2. 15. Кураж

Это было в 1975 году, когда я возвращался из г. Апатиты, где жил мой брат Вовка, которому я из г. Уфа вместе с ним жигуль ноль третий перегонял. Пригнал, переночевал и вот я уже в Ленинграде в самолете, рейс Ленинград – Челябинск – Улан – Уде. Сижу с человеком из Улан-Уде в кожанке, как механизатор. Он дремал, потом попросил стюардессу кофейку или что-нибудь покрепче. Принес покрепче. Расслабился, не дремлет и всех так осматривает любящим, обволакивающим взглядом, в особенности стюардесс. А те так и летают вокруг него. Не понятно мне, вроде по внешнему виду механизатор наших российских полей, и почему к нему столько внимания? Родного человека увидели в нем стюардессы, сразу поняли свой человек, то ли по жаргонным словечкам, то ли еще почему-то, но всячески угождали ему, причем с большим чувством уважения. Летуном, как он себя назвал, был на самом деле «механизатор», да не просто летуном, а летчиком испытателем какого-то самого высокого класса.
      
Расслабился он этим самым покрепче и заговорил с моей подачи. «Не пойму, говорю, почему такое повышенное внимание к вам со стороны стюардесс?» Тот отвечает: «Так ведь я и они  большая летная семья, все мы в небе летаем,  над землей, и объединяет нас чувство общей солидарности, может потому, что рискуем все или каждый в отдельности».
      
Летчиком-испытателем был на реактивных истребителях, что северные рубежи морские охраняют. А испытателем работал в г. Улан-Уде. Облетывал все истребители, что завод выпускал. В этот раз выпустили партию машин, испытал он их, отправили в Мурманскую область, в летную часть.
      
А там один пилот и не вернулся с задания,  «ЧП» значит. Остальные пилоты с опасением подходят к истребителям. В общем, отправили его проверить, что да как, ведь он же облетывал их.
      
Приехал в часть, сел, взлетел, разные фигуры высшего пилотажа крутил, вроде все нормально, но вдруг на маленьком незначительном вираже, когда уже перестал ждать неожиданностей, отключилась подача топлива. Почему, спрашиваю себя, не должно ведь быть так, баки наполовину полные. Вдруг озарение – конструктора при модификации панели приборов тумблер, отвечающий за включение подачи топлива,  расположили его чуть ниже и левее. Просто при перегрузках, колено двигателя непроизвольно и выключает этот тумблер. Надо же, говорит пилот. Только на последнем пятнадцатом истребителе этот дефект проявился, на всех четырнадцати летал и все ждал что, да почему, а на последнем вздохнул облегченно и подумал, наверное, все-таки человеческий фактор. Действительно человеческий, только к тому же конструкторский.
       
Срочно прилетели спецы с завода-изготовителя,  все исправили и вновь спокойно, ну в смысле надежности самолетов, стали летать защитники воздушной границы нашей Родины.
       
Так о чем же это я хотел рассказать, точно о кураже, о котором говорил этот летчик-испытатель.
       
Я, говорил он, довольно старый для таких экстремальных полетов, где перегрузки очень высокие, повыше будут, чем у космонавтов. Но пока летаю, хотя мне уже тридцать четыре года. А вот года два назад пришел в нашу группу молодой парень, классный пилот, все то у него получалось с одного раза, не нарадовалось на него руководство предприятия и мы тоже радовались за него, отмечая при этом ну,  наш ведь парень – летун одним словом.
      
Была ситуация, сложная для него, но выбрался, вернее, катапультировался в самый последний момент. Машина, конечно вдребезги, такое тоже бывает, но после этого случая сломалось у него что-то в душе, боятся, он  стал, как взлетит, чуть полетает и говорит, погода там наверху не позволяет выполнять всю программу испытаний. Проверили. Позволяет.
      
Многим кажется, что там, на верху нет погоды. Да есть она и довольно сложная, то воздушные течения разные, то воздушные ямы, это те, которые мы испытываем в самолете, когда желудок ко рту стремиться почему-то, эдакое чувство невесомости.
      
Воздушные ямы, не что иное, как воздушный объем с разными давлениями в них. В одном больше, это не так чувствительно для самолета, а в другом значительно меньше, в этот момент самолет как бы проваливается в яму, только воздушную.
      
Не смог летать молодой пилот, потерял кураж, т.е. стал бояться неба. Ушел из авиации.
      
Ну, а мой знакомый «механизатор» летчик испытатель боевых реактивных истребителей к этому времени, наверное, на земле, да в летной службе работает и давно уже на заслуженной пенсии, а может быть,  и нет, и не отдыхает, а продолжает работу по воспитанию летунов.
      
Ну, чтобы они кураж не теряли на испытательных полетах.