Метаморфоза. История одной ночи. 2 часть

 ПЕРВОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ

«Древние человеческие останки, найденные на нашем континенте, привлекают внимание неразвитым передним мозгом и слаборазвитым задним мозгом в затылочной части.
Переход от примитивного, полудикого древнего человека к современному развитому человеку был очень длинным и неровным. Человек, пользовавшийся пещерой вместо дома, листьями вместо одежды, постепенно усовершенствовал свой труд, образовал коллективный труд, включил в свой быт прирученных животных. Возникли орудия труда и охоты.
По мере того, как ручной труд испытывал потребность в различных орудиях, возникала необходимость усовершенствования этих орудий. Отдельные процедуры и действия нашли воплощение в различных приборах и сооружениях. Постепенно стали пользоваться мельницами, парусниками.
По мере того, как перевод процессов на технические сооружения приводил к появлению более сложной техники, появлялись крупные станки, автомобили, паровозы и корабли.
А во время следующей технической метаморфозы машины объединились в комплексы, стали пользоваться агрегатами и автоматами…»

























                II ЧАСТЬ

– Ты обратил внимание, как устрашающе выглядит море во тьме? Ты когда-нибудь купался ночью в море?
– Нет.
– А я много раз купался. Однажды даже в историю попали. Под селением Новханы есть место, выступ, а вокруг возвышенность. Мы купались там. Прикинь, заходишь в воду, а близлежащих жилищ не видно. В нашем дворе был один парень по имени Мехбалы, он нас и отвез на своем «Москвиче»-развалюхе. Фары он оставил включенными, и по их свету мы знали, где берег. Вдруг подлец выключил фары… Сколько мы ни кричали, чтоб он их включил – ему было побоку. Представляешь, прикидываешь месторасположение берега и плывешь немного в ту сторону, но вдруг сомневаешься: может наоборот, ты плывешь в открытое море? Так и держишься на плаву, замерев от ужаса…
– Чем всё закончилось?
– Мы были выбиты из сил. Думали, утонем. Стали материться… В конце-концов, он включил фары. Как только мы выплыли на берег –были готовы убить этого подлеца.
– Ну и ну, я представляю…
– Знаешь, ночью вода нагревается, купаться не очень-то в кайф. Но так как нет людей – можно спокойно поплавать.
– …
– Ты уже не пишешь? С чего это?
– Они всей семьей сели за стол. Уже девять. Через три часа Новый год…
– Да, что верно, то верно. Но я кое-что чувствую. Будто бы годы так стремительно мчатся. Спроси кого хочешь – станет жаловаться на быстротечность времени. Кажется прошлый Новый год был еще вчера… Отец мой приехал из района… Привез мяса, сыра, яиц. Я попросил у соседа жаровню и устроил на балконе шашлык. Дети так радовались… Мясо из нашего района очень вкусное. Мясо животного, которое питается свежей зеленой травой отличается от мяса здешних, которых кормят сухим хлебом. Яйца в наших краях тоже отличные. Желток как шафран…
- Вы положили что-нибудь для детей под елку?
- В каком смысле?
- То есть, купили подарки? Кажется, вашему старшему сыну пять, младшему – три года.
– Нет, им по пять и четыре года.
– Купили им что-нибудь? Мой папа до сих пор делает мне подарки в новогоднюю ночь. В детстве мой подарок ставили под елку. Я так радовался. Машина, мяч, автомат…
– Да нет, у нас такого не было. В деревнях елки не ставят.
– И сейчас не ставите?
– Жена покупает и украшает маленькую, для детей.
– А подарки? Подарки им купили?
– Честно говоря, мысль о покупке машины у меня серьезна. Экономлю деньги. Стараюсь попусту не тратить.
– Разве это попусту?! Ваши сыновья очень обрадовались бы подаркам.
– …
– Представляете, папа не ограничивался одними подарками для меня и сестры, он одевался в наряд Деда мороза, чтобы нас позабавить. Вместо посоха он брал в руку скалку, стучал им по полу и читал стихи:

Дед Мороз, Дед Мороз,
Я подарки вам привез.

 – Правда что ли?
– Не понял. А что тут такого?! Конечно, правда.
– Профессор дурачится? Не обижайся, но это, пойми меня верно, неправильно. Я всегда видел своего отца серьезным, внушительным. Достаточно ему было прикрикнуть, как мы не знали куда спрятаться.
– Папа всегда обращался со мной и сестрой, как с ровесниками. Но это не означает, что мы его не уважаем…
«Фиат» медленно продвигался вперед вдоль берега по маршруту «Волчий овраг – сады Сарая – дачи Новханы». Всё было окутано мраком. Расположенные слева дачи Новханы должен был сменить Джорат, наконец, они должны были доехать до Сумгаита… А справа шумело бескрайнее море, погруженное во тьму…
Ализаде крутанул руль, уводя машину от ямы, затем зевнул:
– Всё-таки надо было тогда остановиться и перекусить.
–…
- Теперь придется голодать до тех пор, пока мы их (указал он кивком на мужчину с женщиной за стеклом, отделяющим водительскую кабину от салона) не сдадим…
– …
– Что ты о них скажешь? Босая девушка, которую мы задержали, полная загадка, и эти тоже. Как ты думаешь, что потребовал тот мужчина-демагог от этой женщины, что бедная, знай только, плачет?
– …
- К тому же она не похожа не распутную. Почему они ночью отправились на дачу, почему внезапно решили вернуться пешком? Очень интересно.
– …
– Но мужчина тот еще демагог, не так ли? Говорит, разве комендантский час, чтобы носить при себе документы? Ему кажется, что сможет меня провести. Много таких я навидался.
– …
- В чем, по-твоему, их загвоздка?
– …
– Я с тобой говорю.
– Да.
– Ты ведь перестал писать сообщения. Почему тогда не отвечаешь? Может, обиделся на меня? Ради Бога, скажи правду. Обиделся?
– Нет.
– Обиделся, знаю. По-братски говорю, сам знаешь, как хорошо я к тебе отношусь. Но раз слово вертится у меня на языке, я должен его сказать.
– …
На мобильный Ализаде пришел вызов. Он перезвонил:
 - Да, слушаю... Скажи брату, чтоб он не наглел. Карандаши я купил вам обоим, как это он не разрешает тебе рисовать?.. Скажи, папа придет и накажет тебя… Ладно, я на работе, пока.
Он дал отбой и положил телефон рядом с коробкой передач.
– Вот было бы хорошо, если б сменили наше название. ППС совсем мне не нравится. Пусть сделают ППП. Патрульно-постовая полиция. Видишь, как хорошо звучит?
– …
– Правду скажи, Шахвердиев тебе нравился?
– Так себе.
– Может, ты не очень хорошо его знал. Он был далеко не хорошим. Всё делал с одолжением. Ничего приятного в нем не было. А сейчас видишь как хорошо стало? Все заняты делом… Все ребята хорошие. Кроме одного Меишова.
– …
– Ты обратил внимание: начальник наутро в курсе всех наших разговоров? Меишов стукачит начальнику. Но пусть это останется между нами, ладно?
– …
– Не думай, что я его боюсь. Я не из робкого десятка. В одиночку, не пойми меня неверно, справлюсь с кучей таких, как он…
– …
– В общем. Не обращай внимания.
 - …
- Снова приехали, да?
– Кто?
– Сопредседатели ОБСЕ 1 (Организация Безопасности и Сотрудничество Европы). Вчера увидел по AzTV 1 (Азербайджанское Телевидение).
- Да.
- Я разобраться в их делах не могу. Уже двадцать лет… Приезжают, уезжают. Говорят, говорят, но ничего толком и нет.
– …
– Кажется, они приходят лишь поправить мягкую подушку, которую подложили под нашу голову. Как ни как, а из-за Карабахской войны мы потеряли двадцать процентов своих земель.
– …
– Если б таким парням, как Мубариз Ибрагимов 1 (Национальный Герой Азербайджана), дали б возможность – мы давно вернули бы свои земли… Ты только представь: в одиночку уничтожил целую роту. Они даже трупа его боялись. После того, как убили – связали руки…
– …
– Что это за свет? Видишь?
– Свет?
– Смотри вперед, на берег… Кажется, свет фонаря…
– Да, вижу.
– Сто процентов – это рыбаки. Что в этот поздний час рыбаки здесь потеряли? Разве ночью ловят рыбу?!
Ализаде сошел с дороги и, включив дальние огни, повел автомобиль в направлении света. Показались силуэты. Их было трое… Двое на ногах, один – присевший на корточки…
– Держи оружие наготове. Тут что-то не чисто!
– Готово.
– Как только я приторможу – сходим вместе и подходим к ним. В целях осторожности не подходим ближе пяти метров. Есть?!
– Есть!
Ализаде остановил автомобиль. Они оба сошли. Трое мужчин в длинных резиновых сапогах и брезентовых плащах, обернувшись, смотрели на них. На земле лежал еще один мужчина, обернутый в одеяло.
– Сержант полиции Ализаде. Что вы тут делаете ночью?! Что с этим гражданином?!
– Начальник, мы его вытащили из моря. Он тонул, – медленно проговорил обросший бородой худощавый мужчина.
Ализаде подозрительно взглянул сначала на обернутого в одеяло человека, затем рыбака:
– Кто купается зимой, чтоб к тому же тонуть?! Что ты несешь?!
– Начальник, разве купаться обязательно?! – закурил худощавый мужчина сигарету.
– А что еще он мог делать в море?
– Этого я не знаю. Мы ловили рыбу чуть ниже, уже смеркалось. Закончили со своими делами. Вдруг увидели подбежавшего молодого парня, который кричал, что тонет человек. Вот мы и подоспели.
Ализаде неприязненно смерил взглядом костлявого от худобы мужчину:
– Слушай сюда! У тебя есть разрешение на ловлю осетрины?!
Мужчина выпустил дым из ноздрей и усмехнулся:
– Начальник, ты меня не смеши. Какая еще осетрина? Их здесь не осталось. Чтоб поймать осетрину – надо плыть либо в сторону Астрахани, Красноводска, либо Ирана. На сумгаитском побережье, загаженном отбросами, осетрине делать нечего. Мы ловим воблу, судака, кутума… Ты б еще лосося приплел.
– Ладно, ладно! – вышел из себя Ализаде от неуступчивости мужчины. – Не спорь! Что вы вытворили с этим гражданином?!
– Начальник, аксакал ведь сказал, что этот человек тонул, а мы его спасли, – включился в разговор светловолосый, относительно молодой рыбак.
– Товарищ, во-первых, тебе слова не давали, – совсем разошелся Ализаде. – Во-вторых, что за чушь ты несешь? Тонуть?! Кто в это время купается в море?!      
Молча наблюдавший за их разговором, всё это время Гулиев шепнул на ухо Ализаде:
– Может, он хотел покончить с собой? Не обязательно ведь купаться…
– Знаю, сам их расспрашиваю, – сказал Ализаде товарищу и упрекнул себя за то, что всё это время не мог осознать эту простую истину. Затем, держа руку на кобуре, подошел к обернутому в одеяло человеку: – Гражданин, они вытащили вас из воды?
Мужчине было лет сорок-сорок пять. Губы посинели от холода. Глаза были приоткрыты:
– Да, – простонал он.
– Что вы делали в воде? Хотели покончить с собой?
– …
– Начальник, – сказал худощавый, обросший бородой рыбак, – мы вытащили его из моря и повернули головой вниз. Он наглотался воды. По виду похож на интеллигента. Был в костюме, галстуке. Мы его раздели и одели в свою одежду, завернули в одеяло. Ему повезло: не очень холодно, нет мороза. Он только пришел в себя, мы напоили его горячим чаем… Добавили в чай немного спирта, чтоб бедняга согрелся. Сам знаешь, рыбак всё необходимое носит при себе. Потом он потерял сознание. Мы заново принялись приводить его в себя. Знал бы ты сколько мы уже тут торчим… Своих дел у нас хватает.
Ализаде снова обратился к лежащему на земле человеку:
– Вы живете в Сумгаите?
– Да.
– Почему вошли в воду?
– Не знаю.
– Как это не знаю?! А кто знает?!
– …
– Документы есть?
– Нет.
– В таком случае, как подозрительное лицо мы отведем вас в полицейское отделение, где вы пробудете до установления вашей личности.
– Не хочу, – с трудом выговорил лежащий на земле.
– Хотеньем здесь не обойтись! – повысил голос Ализаде. – Закон – для всех закон.
Ализаде поручил Гулиеву усадить подозрительное лицо в автомобиль. А сам отвел худощавого рыбака в сторону и сказал:
– Уверен, ловля была удачной. Не угостите нас парочкой?
Худощавый мужчина хотел что-то сказать, но потом исчез во мраке и вернулся с целлофановым свертком в руках…
– Начальник, – сказал мужчина, протянув сверток, – при нем я сказать не мог, но по-моему, этот товарищ – псих. Мы спросили почему он вошел в воду, он ответил: «Там был зонтик, я хотел его достать»…
Потом худощавый мужчина уточнил, где завтра они могут забрать одежду, в которую облачили «психа», и одеяло, в которое они его завернули.
… Немного спустя, в задней части «Фиата» сидели уже трое – двое мужчин и одна женщина.
Ализаде управлял автомобилем, а Гулиев смотрел на мрак через боковое окно…




































                РЖАВЫЙ ЖЕЛЕЗНЫЙ ЗОНТ      

Естественно, сегодня был обычный день и он, привычно встав с постели, подогрел чайник в пахнущей морем квартире, выпил чаю со вчерашней заваркой и вышел из дома. Вот уже три дня как его супруга, поссорившись с ним, взяла с собой дочку, ученицу четвертого класса, и отправилась в дом своего отца… Больше всего его задело то, что перед уходом жена сорвала со стены все его почетные дипломы…
Сегодняшний день был особенным – последним днем уходящего года, всего через несколько часов наступит Новый год, но всё это ничего не меняло. Он снова, как и все последние месяцы, не знал куда идти, но по многолетней привычке побрился, нацепил галстук в полоску, надел костюм и, так же не изменяя привычке, вышел из дома… Сверху он надел легкий плащ.
Ноги снова привели его поначалу на приморский бульвар – к играющим в лото и нарды пенсионерам, а оттуда к морскому берегу…
… Вдруг он остановился.
По сути он не был так несчастен, как считал сам. Но знал также то, что не будет счастлив насколько хочется.
Двое мужчин медленно прохаживались по кромке берега…
Бабушка с внуком чертили какие-то фигуры на песке…
На берегу стояла белая «Нива». Из открытых окон раздавался речитатив рэпа…
В двадцати-двадцати пяти метрах от берега три рыбака, выстроившись в ряд, осторожно извлекали брошенную в море сеть…
Ему стало интересно. Поймают ли золотую рыбку? Захотелось увидеть чудо и поверить в существование чуда. Но он тут же сменил мнение. Ему захотелось увидеть в сетях самую обычную, но большую рыбину.
Он стал грезить о большой рыбине, бьющейся в сетях и разбрызгивающей воду на рыбаков…
… Никто не понимает, что он всё потерял. От него снова и снова что-то требуют… Знай только повторяют: Гулам, ты должен! Что у него осталось? Чувства, эмоции, любовь, надежды, мечты… Он всё отдал…
Никто не хочет понимать и того, что в момент выбора он пошел не в ту сторону, где лаяла собака, а в ту, где горел свет. Просто собака залаяла на него в той стороне, где горел свет…
Он зашагал так же внезапно, как остановился. Не разбирал почему здесь задержался… Рыбаки, их сети и большая рыбина исчезли в той стороне его жизни, которая разбилась вдребезги… В той стороне до этого момента много чего произошло. Впоследствие он не пытался извлечь из отсутствия ни одно из них…
Шел вдоль берега, отдалялся от города… Он родился в этом городе, был с ним чуть ли не ровесником. Осенью отметили шестидесятилетие города. В то время ему исполнилось сорок лет… С самых ранних лет он видел город и море вместе. Город за эти годы совсем изменился, но море было тем же. Во все эти годы, с самого детства до сего дня, приходя каждый раз к берегу, он устремлял свой взгляд в морскую даль, горел мечтой увидеть белый-белый корабль. Отчего-то ему всегда казалось, что тот самый белый корабль принесет ему счастье. Что выйдут его книги, во всем мире его узнают как писателя-философа, он прославится, разбогатеет… В студенческие годы он даже решил, что когда начнет работать и разбогатеет, то даст немалую сумму капитану какого-нибудь белого корабля в столичном порту, и корабль приплывет в его город, к горизонту видения…
К сожалению, по прошествии времени он понял: если белый корабль не приплывет по собственной воле, чтобы принести ему счастье, у него никогда не будет много денег, чтобы дать капитану и привести корабль сюда насильно…
… И в этот раз он расстроился, не увидев белого корабля. Даже прослезился… На этом берегу он видел лишь один корабль. Много лет назад. По сути, его и кораблем то назвать было нельзя. В конце прошлого века, еще в советский период утративший срок эксплуатации корабль «Большевик Нариманов» привели сюда и привязали к строящемуся здесь мосту. Вроде старались создать видимость порта. Со временем корабль сгнил, вода забила его трюм, он превратился в развалину… До недавнего времени из-под воды выглядывали лишь его корма и мачта, так как задняя часть полностью погрузилась под воду… А теперь даже их не было видно…
Ну и дела: три дня назад он рассказал дочери в качестве внеклассного чтения сказку «Белый корабль»…
Рассказал, что жила одна бедная семья. Каждое утро глава семьи отправлялся на берег, ловил несколько рыб, половину их готовила жена, а половину они продавали, чтоб заработать на хлеб… Однажды мужчина увидел красивый белый корабль, причаливший к берегу. Матросы корабля махали ему рукой. А капитан, достав изо рта трубку, улыбался ему. В тот день в сети мужчины попалась золотая рыбка. Трепыхающаяся в сетях золотая рыбка сказала человеческим языком: «Скажи три желания…»
… Несколько каркающих ворон ринулись на прибой. Что-то там нашли и принялись клевать. Эти черные вороны совсем его разозлили. Наверно, он знал, что это место – угодье чаек. Полет чаек, их нырок в воду – сам по себе был произведением искусства, это всегда доставляло ему душевное наслаждение. А теперь вороны, вызывающие безнадегу, пессимизм…
Он нагнулся в поисках камня, чтоб швырнуть в ворон. На расстоянии трех-четырех шагов лежал подходящий камень…
… Но почему?! Почему человек падает, а потом не встает, боится снова упасть?!
Ему стало интересно: почему все хотят возвыситься? Для возвышения самым главным условием является наличие возвышенности. При отсутствии же возвышенности более крупные люди встают на плечи мелким…
… Он выпрямился и продолжил свой путь. Забыл и о камне, и о воронах.
Стояла зима, но море выглядело спокойным. Катились мелкие волны. С шипением бились о берег, затем таяли и исчезали. Хазри 1 (ветер с моря) донес до него неповторимый запах моря.
В каждый свой приход он несколько раз повторял свой маршрут: сто шагов наверх от закопанных наполовину в песок и не годящихся к использованию автомобильных шин, а затем обратно.
Еще ему нравилось отгонять чаек от того места, где грязная канализационная вода выливалась в море. Ему не хотелось, чтобы чайки испачкались…
Он с удовольствием собирал мелкие, гладкие ракушки вокруг напоминающей руины бывшей спасательной станции, на том месте где однажды легендарная рок-группа «Юху» при нем снимала клип. Выкапывал четыре ямки, собирал в одну - черные, в другую - белые, в третью - серые, а в четвертую - разноцветные…
Время здесь летело так стремительно… Дома - среди пустых стен, казалось, что стрелки часов объявили ему войну и потому не двигались, наслаждались тем, что держали его в воронке печали, мучений и горести. А здесь тех часов, тюремных конвоиров, не было…
Он заметил, что чуть поодаль среди кустов лохового дерева что-то красное. Присмотрелся внимательнее. На двух соседних пнях сидели девушка с парнем. Парень гладил девушке волосы…
По жару, охватившему тело, он понял: давно покинувшие его чувства снова ожили. Биение сердец двух влюбленных, их пылкая страсть словно перешла и к нему.
Вот сейчас парень начнет целовать девушку… Он сглотнул. Всем своим существом начал ожидать предстоящий ход событий…
Вспомнил как давным-давно целовался с краснощекой дочерью почтальона у забора здания почты. Они целовались долгими минутами, вздрагивая от каждого звука, робко, не смея даже вздохнуть. Порой ему даже казалось, что они задохнутся…
… Странно, если ты не хочешь, чтобы цветы в твоем саду завяли – обязательно должен убрать ограду… Убрать, чтобы кто-то мог ими завладеть…
Странно и то, что все люди рождаются сами себе учителями. Подавляющее их большинство хорошо справляются с ученичеством. А учителями становятся единицы…
Он ускорил шаг и принялся идти в сторону заката. Парень с девушкой были уже в таком состоянии, что…
Но он позабыл о существовании парня в черной куртке и девушки в красном пальто…
Он шел, закрыв глаза, открывая их время от времени.
Смеркалось, и сумерки провожали редких людей на берегу по домам…
Он голодный и одинокий снова провел весь свой день в этой «свободной зоне» – на этом родном берегу…
Скоро наступит новый летний сезон. Здесь яблоку негде будет упасть от обилия людей. Купающиеся, загорающие, игроки в мяч, продавцы семечек, мороженого и воды…
А сейчас был лишь он и бескрайнее море…
Оставаясь с морем наедине, он любил рассказывать ему свои воспоминания.
… Он учился на третьем курсе. Лекцию им приехал читать сам профессор Заслонский из Московского Государственного Университета. Темой лекции была «Основные нормы нравственности». Профессор должен был читать два сдвоенных часа подряд. Под конец первого часа он в первый раз вмешался в спокойную, неторопливую, связную речь профессора и сказал с места:
– Законом материального мира является равенство, духовного мира – доброта. К сожалению, социальное расслоение портит материальный, а эгоизм – духовный мир…
Тут же сделавший паузу профессор поправил очки: «Кто это сказал?».
Он, борясь со стеснением, поднялся со своего места…
Немного спустя он во второй раз вмешался в лекцию профессора: – Материальное, будучи зримым, всегда считается выше духовного, которое незримо. Лишь слепцы, видящие материальное и духовное одинаково – в качестве тьмы, не ставят одно из них превыше другого…
Профессор снова поправил очки: «А это кто сказал?».
И он снова нерешительно поднялся с места…
Под конец второго часа он снова не удержался от того, чтобы озвучить свою мысль: «Близко то, к чему можно прикоснуться, а то, что можно лишь почувствовать, всегда вдали»…
Профессор и на этот раз удивленно смерил его взглядом. Наконец, его сказанные напоследок слова «Человек может обрести духовность лишь настолько, насколько ему позволяют его материальные обстоятельства» – заставили профессора подойти к нему. Профессор попросил его подняться и сказал, что крайне удивлен: «Вы понимаете духовность иначе, чем Ницше, Кант и Гольбах. Вы – талант!».
И настойчиво попросил его согласиться поехать с ним в Москву, продолжить учебу в МГУ…
… Он задыхался. Остановился. Перевел дух. Готов был опьянеть от раскинувшейся перед ним красоты. На небе светилась огромная луна. Он никогда прежде не видел такой огромной луны. Окрасившиеся в темные оттенки море и небо слились, казалось, воедино… Луна воткнула в эти темные цвета серебряный световой поток… Исчезли и мелкие волны. Он не мог разобрать: море окрасилось в цвет неба или небо впитало цвет моря… Это был неповторимый пейзаж. Он глубоко вдохнул запах моря. И только сейчас ощутил: этот запах, наполняя его квартиру через окна и двери, становится тяжелой вонью…
По правую сторону был виден полуостров и на нем силуэты постепенно погружающихся во тьму маленьких домиков. Он принялся считать разноцветные крыши, казавшиеся ему величиной чуть ли не с ноготь. Но ощутил: что-то терзает его дух…
Что-то перехватывало ему дыхание, сжимало сердце, давило на голову…
Обернувшись, он заметил прямо перед собой сгнивший, ржавый зонт, наполовину торчавший из воды. Зонт портил всё великолепие…
Он выругался. Ругал железо, его ржавчину, коррозию, даже мастера, когда-то смастерившего этот зонт и его предков. Решил вытащить этот зонт, торчащий на расстоянии  пяти-шести шагов от берега, очистить естественную красоту от этого фальшивого пятна. Он принялся идти к воде…
… И самой большой неправдой было то, что его обманывали не ложью, а истиной. Новая же истина – дитя старой лжи…
Скинув плащ и обувь, засучив брюки, он по колено зашел в воду. Вода была ледяная, холод пробирал до костей. До железного зонта еще надо было добраться… Он шел медленно, чтобы не порезаться осколками стекол и железа…
… Сделать добро означали простить то зло, которое причинили тебе?
«Не имеющие будущего старики ищут счастье в прошлых воспоминаниях. Не имеющие прошлого молодые ищут счастье в грезах о будущем. В самом плохом положении находятся такие же среднего возраста люди, как он, которые не относятся к двум этим группам и потому обречены искать свое счастье в настоящем. Потому что вчера и завтра далеко. А сегодня – совсем близко, в полушаге».
… В голову приходили мысли, но они не могли сбить его с пути, не хотели предать исчезновению ржавый зонт в разнесенной на части стороне его жизни. Он был в воде уже по пояс. Ледяная вода его исполосовала. Внутри шевелилась дикая боль. До железного зонта он еще не дошел…
… Нитей, отделяющих его от других, обязательно должно было быть больше нитей, соединяющих его с другими…
Всю осень и оставшийся позади первый месяц зимы он сидел безработным и ждал прихода предстоящей весны. Импровизация времени превратила его желание осветить миры в желание зажечь лампу в холодные и мрачные зимние дни и осветить свое жилище…
Он знай только писал: когда закончились чистые листы, он принялся за ученические тетради своей дочери, исписал их целиком, привел в негодное состояние, затем горестно плача сжег всё написанное…
Он мыслил и страдал, понимал и ущемлялся. Спасение было в неумении мыслить и понимать. Разве это возможно?
… Вода доходила уже до горла. Теперь он был настроен еще решительнее. Камни стерли в кровь его онемевшие ступни, но он ничего не чувствовал, шел к железному зонту, который всё только отодвигался дальше в море. Он пришел к непоколебимому мнению: этот железный остов является носителем абсолютного Зла…
В голове совсем прояснилось. Здесь небольшое место занимали слова дочери, которая со слезинками в синеватых глазах, сказала, втянув запах из соседней шашлычной: «Я тоже хочу». Слова «Дядя, лучше б ты писал о криминале или сексе», – редактора-молокососа, швырнувшего его текст под названием «Падение человеческой духовности» занимали чуть большее место. Слова другого кабинетного хозяина: «Ты уже пожилой, нам не подходишь», – занимали место побольше… Огромное место занимало то, как жена в слезах швырнула ему в лицо мятые манаты 1 (национальная валюта Азербайджана), заработанные продажей мелочевки по дворам… Большое, огромное место…
Лишь голова до сих пор не превратилась в кусок льда. Но по тому, как начала замерзать и она, он понял, что вода уже выше горла…
Но почему, почему по совету свояка, владельца магазина во дворе, он пошел на прием человека по имени «Аликрам муаллим», попросил у него помощи? Самый состоятельный человек во дворе, владелец платного туалета в каком-то из парков Баку Аликрам муаллим, оттолкнул его красный диплом краем пальца, будто брезговал: – Ей-богу, эти дипломы – ерунда, – сказал он и добавил, что время корочек прошло.
Потом этот человек, которого называли Аликрам муаллим, сказал, что ему его жалко, он поможет ему заработать на хлеб детям и потому обязательно что-то придумает. Ровно через неделю Аликрам муаллим передал ему через свояка, чтобы тот пришел вечером в кафе «Баяты», где они лично с Нураддин муаллимом будут сидеть за одним столом, пусть подойдет к ним, Аликрам попросит Нураддин муаллима, а тот в свой черед даст Гуламу работу.
… Вода была ледяной…
Он никак не мог дойти до железного зонта… До дна он уже не доставал…
Когда Гулам открыл большую, очень легкую пластиковую дверь, зашел внутрь и увидел представительной наружности человека по имени Нураддин муаллим, его словно молния поразила. Это был тот Нураддин, с которым они вместе проучились с пятого класса по восьмой. Этот высокий, чернявый человек, который был старше него в ту пору остался на второй год и стал им одноклассником.
А по окончании восьмого класса его отчислили из школы, чтобы он продолжил образование в профтехучилище, так как в институте ему не место…
По дороге в институт и обратно Гулам несколько раз видел Нураддина в нижнем квартале, тот занимался тем, что запускал в небо голубей…
Однажды Нураддин встретился ему в облике помощника слесаря со связкой ключей в испачканной мазутом руке…
Ну и дела, Нураддин тоже сразу его узнал, смерил взглядом: – Эй, ты, отличник Гулам? (Так как он был отличником в то время его так называли).
«Да, Гулам», – виновато произнес он и тут же понял, что вернется отсюда несолоно хлебавши. Кажется, они учились в седьмом, однажды он крепко пригрозил сидящему за ним Нураддину, который, вытянув шею как жираф, списывал у него. Они даже подрались…
Гулам упрекал, проклинал себя за недальновидность: «К черту быть отличником». Он принял как должное слова Нураддин муаллима: «Ради Аликрам муаллима я на всё пойду, но подходящей тебе работы нет». Опустив голову, покинул кабину кафе. Последняя фраза Нураддин муаллима, которую тот произнес перед тем, как Гулам собирался закрыть дверь, вонзились в его спину будто нож:
– Свяжись со мной через Аликрам муаллима в конце месяца, должен освободиться штат курьера. Наверно, ты справишься с этой работой: отнеси то, принеси это. Ты ведь был отличником…
… Рыбаки вытягивали сети. Черные вороны кидались в нечистоты в поисках пищи… Парень в черной куртке целовался с девушкой в красном пальто… Море словно срослось с небом…
Этот вид и полуостров вдали дополняли друг друга, а ржавый железный зонт этот вид портил…
Погоди, погоди… Кажется, всё это он уже видел. В очень далеком прошлом… В те времена, когда отец, взяв его за руку приводил сюда – на берег моря… В те счастливые дни он созерцал всё это с детским интересом, удивленно расширившимися глазами…
Может, человек, и вправду, живет для того, чтобы избавиться от жизни?!
Всё неоднократно повторяется, и однажды всё повторится в последний раз.
Может, тот день настал?
… Он почувствовал, что задыхается. Раскрыл рот, ледяная соленая вода стремительно ворвалась ему в рот. Он мгновенно потяжелел, невольно закусил губу… Стал биться, сделал толчок, чтобы подняться на поверхность. Как только вышел из тьмы в полусвет – раскрыл глаза… Странно – сразу начал искать железный зонт.
Не было никакого зонта… Ни справа, ни слева. Ни спереди, ни сзади…
Еще раз ушел под воду. Сделал толчок и снова вышел на поверхность. Но ведь зонт был там. Ржавый, сгнивший зонт, наполовину погрузившийся под воду… Куда же он делся?
Затем море снова его поглотило…
На этот раз вода была уже теплой…
… Первой его заметила влюбленная парочка. Они уже поостыли. Так как смерклось, они вышли из кустов и шли вдоль берега. Заметив кричащего и бьющегося в воде человека, парень побежал до прибоя, но не нашел в себе смелости войти в воду. С другой стороны и девушка его отговорила.
Вспомнив о рыбаках, которых он заметил, когда заходил в кусты, парень, не переставая кричать, побежал к ним…
Немного спустя рыбаки уже находились на лоне волн, чтобы спасти утопающего…

\продолжение следует\







               


Рецензии