарары покатилось.
Ухват – А может, царь-батюшка, ещё раз бабахнуть, чтобы назад всё вернулось? Ну, вдруг поможет?
Горох – Такое только в сказках бывает... Там мёртвых оживляют. А здесь всё наоборот... Хотя, почему нет? Можно и бабахнуть.
Ухват – Я ж говорю!
Горох – Только на этот раз тебя к пушке привяжем, Ухват!
Ухват – Не… Я сегодня не могу! У меня нынче…
Горох – Фома! Ухвата сегодня к пушке привязать и выстрелить! Пороху не жалеть... А ты, кто такой? Почему здесь! Что ты тут делаешь?
Домовой – Кто я сейчас такой – я не знаю... А раньше был домовым.
Горох – Домовым?! А ты дурак, оказывается... Да разве ж они такие бывают?
Домовой – Верно! Не такие... Я дурак... И это я всё тебе здесь разрушил...
Горох – Смелый дурак! Только при чём здесь ты? Тебя я и вижу-то в первый раз... Другие постарались. Ладно... Оставайся во дворце. Одним придурком больше, одним меньше... А теперь всем плясать! Да так, чтобы половицы ходуном ходили! Чтобы мозги набекрень съехали! Увижу, кто плохо старается – голова с плеч долой! Сегодня же с плахи скатится! Сегодня же! Шишок, давай плясовую! Сыпь по полной! Для живых играй! Мёртвым уже ничем не поможешь!
Шишок –  Балалайка заиграй, лезет каша через край.
             Соловьём поёт лягушка, скачет по полю кукушка.
             Рыба по небу летает, волк от зайца убегает.
             Речка встала на дыбы, из горшка растут дубы…

К О Н Е Ц