Неспешная таёжная жизнь

Я поняла, что приехала на север, когда на окнах моего вагона стала появляться причудливая и раскидистая бахрома, которую рисует мороз с той стороны поезда. Колёса стучали по металлу, вагон шатало, бренчала чайная ложка в кружке, а за окном было белым бело. Тайга. Вся усыпанная снегом, спящая своим северным сном, укутанная блестящим и морозным одеялом. Ещё немного, и я буду дома.
В этот раз я еду не только полюбоваться видами и встреться с близкими. Я решила отдать дань своему краю и рассказать людям о всех его особенностях, красотах и о недооценённой культуре.

Ханты-мансийский Автономный округ расположен в самом сердце Западной Сибири и относится к Тюменской области. Его окружают преимущественно тайга и болотистая местность.  Именно в нашем краю находится самое большое количество нефтяных месторождений в мире, а по масштабам экономики мы уступаем лишь Москве. Но славится мой край не только суровыми морозами, нефтяной добычей и хорошим экономическим положением. Его очень сильно недооценивают. Например, мало кто знает, что западная часть округа граничит с Ильинским уральским заповедником, или то, что у нас очень много озер, а по реке Обь есть прямой выход к Северному Ледовитому океану. Поэтому я и решила рассказать о нём чуточку больше.

История снежного края
Мой родной город ютится на берегу реки Обь, в хвойном краю и мире белоликих берёз. Построился он совсем недавно, чуть больше, чем полвека назад. Поэтому можно сказать, что он совсем ещё молодой по сравнению с теми городами, по которым я езжу сейчас.

Родилась я здесь, прямо под Новый год, когда мороз достигал отметки -52. Не было снега или метели, но зато город застелили метровые сугробы, по которым пробирались люди в преддверие праздника. Уехать мне пришлось спустя 15 лет, но к югу я так и не смогла привыкнуть.

Говорят, что человек может покинуть север, но север человека - никогда. Это и вправду так. Своих земляков я отличу сразу. Как? Северяне очень стойкие и суровые снаружи, но невероятно мягкие и добрые внутри. Сибирский народ – это самые необычные люди, которых я когда-либо встречала. Под всеми этими слоями одежды, шубами, шапками-ушанками и валенками скрывается необъятная и сильная душа, любящая холод, простор и способная справится с любыми трудностями. Это легко объясняется историей о том, как люди приручали эти дикие и холодные земли.

В отличи от южных и западных регионов нынешней России, здесь жизнь формировалась совсем иначе. Первое освоение территорий произошло около 10-15 тысяч лет назад. Земля эта и народы, жившие на ней, связаны с историями и Волжской Булгарии, и с венграми, и с влиянием поморских купцов, ходивших северным путём по Оби, а также нашествием Золотой Орды и путешествием Ермака. Вскоре на этих землях была организована Тобольская губерния, которая в последующем много раз меняла своё название.

Несмотря на то, что мой родной север пережил много преобразований, на его землях всё еще живут и здравствую коренные народы – ханты и манси. Давайте я сразу отвечу на вопрос «а чем они отличаются?». Можно сказать, что ничем. Уклад жизни, быт, традиции и образ жизни у них похожи, отличие только в языке, который имеет множество диалектов. И их настолько много, что некоторые племена часто не понимают друг друга.

Несомненно, сейчас коренные народы севера являются малочисленными, но это не значит, что их вовсе нет. В современные дни они до сих пор сохраняют свой вековой уклад жизни, разве что оленей заменили на снегоходы. Живут ханты и манси в селениях и стойбищах. Могут кочевать, а могут оставаться жить на одной территории.

Знакомство с современными хантыйцами 
Моя бывшая одноклассница, Люда, как раз выросла в одном из таких поселений. Каждые каникулы она ездит домой, далеко за Обь, к родителям и младшим сестрам. В этот раз она позвала меня с собой.

Люда – девушка небольшого роста, с длинными и всегда убранными волосами цвета остывшего угля. У неё была азиатская внешность, но совсем ненавязчивая. В отличии от своего народа, она не имела круглого лица, однако глаза её были миндалевидной формы, с небольшим разрезом на внешних уголках. Они всегда были ещё чернее, чем ее волосы, а когда на них попадал солнечный цвет – становились нежного оттенка, прямо как чай с лимоном. Одевалась Люда обычно. Ну, то есть, её не заставляли носить традиционную одежду. Она всегда имела свой вкус и право выбора «что ей надеть», поэтому если бы встретили её на улице – никогда бы не подумали, что она из хантыйской семьи. Единственное, что её выдавало – это браслет на руке, сделанный из кости оленя. Его она не снимала никогда.

Добраться до родительского дома не просто. Хотя зимой это сделать куда проще, чем в летний сезон. Во время паводка добираться приходится на катере, или же на вертолете. А зимой достаточно перебраться на машине по зимнику – замёрзшей реке. Когда мы вылезли из машины, нас встретил отец Люды, дядя Олег. Он усадил нас на снегоход, и мы помчались по снежной пустыне. Снег летел по обе стороны от нас. Он попадал в лицо, на ноги, но прикрыться было нечем – нужно же еще чем-то держаться, чтобы не улететь в белую пучину.

Живут современные ханты и манси также, как и несколько сотен лет назад, за исключением элементарных новшеств двадцать первого века. Дядя Олег занимается разведением оленей и охотой, а Лизавета Александровна, мама хантыйского семейства, профессионально занимается пошивом одежды. Каждый месяц она приезжает в город и работает там в ателье. Отец Люды в сезоны охоты везёт добычу на продажу, а из города возвращается с необходимыми в современном мире вещами, например, с топливом для снегохода.

С самого детства юных хантыйцев приучают к традиционным занятиям: пошиву одежды, охоте, строительству домов, разведению скота, выпечке хлеба, свежеванию дичи и прочему. Так с ранних лет Люда превосходно шьет и вышивает, а её семилетняя сестренка Настя уже выпекает к обеду хлеб. Кстати, готовят ханты исключительно на улице в специальных печках, а дом топят уже совсем другой.

Когда мы приехали, Лизавета Александровна встретила нас чаем. Маленькая Саша, еще одна сестра Люды, принесла с улицы большое ведро снега и поставила его на домашнюю печку. Мне сразу дали теплые тапки из оленьей шерсти - топтуши. Сверху они были украшены причудливым геометрическим узором из цветных ниток и бисера, а подошвы у них не было вовсе. Но несмотря на это в такой тапках сразу становилось тепло, а холодный пол совсем не чувствовался. В этих же топтушах бегали младшие сестрички Люды, как и она сама. Оказалось, что их шьют в основном для детей.

Никогда не замечала, что Люда всегда заплетала косу. А сейчас вижу: в косы заплетены волосы каждой девушки в этом доме. У кого-то по две, у кого-то по одной, но в волосы каждой был вплетен цветной жгут, который был чуть длиннее родного волоса.

Люда и я были в обычной одежде, а вот Лизавета Александровна, Настя и Саша ходили в платьях чуть ниже колена и в штанах, похожих на подштанники. У каждого платья был расшит воротник цветными нитками всё таким же причудливым геометрическим узором. Оказалось, что каждый узор что-то значит. Дело в том, что ни одного поселения северных народов на карте нет, так как зачастую они ведут кочевой образ жизни. Названия у их поселений имеются, однако их так много, что к территории они в основном не привязаны. Ханты и Манси ориентируются по рекам. Каждый узор является удостоверением личности, почтовым индексом, если хотите, относящийся к той или иной реке, и именно по этому рисунку можно определить, откуда поселение, или где оно изначально зарождалась. Эта семья принадлежала к поседению с реки Тром-Аган, в переводе означает Божья река.

Когда вода закипела, Лизавета Александровна подала чай. Мы сели на подушки за низкий стол, чем-то похожий на татарский. Мне сразу поведали, что трапезу хантыйцы начинают именно с чая, потому что это самый верный способ согреться. Потом зашел дядя Олег. Он стал снимать с себя длинные носки из оленей шкуры – кисы. Они надеваются поверх штанов и носков и служат в качестве обуви. Внутрь засовывается солома, чтобы она забирала всю влагу и сохраняла тепло. Такая обувь идеально подходит для таёжных похождений – они легкие и теплые, а еще почти не мокнут.

Кстати, основным средством передвижения в тайге являются лыжи и оленьи упряжки. Снегоход используется в крайнем случае – для поездки в город или в соседнее селение.



Таёжная ночь
Пока мы ужинали вкусным хлебом и рыбой, на бескрайние таёжные сугробы опустилась ночь. Люба убедила меня выйти на мороз, чтобы полюбоваться ночным небом. Меня переодели в теплые хантыйские вещи: ягушку, кисы и бурки, если по-нашему, то теплое пальто из чье-то шерсти, уже знакомые нам «оленьи носки» и сапоги из оленьей шкуры, но уже с подошвой и красивым узором на носу и сбоку. С нами на улицу выбежала их собака, Кунчи, по-русски – Пушок. Он сразу помчался куда-то вдаль и уже совсем скоро его белую шерсть не было видно на снегу. Мы прошли дальше и уселись на край саней. Самих оленей не было – на ночь их выпускают пастись.

Тишина. Нет ни единого звука, не шуршит даже одежда. Птицы не поют, животных по близости нет – всё спит. Слышно только, как две девчушки дышат холодным-холодным свежим сибирским воздухом, а перед глазами поднимается пар от их дыхания.

С одной стороны колыхались верхушки старых сосен, а с другой – был бескрайний простор, устланный белоснежными сугробами. Я вдруг вспомнила море. Вспомнила, как в его черных ночных водах отражается свет луны. Так же и здесь – лунный свет ударялся о кристальный снег и отражался, освещая всю округу. Тут и фонарей не нужно, ночь светлая-светлая. На небе стали зажигаться первые звездочки, было видно наше, северное созвездие – Большую медведицу.

Вдруг я почувствовала, как мои ресницы слиплись между собой, видимо, мороз схватил их инеем. Я посмотрела на Люду, её густые брови и маленькие реснички были усыпаны кристальными льдинками. Она улыбнулась, потому что увидела у меня на лице то же самое, и мы залились звонким смехом, который разбивал вдребезги зимнюю тишину. Нет ничего лучше ощущения, чем понимание, что здесь тебе самое место.

Потом прибежал Кунчи. Он запрыгнул на оленьи сани, улёгся между нами и стал дышать на свои замерзшие лапы. Мы с Людой решили сжалиться над ним и вернулись в маленький, но очень уютный деревянный домик.

Зимние дела в тайге
Утром мы проснулись рано, примерно в 5 часов. Это нормальный режим для северных жителей, и касается это не только коренных народов. День в этих местах всегда короче, поэтому чем раньше ты встанешь, тем больше дел успеешь сделать. Сразу после подъёма мы погрузились на два снегохода – на один сел дядя Олег, а на другой мы с Людой -, и помчались в поисках нашего стада оленей. Найти их оказалось проще, чем я думала. Олени сильно разбрелись, однако, услышав знакомый гул снегохода, ринулись нам навстречу. Уже через час мы с Людой загоняли рогатых товарищей в стойло, а Настя с Сашей разводили им корм. Старая пословица хантыйцев гласит: олени идут в неволю за ложкой соли. Так и есть, зимой этим животным не хватает питательных веществ, поэтому сено для них смешивают с солью, а потом кормят из небольших мешков, в которые они засовывают свои мохнатые морды.

Затем мы с Людой в уже знакомой вам экипировке отправились на лыжах в лес. Там нам предстояло собрать немного пихтовых веток, бересту (березовая кора) и березовый сок. А еще проверить некоторые ловушки для белок - вдруг за ночь некоторые из них кого-то да поймали.

Вообще, если вы думаете, что северные народы могут только охотиться, ловить рыбу, шить одежду и разводить оленей, то вы ошибаетесь. В летнее время, например, женщины каждый день ходят в лес и собирают разные травы и ягоды: чернику, болотную малину (так они называют морошку), жимолость (на хантыйском – кукушкина ягода), бруснику, рябину, черемуху и бугульник. Кстати, последний они вкладывают в зимнюю одежду и мех, чтобы ту не поела моль. Собирают также множество трав, чтобы отгонять комаров и мошек. Ну и конечно грибы, хотя к ним относятся с опаской.

В лесу было также тихо, как и ночью. Летали, правда, везде синички. Видимо, были рады хоть какой-то компании. Северное холодное солнце не грело, зато создавало антураж зимней сказки «Морозко». Всё время мне казалось, что, если я обернусь, то непременно увижу какое-то невиданное существо. Но на пути нам попадались только белки да зайцы-беляки.

Хантыйские сказки и легенды
После ужина родители Люды решили рассказать мне немного легенд их народа. Дело в том, что изначально и ханты, и манси были язычниками, но уже в двадцатом веке некоторые из них приняли православие. Однако легенды и мифы этого малого народа всё еще живы и их часто можно услышать после вечерней трапезы.

Меня ждали не только легенды, но и самые обычные истории именно этой семьи. Например, Лизавета Александровна поведала мне, что этот дом она построила сама, со своей сестрой, пока их мать с отцом уехали кочевать. Им было по 16-18 лет, а они выстроили этот небольшой домик из сруба и мха. А когда Лизавета Александровна была совсем маленькой её мама застрелила двух медведей. Тогда сильно горели леса, и несчастные часто забредали в города и в селения. Её отец тогда был на охоте, поблизости никого не было. Вышел сначала один медведь, достаточно крупный. Женщина заметила его не сразу, но как увидела, схватила ружье из сарая и пальнула в него несколько раз. Странно, но на шум вышел другой медведь и встал на дыбы. Женщина не растерялась и здесь. Она в слезах пряталась дома с ребенком до прихода мужа, потому что боялась, что животные еще живые и могут навредить. Представляете, в каком шоке был ее муж? Вот такие вот северные женщины.

Потом в разговор вступил дядя Олег. Он поведал о том, как ему жаль, что его народ становится всё меньше и меньше, что многие дети отдают предпочтение новым и современным тенденциям, нежели семейным и народным традициям. Лизавета Александровна завериа ео, что ханты и манси как коренные народы никогда не вымрут, никогда не забудут своих священных мест, но вот родной язык действительно пропадает, особенно последние несколько лет.

Затем дядя Олег начал рассказывать нам всякие разные присказки и сказки хантыйцев, а также рассказы про их богов. Я, Настя и маленькая Саша слушали с открытыми ртами. Особенно занятной для меня стала легенда про Мис-нэ, Лесную деву. Она приносила удачу охотникам, всегда позволяла приносить добычу, её руны вычерчивались на оружие, а сами охотники раньше приносили ей жертву. Существует легенда, как Мис-нэ повстречала охотника, доброго, который никогда не брал у природы больше, чем ему было нужно или чем она может дать. Лесная дева влюбилась в него и вскоре они поженились. Но в стойбище девушку не приняли, и люди не верили, что она – магическое существо. Тогда Мис-нэ разозлилась и запретила хантыйцам охотиться на тотемных животных, иначе их ждет расплата. С тех пор у северных народов появились священные животные – тотемы.

Волшебство севера
Ночью мне снились очень яркие сны про стрекоз, филинов, медведей и трясогузок – так я была впечатлена рассказами людиных родителей. Подруга разбудила меня около трёх часов и шепотом приказала быстрее одеваться. Я в полусонном состоянии натянула на себя три слоя оленьих шкур, а затем попятам ринулась за Людой на улицу.  В лицо мне ударил холод, градусов 50, не меньше, изо рта валил пар, и очень хотелось спать. Но всё это меркло и бледнело перед тем, что я увидела. Северное сияние.

Нет, раньше я, конечно, его видела, но только над городом. Мама говорила мне, что это всего лишь отблески от настоящего сияния, которое бывает только далеко на севере. Как же она ошибалась. Ленты пурпурных и зеленых цветов лежали прямо у меня над головой и тянулись всё дальше, за горизонт. Небо было чистым, вроде вчера здесь светила луна и большая медведица, но сегодня ничего этого уже нет. Только незыблемая светящаяся дорога в небе. Она беззвучно двигалась, будто бы не повинуясь никаким законам физики. Снег становился то фиолетовым, то темно-синим. А я всё смотрела в небо, и мне казалось, что еще чуть-чуть и я смогу схватить в руку это волшебство, этот свет, и увезти его с собой, на далёкий юг. Мы еще долго сидели на улице, наблюдали, как хрустальная дорожка медленно меняет свои цвета. Люда вынесла нам на двоих огромную кружку чая (она, кстати, почти сразу остыла). А вокруг нас была тишина. Она окутывала всё в округе, и её было так много, что казалось, мы её могли слышать и чувствовать. Именно в тот момент меня наполнило чувство той северной свободы, о которой пишут в книгах и поют в песнях.

На следующий день мне предстояла дорога в город. Люда оставалась у родителей до конца родителей, а мне предстояло попасть в ещё несколько мест. Гостеприимная хантыйская семья накормила меня перед дорой, вручила бутылку березового сока и длинное полотенце с красиво вышитыми геометрическими оленями посередине.

Уже через неделю я снова ехала в поезде. Нижневартовск оставался за спиной, и я понимала, что именно здесь мой дом. И каким бы холодным не был этот край, каким бы недружелюбным он не казался, я всегда буду им дорожить, и стремиться вернуться сюда, в этот бескрайний снежный простор, запах хвои и колкий морозный воздух. Дом – это не четыре стены. Дом – это то, где ты себя чувствуешь свободным, спокойным и защищенным.

И снова вагон шатало, а ложка брякала внутри чайной кружки. Но за окном был уже не морозный зимний день, а голубое и бескрайнее море.