Летний вечер

День клонится к вечеру и весь город приобретает теплые оттенки: улица, дома, машины, гуляющие люди уже не имеют тех резких очертаний, что солнечным прохладным днем, когда небо ясного безупречно – голубого цвета, и каждый, кто находится под его покровительством, становится кристально четким, видимым до мелочей. В приближающемся вечере всё  становится расплывчатее, мягче. В воздухе пахнет разгаром лета, дорогой, машинным маслом, щепоткой гор и …свободой. Лениво кружит мошкара, наслаждаясь теплом; дети бегают внизу во дворе и изредка выплескивают в воздух восторженные возгласы. Запахи и шумы сливаются воедино, превращаясь в самый приятнейший человеческому разуму ансамбль. На горизонте небо розовеет, а на его фоне размываются в границах горы, особенно хорошо видимые после дождя, когда капли прибивают к земле смог. Я стою на балконе и смотрю на эту картину с высоты пятого этажа, зачарованно улыбаясь и прокручивая в голове одну и ту же мысль: «Хорошо жить, все таки…»
Поворачиваю голову налево и вижу, как в стеклянных окнах недавно построенного дома отражаются нежнейшие краски небосвода. Бежевые, пурпурные, фиолетовые оттенки, искусно наложенные друг на друга.
Внизу, на первом этаже, в полукруглых, почти во всю стену окнах видны тренажеры, беговые дорожки и, как приятное дополнение для наблюдателя , подтянутые красавицы в фирменных костюмах, занятые упражнениями. Они старательно растягивают мышцы, бегают, приседают, и, наверно, даже и мысли не допускают о том, чтобы сегодня же наесться конфет, прямо после тренировки. Только строго подсчитанные калории, белок, фрукты, и…
- Ты какие будешь – с трюфелем или вафлей?
Улыбающийся взгляд темных глаз переместился на мое лицо, которое всем своим выражением уже предвкушало вечернюю посиделку. На улице темнеет, и мы раскрываем на кухне окно, вдыхая ту особенную смесь из пышущих цветов, города и дымящегося чая. Садимся за стол и ты начинаешь рассказывать обо всем на свете, а я слушаю, попутно раскрывая фантики и подливая в кружку молоко... Слушаю и любуюсь тобой. Ты лучше, чем все конфеты вместе взятые.
Мы поговорим о прошедшем дня, намечающихся планах, делах и мечтах, а потом будет молчать…Я, уставясь в окно, а ты, размешивая сахар в остывшем чае. Потом мы отправимся по своим делам – я обычно ухожу читать в зал, плотно закрыв дверь, чтобы не пробралась собака, а ты рисуешь в библиотеке, либо лежишь в спальне в кресле-мешке, наглухо отрешенный от мира наушниками, и играешь в приставку. Я люблю это время, потому что каждый предоставлен сам себе, каждый в своих мыслях.
Переводя дух от книжного сюжета, я поднимаюсь с дивана и выхожу на балкон, окутанный непроглядной теменью. Одних красавиц в спортзале заменили другие, и я вновь с интересом наблюдаю, как они бегут по дорожке. В воздухе чинно плывет прохлада, от шлейфа которой по коже идут мурашки. Со всех сторон разливается стрекот сверчков. Я поворачиваю голову и в семи метрах в доме напротив по обыкновению вижу окно, а за ним комнату, где можно рассмотреть обстановку в мельчайших подробностях – свет включен, но пока никого нет. Минут через пять в комнату вразвалку заходит черноволосый кудрявый парень, садится за стул, на спинке которого раскидана одежда, и включает компьютер.
До слуха доносится легкий щелчок открывшейся балконной двери: свежий воздух вдыхает сначала пыхтящая морда, а затем вторая мордашка. На продрогшие плечи накидывается теплый махровый плед.
Так мы и стоим вместе, заключенные в одни объятия, в одну плотную пушистую ткань. Смотрим на движение на дороге, на усыпанное звездами небо, фитнес – зал, улицу в пятнах света, подъезжающие машины, людей с пакетами, возвращающихся с работы.
Собака, горячая и мускулистая, ложится на наши ступни, кладет голову на пол и закрывает глаза, издавая сопение. Чувствую, что ты снова улыбаешься, так же как и улыбается нежнейшая алматинская ночь, которая украдкой пытается увести нас мыслями в холодное сверкающее полотно.
На следующий день я встаю в семь часов утра, пока кое-кто мирно сопит в подушку. Обрадованный Арчи, мягко постукивая лапами, подбегает к кровати и встает на задние лапы, чтобы передними облокотиться на меня и поприветствовать с добрым утром. 
«Тш, не разбуди только, пойдем»  - шепчу я, и мы в тишине пробираемся с ним на кухню.
За окном просыпается город: акварель опять разрисовала небо, только теперь по-утреннему. Горы на его фоне нарисованы настолько рельефными, что кажется, будто они совсем близко. Я зачарованно засматриваюсь на горизонт, подпирая подбородок рукой, и вдыхаю свежий уличный аромат, к которому скоро должен присоединиться запах кофе и блинов. Птицы за окном оповещают всю округу о наступившем новом дне своими резкими, бойкими сопрано. Изредка к ним примешиваются разговоры людей, выходящих из подъезда на работу. Счастливый владелец собаки ступает на влажный от дождя асфальт, лениво крутит поводок и улыбается, думая о чем-то своем. Жизнерадостный лай проносится по пустой улице, затихая эхом где- то в конце микрорайона.
Днем начинает лить дождь. Он барабанит по железной крыше, перилам балкона, стеклу и листве, и его шелестящий  монотонный шум заставляет глаза закрываться, а сознание потихоньку ускользает в дремоту. В квартире полнейшая тишина – мы лежим на диване на разных концах и читаем книги. Я – Достоевского, ты – Кинга. Иногда мой взгляд приподнимается поверх книги и я замечаю, как ты с блаженным видом посапываешь – очки сбились набок, раскрытая книжка на животе. Хихиканье вырывается наружу, и тогда Арчи мигом поднимает голову, шевелит ушами и, почти не мигая, укоризненно смотрит на меня. Он лежит у приоткрытого балкона, наслаждаясь прохладой и слушая нарастающий ритм капель. Потом опускает морду на сложенные лапы и продолжает внимательно глядеть своими умными темными глазами. 
Я, чувствуя, что скоро так же развалюсь на диване, аккуратно встаю с него,  и перебираюсь в спальню. Там укладываюсь на кровать, укрываюсь пледами и засыпаю под музыку стихии. Мне снятся какие – то разговоры, пробежка в парке, отдых на берегу озера, счастливые объятия, встречи. Снится, как меняются пастельные цвета, лица, как я иду по школьному коридору, как танцую в классе, бегаю по этажам школы искусств, снова разговариваю, смеюсь...
Сон прерывается ближе к вечеру. По обыкновению выбегаю на балкон  и восхищенно оглядываю город – свежий, по–новому пробудившийся.  Горы в который раз поражают своим величием и невероятной красотой, а на их фоне сочно-зеленые листья, усыпанные  бисером капель, довольно покачиваются в кристальном воздухе.