Глава 3. Искупление

Госпитали всегда приводили Асмодея в дичайший восторг. Столько темной энергии, скопленной в одном месте он нигде больше и не видел. Для него каждое посещение этого места, где Карен служила Матерью Терезой и одновременно медсестрой, было сравнимо с каким-то слишком уж шикарным пиром во время чумы. Шагая в сторону поста, Сидонай краем глаза приметил косу Эрстед, небрежно кивнул ангелу  и направился дальше, толкая плечом хлипкую дверь отделения онкологии, что плавно перетекало в интенсивную терапию.


Сейчас его могло видеть лишь голубоглазое существо, что семенило за высокой фигурой демона и тот, к кому он направлялся. Асмодей, являясь сущностью знаменитой в кругах извращенцев, оккультистов и сатанистов, сам эту славу не любил и привык появляться неожиданно и тихо. Зато оставляя после себя довольно тяжелые и яркие последствия.  -Ты с этой дурой поосторожнее. Она мощная, -Карен останавливает  демона прямо перед самой палатой, перегораживая ему путь, -Не пугай ребенка. Сидонай тихо усмехается и по привычке задумчиво потирает подбородок, пожимая плечами, мол, «ничего не обещаю, дорогая моя». Открывая герметично захлопнутую дверь, князь ада окидывает внимательным взглядом палату, будто бы не замечая сухенькую мадемуазель на стуле в углу. Сам демон, стягивает с плеч черный как смоль пиджак и кидает его на больничную кровать, присаживаясь на край и смотря на пациента Эрстед, которому на вид лет десять или двенадцать.  Он, бледный, с легким серым отливом, практически сливается с простыню и наволочкой. Тонкие пальцы рук с хорошо просматриваемой через тонкую как пергамент кожу, сеткой вен, сжимали край пододеяльника.


-Добрый день, -облизав пересохшие губы, ребенок, приподнял одну ладонь в приветственном жесте и взглянул на Карен, распахивая губы в немом вопросе.



-Сэм, это мой хороший знакомый. Он... Ну, он поможет разобраться нам с твоим гостем. Как я и обещала, -Эрстед хлопает Асмодея по полечу. От удивления, демон приподнимает бровь и поворачивает голову в пол оборота к ангелу, смотря на нее с выражением лица «до чего же ты дошла?».  Вообще, общение темного и белого никогда не приветствовалось в кругах ангелов и демонов. Рано или поздно кто-то кого-то перетягивал на свою сторону, а это ничего хорошего не сулит. Еще ни разу не вышло этого дружеского союза, который не скреплялся бы корыстной целью. Для демонов ангелы, особенно априори женского пола — являлись чем-то вроде красивых и сладких конфет, фантик которых они все время спешили развернуть и порвать. А вот ангелы, со своей святостью головного мозга пытались всеми способами демонов избавить от мерзопакостных их замашек и убедить, что в них еще есть зачаток святости, что они еще могут замолить все свои грехи перед господом богом, расцеловать ему руки, ноги и обязательно задницу, а потом он еще и подумает прощать этого отрока или нет.

Карен не была таким ангелом, хотя замашки этого рода имела. Она как бы невзначай толкала Асмодея в спину, чтобы он выполнял грязные делишки, но на самом деле они были не грязными. Совершенно. И она, и он знали это.  Эрстед притащила сюда его немного попугать Смерть. Сама она, конечно, могла бы разобраться с этой сукой, но здесь все было серьезнее. Скорее всего Насу пришла не просто за душой. Ну, подумаешь, душа. В этом мальчишке было что-то особенное. Что-то такое тонкое и неуловимое, что даже Асмодей, сидя на краю кровати и изучая взглядом палату — почувствовал умиротворение и покой. Нет, этот покой никак не был связан с тем, что жить Сэму осталось неделю или чуть больше. Он был этой гранью между этим миром и иным. Канатоходцем. Не просто так он приметил тень Смерти. Да и Сиданая он увидел бы. Даже если бы тот не захотел.


-Он Блаженный, -демон выдыхает, поводит плечом и чувствует, как по его плечу медленно ползет его любимец. Аспид. Он огибает сгиб локтя демона, замирает на пару мгновений на выбитом перевернутом кресте, выпускает язык, пробуя на вкус местный сдавленный воздух. Змея ползет ниже, обвивает запястье, образуя собой несколько колец и опять рассыпается драгоценной нитью жемчуга. Асмодей смотрит на золото цепочки и задумчиво сводит брови к переносице, перебирая пальцами четки. Сколько здесь его личных душ? Около полусотни, не считая того, что это не первое подобное украшение в его жизни. Во второй ладони, меж пальцами Амодей крутит золотую монетку с трехглавым существом. Война или мир во всем мире? Война или... Давно ли он стоял перед подобным выбор.  Бог Войны у персов, он погубил немало людей, только лишь ради того, чтобы повеселиться. Эрстед всегда напоминает ему, что он не просто князь, бог или демон. Он еще и на одну вторую ангел.
Что ангельского в Сидонае? Ровным счетом ничего. Нет ни крыльев, ни этого обворожительного личика. Среднего роста, непримечательный ничем. Только своей непробиваемостью и наглой улыбкой. Ангел... Ангел ли то существо, что обрюхатило смертную женщину? Вот  и ответ на вопрос! Дитя порока — святым быть не может. Но демон, подкидывая монетку и подхватывая ее в воздухе смотрит на то, что выпало и пожимает плечами.


-Я владею его душой, Насу, -голос Сидоная отдается от стен палаты. Звучит он так, будто бы судья вынес самый жесткий приговор осужденному. Смерть испаряется мгновенно, оставляя после себя лишь пустой стул. Мальчишка отрубается от убойной дозы морфия, что ему вкололи минут пятнадцать назад. Асмодей удаляется тихо и незаметно, чтобы не выслушивать лишних вопросов от Карен, которая сминая край бирюзового медицинского жакета.      

-На сколько лет ты старше меня? -потягивая апельсиновый сок, Карен время от времени пожевывала трубочку и смотрела на Демона, который шел вперед. Она уже как неделю не появлялась, но тут неожиданно решила пошуршать над его ухом своими перьями и вот, теперь составляет ему компанию в вечерней прогулке по Вестминстерскому мосту.


-Пять тысяч лет. Или чуть больше. К сожалению, паспорта я не имею, -останавливаясь и смотря на горизонт, Сидонай прикуривает и опирается на зеленые перила, смотря вниз, на воду. Эрстед останавливается рядом, ставит стаканчик с напитком недалеко от локтя как-бы-мужчины и смотрит на Биг-Бэн, потирая ладони. Вечера в Лондоне прохладные. Демон в отличие от Карен не мерзнет даже в майке поло, потому что по его венам течет по истине горячая дьявольская кровь, а ангелы существа до чертей нежные.

Асмодею даже иногда становится интересно — если он ткнет в ее молочную щеку пальцем, ей станет неприятно? Ведь такая разница температур и все дела.  Усмехаясь собственным мыслям, Сидонай тушит окурок об исписанные перила моста и бросает его на бетон, краем глаза замечая пристальный взгляд парочки, что проходит мимо и явно с интересом разглядывает испещренное  татуировками предплечье демона. Здесь и второй перевернутый крест, и печать Асмодея и самый обычный скорпион, который просто ему понравился. Да, демоны как и все живое могут чего-то хотеть, а чего-то — нет. Провожая парочку взглядом, типа-мужчина все же осторожно касается пальцем щеки Карен от чего она хмурится и косится, смотря на него. 

-Так, значит ты спас его? -она поворачивается, поэтому демону приходится убрать руку и пожать плечами.  -Он будет мне должен годам к двадцати пяти. Тридцати. Я подумаю. А может быть и не должен. Ведь это ты мне теперь должна, верно? Ангельская задница. 

-Значит, ты искупил еще один грех, -гордо произносит она, будто бы только что спасла планету от наводнения или землетрясения, когда на деле даже своего собственного подопечного от смерти спасти не смогла. Ну, опустим этот факт. Скажем, что она выполняла задание. Благо было бы оно ее собственное, а не сочиненное Азраилом, Гавриилом, Михаилом или кем-то из них. Демону вообще кажется, что Карен сама по себе. Не ангел, не человек. Что-то среднее. Как слой клубничного желе между кремовой основой чизкейка и его коржом.


-Грехи других судить вы так усердно рветесь, начните со своих и до чужих не доберетесь? Да? -Асмодей издает тихий смешок и смотрит на Биг-Бен, который отсчитывает ровно десять ударов, заглушая звуки живущего на всю катушку города и замолкает.  Все погружается в тишину. Кажется, что даже машины за спиной снуют туда-сюда не издавая таких уж громких звуков. Перебирая тонкими пальцами четки, Сиданай смотрит на гладь воды своими  как смоль черными глазами, слышит шуршание крыльев над ухом и голос Карен, которая напевает что-то себе под нос, празднуя свою победу.


-But now I'm falling, falling, falling, -лопочет ангел, допивая свой сок и совершенно непринужденно прижимаясь холодной щекой к его плечу. Демон смотрит на свою ладонь и понимает, что четки, которые еще секунду назад представляли собой единое целое, рассыпаются и он успевает подхватить лишь пару жемчужин, упуская даже золотую нить.


-Опять, Карен! -раздраженно рыкнув, ощущая дикое желание опять ее грохнуть и одновременно с этим прижать к себе, Асмодей отдергивает руку, стряхивая с ладони несколько бусин.

-Что такое? Опять рассыпались? Это не я, -непринужденно пожевывая трубочку, Эрстед пожимает плечами.

-Нет, это я! Дьявол! -одним резким движением вышибая стаканчик из ее рук, Сидонай резко притягивает ее к себе за майку, прожигая темными глазами, продолжая рычать

-Я не ангел, Карен. Не делай его из меня. В каждом твоем этом движении и слове я чувствую ****ский намек на твое ****ое задание, Эрстед! -сжимая зубы до того сильно, что челюсть начинает сводить, а желваки ходят ходуном, Асмодей отпускает ее майку и обхватывает указательным и большим пальцами ее подбородок. Нет, он может контролировать себя, но рядом с этим недоразумением его кровь закипает. Демон закрывает глаза и скользит кончиком длинного выразительного носа по ребру ее аккуратного, практически идеального носа. Он бы испробовал ее  на вкус. Запросто. Не обожжется. Но склоняя ее голову, он лишь касается ее лба своими горячими до одури губами и распахивает глаза, смотря поверх ее макушки на огни Лондона, опуская руку и отходя на шаг назад.  -Amen, Karen.